Иранистика и таджиковедение в немецкоязычной историографии

Лингвистические исследования о новоперсидском языке последние десятилетия велись в университете Вюрцбурга иранистом Вильхельмом Эйлером, а затем его учениками.

Восточная филология и лингвистика всегда были неотъемлемой частью немецкой иранистики, хотя эти центры и школы никогда не замыкались исследованием только указанных сфер. Как мы уже писали, ориенталистика в немецкоязычных странах всегда была приоритетным направлением исследований. Так, один из ярких представителей немецкой иранистики ХХ в. Хельмут Риттер широко известен именно своими трудами по филологии и лингвистике иранских народов. Его перу принадлежат прекрасные произведения "О языковой картине Низами", "Душа моря", научно-религиозное исследование "О суфийском круге Фарид-ад-дин Аттора" и др. Эти труды во многом обогатили немецкую иранистику.

Весьма ценными в отношении филологических изысканий являются труды исламоведа Фритца Мейера (Базель). Его сочинения являются шедевром ориенталистической науки. В частности, безупречен сделанный им анализ четверостиший, а также народного романа о влюбленной средневековой поэтессе из Худжанда Махасти.

Особенно много труда в исследование персидской литературы вложили ученые Швейцарии. Немалые заслуги здесь принадлежат, кроме Ф. Майера, немецкому ученому Христофу Бюргелю, профессору по исламоведению из Бернского университета. Он является не только продуктивным исследователем, но и переводчиком классической, а также современной персидской литературы. К ученикам Мейера относится рано ушедший из жизни знаток современной персидской литературы Рудольф Гельпке, создавший целый ряд шедевров немецких переводов.

Из всего изложенного можно заключить, что диапазон изучения иранской филологии в немецкой ориенталистике весьма широк и охватывает самые различные направления литературоведения.

Во втором параграфе - "Немецкоязычная иранистика о соотношении таджикского и персидского языков" – анализируется труды немецких ученых, посвященных языковым проблемам персоязычных стран. Отмечается, что персидский считался (и считается до сих пор) литературным языком Ирана. Этот язык был единственным государственным языком страны. До настоящего времени на персидском языке говорят в Афганистане, и называется он здесь "дари". В Средней Азии мы имеем "забони точики" (таджикский язык). Согласно Закону "О государственном языке Таджикской ССР" от 22 июля 1989 г. он называется "форси-точики" и считается государственным языком республики ("забони давлати"), а по Закону Республики Таджикистан о языке от 1 октября 2009 г. он также объявлен государственным языком. Еще в ХIХ столетии на фарси – таджикский говорили при дворе Бухарского эмирата, и он мало чем отличался от языка, употребляемого в Иране.

По мнению известного немецкого ученого М.Лоренца в сфере терминологии прослеживаются две тенденции:

1) в оборот вновь вводятся новоперсидские слова, например: љумњурият, њизб, кумита, рисола, шўро;

2) образуются новые персидские слова, например: донишгох, донишкада, сарвар, а также активно применяются интернациональные слова. ¹

Таким образом, М.Лоренц и другой известный немецкий ученый Луц Жехак справедливо считают, что в изменяющейся языковой политике возникает достаточно много проблем, решение которых требует очень тщательного исследования.

Так, в связи с принятием нового закона о языке от 1 октября 2009 г. Луц Жехак считает, что если люди видят свой научный мир только внутри границ Таджикистана, то тогда такое решение, т.е. написание диссертации на таджикском языке, к сожалению или к счастью, должен быть разумным.²

Таким образом, заключает Луц Жехак, если труды, к примеру, по биологии или химии будут писаться только на таджикском языке, их авторам будет трудно представлять свои взгляды коллегам в других странах.

Луц Жехак считает, что таджикский язык должен преподаваться другим национальностям и иностранцам иначе, чем таджику. Поэтому "я с радостью запомню тот день, - считает ученый, - когда в одном из таджикистанских университетов откроется кафедра таджикского языка, как иностранного. Ведь на пороге XXI в. век новейшей технологии, век глобализации, решение данной проблемы должен быть объективным, соответствующим требованиям международных научных стандартов. Если научные труды будут писаться только на таджикском языке, их авторам будет трудно представлять свои взгляды коллегам не только в других странах СНГ, но и странам дальнего зарубежья".

