Индивидуализм и экономический порядок (1948)
жүктеу/скачать 1.42 Mb.
|
| Все это выглядит еще яснее в том достаточно частом случае, когда новый завод действительно лучше в том смысле, что если бы он еще не был построен, то сейчас было бы выгодно это сделать. Однако если пользующиеся этим заводом фирмы испытывают финансовые затруднения из-за того, что он был построен в период завышенных затрат по его возведению, они в результате оказываются обременены чрезмерными долгами. Говорят, что в некоторых отраслях английской промышленности нередки подобные примеры, когда технически наиболее эффективные фирмы одновременно находятся в наихудшем финансовом состоянии. Но и здесь любая попытка сохранить стоимость основного капитала, подавляя конкуренцию со стороны менее современных фирм, просто позволит производителям держать более высокие цены, чем в противном случае, а это будет только в интересах держателей облигаций. С общественной точки зрения, правильный шаг -- это списание части завышенной стоимости основного капитала, доведение ее до более реального уровня. Поэтому потенциальная конкуренция со стороны менее современных фирм оказывает благотворный эффект в виде снижения цен до уровня, соответствующего существующим издержкам производства. Капиталисту, инвестировавшему в неудачный момент, это может не нравиться, но явно отвечает общественному интересу.
Последствия планирования ради сохранения стоимости основного капитала, вероятно, еще более вредны, когда выражаются в задержке внедрения новых изобретений. Если мы отвлечемся, как, вероятно, имеем право, от случая, когда есть основания допускать, что планирующая власть обладает большей способностью к предвидению и лучше подготовлена к оценке вероятности дальнейшего технического прогресса, чем частный предприниматель, станет ясно, что любые такие попытки, направленные, казалось бы, на устранение растраты ресурсов, на самом деле будут ее вызывать. При условии приемлемой степени предвидения со стороны предпринимателя новое изобретение будет внедрено, только если оно позволит обеспечить либо те же услуги, что и прежде, при меньшем расходовании имеющихся ресурсов (то есть когда меньше иных возможностей использования этих ресурсов будет приноситься в жертву), либо услуги лучшего качества при пропорционально не более высоких расходах. Падение капитальной стоимости существующих орудий производства, которое, несомненно, тогда последует, ни в коей мере не явится потерей для общества. Если они могут использоваться для других целей, падение ценности этих орудий при их нынешнем употреблении ниже той, что они имели бы где-либо еще, есть четкий показатель, что их следует перебросить. Если их нельзя употребить иначе, чем сейчас, их прежняя ценность представляет интерес только как показатель того, насколько должны понизиться издержки производства под влиянием нового изобретения прежде, чем будет иметь смысл окончательно отказаться от этих орудий производства. В поддержании ценности уже инвестированного капитала заинтересованы только его владельцы. Но при данных обстоятельствах его можно уберечь от обесценения, лишь скрыв от остальных членов общества преимущества нового изобретения. 8 Вероятно, на это последует возражение, что такая суровая критика может быть верна в отношении нацеленных на максимальные прибыли капиталистических монополий, но явно ошибочна в отношении интегрированных отраслей в социалистическом государстве, чьи менеджеры получали бы указания назначать цены, только покрывающие издержки. Верно, что предыдущий раздел был, в сущности, отступлением по проблеме планирования при капитализме. Но оно позволило нам не только рассмотреть некоторые из предполагаемых преимуществ, связываемые обычно со всякой формой планирования, но и указать определенные проблемы, которые обязательно будут сопровождать планирование при социализме. Позже мы встретимся с ними снова. Сейчас, однако, пора вновь обратиться к случаю, когда монополизированными отраслями управляют не затем, чтобы добиться максимальной прибыли, но пытаются заставить их действовать так, как если бы существовала конкуренция. На самом ли деле указание, что они должны стремиться к ценам, только покрывающим их (предельные) издержки, дает ясный критерий действий? Именно в связи с этим начинает казаться, что чрезмерная озабоченность условиями гипотетического состояния устойчивого равновесия привела современных экономистов вообще и в особенности выдвигающих данное решение к тому, чтобы приписать понятию издержек куда большую точность и определенность, чем можно придать любому ценностному феномену в реальной жизни. В условиях широко распространенной конкуренции термин "издержки производства" действительно имеет вполне точное значение. Но как только, покинув царство всепроникающей конкуренции и стационарного состояния, мы обращаемся к миру, где большинство существующих средств производства являются продуктом конкретного процесса, который, возможно, никогда больше не повторится; где, вследствие непрестанных