Исследование о влиянии эволюционной теории на учение о политическом развитии народов
жүктеу/скачать 1.88 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- 4. Развитие прав собственности
- 5. Физиологические основы права наследства
3. Организация власти в семье Жена, которая рождает ребенка, кормит и воспитывает его, должна заботиться о молодом поколении и работать для него. У многих первобытных племен мужчина мало или совсем не заботится о детях. Так, о первоначальных обитателях Кола и Коброер, которые бродят по лесам и держатся на деревьях и в пещерах, сообщают, что у них дети принадлежат матери, которая обязана заботиться об их воспитании. [227. Verbandlungen der Gesellschaft fur Erdkunde. 1855. S. 173.] Что это происходит не вследствие грубости и небрежности отца, но необходимым образом вытекает из естественного положения вещей, доказывается тем, что эти лесные жители очень любят своих детей. У короадо-сов вся тяжесть домашней работы, собирание пищевых продуктов, ношение всех тяжестей и маленьких детей лежат на жене. Мужья занимаются только охотою. Но последняя часто бывает очень трудной и опасной и требует силы, терпения и искусства. [228. Zeitschrift fur Ethnologie. Bd. I, S. 129.] Независимо от забот о детях и домашнем хозяйстве, где таковое уже существует, женщины уже рано принимают участие в хозяйственных работах, так что в первобытных состояниях на их долю выпадает большая часть ремесел и обработка почвы. Германцы, например, любили охоту и войну, предоставляя обработку полей женщинам, старикам и рабам. Что женщина является изобретательницей земледелия, это показали исследования фон-ден-Штейнена в Центральной Бразилии. Естественным последствием этого является то, что женщина в своей области труда приобретает такие же познания и искусство, как и мужчина в своей области, и поэтому она также «может вставить свое словечко». [229. K. von den Steinen. Unter der Naturvolkern Zentralbrasiliens. 1894. S. 214.] Женщина изобрела гончарное искусство, когда племена сделались оседлыми. Плетеные корзины обмазывались глиной и должны были первоначально заменять, служившие для переноски воды, тыквы. Равным образом изготовление циновок, прядение, тканье и плетение повсюду были делом женщин. Деятельность, которою никогда не занимались женщины, это – изготовление стрел и лука, железного оружия и сосудов. Это выделывалось либо самими мужьями, либо изготовлялось и продавалось странствующими кузнецами – первыми ремесленниками. Разделение труда между обоими полами – в том смысле, что мужчина является воином и охотником, а женщина – работницей и носительницей тяжестей – должно быть рассматриваемо как вполне естественное и целесообразное. Мы склонны, однако, видеть в этом несправедливость и жестокость. Но у бедных культурой народов, живущих большею частью при суровых условиях существования, охота отнюдь не есть воскресное развлечение, а изобилующее опасностями и жестокими лишениями занятие. Следствием этого является то, что у племен, собирающих растения, и у низших охотников социальное положение женщины бывает очень незавидным. С нею обращаются, как со своего рода вьючным и рабочим скотом. Женщины не смеют, например, принимать участие в общей трапезе и должны часто довольствоваться растительной пищей, в то время, как мужчины потребляют мясо. И исключаются они и из религиозных празднеств и общественных совещаний. В те периоды, когда женщина занимается земледелием и ремеслами, положение ее становится более самостоятельным по отношению к мужчине. Эта самостоятельность, однако, исчезает, лишь только мужчина посвящает себя земледелию и ремеслам, а женщина ограничивается только заботой о детях и ведением домашнего хозяйства. Только в позднейшие времена, когда женщина снова обратилась к мужским занятиям, сделалась фабричной работницей и ученой, ее самостоятельность больше утвердилась по отношению к мужчине и в общественной жизни. Разделение власти между обоими полами не есть следствие произвола или обдуманного действия, но результат физиологической естественной необходимости. Превосходящая сила и дееспособность мужчины делают брак первоначальнейшим учреждением социальной власти. Из него выходит семья как самое маленькое образование владельческой организации, как первое звено в цепи развития власти. Стремление к господству, лежащее в основе семьи, делает ее впервые способной к большим культурным задачам, ибо это стремление «пользуется детьми и наследниками, чтобы сохранить достигнутую меру власти, влияния и богатства... и физиологически и таким путем подготовить в течение веков образование инстинкта солидарности». [230. Friedrich Nietzsche. S. W. Bd. VIII, S. 152.] Когда Бахофен открыл материнское право, он впал в роковую ошибку, смешав его с гинекократией, или господством женщины. Однако власть и политика были всегда делом мужчины. И в тех случаях, где действуют материнское право и наследование по материнской линии, отец или брат матери держит в своих руках господство в семье и домашнем быту. Например, у первобытных племен Центральной Бразилии сыновья хотя и принадлежат к роду матери, однако главой семьи является отец; и не мать, а брат матери считается равным с отцом защитником ребенка, и во всяком случае он принимает на себя все обязанности отца, когда последний умирает. Он тогда распоряжается собственностью умершего, а не мать. [231. К. von den Steinen. Unter der Naturvolkern Zentralbrasiliens. 