Индивидуализм и экономический порядок (1948)
жүктеу/скачать 1.42 Mb.
|
| Вместо дальнейшего подробного обсуждения трудностей, вызываемых этими предложениями, интереснее, вероятно, будет поговорить о другом: что реально скрывается за тем фактом, что столь многие социалисты более молодого поколения, серьезно изучавшие сопряженные с социализмом экономические проблемы, оставили веру в централизованно планируемую экономическую систему и возложили надежды на то, что конкуренцию можно сохранить, даже если будет отменена частная собственность? Давайте на минуту допустим, что таким путем можно в большой мере приблизиться к результатам, которых достигает конкурентная система, основанная на частной собственности. Вполне ли осознается, сколь многие надежды, обычно связываемые с социалистической системой, уже оставляются, когда предлагается заменить централизованно планируемую систему, считавшуюся намного превосходящей любую конкурентную систему, более или менее удачной имитацией конкуренции? Каковы преимущества, компенсирующие потери в эффективности, которые, приняв во внимание высказанные выше возражения, нужно признать неизбежным следствием того факта, что без частной собственности конкуренция непременно будет ограниченной в каких-то отношениях и что, следовательно, некоторые решения придется оставить на произвольное усмотрение центральной власти?
Иллюзии, оставляемые вместе с идеей централизованно планируемой системы, действительно весьма велики. Надежда на полное превосходство в производительности плановой системы над "хаотической" конкуренцией должна будет уступить место надежде, что по производительности социалистическая система может почти не уступать капиталистической. Надежду на то, что распределение дохода может осуществляться совершенно независимо от цен на оказываемые услуги и основываться исключительно на соображениях справедливости, предполагающих, как правило, эгалитарное распределение доходов, придется заменить надеждой на возможность использования части дохода от материальных факторов производства для увеличения доходов труда. Ожидания того, что "система наемного труда" будет упразднена и что менеджеры социализированной отрасли или фирмы будут действовать по совершенно иным принципам, нежели стремящийся к прибыли капиталист, оказались равно ошибочными. То же самое нужно сказать и о надежде, что подобная социалистическая система могла бы избежать кризисов и безработицы, хотя у нас нет возможности рассмотреть этот вопрос подробно. Хотя система централизованного планирования не могла бы избежать совершения еще более серьезных ошибок того рода, что ведут к кризисам при капитализме, она имела бы, по крайней мере, преимущество в том, что могла бы равномерно распределять потери между всеми членами общества. Ее превосходство могло бы заключаться в возможности в приказном порядке снижать заработную плату, когда это было бы сочтено необходимым для исправления ошибок. Однако нет никаких оснований считать, что конкурентная социалистическая система более способна, чем конкурентный капитализм, избегать кризисов и безработицы. Вероятно, разумная денежная политика может смягчить остроту этих проблем в обеих системах, но при конкурентном социализме в этом отношении нет таких возможностей, которые равно не существовали бы при капитализме. Конечно, вопреки всему этому остается еще то преимущество, что при социализме можно было бы улучшить относительное положение рабочего класса, предоставив ему долю в доходах от земли и капитала. В конечном счете это и есть его главная цель. Но существование возможности улучшить положение трудящихся по отношению к тем, кто были капиталистами, не означает, что возрастет их абсолютный доход или что он останется хотя бы на том же уровне, что и прежде. Все, что произойдет в этом отношении, зависит исключительно от того, насколько понизится общая производительность. Следует еще раз подчеркнуть, что общие соображения, высказанные в таком кратком очерке, не могут привести к каким-либо окончательным выводам. Только последовательно подвергая подобному анализу феномены реального мира, можно прийти к приблизительным количественным оценкам значимости обсуждаемых здесь явлений. Естественно, мнения по этому поводу будут расходиться. Но даже если бы удалось достичь