изменений, ценность большинства более долговечных орудий производства почти или совсем не имеет связи с понесенными при их производстве издержками, но зависит только от их ожидаемого применения в будущем, вопрос о том, каковы в точности издержки производства данного продукта, становится вопросом чрезвычайно сложным, на который невозможно определенно ответить, основываясь на каких бы то ни было процессах внутри отдельной фирмы или отрасли. Он останется без ответа, если не сделать сначала каких-то предположений относительно цен на продукцию, в изготовлении которой эти орудия будут участвовать. Большая часть того, что обычно обозначается как "издержки производства", фактически не является элементом стоимости, данным независимо от цены продукта, но квазирентой, или нормой амортизации, начисляющейся на капитализированную величину ожидаемых квазирент, и потому зависит от ожидаемых в будущем цен. Для каждой отдельной фирмы в конкурентной отрасли эти квазиренты, хотя и зависят от цены, являются не менее надежным и необходимым указателем для определения требуемого объема производства, чем истинные издержки. Напротив, только так можно учесть какие-то альтернативные цели, затрагиваемые этим решением. Возьмем для примера какое-либо уникальное орудие производства, которое никогда не будет заменено, которое невозможно использовать вне монополизированной отрасли -- и которое, следовательно, не имеет рыночной цены. Его применение не связано ни с какими издержками, определяемыми независимо от цены на его продукцию. Однако если оно достаточно долговечно и может использоваться с большей или меньшей интенсивностью, его амортизация должна учитываться как истинные издержки, чтобы рационально определять требуемый объем производства в каждый отдельный момент времени. Это так не только потому, что его возможные услуги в будущем надо сравнивать с результатами более интенсивного его использования в настоящем, но и потому, что, пока это орудие существует, оно экономит услуги каких-то других факторов, которые иначе понадобились бы для его замены и которые тем временем можно употребить для других целей. Ценность услуг этого орудия определяется в таком случае жертвами, связанными со следующим лучшим способом производства того же продукта. Соответственно, его услуги нужно экономить, поскольку косвенно от них зависит удовлетворение каких-то альтернативных потребностей. Однако ценность этих услуг можно определить только в том случае, если реальной или потенциальной конкуренции со стороны других возможных методов производства того же продукта позволено влиять на его цену. Возникающая здесь проблема хорошо известна в сфере регулирования предприятий коммунального обслуживания. В связи с этим широко обсуждался вопрос, как -- при отсутствии реальной конкуренции -- можно "имитировать" ее результаты, заставляя монополистические комплексы назначать цены, эквивалентные конкурентным. Но все попытки найти решение потерпели неудачу. Как недавно показал Р.Ф.Фаулер [The Depreciation of Capital, Analytically Considered (London, 1934, pp. 74 ff.)], они были обречены на провал, поскольку установленное сооружение используется длительный период, а один из наиболее важных элементов издержек, процент и амортизацию по такому сооружению, можно определить только после того, как станет известна цена, вырученная за произведенную продукцию. И вновь могут возразить, что это соображение уместно в капиталистическом обществе, но что, поскольку даже в капиталистическом обществе фиксированные издержки не учитываются при определении краткосрочного объема выпуска, есть гораздо больше оснований не учитывать их в социалистическом обществе. Однако это не так. Если надо стремиться к рациональному распоряжению ресурсами и, в частности, если решения такого рода должны быть предоставлены руководителям каждой отдельной отрасли, необходимо, конечно, предусмотреть возмещение капитала из ее валовой выручки. Необходимо также, чтобы доходность такого реинвестируемого капитала была бы по крайней мере не ниже, чем где-либо еще. При социализме было бы так же ошибочно, как и в капиталистическом обществе, определять ценность подлежащего возмещению капитала на какой-то исторической основе, скажем, исходя из прошлых издержек производства данного оборудования. Ценность любого отдельного орудия и, следовательно, ценность его услуг, которую следует рассматривать как издержки, должна определяться исходя из ожидаемых прибылей с учетом всех альтернативных способов достижения того же результата и всех возможных вариантов применения этого орудия. Все обсуждавшиеся в разделе 7 вопросы устаревания, обусловленного техническим прогрессом или изменением потребностей, относятся сюда же. Невозможно заставить монополиста назначить цену, которая существовала бы при конкуренции, или цену, равную необходимым издержкам, поскольку конкурентные или необходимые издержки не могут быть известны, если нет конкуренции. Это не означает, что руководитель монополизированной отрасли при социализме будет, невзирая