1894. S. 336.] За немногими исключениями, жена на всех ступенях брака и семьи подчинена мужу. Естественное физическое и духовное превосходство мужчины делают его господином жены и детей. Женщины и дети были первоначально собственностью мужчины, так как он должен был путем тяжелых усилий добывать и защищать их. Подвергаясь опасности, он похищал женщину или же приобретал ее собственным трудом или борьбой, как и всякую другую часть своего владения. Жена и дети, однако, представляют ценное имущество, если только они являются рабочим орудием. Они служат средством власти, а для богатых, кроме того, и предметом значительной роскоши. О дуаллах, например, сообщают, что у них жены, как у всех негрских племен, занимают очень подчиненное положение и только чуть-чуть ставятся выше животных, составляя вместе с рабами владение мужа. «В глазах последнего они имеют цену только сообразно со своею плодовитостью, причем женщина, имевшая хоть раз двойню, ценится высоко». [232. Verhandlungen der Gesellschaft fur Erdkunde. Bd. IX, S. 364.] Жена приобретает участие в семейной власти лишь там, где она присваивает себе важные хозяйственные способности и знания и где существуют тенденции к длительному единобрачию. Почти во всех случаях полигамии одна жена является законной или главной. Известного равноправия она достигла тогда, когда имеет право давать свое согласие на всякий следующий брак, в который ее муж желает вступить. Также и положение наложниц, или конкубин, бывает различно. То они являются только прислужницами официальной жены, то пользуются с нею почти равными правами. Но и в последнем случае правом наследования пользуются большею частью только дети главной жены. Развитие обычая брака с приданым является причиной повышения правового положения жены в том смысле, что увеличение наследственных благ ведет и к увеличению самостоятельности и власти наследующих. Так как это обстоятельство у земледельческих народов появляется наряду с прочным местожительством, то мы и находим у них женщину как хозяйку дома, и через это она приобретает косвенное влияние на общественную жизнь. У китайцев мы наблюдаем троякую зависимость женщин. Они говорят: «пока женщины не замужем, они должны зависеть от своего отца, замужние – от своего мужа, вдовы – от своих сыновей». Китайцы, по-видимому, переняли эту поговорку от индусов, ибо законодательство Ману высказывается очень решительно о самостоятельности женщин. «В детстве, – гласит оно, – женщина должна зависеть от своего отца, в супружеском возрасте – от своего мужа, а когда он умрет – от своих сыновей; когда у нее совсем нет сыновей – от близких родственников своего мужа; если же у него нет совсем родственников – от родственников своего отца, а когда она не имеет совсем кровных родственников со стороны отца, то должна зависеть от владетеля страны. Женщина никогда не должна стремиться к независимости» (V. 148), «ибо она никогда не в состоянии ее вынести» (IX. 3). «Если даже муж не соблюдает принятых законов и любит другую женщину или не имеет никаких хороших качеств, то все же добродетельная женщина должна почитать его как бога» (V. 154). Как власть мужчины над женщиной, так и его право распоряжаться детьми основываются на их естественной слабости и потребности в защите. Применявшийся на всех ступенях дикого и варварского состояния и существовавший даже еще в античное время обычай умерщвления детей служит крайним выражением этой власти над новым поколением, вызываемой и оправдываемой скудным состоянием, в котором находятся многие первобытные племена. Именно девушки, как малоценное потомство, выбрасываются и умерщвляются, помимо того, что уродливо сложенные и слабые дети сплошь подвергаются этой участи. Еще в римском праве «patria potestas» так велика, что от воли отца зависит, оставить ли дитя в живых и признать его своим. Когда раса достигает более благоприятных жизненных условий, то укрепляется обыкновение не умерщвлять больше детей; когда же множество детей начинают считаться гордостью и преимуществом – тогда дана возможность сильного умножения населения, и поле для развития индивидуальных вариаций сильно расширяется. Оба эти обстоятельства представляют предварительные физиологические условия для всякой более высокой и мощной культуры. У персов считалось необыкновенно почетным иметь много детей. «Они полагают силу в количестве», – как пишет Геродот. У германцев считалось злодеянием ставить