К. В. Куркина Волкан Вамик, Зинтл Элизабет
жүктеу/скачать 2.53 Mb. Pdf көрінісі
|
| Факторы риска: осложняющие обстоятельства
быть несомненным наследником и ощущать исклю читель ность, предполагаемую таким статусом, настолько я нервни чал из-за необходимости быть совершенным. В юности я стра дал мигренью, которую сейчас я объясняю взятой на себя ответственностью. Я вижу в своем поведении бессознатель ные попытки протеста: на выпускном экзамене в школе я сде лал глупую орфографическую ошибку, которая снизила уро вень моих академических результатов и, тем самым, отдалила меня от якобы отлично успевавшего дяди Вамика. Я никогда не блистал на футбольном поле. Быть может, футбол просто был не моим видом спорта, или же часть моего Я упорно отка зывалась становиться клоном дяди. Н о однажды я почти воспроизвел происшедший с дядей несчастный случай и ото ждествил себя с ним. Накануне отъезда с острова Кипр в Тур цию в медицинскую школу я в сопровождении друзей пошел на море поплавать с маской и трубкой. Внезапно я почув ствовал, что не могу дышать. Меня еле вытащили из воды. Его трагедия едва не произошла со мной. Я поступил в медицинскую школу в Турции и поселился в крохотной однокомнатной квартире вместе с молодым тур- ком-киприотом по имени Эрол. В нашу квартирку были втис нуты два письменных стола, два стула, две кровати, была также малюсенькая кухня. Эрол и я в те годы очень сбли зились; я относился к нему как к младшему брату, которого у меня никогда не было. Я окончил медицинскую школу и стал интерном в одной из чикагских больниц, где среди врачебного персонала было много иностранцев. Тотальное погружение в западный мир проходило тяжело, даже несмотря на то, что я привык к го родской жизни и знал западные привычки. Культурный шок дополнялся тяж елыми дежурствами по ночам, когда всем шести сотням пациентов больницы требовался единствен ный интерн. Существовала еще и проблема признания. До меня и моих приятелей-интернов стало постепенно доходить, что иност ранные выпускники медицинских школ занимают самое низкое место на тотемном столбе. Мы удвоили наши усилия, чтобы преуспеть. Руководство больницы не слишком заботилось о на шей адаптации. Формальная ознакомительная программа для 59 Осложненное горе иностранцев только усиливала ощущение, что к нам относятся свысока. Например, ознакомительные материалы включали подробную инструкцию по использованию телефона—устрой ства, которое всем нам было хорошо знакомо: «Поднимите трубку. Улыбнитесь! Поздоровайтесь». Некоторые американские манеры ставили меня в тупик. Общение было затруднено моим нетвердым английским и не достаточно хорошим знанием американских медицинских терминов. (Помню, однажды ночью я отчаянно пытался на звать болеутоляющее, которое знал под другим названием.) Моя неспособность правильно понимать знаки внимания никогда не была более огорчительной, чем в тот вечер, когда одна женщина-сотрудница, по-дружески относившаяся ко мне, пригласила меня на обед. Я шел, думая, что ее интересует роман со мной, а выяснилось, что она монахиня. В то время я потерял своего первого пациента, священника, семья кото рого встретила его смерть со стоицизмом, который я раньше никогда не наблюдал. (В моей стране на смерть близких люди реагируют очень эмоционально). Этот случай оставил у меня чувство подавленности и печали. Пока я с трудом пытался ассимилироваться, политиче ское напряжение между греками и турками на Кипре достигло своей наивысш ей точки. Ежедневно сообщ алось об актах терроризма. Почта работала плохо, но я узнал, что для турок на острове создавались гетто. В доме моего деда приютились шестнадцать семей. Всего за один год я израсходовал весь запас своих жизнен ных сил. Я уехал с родины и чувствовал себя изолированным, перегруженным работой и не оцененным по достоинству. И тосковал по дому, даже когда скорбел о нем. Я чувствовал вину за то, что бросил родных, я беспокоился за их безопас ность. Однажды я получил сообщение, что Эрол во время по ездки домой на Кипр был убит греческими террористами. Его застрелили в аптеке, куда он зашел за лекарством для сво ей больной матери. Мое сердце разрывалось от муки. Эрол погиб из-за бессмысленного и жестокого насилия. Любому из моих друзей или родственников мог быть уготован тот же жребий, и я был не в силах помочь им. 60 |