на распоряжения сверху, продолжать получать монопольные прибыли. Однако это означает, что, поскольку нельзя проверить экономические преимущества одного метода производства в сравнении с другим, место монопольных прибылей займут потери от неэкономичного использования. Остается еще и вопрос о том, не выполняют ли прибыли какую-то необходимую функцию в динамических условиях и не являются ли они на самом деле главной уравновешивающей силой, обеспечивающей адаптацию к любым изменениям. Конечно, когда внутри отрасли есть конкуренция, вопрос о том, целесообразно создавать новую фирму или нет, можно решить только на основе прибылей, получаемых уже существующими фирмами. По крайней мере в случае более полной конкуренции, которую нам еще предстоит обсудить, нельзя обойтись без прибыли как стимула к изменениям. Но можно полагать, что если какой-то один продукт производится только одним предприятием, оно будет приспосабливать свой объем производства к спросу, не меняя цены продукта, за исключением случая изменения издержек. Но как тогда решить, кто должен получать эти продукты, пока предложение не догнало еще возросший спрос? И еще важнее, как предприятие должно решать, оправданно ли нести первоначальные издержки по доставке дополнительных факторов к месту производства? Большая часть издержек на перемещение или перевод рабочей силы и других факторов представляет по своему характеру единовременное вложение капитала, оправданное, только если на вложенную сумму можно постоянно получать рыночную норму процента. Процент на неосязаемые капиталовложения, связанные с созданием или расширением завода (как, например, "капитал деловых связей" (good will), который необходим не только для завоевания популярности среди покупателей, но также и для сбора всех требуемых факторов в нужном месте), является, конечно, важнейшим фактором при подобных расчетах. Однако когда эти капиталовложения уже сделаны, они никак не могут считаться издержками, но будут выступать как прибыль, показывающая, что первоначальные инвестиции были оправданны. Все это далеко не исчерпывает трудностей, возникающих в связи с идеей организации производства по государственно-монополистическому принципу. Мы ничего не сказали о проблеме определения границ отдельных отраслей, о положении фирм, выпускающих оборудование для многих различных областей производства, или о критериях суждения об успехе либо неудаче любого менеджера. Должна ли "отрасль" включать все процессы, ведущие к изготовлению одного и того же конечного продукта, или же она должна охватывать все заводы, производящие один и тот же промежуточный продукт, независимо от того, в каком последующем процессе он используется? В обоих случаях потребуется также принимать решение о том, какие методы производства следует применять. Должна ли каждая отрасль производить свои собственные орудия или она должна покупать их у какой-то другой отрасли, производящей их в крупных масштабах, -- все это будет существенно влиять на решение вопроса о том, будет ли вообще выгодно использовать какое-либо конкретное орудие. Однако эти и очень схожие проблемы должны более подробно рассматриваться в связи с предложениями снова допустить конкуренцию в гораздо более полной форме. Но и того, что уже было здесь сказано, достаточно, по-видимому, чтобы показать: если кто-то хочет сохранить конкуренцию в социалистическом государстве с целью решения экономических проблем, то полумеры реально не помогут получить удовлетворительное решение. Лишь если конкуренция существует не только между, но и внутри различных отраслей, мы вправе ожидать, что она будет отвечать поставленной цели. Именно к рассмотрению такой более полной конкурентной системы мы и должны теперь обратиться. 9 На первый взгляд не очевидно, почему такая социалистическая система с конкуренцией как внутри отраслей, так и между ними не функционировала бы так же хорошо или так же плохо, как конкурентный капитализм. Похоже, ожидаемые трудности носили бы чисто психологический или моральный характер, о чем можно сказать очень мало определенного. Это правда, что возникающие в связи с подобной системой проблемы несколько отличаются по природе от тех, что встают в "плановой" экономике. Однако при более близком рассмотрении они оказываются не настолько отличными, как кажется вначале. Решающими вопросами в этом случае будут следующие: что должно быть независимой единицей деловой активности? Кто должен быть менеджером? Какие ресурсы должны быть ему доверены и как проверить его успех или неудачу? Как мы увидим, это ни в коем случае не какие-то второстепенные административные проблемы вроде кадровых, которые сегодня приходится решать в любой крупной организации. Это основные проблемы, урегулирование которых будет влиять на структуру отрасли почти так же сильно, как если бы она непосредственно определялась решениями планирующей власти. Начнем с того, что, как нетрудно убедиться, потребность в некоей центральной экономической власти окажется не намного меньше. Ясно также, что эта