согласия относительного того, как именно будет воздействовать любая из предложенных систем на национальный доход, все равно останется следующий вопрос: не является ли любое данное его сокращение, будь то падение сегодняшнего абсолютного уровня или замедление будущих темпов роста, слишком дорогой ценой за осуществление этического идеала большего равенства в доходах? В этом вопросе, безусловно, научные доводы должны уступить место личным убеждениям. Нельзя, однако, вынести решения, пока неясны альтернативы, пока хотя бы приблизительно не понято, какую цену придется уплатить. Все еще существующая в этой области огромная путаница и отказ признать невозможность иметь лучшее из обеих систем обусловлены, главным образом, тем, что большинство социалистов имеют очень слабое представление о том, какова реально должна быть предлагаемая ими система -- плановой или конкурентной. В настоящее время действенная тактика современных социалистов состоит в том, чтобы не прояснять этот вопрос и, провозглашая все преимущества, которые обычно связывались с централизованным планированием, ссылаться на конкуренцию, когда их спрашивают, как они собираются справляться с той или иной трудностью. Но никто еще не показал, как можно рационально соединить планирование и конкуренцию. И пока этого не сделано, любой имеет полное право настаивать на том, что надо четко разделять эти две альтернативы и что всякий сторонник социализма должен выбрать одно из двух, а затем показать, как он предлагает преодолеть трудности, присущие избранной им системе. 11 Я не претендую на то, чтобы считать выводы, сделанные при рассмотрении различных социалистических построений, непременно окончательными. Тем не менее из дискуссий последних лет неопровержимо вытекает одно: сегодня мы все еще интеллектуально не оснащены для того, чтобы усовершенствовать нашу экономическую систему посредством "планирования", или для того, чтобы решить проблему социалистического производства любым иным путем, избегнув при этом серьезнейшего падения производительности. Нам не хватает не "опыта", а интеллектуального овладения проблемой, которую пока мы научились только формулировать, но не отвечать на нее. Никто не помышляет отбросить всякую вероятность, что решение все-таки будет найдено. Но при нынешнем состоянии нашего знания все же должны оставаться серьезные сомнения в том, что его можно найти. Мы должны, по крайней мере, считаться с возможностью, что последние пятьдесят лет мысль шла в неверном направлении, увлеченная надеждой, оказавшейся при ближайшем рассмотрении неосуществимой. Но даже если и так, отсюда еще не следует, что нам нужно было оставаться там, где мы находились до того, как заявила о себе эта тенденция. Это означает только, что движение в ином направлении могло бы быть более полезным. В самом деле, есть основания полагать, что, к примеру, было бы разумнее стремиться к более ровному функционированию конкуренции, чем препятствовать ей всяческими попытками планирования так долго, что почти любая альтернатива стала казаться предпочтительнее существующих условий. Однако если наши выводы о существе убеждений, представляющих, несомненно, одну из главных движущих сил современности, являются негативными, то это, конечно, не повод для удовлетворения. В мире, увлеченном планированием, ничто не может быть более трагичным, чем вывод, доказывающий неизбежность того, что неуклонное следование этим курсом должно привести к экономическому упадку. И хотя какая-то интеллектуальная реакция уже есть, почти нет сомнений, что еще долгие годы будет продолжаться движение в направлении планирования. Следовательно, развеять абсолютное уныние, с которым экономист вынужден сегодня смотреть на будущее мира, можно, только показав, что есть возможный и практически осуществимый путь преодоления трудностей. Даже у тех, кто не симпатизируют всем высшим целям социализма, есть серьезное основание желать, чтобы, раз уж мир движется в этом направлении, он оказался осуществимым, а катастрофа -- предотвращенной. Однако следует признать, что перспектива найти такое решение сегодня представляется крайне маловероятной. Знаменательно, что пока наименьший вклад в его поиск внесен сторонниками планирования. Если решению предстоит быть когда-либо найденным, то это будет больше заслуга критиков, по крайней мере прояснивших характер проблемы, пусть даже они и отчаялись найти решение. Глава IX. Экономический расчет при социализме (III): конкурентное «решение» Перепечатано из: Economica, Vol. VII, No. 26 (new ser.; May, 1940). Две книги, с которыми в основном связана данная глава: Oskar Lange and Fred Taylor, On the Economic Theory of Socialism, ed. B.E.Lippincott (Minneapolis, 1938), и H.D.Dickinson, Economics of Socialism (Oxford, 1939), будут упоминаться везде соответственно как «LT» (Ланге-Тэйлор) и «D» (Диккинсон). 