В третьем параграфе–"Немецкоязычная историография о взаимодействии культуры иранцев и туранцев" и в его подпараграфе "Историко-культурное наследие Средней Азии а трудах Б.Брентьеса"– подчеркивается, что главная особенность любой отрасли немецкой ориенталистики состоит в том, что она анализирует все проблемы в неразрывной связи с исламом. Это особенно ясно прослеживается в культурологических работах немецких ученых.

В диссертации подробно показан вклад немецких ученых в развитие культурологических, искусствоведческих проблем, которые относятся к сфере исламского искусства.

Говоря о взаимодействии культуры иранцев-туранцев необходимо отметить, что взаимодействие цивилизаций, разделенных водными границами, имеет свои характерные особенности. Так, развитие государств иранского народа всегда во многом зависело от наличия воды, что дало знать о себе даже в населённых пунктах Ирана, заканчивающихся словом "обод", т.е. "благоустройство", которое происходит от слова "об" ("вода").

Иран издревле известен западной науке, и племена, населявшие эту страну, считали "арийскими". На взаимодействие культур Ирана и Турана¹ первоначально обратили особое внимание именно западные ученые, и в настоящее время немецкие ученые всесторонне изучают богатое наследие арийского народа, его историю и сопоставляют её с западной цивилизацией.

Следует отметить, что население Турана является потомками арийской нации, имеющей единый язык с народами, проживавшими на территории Ирана в III – I тыс. до н.э. - саками, массагетами, согдийцами, бактрийцами и хорезмийскими племенами (предками таджикского народа), существовавшими на территории Турана.

По мнению немецких ученых Б.Фрагнера и Б.Брентьеса слово "тур" в среднеперсидском словаре обозначает "богатырь". По "Авесте", "тур" – название племени из родов Джамшида, Фаридуна и пророка Зороастра. В древних преданиях арийцев говорится "о человеке труженике", зороастрийский тур был защищен от Ахримана, т.е. от злых духов.

Предания древних Ирана и Турана отражены так же в художественных и научных произведениях, таких великих ученых и поэтов, как Дакики, Фирдоуси, Табари, Балъами, Бируни и других. Немецкие ученые Х.Бартоломе, Ф.Рюккерт, Ю.Юст, Т.Нёльдеке, французские ученые Т.Лангле и Дж.Дармстетера особенно подчеркивали единство прошлого и взаимодействие двух культур – Ирана и Турана. Известный русский ученый В.В.Бартольд пишет, что в ХIII в. в Мазандаране не существовало никаких тюркских элементов, здесь сохранялись обряды и традиции персов, жители называли себя таджиками.

Таким образом, потомки арийцев (иранцы, согдийцы, бактрийцы), в том числе туранцы – предки таджиков, весьма сильно воздействовали на традиции тюркоязычных народов и других народов государств Центральной Азии, в том числе узбеков, кыргызов, туркмен, казахов, и оказали огромное влияние на развитие их культур.

В четвертом параграфе – "Культурное пространство Сефевидского периода в немецкоязычной историографии" - акцент делается на том, что именно Сефевидский период (1501-1736) был очень сложным и противоречивым в истории Ирана, Индии, Центральной Азии. Сефевиды были приверженцами шиизма. В 1510 г. шах Исмаил под Мервом нанес поражение Мухаммаду Шейбаниду и завоевал весь Хорасан.

Примечателен тот факт, что, несмотря на своё курдское происхождение, Сефевиды прибегали к помощи тюркских кызыл-башей, но активно воспрепятствовали дальнейшей тюркизации Ирана, что после нашествия тюркских кочевников из Центральной Азии было бы неизбежно.

Исследованию культурного пространства эпохи Сефевидов европейские ученые уделяли особое внимание. В июле 1639 г. возвращается после своей шестилетней командировки дипломат герцог Фридрих III на свою родину Гольштин и приходит к выводу: "Персия навсегда втягивает Гольштин"². Так, в 30-е годы XVII в. секретарь гольштинского посольства герцог Фридрих III снабдил деньгами учёного-путешественника Адама Олеария (1635-1639) и поэта Пауля Флеминга (1609-1640) для поездки в Россию и Персию. Результатом этой поездки (через Каспийское море, в Дербент, на Кавказ, в Тебриз и Исфахан) стала их книга "Путешествие в Московию и Персию".