власть должна будет обрести почти такое же могущество, как и в плановой системе. Если собственником всех материальных ресурсов производства является общество, то кто-то должен будет реализовывать это право от его имени, по крайней мере в том, что касается распределения ресурсов и контроля за их использованием. Невозможно представить себе эту центральную власть просто в виде супербанка, ссужающего имеющиеся у него фонды лицам, предлагающим наивысшую цену. Ведь фонды будут ссужаться лицам, не имеющим никакой своей собственности. Следовательно, власть брала бы на себя весь риск и не имела бы возможности претендовать на какую-то определенную сумму денег, это делает банк. Она просто имела бы права собственности на все реальные ресурсы. Ее решения не могут также ограничиваться перераспределением свободного капитала в форме денег или, возможно, земли. Ей пришлось бы также решать, оставлять ли конкретный завод или часть оборудования и дальше предпринимателю, использовавшему их в прошлом, поверив ему на слово, или их следует передать другому, обещающему от них более высокий доход. Представляя систему такого рода, будем исходить из наиболее благоприятных для нее предпосылок, что начальное распределение ресурсов между отдельными фирмами строится на основе исторически сложившейся структуры отрасли и что отбор руководителей осуществляется на основе какого-то теста на эффективность и их предшествующего опыта. Если существующая организация отрасли не принимается, ее можно усовершенствовать или рационально изменить только на основе самого широкого централизованного планирования. Это вернуло бы нас обратно к тем системам, которые конкурентная схема пытается заменить. Однако принятие существующей организации решило бы трудности только на данный момент. Любое изменение в условиях сделает необходимыми изменения в ней, и, конечно, через сравнительно короткое время центральная власть должна будет осуществить полную реорганизацию. По каким принципам она станет действовать? Ясно, что в подобном обществе изменения будут такими же частыми, как и при капитализме; они будут и такими же непредсказуемыми. Все действия должны будут основываться на предвидении будущих событий и ожидания различных предпринимателей, естественно, будут разными. Решение о том, кому доверить данное количество ресурсов, придется принимать на основе индивидуальных обещаний о будущих доходах. Или, скорее, оно должно будет приниматься исходя из предпоположения, что определенный доход следует ожидать с определенной долей вероятности. Безусловно, не будет никакого объективного критерия для оценки величины риска. Но кто тогда должен решать, стоит ли рисковать? Для таких решений у центральных властей не будет других оснований, кроме результатов прошлой деятельности предпринимателя. Но как они должны определять, был ли оправдан риск, на который ему пришлось пойти в прошлом? И будет ли его отношение к рискованным проектам таким же, как если бы он рисковал своей собственностью? Рассмотрим сначала, как будет проверяться его успех или неудача. Первый вопрос: преуспел ли он в сохранении ценности доверенных ему ресурсов. Но даже лучшие предприниматели время от времени терпят убытки, и иногда даже очень серьезные. Следует ли винить предпринимателя в том, что его капитал устарел под влиянием нововведений или сдвигов в спросе? Как надо определять, имел ли он право пойти на тот или иной риск? Является ли тот, кто никогда не терпит убытков, поскольку никогда не рискует, непременно человеком, действующим максимально в интересах общества? Безусловно, будет иметь место стремление предпочесть безопасный проект рискованному. Однако рискованные и даже чисто спекулятивные операции будут здесь не менее важны, чем при капитализме. Специализация на функции несения риска профессиональных спекулянтов товарами будет такой же нужной формой разделения труда, как и сегодня. Но как следует определять размер капитала спекулянта и назначать его вознаграждение? Как долго можно позволить удачливому в прошлом предпринимателю нести убытки? Если наказанием за убытки является утрата положения "предпринимателя", не станет ли почти неизбежным, что вероятность убытков будет действовать как сдерживающее средство столь мощно, что перевесит перспективу получения самых больших прибылей? При капитализме потеря капитала также может означать утрату статуса капиталиста. Но этому сдерживающему средству всегда противостоит привлекательность возможности выигрыша. При социализме этого быть не может. Вполне допустимо даже, что общее нежелание затевать какое бы то ни было рискованное дело могло бы довести норму процента практически до нуля. Но принесет ли это выгоду обществу? Если бы это произошло просто из-за насыщения всех абсолютно надежных каналов инвестирования, то ценой стало бы прекращение всякого экспериментирования с новыми и неиспытанными методами. Даже если прогресс неизбежно будет связан с тем, что обычно называют "растратой ресурсов", не следует ли на это пойти, если в целом выигрыш