1 Две главы в обсуждении экономической теории социализма можно отныне считать закрытыми. Первая связана с убеждением, что социализм полностью обойдется без расчета в единицах ценности и заменит его неким видом расчета in natura, выраженным в единицах энергии или какой-то другой физической величины. Несмотря на то, что такая точка зрения пока не исчезла и ее все еще разделяют некоторые ученые-естествоиспытатели и инженеры, она определенно оставлена экономистами. Вторая закрытая глава касается предложений, чтобы цены устанавливались с помощью расчетов, выполняемых планирующей властью с применением методов математической экономики, вместо того, чтобы их определяла конкуренция. По поводу этого предложения Парето (которого, что любопытно, иногда цитируют как сторонника подобного взгляда) уже сказал, по-видимому, последнее слово. Показав, как можно использовать систему уравнений для объяснения того, чем определяются цены на рынке, он добавляет: "Здесь можно заметить, что такое определение никоим образом не имеет целью прийти к численному расчету цен. Давайте сделаем наиболее благоприятное для подобного расчета допущение, давайте предположим, что мы победили все трудности сбора данных по этой проблеме и что мы знаем ophelimites <полезности (фр.)> всех различных предметов потребления для каждого индивида и все условия производства всех товаров, и т.д. Это уже само по себе абсурдно. Но этого еще недостаточно, чтобы сделать решение проблемы возможным. Мы уже видели, что при 100 лицах и 700 товарах будет 70 699 условий (фактически огромное количество обстоятельств, пока не принятых во внимание, еще увеличат их число); мы должны будем, следовательно, решить систему из 70 699 уравнений. Практически это превышает возможности алгебраического анализа, что тем более верно, если представить себе баснословное число уравнений, нужное при населении в сорок миллионов и нескольких тысячах товаров. Тогда роли поменялись бы: не математика политической экономии, а политическая экономия помогала бы математике. Другими словами, если бы можно было действительно знать все эти уравнения, то единственный доступный человеку способ решить их -- это наблюдать практическое решение, которое дает рынок" [V.Pareto, Manuel d'economie politique (2d ed., 1927), pp. 233--34]. В данной статье мы займемся главным образом третьим этапом дискуссии, центральный пункт которого был точно определен профессором Ланге и д-ром Диккинсоном при разработке предложений, касающихся конкурентного социализма. Поскольку, однако, значение результатов прошлых обсуждений часто бывает представлено так, что это становится очень похоже на извращение истины, и поскольку как минимум одна из двух книг, которые будут рассматриваться, не совсем свободна от подобной тенденции, необходимо, по-видимому, сделать несколько предварительных замечаний о реальном значении прошлых разработок. Первый момент связан с характером первоначальной критики, направленной против более примитивных концепций функционирования социалистической экономики, имевших хождение примерно до 1920 г. Распространенная тогда идея (и все еще поддерживаемая, например, Отто Нейратом) хорошо выражена Энгельсом в его "Анти-Дюринге", когда он говорит, что люди будут устанавливать общественный план производства "очень просто, не прибегая к услугам прославленной "ценности"". Именно в противовес этому общему убеждению Н.Г.