Длительное путешествие в Исфахан предпринял Энгельбарт Кэмпфер (1651-1716) - врач, ученый, музыкант, дипломат при дворе шаха Сулеймана (1667-1894). Результаты своей поездки Э.Кэмпфер изложил в книге "При дворе Великого персидского короля" вначале на латыни, затем на немецком языке. Эта книга имела огромный успех у европейских читателей.

В своей книге в разделе "Исфахан" он довольно подробно пишет о музыкальной жизни при дворе Сефевидов, о музыкантах, певцах, певицах, а также о музыкальных инструментах (уд, най, дутор, сетор, чанг и др.).

Таким образом, культурное пространство этого времени было достаточно разнообразным и обширным. Здесь активно развивались живопись, каллиграфия, книжное искусство, переплётное ремесло, миниатюра, создавались весьма самобытные музыкальные инструменты.

Именно в эту эпоху межкультурный диалог Востока и Запада был особенно активным и свободным, что способствовало созданию единого цивилизационного пространства.

В главе 4. - "Немецкоязычная историография о выдающихся представителях таджикско-персидской литературы" – состоящей из пяти параграфов отмечается, что имена и произведения расматриваемых в работе выдающихся представителей персидско-таджикской классической литературы известны не только в персоязычных странах Востока. Их творения, переведенные на немецкий, французский, английский, арабский и другие языки, стали культурным достоянием людей всего мира.

В первом параграфе - "Эпоха и наследие Рудаки в немецкоязычной историографии" - обращается внимание на вклад немецкоязычных исследователей в изучение творчества Рудаки основоположника таджикской классической литературы, а также науку и культуру его эпохи.

Великий таджикский поэт, основатель таджикско-персидской литературы Рудаки жил и творил в IX-Х вв., т.е. в период расцвета на Востоке культуры, науки, ремёсел. Именно в IX-Х вв. утверждалась таджикская государственность и формировалась таджикская нация.

Известный английский ориенталист Э.Браун, говоря о расцвете науки и поэзии эпохи Рудаки, назвал Персию "колыбелью выдающихся ученых и непревзойденных поэтов"¹. Причину славы поэзии IX-ХV вв. в Европе правильно и своевременно определил современник Э.Брауна немецкий философ Г.Готхелл, который считает, что персидская поэзия с её любовью к жизни, богатством воображения, обращением к гуманным чувствам человека является более приемлемой для нас, чем всякая другая восточная поэзия. Изучение наследия малик уш-шуаро Рудаки в европейской ориенталистике начинается в XIX в. выдающимся немецким поэтом И.В.Гёте. При этом попутно, в первую очередь, анализируются избранные творения пяти классиков таджикско-персидской литературы: Фирдоуси, Хайяма, Саади, Хафиза, Джами.

Свой вклад в изучение персидской поэзии внес и выдающий австрийский ученый Хаммер фон Пургшталь, основавший научную ориенталистическую традицию в Австрии, а затем продолживший эту традицию в Германии. В 1818 г. этот ученый опубликовал свой труд "История персидской поэзии", в котором были представлены 200 персидско-таджикских поэтов. Начиная со второй половины ХIX в., ориенталисты Европы начали заполнять пробелы в изучении наследия Рудаки. Пальму первенства в этих исследованиях следует отдать великому немецкому ориенталисту с мировым именем Херману Эте. Он опубликовал труды "Рудаки – саманидский поэт", "Предшественники Рудаки и современность".

По мнению Х.Эте, Рудаки - единственный поэт, который изобрел "шедевры песнопения Ирана, и открыл их при помощи ключа-языка второй раз"¹.

Так, видный немецкий ученый Х. Эте, который эмигрировал в Лондон, благодаря оригинальным источникам дал всеобъемлющую оценку не только зороастризму, но и всей эпохе А.Рудаки. В статье "Рукописи персидской поэзии эпохи Рудаки" он отмечает развитие литературы и в особенности персидско-таджикской поэзии в IХ-Х вв. Х. Эте исследовал таджикско-персидскую поэзию Рудаки, Дакики, Фирдоуси, Шахиди Балхи и других.