перевесит убытки? Однако, возвращаясь к проблеме распределения и контроля ресурсов, остается очень серьезный вопрос, как в краткосрочном периоде решить, наилучшим ли образом данное предприятие использует свои ресурсы. Даже определение, является ли оно прибыльным или убыточным, будет зависеть от оценки будущих доходов, которые ожидается получить от его оборудования. Результаты его деятельности можно установить, только если приписать существующему заводу определенную ценность. Каким должно быть решение, если другой предприниматель обещает получить более высокую отдачу от того же завода (или даже отдельного станка), чем та, на которой основывает свою оценку нынешний пользователь? Следует ли забрать у него завод или станок и отдать другому человеку на основе простого обещания с его стороны? Может быть, это крайний случай, но он только иллюстрирует постоянное перемещение ресурсов между фирмами, идущее при капитализме и равно выгодное в социалистическом обществе. В капиталистическом обществе переход капитала от менее к более умелому предпринимателю происходит за счет того, что первый несет убытки, а последний добивается прибыли. Вопрос о том, кто должен иметь право рисковать ресурсами и сколько их ему нужно доверить, здесь решается человеком, преуспевшим в их приобретении и поддержании. Будет ли этот вопрос решаться в социалистическом государстве по тем же принципам? Будет ли руководитель фирмы иметь свободу реинвестировать прибыли куда бы и когда бы он ни посчитал нужным? В настоящее время он сравнивает риск, сопряженный с дальнейшим расширением текущего дела, с доходом, который он получит, если инвестирует его куда-то еще или если потребит свой капитал. Будут ли соображения альтернативных выгод, которые общество могло бы извлечь из этого капитала, иметь такой же вес при расчете риска и выигрыша, какой имела бы его собственная выгода или потеря? Решение об объеме капитала, доверяемого отдельному предпринимателю, и сопряженное с этим решение о размере отдельной фирмы под контролем одного лица на самом деле есть решения о наиболее предпочтительной комбинации ресурсов. [Более подробный анализ того, как определяется размер индивидуальной фирмы при конкуренции и как это влияет на привлекательность различных методов производства и ценность товара, см. в: E.A.G.Robinson, The Structure of Competitive Industry (Cambridge Economic Handbooks, Vol. VII), London, 1931.] И именно на центральной власти будет лежать решение, следует ли расширить один завод, расположенный в каком-то месте, а не другой, расположенный где-то еще. Все это предполагает планирование со стороны центральной власти почти в таком же масштабе, как если бы она фактически управляла этим предприятием. Хотя, по всей вероятности, индивидуальный предприниматель получит какие-то определенные контрактные полномочия по управлению вверенным ему заводом, все новые капиталовложения будут неизбежно регулироваться централизованно. Такое разделение в распоряжении ресурсами просто имело бы тогда следствием, что ни предприниматель, ни центральная власть реально были бы не в состоянии осуществлять планирование и что было бы невозможно определить ответственность за ошибки. Предполагать, что можно создать условия полной конкуренции, не заставляя тех, кто отвечают за принятие решений, платить за свои ошибки -- чистейшая иллюзия. В лучшем случае это будет системой квазиконкуренции, где реально ответственным лицом будет не предприниматель, а одобряющий его решения чиновник и где поэтому в связи с проявлением инициативы и определением ответственности возникнут все те трудности, которые обыкновенно порождает бюрократия. [См. дополнительно крайне поучительный анализ этих проблем: R.G.Hawtrey, The Economic Problem (London, 1926), и: J.Gerhardt, Unternehmertum und Wirtschaftsfuhrung (Tьbingen, 1930).] 10 Не претендуя на полноту нашего обсуждения псевдоконкуренции, можно, по крайней мере, заявить, что, как было показано, успешное управление ею сталкивается со значительными препятствиями и что это порождает многочисленные трудности, которые надо преодолеть, прежде чем мы сможем поверить, что ее результаты могут хотя бы приблизиться к результатам конкуренции, основанной на частной собственности на средства производства. Надо сказать, что в своем нынешнем состоянии все эти предложения, даже с учетом их предварительного и пробного характера, представляются скорее менее, чем более осуществимыми, нежели прежние социалистические предложения централизованно планируемой экономической системы. Верно, причем даже более, чем в случае планирования в узком смысле, что все рассмотренные трудности обусловлены "только" несовершенством человеческого разума. Но хотя это не дает оснований говорить, что подобные предложения "невозможны" в некоем абсолютном смысле, тем не менее остается справедливым, что очень серьезные препятствия к достижению желанной цели существуют и что, по-видимому, их никак нельзя преодолеть. жүктеу/скачать 1.42 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|