Пирсон, Людвиг фон Мизес и другие указывали, что, если социалистическое общество хочет действовать рационально, его расчеты должны будут направляться теми же формальными законами, которые применимы к капиталистическому обществу. Представляется необходимым специально подчеркнуть, что именно такое возражение выдвигали критики социалистических планов, поскольку профессор Ланге и особенно его издатель [см.: B.E.Lippincott in LT, p. 7] склонны, видимо, полагать, что демонстрация применимости формальных принципов экономической теории к социалистической экономике обеспечивает ответ критикам. Дело в том, что никогда и никто, кроме социалистов, не отрицал, что эти формальные принципы следует применять к социалистическому обществу. Вопрос, поднимавшийся Мизесом и другими, заключался не в том, следует ли их применять, а в том, можно ли их применять на практике в отсутствие рынка. Поэтому когда Ланге и другие цитируют Парето и Бароне, показавших, что ценности в социалистическом обществе будут, в сущности, зависеть от тех же факторов, что и в конкурентном обществе, то это бьет полностью мимо цели. Это, конечно же, было продемонстрировано много раньше, в частности, фон Визером. Но никто из этих авторов не пытался показать, что ценностные величины, на которые должно опираться социалистическое общество, если хочет действовать рационально, поддаются определению. И Парето, как мы видели, недвусмысленно отрицал, что их можно установить с помощью вычислений. Представляется таким образом, что в этом пункте критика более ранних социалистических схем оказалась столь успешной, что их защитники, за редким исключением [наиболее заметное исключение -- д-р М.Добб; см. его: Political Economy and Capitalism (1937), chap. viii, и его обзор книги профессора Ланге в Modern Quarterly, 1939], сочли необходимым присвоить аргументацию своих оппонентов и были вынуждены сконструировать совершенно новые схемы, о которых никто прежде не думал. Против более старой идеи, предполагавшей возможность рационального планирования без расчетов в единицах ценности, можно было справедливо возражать, что это невозможно логически. Новые предложения, сконструированные для определения ценностей путем некоего процесса, отличного от конкуренции, основанной на частной собственности, поднимают проблему другого рода. Но уж точно несправедливо говорить, как делает Ланге, что поскольку критики выдвигают возражения иного типа против новых схем, разработанных в ответ на первоначальную критику, они "уступили в главном вопросе" и "отступили на вторую линию обороны" [LT, p. 63]. Не есть ли это скорее прикрытие собственного отступления с помощью создания путаницы в рассматриваемом вопросе? Есть второй момент, по которому данная Ланге характеристика нынешнего состояния полемики вводит в серьезное заблуждение. Его читатель вряд ли сможет избавиться от впечатления, что идея того, что ценности нужно и можно определять с помощью методов математической экономики, то есть путем решения миллионов уравнений, есть зловредное изобретение критиков с целью высмеять усилия современных социалистических авторов. Факт, который не может быть неизвестен Ланге, состоит, конечно, в том, что этот способ не раз всерьез предлагали социалистические авторы в качестве решения трудностей -- и среди прочих д-р Диккинсон, сейчас, однако, явно берущий назад свои прежние предложения [D, p. 104, K. Tisch, Wirtschaftsrechnung und Verteilung im zentralistisch organisierten sozialistischen Gemeinwesen (1932)]. 2 Третий этап полемики начался недавно с предложения решить проблемы определения ценностей путем возврата к конкуренции. Когда пять лет назад автор настоящей работы пытался оценить значение подобных попыток [в Collectivist Economic Planning (London, 1935) очерк "The Рresent State of the Debate", перепечатываемый выше как глава VIII], приходилось полагаться на то, что могло быть собрано из устных дискуссий между экономистами-социалистами, поскольку тогда не было в наличии никакого систематического изложения теоретических основ конкурентного социализма. Пробел восполнен теперь двумя книгами, которые нам предстоит рассмотреть. Первая содержит перепечатку очерка Ланге, впервые опубликованного в 1936 и 1937 гг. вместе с более ранней статьей покойного профессора Тэйлора (датированной 1928 г.) и предисловием издателя, Б.Э.