Необходимо отметить здесь и труд видного немецкого ученого В.Зундерманна "Антология классической персидской поэзии", он также перевел с фарси на немецкий язык свыше тридцати газелей, касыд и двустиший Рудаки, ознакомив немецкоязычных читателей с прекрасным творчеством великого поэта.

Великий австрийский ориенталист Берт Фрагнер, глубоко исследуя историю и культуру Таджикистана и Центральной Азии, относительно наследия А.Рудаки, отмечает, что вся гениальность его стихов заключается в простоте и необычности "рудакийского стиля".

В работе обосновывается положение о том, что свой вклад в исследование эпохи Саманидов, времени жизни и творческой деятельности Рудаки внесли также немецкий историк-археолог Б.Брентьес и исскуствовед К.Рюрданц и современный немецкий ученый К.Пандер, которые переводили прекрасные, простые и в то же время гениальные стихи Рудаки, его философские элегии, а также поэмы "Калила и Димна", "Синдбаднаме". Они ознакомили европейских читателей с жемчужинами поэзии Рудаки, с той эпохой, в которую он жил и творил, с языком великого поэта, приближая духовные устои народов Востока и Запада.

Во втором параграфе –"Изучение творчества Насира Хусрава в немецкоязычной историографии" – диссертант подробно останавливается на том, какое место занимает этот таджикский мыслитель в исследованиях ученых немецкоязычных стран. Дело в том, что вторая половина XI в. и начало XIII в. – это особые страницы в истории народов Средней Азии, в том числе таджикского народа. Именно в этот период Сельджукиды объединили Мавераннахр, Хорасан и Тохаристан. Начался активный подъём культуры в таких прославленных городах, какими были Нишапур, Мерв, Балх, Герат.

Многие произведения Носира Хусрава переведены на немецкий, французский, английский языки.

Впервые Европа узнала о Носире Хусраве благодаря немецкому ученому Х.Эте, его трудам о жизни и творчестве поэта, о его сборниках стихов "Рушнаинаме" и прозаическом произведении "Сафарнаме".

По мнению видного немецкого ученого Х.Шеффера, Носир Хусрав с юных лет увлекся философией, о чём свидетельствует его касыда, написанная в 1037 г. и посвященная Абу Али ибн Сино (предисловие к "Сафарнаме"). Это был год смерти Авиценны. Далее автор пишет о том, что Носир Хусрав интересовался почти всеми существующими тогда науками: астрономией, геометрией, естественными науками, медициной, музыкой, логикой, наукой о религии, т.е. теологией.

По мнению австрийского религиоведа Г.Э. фон Грюнебаума, Носир Хусрав ко времени своего путешествия испытывал глубокий духовный кризис, он подумал о том, что "перемена мест" поможет ему этот кризис пережить. Европейские исследователи считали его искателем истины, который путешествовал по странам восточного ислама, чтобы получить страноведческие познания.

По мнению немецкого ученого Е.Тойфела, особенно живо и вдохновенно свои мысли Носир Хусрав излагает в своем труде "Сафарнаме". Здесь можно найти богатейшие сведения о топографии стран Востока, и социальной, религиозной жизни в Передней Азии и Египте во второй половине XI в.

По мнению европейских ученых Х.Эте, Х.Шефера, П.Г.Шедера, Г. ле Странже, Насир Хусрав – своеобразное, яркое, оригинальное явление, поистине недюжинный художник, поэт простого стиля, человек, которого интересует, прежде всего, идея, что отличает его от других его современников, популярных на Востоке и Западе.

В третьем параграфе "Наследие Омара Хайяма в немецкоязычной историографии" – рассматриваются исследования немецких ученых относительно поэтического творчества этого мыслителя, приобретшего широкую популярность во всем мире.

Первую попытку познакомить Европу с этим великим персидским поэтом сделал немецкий ученый, географ и дипломат Адам Олеария. В 26-й главе своей книги "Путешествие на Восток" (90-е годы XVII в.) он называет несколько наилучших поэтов, по его мнению, поэтов, среди которых Фирдоуси, Хайям и Хафиз. В указанной книге он представляет на суд читателя переводы "Шахнаме" Фирдоуси и четверостишия Хайяма.

Более глубокое знакомство европейцев с Омаром Хайямом состоялось после публикации в 1700 г. книги немецкого ориенталиста Т.Хайда "Древняя религия Ирана".

