Основные положения исследования, выносимые на защиту

1. Становление военного востоковедения в России как научного направления шло параллельно с изучением соседних территорий, в том числе и земель Младшего и Среднего жузов, которые в XVIII веке стали объектом нового курса внешней политики Российской империи.

2. Уникальные сведения, полученные в результате деятельности российских военных экспедиций, направленных в Казахстан в XVIII – середине XIX вв., носили, в большей степени случайный и бессистемный характер, но, тем не менее, эти экспедиции были планомерными, так как каждая последующая экспедиция дополняла своими изысканиями предыдущую.

3. Результаты военно-исследовательских экспедиций не только легли в основу государственного курса по колонизации территории Младшего и Среднего жузов, но и были продолжены в рамках деятельности Русского географического общества, функционировавшего с середины XIX века.

4. В связи с изменением характера отношений между казахскими жузами и Россией происходит также качественное изменение и содержания востоковедных трудов: от фрагментарности, отрывочности и случайности сведений до целенаправленного, конкретного и профессионального анализа всех сторон жизни кочевого населения.

5. В военном востоковедении, подробно исследовавшем хозяйствующие субъекты казахского общества, преобладало мнение, что кочевое скотоводство было единственным выгодным способом выживания в степи, а переход к оседлости не принес бы пользы ни казахам, ни русскому народу.

6. Военные востоковеды, исследовавшие социальную структуру казахского общества, подмечали, что царское правительство, отменив ханскую власть, искало в степи другую силу, на которую ей можно было бы опереться, при этом, по их представлению, ставка делалась на представителей казахской аристократии – ага-султанов.

Научно-теоретическая и практическая значимость исследования. Материалы диссертации свидетельствуют, что казахстанско-российская историография накопила достаточный арсенал знаний по исследуемой проблеме и его нужно дифференцировать для более углубленного исследования отдельных проблем.

Материалы диссертации могут быть использованы при написании обобщающих работ по истории русско-казахских отношений, а также при подготовке учебников и лекционных курсов для специальностей «История», «Международные отношения», «Регионоведение».

Во введении отражены актуальность темы исследования, степень ее изученности, обозначены цель и задачи, объект, предмет исследования, хронологические и территориальные рамки, проанализирована источниковая база, определены методологические приемы и методы, научная новизна и положения, выносимые на защиту, практическая значимость и апробация работы.

Первый раздел «Младший и Средний жузы в геополитике Российской империи в XVIII - середины XIX вв.» состоит из двух подразделов. В первом подразделе «Военное востоковедение в системе государственной политики Российской империи в XVIII - середине XIX вв.» рассматриваются становление военное востоковедения как науки, его роль в проведении политики России по отношению к Казахской степи.

Зарождение востоковедения как науки в России связано с радикальными петровскими преобразованиями во всех сферах общественной жизни и ее внешней политики.

Процесс изучения Казахстана был связан с деятельностью лиц, которые, по долгу службы соприкасаясь с кочевым народом, опубликовали работы историко-этнографического и историко-географического характера о Казахской степи.

В 1724 г. в Санкт-Петербурге была учреждена Академии наук. Усилиями Российской Академии наук для исследования Казахской степи были направлены две академические экспедиции, они тесно сотрудничали с военным ведомством, выполняли его заказы.

В период XVIII - середины ХIX вв. царское правительство активно направляло через Казахскую степь в ханства Средней Азии целый ряд специальных посольств, во главе с Д. Гладышевым и И. Муравиным (1740-1741 гг.), К. Миллером (1742-1743 гг.), А. Бланкеннагелем (1793 г.), Я.П. Гавердовским (1803 г.), Ф.М. Назаровым (1813 г.) и другими [20, с.5]. Материалы, доставленные сотрудниками российских посольств из Средней Азии, представляют значительный интерес для современной науки, так как являются свидетельствами непосредственных очевидцев исторических событий той эпохи и содержат в себе богатую и оригинальную информацию об образе жизни, хозяйственных занятиях, быте, культуре, обычаях и традициях казахского народа.

Важным мероприятием, способствовавшим развитию военного востоковедения и военно-научной деятельности в целом явилось создание 26 ноября 1810 г. Канцелярии управляющего квартирмейстерской частью Свиты его императорского величества [21].