Липпинкота. В дополнение к совершенно ненужному пересказу аргументации Ланге в более грубых выражениях, Липпинкот своими неумеренными похвалами по адресу этой аргументации и выдвигаемыми в ее поддержку экстравагантными заявлениями [очерк д-ра Ланге охарактеризован как "первая работа, которая должна ознаменовать продвижение вперед после вклада Бароне" и показать с помощью "неопровержимых" аргументов "очевидную осуществимость и превосходство" социалистической системы (LT, pp. 13, 24, 37)] крайне способствует появлению у читателя предубеждения против научной, по сути, работы, которая за этим следует. Хотя работа написана в живом стиле и ограничивается общей характеристикой предмета, в ней предпринята серьезная попытка преодоления некоторых основных трудностей в данной области. <з>Вышедшая позднее книга Г.Д.Диккинсона представляет собой гораздо более полный обзор, предлагающий, в сущности, то же самое решение. [Любопытно, что д-р Диккинсон в своей книге нигде (кроме библиографии) не упоминает работу профессора Ланге.] Бесспорно, это выдающаяся книга, хорошо выстроенная, внятная и четкая, и за ней должна быстро закрепиться репутация образцового труда по данному предмету. Экономисту ее чтение действительно доставляет редкое удовольствие чувствовать, что недавние достижения экономической теории не прошли даром и даже помогли умерить политические разногласия, сведя их к вопросам, которые можно разумно обсуждать. Вероятно, сам д-р Дикинсон согласился бы, что имеет общие с несоциалистическими экономистами теоретические воззрения -- и фактически многое от них почерпнул; что в своих важнейших выводах о желательной экономической политике социалистического общества он гораздо сильнее отличается от большинства своих коллег-социалистов, нежели от "ортодоксальных" экономистов. Это, вместе с непредубежденностью, с какой автор принимает и рассматривает аргументы своих оппонентов, делает обсуждение его взглядов истинным удовольствием. Если социалисты вслед за экономистами будут готовы принять его книгу как новейшую общую трактовку экономической теории социализма с социалистической точки зрения, это может дать основание для гораздо более плодотворной дальнейшей дискуссии. Как уже отмечалось, главные общие черты предложенного двумя авторами решения в сущности совпадают. Оба они полагаются в какой-то степени на конкурентный механизм для определения относительных цен. Однако оба они отказываются позволить рынку прямо определять цены и вместо того предлагают систему установления цен центральной властью, где состояние рынка конкретного товара, то есть соотношение спроса и предложения, просто служило бы для властей показателем того, следует ли предписанные цены повышать или понижать. Ни один из авторов не объясняет, почему он отказывается пойти до конца и полностью восстановить механизм цен. Однако поскольку я согласен (хотя, вероятно, по иным причинам), что это было бы неосуществимо в социалистическом обществе, мы можем отложить пока этот вопрос и считать не требующим доказательств, что там конкуренция не может играть точно такую же роль, как в обществе, основанном на частной собственности, и что, в частности, пропорции, по которым участники станут обмениваться товарами на рынке, должны будут декретироваться властями. Мы оставим подробности предложенной организации для дальнейшего обсуждения и сначала рассмотрим общее значение этого решения в трех аспектах. Во-первых, мы спросим, насколько социалистическая система такого рода все-таки соответствует надеждам, возлагавшимся на замену хаоса конкуренции плановой социалистической системой; во-вторых, насколько предлагаемый механизм является ответом на главную трудность; и, наконец, насколько он применим. С первым и наиболее общим вопросом можно разобраться достаточно быстро, хотя он весьма важен, если иметь намерение видеть новые предложения в правильном свете. Это просто напоминание о том, сколько первоначальных претензий на превосходство планирования над конкуренцией отбрасывается, если плановое общество теперь должно в большой мере полагаться на конкуренцию в управлении своими отраслями. Вплоть до недавнего времени, по крайней мере, планирование и конкуренция обычно считались противоположностями, и это бесспорно все еще верно в отношении почти всех сторонников планирования, кроме немногих экономистов из их числа. Я опасаюсь, что схемы Ланге и Диккинсона горько разочаруют всех тех сторонников научного планирования, которые, по недавнему высказыванию Б.М.С.