Четверостишия Хайяма на немецкий язык с биографическими данными о нем также в 1818 г. переводил великий австрийский ученый в своей книге "История персидской литературы".

Известный ученый Германии Х.Ремпиус пишет о том, что средневековые источники изображают Хайяма как набожного и богобоязненного человека, который был скован суфийскими идеями, но, начиная уже с ХII в., говорят о нем, как о великой сияющей звезде исламской науки.

Известный же немецкий ученый В.Зундерманн говорит об Хайяме как жизнерадостном поэте, очень искренне высказывающим свои чувства. Он перевел на немецкий язык около 100 рубайи Хайяма. В.Зундерманн называет Омара Хайяма "знатоком греческой науки", "царём философов Востока и Запада". Из дословных переводов знаменитого немецкого ученого В.Зундерманна европейским читателям очень импонируют следующее: "…меньше спать, влюбляться, жить полнотой жизни, радоваться, совершенствоваться".

Рубайяты Омара Хайяма переведены на многие языки мира. В числе переводчиков - известные ученые В.Кауэл, Р.Грейвз, И.В.Николас, Е.Н.Винфельд, Э.Фитцджеральд, П.Хорн, Х.Эте, Я.Лазар, Р.Леско, Б.Бертельс, В.Зундерманн, Н.Беже и др. При этом каждый перевод отличается друг от друга, которые проанализированы в работе и подкрепляется обощающими словами великого И.В.Гёте, который говорил: "Всё, что касается безосновательности труда переводчиков, о которой высказываются некоторые, то скажу так: переводы являются самыми важнейшими и достойными соединителями всех культур мира и такими останутся"¹.

Четвертый параграф - "Творчество Хафиза в немецкоязычной историографии" - посвящен анализу причин распространения и популяризации поэтического наследия мыслителя немецкоязычных странах и во всем мире. Подчеркивается, что в немецкоязычных странах и в Европе в целом достаточно рано узнали о поэте Хафизе и ознакомилась с его творчеством. Гуманистические идеи, воплощенные в его газелях, музыкальность, красота его стихов получили высокую оценку среди европейских мыслителей разных времен и разных народов.

Первый перевод Хафиза был сделан немецким ученым Адамом Олеарием. Как мы уже ранее писали, в 1635 г. герцог Фридрих III выделил деньги ученому, дипломату, путешественнику А.Олеарию и поэту П.Флемингу, чтобы они могли посетить Россию и Персию и в итоге написать книгу о Востоке. Результатом этой поездки в Россию, на Кавказ, в Тебриз и Исфахан стала книга "Путешествие в Московию и Персию", написанная А.Олеарием. Именно благодаря этому труду европейцы узнали об иранском эпосе "Шахнаме" Фирдоуси, а также первом переводе "Гулистана" Саади и Дивана Хафиза. А.Олеария, являющийся первым переводчиком названных произведений, считает Фирдоуси, Хафиза и Саади звездами поэзии, которыми будут восхищаться во все времена и эпохи.

О Хафизе писал римский путешественник патриций Пьетро делла Вале. В его книге "Описание путешествия благородного римского патриция в различные части мира – Турцию, Египет, Палестину, Персию, Индию, а также другие далекие страны" (1650 г.) упоминается о гробницах Саади и Хафиза.

Один из биографов Хафиза, немецкий ученый К.Фрейтаг пишет, что в Европу первые сведения о Хафизе проникли в середине XVIII в. благодаря Пьетро делла Валле.

Хафиза довольно часто переводили на немецкий язык. Его газели и выраженные в них философские идеи нашли отклик в немецком народе. В XVII в. немецкий ориенталист П.Мининский (1623-1698) перевел Хафиза на латинский и включил его газели в свою книгу "Сокровищница восточных языков".

Известный таджикский ученый Ш.Мухтор, анализируя отношение к творчеству Хафиза во французской критике (XVII-XX вв.), ошибочно считает, что первым, кто ознакомил европейцев с его стихами, был француз Бартеле де Эрбело. Этот ученый в 1697 г. опубликовал лишь статью о таджикско-персидском поэте. Между тем, как мы уже писали, немецкие ученый - дипломат А.Олеария и поэт П.Флеминг опубликовали свою книгу "Путешествия на Восток" в 1674 г., и две главы этой книги посвящены двум ширазским гениям - Саади Ширази и Хафизу Ширази. Эта книга вышла почти на четверть века раньше, чем французская публикация.