Открываются первые специальные учебные заведения по подготовке военных востоковедов – Неплюевский кадетский корпус (1824) в Оренбурге и Сибирский кадетский корпус (1813) в Омске, Императорская Военная Академия (1832).

Большое оживление в области востоковедения привело к созданию в 1825 г. первого в России научно-популярного журнала по востоковедению – «Азиатского вестника» [22, с.201].

Таким образом, к середине XIX в. российское военное востоковедение сложилось в самостоятельную, представленную крупными учеными отрасль науки. Оно прошло большой и сложный путь от дневниковых записей любознательных путешественников до создания нескольких значительных научных центров, от первых легендарных, сказочных сведений до появления глубоких исследований.

Военное российское востоковедение развивалось одновременно с расширением территориальных владений Российской империи. Труды военных востоковедов являются основным источником при изучении истории дореволюционного периода Казахстана. Любой исследователь, обращаясь к новой истории Казахстана, начинает с изучения наследия военных российских востоковедов.

Военные российские востоковеды действовали в интересах правящих кругов Российского государства, обслуживая, прежде всего, нужды внешней политики и торговли, но в тоже время они содействовали взаимному обогащению, взаимопроникновению культур, материальному и духовному обмену и, в конечном счете, сближению русского и казахского народов.

Военные востоковеды внесли вклад в процесс изучения Младшего и Среднего жузов, благодаря их исследованиям российское правительство смогло строить свою имперскую политику по дальнейшему продвижению в Степь.

Второй подраздел называется «Российские военные и царские чиновники о процессе присоединения Младшего и Среднего жузов к Российской империи» и посвящен одной из актуальных проблем Отечественной истории нового времени.

Первое российское посольство для принятия казахов в подданство Российской империи возглавил генерал-майор А.И. Тевкелев, которому удалось выполнить свою основную миссию, склонив колеблющуюся знать Младшего жуза присягнуть на верность российскому престолу [2, с. 56-57].

П.И. Рычков выделяет следующую причину обращения хана Абулхаира: «Меньшой орды Абулхаир-хан, будучи пред прочими киргиз-кайсацкими владельцами гораздо умнее и проворнее, и видя, что оная орда с одной стороны от зюнгарцев, а с другой от башкирцев частые набеги и разорения претерпевает, рассудил искать и просить о принятии со всеми его людьми в подданство российское» [23, с. 55]. А.И. Левшин, характеризуя внешнеполитическую обстановку в степи, считал она явилась одной из причин вступления в подданство. Таким образом, первой причиной, заставившей Младший жуз искать помощи у российского государства и присягнуть на верность российскому престолу, по мнению военных востоковедов, стала внешняя угроза со стороны востока – Джунгарского ханства.

Военные востоковеды также отмечали, что одной из причин обращения к российскому правительству о принятии подданства является личный интерес хана Младшего жуза Абулхаира, тем самым выделяется вторая причина присоединения Казахской степи к России. Российское правительство просьбу хана Младшего жуза Абулхаира приняла с удовольствием, это означало расширение территории и увеличение числа верноподданных. Такое же было мнение и у Левшина: «Оно льстило славе государства, ибо присоединяло к нему без малейшего кровопролития, несколько сот тысяч новых подданных» [10, с.179].

О принятии российского подданства Средним жузом писал генерал-майор С.Б. Броневский: «Первый из владельцев Средней Орды вступил в Российское подданство в 1731 году Шемяк-хан, но он забыв свои обязанности и присягу, ходил войною на Башкирцев двукратно, причинил великое разорение, и был побежден, снова присягал, купно с народом» [24].

Военные востоковеды в своих исследованиях отмечали, что Средний жуз продолжал жить своей независимой жизнью, не причиняя больших хлопот российскому правительству, благодаря личности хана Аблая.

Военные востоковеды, исследовавшие процесс вхождения Младшего и Среднего жузов в состав Российской империи, в своих трудах останавливались еще на одном моменте. Какую пользу Российскому государству принесло присоединение новых степных территорий. Первым на это обратил внимание П.И. Рычков: «…они не только никаких податей в казну не платят, но и пошлин с торгу их в Оренбурге и в Троицкой крепости…ничего от них не берется. …да и служеб не служат.» [23, с.62-63].