Блэккета, верят, что "цель планирования прежде всего в преодолении результатов конкуренции" [см.: Sir Daniel Hall and others, The Frustration of Science (London, 1935), p. 142]. Разочарование было бы еще сильнее, если бы действительно оказалось возможным уменьшить элемент произвольной власти в конкурентной социалистической системе настолько, насколько надеется Диккинсон, считающий, что его "либертарианский социализм" "может впервые в человеческой истории утвердить действенный индивидуализм" [D, p. 26]. К сожалению, как мы увидим, вряд ли это так. 3 Следующий общий вопрос, который нам надлежит рассмотреть, это насколько предложенный метод централизованного установления цен, позволяя отдельным фирмам и потребителям приспосабливать свой спрос и предложение к данным ценам, может решать проблему, которую, по общему признанию, нельзя решить математическими расчетами. Боюсь, что здесь мне будет чрезвычайно трудно понять, на каком основании делается подобное заявление. И Ланге и Диккинсон утверждают, что даже если бы исходная система цен была бы выбрана совершенно произвольно, то методом проб и ошибок можно постепенно приблизиться к правильной системе [LT, pp. 70, 86; D, pp. 103, 113]. Это как если бы предположили, что с системой уравнений, которая слишком сложна для ее обсчета за разумное время и в которой значения всех неизвестных постоянно меняются, можно было бы эффективно справиться, произвольно подставляя пробные значения и продолжая поиск, пока не отыщется правильное решение. Или, употребив иную метафору, различие между такой системой регламентированных цен и системой цен, определяемых рынком, представляется таким же, как разница между атакующей армией, где каждое подразделение и каждый человек могут двигаться только по специальной команде и на точное расстояние, указанное штабом, и армией, где каждое подразделение и каждый человек могут воспользоваться любой предоставившейся благоприятной возможностью. Безусловно, логически возможно представить себе руководящий орган коллективной экономики, который не только "вездесущ и всеведущ", каким видит его Диккинсон [D, p. 191], но также всемогущ и который поэтому будет в состоянии без задержек менять каждую цену ровно настолько, насколько это нужно. Однако когда задумываешься о реальном аппарате, осуществляющем приспособления такого рода, начинаешь недоумевать, действительно ли кто-либо готов полагать, что в рамках практически возможного такая система когда-нибудь хотя бы отдаленно сможет приблизиться к эффективности системы, где требуемые изменения осуществляются за счет спонтанных действий непосредственно заинтересованных лиц. Мы вернемся позже, когда будем рассматривать предложенное институциональное устройство, к вопросу, как механизм такого рода будет, скорее всего, действовать на практике. Тем не менее, коль скоро речь идет об общем вопросе, трудно подавить подозрение, что эти конкретные предложения родились из чрезмерной поглощенности проблемами чистой теории устойчивого равновесия. Если бы в реальном мире мы имели дело с почти постоянными данными, то есть если бы проблема состояла в том, чтобы найти систему цен, которую можно было оставлять более или менее неизменной на длительные периоды, тогда рассматриваемые предложения не были бы безрассудными. С заданными и не меняющимися данными действительно можно было бы методом проб и ошибок приблизиться к такому состоянию равновесия. Но далеко не так обстоит дело в реальном мире, где постоянное изменение -- это правило. Будет ли когда-нибудь достигнуто что-либо близкое -- и насколько -- к желанному равновесию, полностью зависит от скорости, с какой могут происходить приспособления. Практическая проблема состоит не в том, приведет ли в конце концов какой-то конкретный метод к гипотетическому равновесию, а в том, какой метод обеспечит более быстрое и полное приспособление к ежедневно меняющимся условиям в разных местах и различных отраслях. Насколько была бы велика в этом отношении разница между методом, когда участники рынка по ходу договариваются о ценах, и методом, когда цены декретируются сверху, есть, конечно, вопрос фактической оценки. Но мне трудно поверить, чтобы кто-нибудь усомнился, что в данном отношении второй метод был бы действительно несравненно хуже. жүктеу/скачать 1.42 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|