Изучению истории переводов газелей Хафиза в Германии и других западноевропейских странах посвятил свою работу таджикский ученый Р.А.Дехоти. Р.Дехоти считает, что подлинная слава к Хафизу в Европе, особенно в Германии, пришла после издания в 1791 г. в Калькутте дивана его стихов, послужившего текстовым источником для первого полного перевода Хафиза на немецкий язык, который осуществил австрийский ориенталист Й.Хаммер Пургшталь. Вклад Й.Хаммера Пургшталя в исследование персидско-таджикской поэзии огромен. Именно он заложил фундамент изучения персидско-таджикской поэзии в Европе. Этому способствовали издание Пургшталем журнала "Сокровищница Востока", а также "Восточный журнал", главным редактором которого был сам Х.Пургшталь. Примечателен тот факт, что когда восточные исследования в Европе зашли в тупик, он открыл своими трудами новые перспективы в изучении Востока. К сожалению, Р.Дехоти из 567 газелей, переведенных Х.Пургшталем, анализировал только 3-4 газели. Хотя труд Пургшталя является полным переводом в европейском хафизоведении.

Следует отметить, что в Германии Хафиза переводят до настоящего времени. Его газели издавались в этой стране около 200 раз. В этой связи делается вывод о том, что именно в Германии Хафиз нашел себе единомышленников и подражателей – это И.В.Гёте, Г.Гейне, А. фон Платен, Ф.Рюккерт, Ф.Даумер, Н.Беже, В.Зундерманн. Так романтик А. фон Платен (1796-1835) тоже сочинял газели и считал "великого гения Шамседдина источником всех своих творений"¹.

Большой интерес представляет также великолепный труд Г.Г.Шэдера "О Хафизе", где констатируется, что "Хафиз был светом теологов; это был факел, произошедший из божественного света. Хафиз был равным Саади, его сияние можно чувствовать даже в Раю"².

В работе приведены и другие восхитительные оценки и анализы немецкоязычных исследователей Хафиза и делается вывод, что тайна этой славы заключается в жемчужинах его строк, внося мудрость и аромат любви в таджикско-персидскую поэзию и культуру, ставшим достоянием не только народов немецкоязычных стран, но и народов многих стран мира.

Здесь же подчеркивается влияние наследия Хафиза на Гёте и показывается связь между поэтическими произведениями знаменитого персидско-таджикского поэта Хафиза Шерази и творчеством всемирно известного немецкого поэта И.В. Гёте, которому в "Западно-восточном диване" удалось синтезировать дух Востока и Запада.

Пятый параграф называется "Выдающийся немецкоязычный ориенталист А.М.Шиммель о Руми и таджикско-персидской литературе".

В научном творчестве Шиммель большое место занимали исследования о Джалалиддине Руми. Ее великолепная книга "Величие Шамса" (обозрение произведений и идей Мавлоно Руми) произвела фурор и на Востоке, и на Западе. Этот труд А.М.Шиммель обладает большой притягательной силой, и причина здесь заключается не только в том, что она написана весьма профессиональным ученым, но и в том, что в этой книге проявились бесконечная любовь и интерес А.М.Шиммель к Востоку, к его культуре, наукам, жизни народов.

В начале книги автор отмечает, что её знакомство с Мавлоно произошло благодаря книгам Р.А.Никольсона. Перед тем как сделать это высказывание, она признается, что источник "Величие Шамса" она нашла после 40 лет беспрерывных поисков.

А.М.Шиммель удалось глубоко проанализировать такие темы в творчестве Руми, как пророческая миссия, духовная лестница, место любви в жизни человека, обязательность молитвы в процессе самосовершенствования человека и др.

Анна Мария Шиммель оставила в ориенталистической науке фундаментальные исследования, которые востребованы не только восточными, но и западными читателями и исследователями. В своих трудах она писала о мудрости ислама, отводя особое место статусу женщины, исключительно знала таджикско-персидскую поэзию, что позволило ей оставить после себя богатое творческое наследие об иранистике и таджиковедение.