Я.П. Гавердовский же считал, что нельзя сказать, чтобы подданство киргизцев не принесло никаких польз, ибо для России подало оно случай устроить пограничную стражу по рекам Уралу, Тоболу и по Ишимской степи до реки Иртыша. Для Казахской степи пользы от присоединения было не меньше, по его же мнению: «Для киргизцев подданство их России принесло спокойствие от башкирцев и калмыков. Зюнгарцы, нападавшие на них с востока, … были от сего удержаны» [4, с.395-396].

Таким образом, военные востоковеды подробно останавливались на процессе принятия российского подданства, придавая ему важное значение как со стороны казахов, так и со стороны русского царизма.

Второй раздел «Военно-исследовательские экспедиции России по изучению земель Младшего и Среднего жузов в XVIII – середине XIX вв.» также включает в себя два подраздела. В первом подразделе «Военные российские экспедиции на территории Младшего жуза в XVIII – середине XIX вв.» рассматриваются наиболее значимые для исследования Младшего жуза военные экспедиции. Первая экспедиция, направленная Петром I, проходила под руководством кн. А. Бековича-Черкасского.

В 1731 году в Младший жуз было направлено посольство во главе с переводчиком коллегии иностранных дел А.И. Тевкелевым. Помимо приведения Абулхаир хана и подвластного ему народа к присяге, А.И. Тевкелев должен был «…о состоянии же сего и тамошних мест обстоятельное известие получить» [25, с.7], так как на тот период у России не было достоверных данных по населению казахской степи, его общественном устройстве, быте, внутреннем положении, социально-экономическом и культурном развитии.

В середине 30-х гг. XVIII в. поручик К. Миллер, часто посещая кочевья Младшего и Среднего жузов, собрал разнообразные сведения о быте, обычаях и традициях кочевого казахского народа. Дважды майор К. Миллер возглавлял посольство Российской империи. Все свои наблюдения Миллер записывал в путевой журнал [26]. В 1803 г. в Бухару было направлено посольство поручика Я.П. Гавердовского [4]. Экспедиции придавалось важное государственное значение, это подтверждал тот факт, что при подготовке будущей дипломатической миссии правительство обратилось к членам Академии наук с предложением снабдить руководителя миссии своими особыми наставлениями и советами [4, с.8].Связав свою жизнь и деятельность с Казахской степью, А.И. Левшин изучил ее, создав обобщающий труд о казахском народе, его истории, этнографии и географии [10]. Каждый исследователь, рассматривающий историю казахов Младшего и Среднего жузов, начинал знакомство именно с книги Левшина. С именем В.А. Перовского связано обустройство Оренбургского края, реализация концепции активной наступательной политики России в Средней Азии [18, с.180]. В 1841 году из Оренбурга к реке Сырдарье совершил путешествие И.Ф. Бларамберг – генерал-лейтенант Генерального штаба – с целью сбора географических и этнографических сведений. Дал подробное описание земель Внутренней (Букеевской) орды и Малой (Зауральской) орды Оренбургского ведомства, их границ, хозяйственной жизни, населения, торговли [18, с.33].Первым исследовал горную часть Мангышлака, горы Каратау военный историк, автор военно-географических и этнографических работ М.И. Иванин. Выдающийся военный востоковед, историк и путешественник, генерал-лейтенант Генерального штаба А.И. Макшеев неоднократно участвовал в рекогносцировках в Киргизской степи. В 1848 году совместно с лейтенантом Бутаковым на шхуне «Константин» совершил плавание по Аральскому морю для описания его берегов.

Таким образом, основной задачей военно-исследовательских экспедиций, по изучению Младшего жуза было проведение картографирования территории. Помимо карт, военные специалисты собирали статистические сведения, составляли топографические описания, необходимые для продвижения войск. Эти материалы публиковались в специальных отдельных сборниках и содержали подробные и ценные сведения о дорогах, населенных пунктах, а также геологии, почвах и растительности земель Младшего жуза.

Во втором подразделе «Военно-исследовательские экспедиции в Среднем жузе» мы остановились на военных экспедициях, направленных царским правительством в Средний жуз.

Первой экспедицией, направленной на изучение Среднего жуза по царскому указу была экспедиция под руководством И.Д. Бухгольца, заложившего Омскую крепость. По следам И.Д. Бухгольца отправляется генерал-майор Иван Лихарев, на которого государь возлагал большие надежды. Отряд Лихарева, …«прошед камень, при устье» заложил крепость Усть-Каменогорскую [27].