пределы числу детей или умерщвлять новорожденного (Germ. С. 19). Страбон отзывается как о похвальнейшем обыкновении египтян о сохранении ими в живых всех своих детей. Семья имеет кроме физиологических задач – отбора и передачи по наследству предрасположений и способностей, полезных для расы – еще и психологическое призвание, а именно: воспитание и сохранение традиции. Обе задачи первоначально были связаны только с семьей. Знание первобытного мира, военные и хозяйственные познания и искусство, материальное имущество передаются из одного поколения в другое, и достигнутые семьей успехи на почве ее физиологической непрерывности и социальной замкнутости сохраняют и подготовляют для нее новые задачи. Семья представляет органический и духовный круг власти в отношении сохранения и развития расы. Но только господство мужа и отца могло создать такую организацию и подчинить волю сопротивлявшихся. Требование супружеской верности жены, повиновение ее и детей и, в случае необходимости, неумолимое достижение этого силой – всегда составляли естественное преимущество более превосходной, более сильной и более интеллигентной стороны в естественной борьбе за существование. Семейное господство мужчины составляют биологический факт и необходимость, на которую тщетно нападают рационалисты, теоретики равенства. 4. Развитие прав собственности Если элементарнейшею потребностью человека является питание, то и приобретение, и унаследование материального имущества составляют важнейшую социальную задачу семейной организации. С развитием форм брака и семьи теснейшим образом связано поэтому и развитие прав собственности и наследования. Первоначально всякое обладание является чувственным естественным фактом, действием инстинктивных побуждений, где власть и право составляют одно. Первобытные люди обладают своим оружием и господствуют над почвой, так же как и лесные животные обладают своими органами защиты и нападения и охотничьими пространствами, не имея об этом какого-либо ясного юридического представления. Оккупация и завоевание представляют естественные и первоначальные причины собственности. У охотничьих и рыболовных племен местожительство их представляет общую собственность рода, у рыбаков – в особенности берег моря и рек. Границы между местожительством отдельных родов, однако, проведены точно, и нарушения их являются одной из самых частых причин продолжительных междоусобиц между дикими племенами. У охотников и рыбаков бывает уже некоторая частная собственность, именно: оружие и домашняя утварь, одежда, украшения и лодки; далее, частную собственность составляют хижины и палатки, а также – рабы там, где они уже имеются, ибо военнопленные принадлежат победителю. В общем, у отдельных племен находят уже дифференцированное различным образом отношение между родовою и частною собственностью. У тодасов пастбище – общая собственность, скот же принадлежит отдельным лицам. Однако у многих племен и многие движимые предметы имеют значения общественной и семейной собственности – например, висячие циновки, глиняная утварь и сосуды для изготовления пищи. [233. А.Н.Post. Die Anfange des Staats- und Rechtslebens. 1878. S. 276.] У племени бениамеру земля, трава, деревья и вода – общее добро, частная же собственность заключается только в движимых вещах. [234. A.H.Post. Afrikanische Jurisprudenz. Bd. II, S. 167.] Так как у охотничьих племен места охоты составляют племенную собственность, а оружие находится в индивидуальном владении, то отсюда развились определенные основные положения охотничьего права, смотря по оружию, которым добыча была убита, смотря по месту и смотря по положению раны, если охотились многие лица. У бечуанов действует закон, по которому первый, ранивший животное, получает его, если оно поймано или убито. При охоте с собаками добыча принадлежит собственнику собаки, которая первая настигла ее. В стране Баве охотничья добыча принадлежит тому, кто первый поранил ее. тому, кто первый сразил животное, принадлежат обе его ноги на одной стороне туловища. У базутосов – нанесшему убитому животному первую рану принадлежит лучшая часть его. [235. А.Н.Post. Afrikanische Jurisprudenz. Bd. II, S. 162.] У других охотничьих племен существует обычай общей собственности добычи, добытой общею охотою, или же каждый берет себе из наличного запаса то, что ему больше по вкусу. Частная собственность на землю сначала распространяется лишь на те места, где строится хижина, где разводятся сад или деревья. У высших охотничьих племен существуют, рядом с охотой, как главным источником пропитания, одновременно и садоводство, и огородничество. Путем обработки земля получает экономическую ценность и через это делается частною собственностью, которая, однако, снова исчезает, и земля возвращается в общее владение племени, когда обработка ее прекращается и следы культуры исчезают. Такая частная собственность признается соседями и имеет силу общего правового положения. У апингов западно-экваториальной Африки земля и деревья всех родов составляют общее достояние. Только пальмы и плодовые деревья считаются частною собственностью того, кто их посадил. У коми всякий может обрабатывать кусок земли, где угодно, но он владеет им только до тех пор, пока обрабатывает его. У племени кру нет совсем присвоения земли отдельными лицами, а только временное пользование. Всякий может по желанию пользоваться общей землей, но не продавать ее. Не у всех племен, стоящих на одинаковой ступени культуры, находят одни и те же права собственности. То, как в большинстве случаев, вся страна считается общинною собственностью; то она составляет собственность вождя, как в деспотически управляющихся племенах; то, как исключение, земля разделяется между отдельными лицами, – например, у синоголо в Британской Новой Гвинее: «Здесь совсем нет общинной земли; вся почва разделена между мужским населением и составляет наследственное владение – вследствие чего и существует обычай продажи и аренды земельных участков. Деревья и почва принадлежат всегда одному и тому же владельцу. Всякий обрабатывает свою собственную землю; однако друзья и родственники по его просьбе помогают при работе; но весь сбор принадлежит землевладельцу». [236. Zeitschrift fur Sozialwissenschaft. Bd. III, S. 353.] Начала садоводства и огородничества большею частью представляют следствия женской работы, между тем как мужчина занимается охотой и войной. Но отношение меняется, когда огородничество развивается в настоящее земледелие, когда место мотыги занимают вол и плуг, а место женщины в обрабатывании полей занимают рабы. Тогда и мужчина принимает участие в обработке почвы. Эта ступень самостоятельного земледелия, вместе со скотоводством, ведет к земельной общине, которая существовала у всех арийских народов. О германцах Тацит сообщает, что земли, по числу обрабатывающих их, попеременно берутся обществами в свое владение и делятся между отдельными лицами по рангу. Большое протяжение полей облегчало распределение земельных участков, так что всегда еще оставалась часть под паром. Естественно, что распределение становилось все труднее по мере возрастающего прироста населения, что было также одной из важнейших причин индивидуализирований земельного владения. В землях славянских народов земельная община сохранялась до XIX столетия. По Гаксгаузену, в России существует, например, общинная собственность на пахотную землю, так что отдельное лицо имеет только право пользования ею, а следовательно, всякий, кто родился в общине, обладает совершенно равными правами со всеми прочими членами общины. Земля распределяется между всеми поровну во временное пользование. Наследственное право детей на отцовский участок не может поэтому существовать. Сыновья требуют от общины, на основании собственных прав, равных с другими участков, как члены общины; и если даже одни из членов общины лично отказывается от своего участка, то все-таки за его детьми остается право самостоятельно требовать своей части. [237. A. von Haxthausen. Studien uber die inneren Zustande Russlands. Bd. III, S. 151.] У нынешних индейцев Мексики только место для дома и сад являются наследственною собственностью. Поля принадлежат всей деревне в совокупности и ежегодно распределяются между отдельными лицами. Часть земель обрабатывается сообща, и доходы с нее употребляются на общественные издержки. Это устройство есть остаток древнемексиканской эпохи, когда община владела землей как неотчуждаемою общинною собственностью. Кто оставлял общину, тот терял свой земельный участок, как и всякий, кто не обрабатывал своего участка в течение трех лет. У древних перуанцев каждому отцу семейства, соображаясь с числом его детей, предоставлялся кусок земли определенной величины, который он, однако, не мог передавать по наследству, ибо ежегодно предпринимали новое распределение, чтобы соответствовать меняющимся потребностям отдельных семей. От первоначальной общности земли у цивилизованных народов сохранились еще и по настоящее время остатки в форме алльменд (Allmenden), которые ускользнули от разделения на частную собственность, именно: общее владение лугами и лесами, часть которых покрывает расходы общинного хозяйства. Обладание частною собственностью главным образом связано с развитием труда и ремесленной деятельности. Орудия, утварь и оружие всегда были индивидуальной собственностью, также и произведенные ими продукты. Ремесла первоначально разделяются между мужчиной и женщиной таким образом, что жена принимает на себя работы прядения, тканья, шитья, варки пищи и изготовления одежды, а муж – постройку жилищ, изготовление оружия, утвари и т.д. Продукты этой деятельности являются уже индивидуальною или семейною собственностью. Так об южных славянах сообщают, что плоды земледелия делятся у них между семьями на равные части, а произведения ремесленных работ отдельных лиц, напротив, принадлежат только им исключительно. Чем более развивалось домашнее хозяйство в городское и народное, тем более выступало дифференцирование промыслов. Мужчины принимали на себя многие работы, принадлежавшие до того времени женщинам, и производили их в большем размере и более совершенно. Возникновение разделения труда в большем масштабе, коопераций, фабрик и торговли накопляло в руках отдельных лиц или отдельных семейств частную собственность из движимых благ, денег и капитала, изобилие которых в связи с личными индустриальными и коммерческими талантами вызвало великие предприятия мирового хозяйства современного мира. Во все времена существовали одновременно как общая социальная собственность, так и индивидуальная частная собственность. Взаимное отношение обеих форм бывает различное. Смотря по степени развития хозяйственного производства. Но повсюду видим мы проведение тенденции, чтобы имущество, приобретенное собственным трудом и способностями, было индивидуализировано, сохранялось в семье и передавалось по наследству. Существовала ли в юридическом смысле частная собственность, или собственность рода, – вопрос, предлагавшийся часто. Род имеет ясное и прочное представление о своем резко отграниченном общем обладании землей по отношению к чужим родам. Но первоначальная форма юридически определенной собственности возникла внутри рода, в представлении человека, когда впервые появилась индивидуальная собственность. Причины индивидуализирования земельной собственности заключаются в повышенном разделении труда, развитии промыслов и повышенном умножении населения, вследствие которого раздел по жребию становится все более затруднительным, так как ставит многих в зависимость от одного. Переход от общей собственности к частному владению совершается большею частью путем введения феодальной общественной организации вследствие завоевания чужой расой. Победители делят между собой землю, превращают крестьян в крепостных, которым они оставляют часть земли на условиях оброка. Или же с появлением рыцарства крестьяне отдают себя под защиту барона или графа, уступают ему верховное право на землю и пользуются взамен этого военной защитой против чужих военных нападений. Происхождение частной собственности на землю, как и на промысловые орудия и имущество, вызвано причинами троякого рода: оккупацией, трудом и завоеванием. Племена первоначально захватывают землю таким же образом, как стада животных -места своих пастбищ и охот. Труд, хотя и установил впервые право на движимую частную собственность, но частную собственность на землю создал не индивидуальный труд, а скорее господство путем завоевания, покровительство и защита, – следовательно, военно-политические причины создали частную земельную собственность. Изречение, что труд составляет источник всякого богатства, надо признать неправильным в обыкновенном значении этого слова, – только «рабочие классы создают все блага». Такое понятие неправильно с исторической и психологической точки зрения. Господство и управление также являются источником богатства, будет ли это господство феодальных баронов, изобретательская и распорядительская деятельность капиталистов или же политическая деятельность государственных властей. Но кто же станет оспаривать, что и эти деятельности являются формами труда? 5. Физиологические основы права наследства В то время, как физиологическое унаследование ведет к передаче естественных способностей расы, семьи и индивидуума, социальное унаследование представляет передачу материальных и духовных произведений, как и социальных форм права и власти, от одного поколения к другому. Только путем совместного действия физиологических и социальных унаследований прогресс человеческого рода может укрепляться и развиваться далее. В общем, формы наследственного прав находят свое основание в законах физиологического унаследования телесных, инстинктивных и духовных способностей. Можно сказать, что в общих и крупных чертах существует исторический параллелизм между физиологическим и правовым унаследованием. Это не исключает возможности в отдельных случаях больших различий и появления, при известных обстоятельствах, многосторонних и обширных дисгармоний, и возникновения социальных конфликтов, которые пытаются приспособить правовые институты к изменившимся способностям и потребностям людей. Такого рода конфликты не прекращаются, так как индивидуальные и семейные видоизменения и отбор, как жизненные явления, находятся в постоянном движении, то повышаясь, то понижаясь, и переданные по наследству правовые нормы могут следовать за ними только путем новых интеллектуальных приспособлений. Потомки первоначально находятся обычным образом в фактических отношениях обладания и права. Кровные узы, господствующие над общественными отношениями, управляют и представлениями о праве наследования. Генеалогическое сознание рождения и происхождения не может служить единственным фактором, определяющим обычаи и права в наследственном праве. При известных обстоятельствах тут действуют хозяйственные и политические влияния, которые еще больше расшатывают согласие между органическим и правовым унаследованием. Если требованием справедливости является то, что каждый политический закон соответствовал естественному правилу, то осуществление этого требования разбивается о сложность фактических отношений. История права наследования показывает именно, что организация семьи и хозяйства следует в своем развитии этому закону приспособления, но всегда снова нарушает его. Кажется, например, иррациональным, когда в высокоразвитых государствах... промышленностью и свободною конкуренциею путем искусственной государственной защиты, в форме фидеикомисов, большие имения сохраняются в определенных семьях и таким образом устраняются из процесса конкуренции сил, именно тогда, когда земельная собственность уже больше не связана, как в феодальном государстве, ни с какими общественными обязанностями. Где существует родовая собственность на землю, там это общее обладание переходит без всяких формальностей на совокупность потомков. Все члены семьи простым фактом рождения вводятся в общие права и обязанности. Даже в цивилизованных государствах право подданства и гражданские права приобретаются простым фактом происхождения в данном государстве. Когда нет никаких родных или родственных наследников, то частная собственность возвращается в род. Еще в настоящее время она отходит к национальному фиску. На более высокой ступени развития собственности, где господствует частная семейная собственность, имеет место уже двоякий род передачи хозяйственного имущества: во-первых, материнско-правовое унаследование, во-вторых, отцовско-правовое. По материнскому праву унаследования дети получают наименование материнской семьи, и передача состояния совершается только в женской линии, т.е. только к дочерям и сестрам женщины, причем дети принадлежат роду матери, на которой женится их отец. Племена с материнским правом большею частью экзогамичны, так что ни один мужчина не может жениться на женщине своего собственного племени. Для примитивного представления кровное родство между матерью и ребенком кажется гораздо более близким, нежели между отцом и ребенком, хотя есть также много племен, у которых сначала было отцовское право. Отцовско-правовая организация семьи определяет унаследование имени от отца, а также перенесение состояния и звания в мужскую линию. Прежде были того мнения, что материнское право было древнейшим правовым представлением родства и что отцовское право развилось повсюду только с развитием частной собственности. Обнаружилось, однако, что первая или вторая система права не необходимым образом связана с определенной формой производства. Так, у близкородственных индейских племен Дакоты находят то развитое материнское наследование, то отцовское. У северных племен Британской Колумбии господствовало материнское право, у южных, напротив, – отцовское. У пиктов вплоть до IX века господствовало в полной силе материнское право, так что мать определяла принадлежность к роду и право наследования. Королю пиктов наследовал не сын его, а сын его сестры, последнему же и братьям его – снова сын сестры. С другой стороны, существуют смешанные и переходные формы такие, что сыновья принадлежат к клану отца, дочери – к клану матери, или дети именуются по матери, наследуют же по отцу. У обитателей архипелага Аару общественная власть покоилась в руках глав семейств, звание которых наследовали то сыновья, то сыновья сестер. Тацит сообщает о германцах, что у них сыновья сестры находились в таком близком родстве к своему дяде, как к родному отцу, так что иными это родство рассматривалось как кровное. При требовании заложников особенно настаивали на таких детях, как будто они были связаны более тесными и более прочными узами с семьей. «Наследниками же и преемниками были только собственные дети» (Germ. С. 20). Имеем ли мы тут остаток прежнего материнского права или смешанную форму – решить трудно. Переход к отцовскому праву, именно – к отцовско-правовой организации обособленной семьи, составляет уже решительный физиологический и социальный прогресс, так как политический и духовный расцвет расы связан главным образом с развитием индивидуальных сил мужчины, который гораздо изменчивее женщины. «Живое проявление, – пишет Кохлер – и повышенное развитие индивидуальных сил возможны только там, где отцовская семья, как замкнутая единица, предоставляет отцу семьи господство, воспитание, опору и с этим вместе силу и энергию; поэтому только те народы, которые почитают отцовскую семью, могут быть носителями прогрессирующей культуры». [238. Zeitschrift fur vergleichende Rechtswissenschaft. Bd. IV, S. 267.] Между формой права наследования и формой хозяйства существует связь в том отношении, что у развитых пастушеских и земледельческих народов отцовское право преобладает решительным образом, что, без сомнения, находится в связи с высшим развитием частной собственности и с повышенным требованием труда от мужа и отца. Рассматриваемые с точки зрения чисто физиологической, материнско-правовое и отцовско-правовое наследование равноценны, так как материнские и отцовские зародышевые клетки не различаются своей наследственной силой. Отцовское унаследование не имеет физиологического перевеса и в том отношении, что оно несколько более, нежели материнско-правовое, было бы в состоянии в течение многих поколений сохранять нераздельными и неизмененными в мужской линии выдающиеся черты, ибо сохранение типа составляет свойство породы зародышевой ткани и может проявляться как в мужской, так и в женской линии. Поэтому должны существовать социальные причины, вследствие которых созданная мужчиной частная собственность и связанное с нею личное превосходство делают отцовское право более способным к упрочению и развитию расы, нежели коммунистическая материнско-правовая семья, ибо с частной собственностью и отцовским правом связано повсюду возникновение социальных классов, рабов и благородного сословия (Adel), что и обусловливает действие новых физиологических причин, ведущих к высшему политическому и духовному развитию. Кроме отцовско-правовой и семейно-правовой организации семьи принимают еще в соображение, при ходе наследования, возраст, пол и законное рождение детей. Право первородства сына или племянника основывается на естественном продолжении крови. Первородный сын есть первая опора и помощь отца; на него переносит он свое искусство и знания, свое имя и славу, фамильное имя; и поэтому совершенно естественно, когда старший сын наследует отцу в отношении семейной власти, состояния и положения. Прочие дети поступают в услужение к первородному, который олицетворяет собою патриархальный образ правления, или же младшие сыновья принимаются за другие занятия и удовлетворяются ими в какой-либо форме. Барские поместья спартанцев были замкнутые дворы, которые унаследовались старшими сыновьями нераздельно и не могли быть ни уменьшаемы, ни продаваемы и не могли передаваться другим лицам путем распоряжений последней воли. Младшие сыновья жили со старшими в наследственном имении, если они не предпочитали выселение в колонии или не пристраивались в другом месте. [239. A.Weber. Geschichte der hellenischen Volkes. 1882. S. 176.] Подобное наследственное право в состоянии было сохранить семейное владение, и, говоря политически, оно имеет очень консервативный характер. Последнее обстоятельство обнаруживается, например, совсем особенным образом в роде браминов – Намбудри, у которых только мужская линия имеет права наследства. И при этом только старший сын. Только ему позволено вступать в брак; остальные дети имеют только право быть содержимым и на счет семьи. Следствием этого является то, что этот род крайне консервативен и никогда не играл никакой роли в великих политических и религиозных движениях Индии. [240. Calcutta Review. 1901. № 225.] У германцев существовало отцовско-правовое унаследование. Если совсем не было детей, то унаследовали, как ближайшие наследники, братья и дяди с отцовской и материнской стороны. Наследственное право на движимое имущество, дом и дворовый участок развилось раньше, нежели наследственное право на периодически-делимые земли общины, наследственное деление которых с развитием обособленной семьи превращалось все больше в обыкновение. Согласно сравнительным исследованиям Шрадера, наследственное право было у германцев первоначально агнатическим, т.е. женщины не могли наследовать, и мужчины не могли наследовать по женской линии. Когда отец имел только дочерей, то он мог одну из них назначить «дочерью-наследницей» и отдать ее замуж за одного из ближайших родственников под тем условием, чтобы родившийся у них сын считался преемником и наследником деда с материнской стороны. Унаследование сыновьями производилось по следующим постановлениям: либо перворожденный сын получал все добро отца, либо он получал привилегированную часть, либо все сыновья наследовали равные части. Когда первородный сын наследовал все, с обязательством содержать прочих детей, как отец, то тогда вообще не было наследственного разделения. Хозяйственная общность продолжала существовать, и вместе с правительственною властью неограниченное право управления собственностью семьи переходило к сыну. [241. О.Schrader. Reallexicon der indogermanischen Altertumskunde. 1901. S. 192-193.] Признание того, что первородный сын не всегда бывает самым способным, ведет по временам к поправке, имеющей целью приблизить ход социального наследования к физиологическому процессу, именно к обычаю, допускающему перенесение права первородства и на младшего, и более достойного члена семьи. Следы этого обыкновения наблюдаются в патриархальном периоде у древних евреев. У узипетов и тенктеров, отличавшихся воинскими доблестями, челядь, двор и дом хотя и унаследовались старшими сыновьями, но коней получал обыкновенно самый доблестный и мужественный из них. У полигамически живущих народов одна жена бывает большею частью главной женой, и ее дети считаются тогда единственно правоспособными наследниками. У вадшагасов старший сын главной жены является главным наследником, а следующую по размерам наследственную часть получает ее второй сын, за ним следует сын последней по времени жены; остаток же наследства делится между остальными сыновьями. Жены и дочери умершего ничего не получают из его скота. [242. Petermanus Mitteilungen. 1902. № 138.] У моногамических народов внебрачные дети, как незаконные, исключаются из наследования, а у сословно-разделенных народов они исключаются даже из сословия, как у германцев и индусов. Только временно, в 1780 г., французское законодательство сравняло незаконных детей с законными. Французская революция уничтожила, вместе с феодальной системой, большинство наследственных учреждений и привилегий, служащих к поддержанию семейного владения, и впервые провела равное положение всех сонаследников. Как право первородства, так и предпочтение мужской линии были устранены. Основное положение, что все наследники равной степени в каждой семье наследуют также в равной степени, перенесено, за немногими исключениями, во все современные законодательства. Ни пол, ни возраст, ни происхождение, ни качество имущества не имеют законного влияния на порядок наследования. Индивидуалистическое право наследования ведет к расщеплению состояния как движимой, так и земельной собственности, а с этим – к обмену и циркуляции материальных благ, которая дает возможно большему количеству талантов возможность развития своих экономических и духовных способностей. Современное наследственное право находится тут в услужении и свободной индивидуалистической конкуренции. К этому принципу ближе всего подходит свобода завещания, которая уже в Афинах введена была Солоном и получила также, позднее, доступ в Спарту, но в особенности она была развита в римском праве. Она допускала возможность, посредством завещания и легата, до известной степени произвольно распоряжаться своим имуществом и передачей его по наследству. Свобода завещания была ограничена только путем необходимого наследственного права, которое обеспечивало непосредственным потомкам определенную часть наследства. Индивидуалистическое право наследования вызвано индустриальным развитием в городах. Поэтому оно лучше всего сохраняется в унаследовании индустриальных и коммерческих иму-ществ. Но оно оказывает совсем иное действие на земельную собственность. В.Зеринг критикует его на том основании, что «писаный закон рассматривает земельные имущества не как хозяйственные единицы, не как места оседлости семьи, которые должны быть передаваемы из одного поколения в другое, как основы независимого положения крестьянского рода, – но как капитальную ценность, которая, без всякого соображения о сохранении крепкого крестьянского сословия, при каждом открытии наследства подлежит равному разделу, совершенно как оставленные наличные средства или ценные бумаги». Вследствие этого, путем обыкновения, развилось право цельного наследования, чтобы сохранять земельные владения нераздельными. Но удовлетворение прочих сонаследников ведет к такому задолжанию и обременению ипотеками этого наследства, что «все большая и большая часть земельного дохода переходит в руки тех, которые земли не обрабатывают, но без труда получают земельную ренту. Земля все более удаляется от своей этической цели: служить обиталищем независимых родов, которые с отцовским владением унаследуют и традиции нравственной семейной жизни». [243. Verhandlungen des Vereins fur Sozialpolitik. 1893. S. 142.] Все организации семейного права собственности и наследования должны быть испытуемы в том отношении, насколько они служат поддержанию жизни и жизненных благ. Поддерживать и усиливать расу относительно ее численности и одаренности и вместе с тем развивать ее культурность – это признак прогрессирующей социальной организации. Смена лиц и их способностей и потребностей всегда снова восстает против переданных прочных норм, так что всеобще нельзя построить действительного закона, который бы мог согласовать физиологическое и юридическое унаследование. Каждая форма собственности и семьи требует своего особого порядка унаследования, который есть следствие длящегося процесса приспособления. Прогресс и регресс, мощь и слабость, расцвет и падение какой-либо нации зависят не в последней степени от того, связывает ли целесообразным образом социальное унаследование экономических и духовных успехов возможно большее сохранение и накопление собственности с меняющимися требованиями вновь возникающих и прогрессирующих потребностей и талантов.
жүктеу/скачать 1.88 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|