В 1768 году в плавание по Иртышу – от Усть-Каменогорской крепости до Тобола – совершила экспедиция во главе с капитаном И.И. Исленьевым с целью сбора географических и естественнонаучных сведений на всем пути следования. Во второй половине XVIII века проходил службу в крепостях Иртышской пограничной линии майор И.Г. Андреев [18, с.15]. Военная служба в Сибири позволила ему соприкоснуться с жизнью и бытом казахского населения. По делам службы он бывал в казахских кочевьях, изучал быт и культуру населения, местный язык.

В 1840-1845 годах Восточный Казахстан начал исследовать офицер артиллерии Г.С. Карелин. Он был командирован туда Московским обществом испытателей природы «для исследования естественных богатств Зюнгарии и других земель» [28, с.13].

В 1863 году по инициативе генерала И.Ф. Бабкова была организована экспедиция, поставившая своей задачей исследование возможностей прямого сообщения Зайсанского края с Омском по Иртышу, а также изучение роли р. Черный Иртыш для развития русской торговли с Западным Китаем [18, с.24].

Выдающийся военный востоковед, путешественник, этнограф, историк и публицист Ч.Ч. Валиханов внес большой вклад в изучение земель Среднего жуза. В 1855 году Валиханов принимал участие в поездке генерал-губернатора Западной Сибири Г.Х. Гасфорда по Центральному Казахстану, Семиречью и Тарбагатаю. Это путешествие положило начало глубокому научному изучению ученым истории и быта казахского народа.

Таким образом, к середине XIX века в России накопился достаточный картографический материал о Казахстане, в частности о Младшем и Среднем жузах. Съемки маршрутная и площадная, данные астрономических определений и нивелировок значительно уточнили представления о контурах основных географических объектов, береговой линии морей, направлении речных русел, рельефе. Все это нашло зримое отражение на географических картах, составленных в 50-е годы XIX века и подводящих итог проделанным работам.

Важной стороной развития русских географических открытий о Казахстане к первой половине XIX века была публикация трудов исследователей и результатов экспедиций непосредственно после окончания их работ. В связи с этим особое значение для популяризации географических знаний имела организация в 1845 году Русского географического общества, в периодических изданиях которого увидели свет ряд выдающихся работ, а также редкие, ставшие уникальными, картографические документы [29, с.94-95].

Третий подраздел «Социально-экономическое и культурное развитие Младшего и Среднего жузов в трудах российских военных востоковедов XVIII – середины XIX вв.» делится на три подраздела. Первый подраздел «Военное востоковедение о хозяйстве кочевников» посвящен выяснению характера хозяйствования кочевых племен. Хозяйственную деятельность кочевого населения степи в XVIII – середине XIX вв. оценить однозначно невозможно. Экономическое развитие казахского общества зависело, во-первых, от природно-климатических условий, во-вторых, от внутри- и внешнеполитических факторов.

Военные востоковеды, исследовав образ жизни казахов, считали, что кочевая жизнь казахам была жизненно необходимой, так как они занимались в основном разведением скота. По мнению Я.П. Гавердовского: «страна сия нарочито оставлена для одного только скотоводства…» [4, с.176].

Известный исследователь И.Ф. Бларамберг выделял две причины, по которым казахи не могут перейти к оседлости: во-первых, сжатые в тесном пространстве, чем бы стали они продовольствовать несметные свои стада; во-вторых, это лишило бы их той подвижности, с которою они теперь могут уклоняться от своих врагов и, наоборот, удовлетворять укоренившейся в них страсти к баранте [30, с.129]. А.И. Левшин утверждал, что кочевой образ жизни «необходим для прокормления многочисленных стад, за коими они следуют с подвижными домами своими из одного места в другое» [10, с.295].

Военные востоковеды были едины во мнении, что именно скот был главным источником существования казахского аула, он обеспечивал благосостояние и стабильное функционирование населения Младшего и Среднего жузов, так, по словам Мейендорфа: «От скотоводства имеют они пропитание и все для себя нужное…»[31, с.14].

Военные востоковеды в своих исследованиях подробным образом останавливались на характеристике скотоводства. Из этих работ мы получаем сведения о видовом составе скота, его особенностях, условиях содержания животных.

Казахское население также занималось земледелием, но оно в жизни казахов играло второстепенную роль, и носило характер подсобного хозяйства. Одни авторы объясняли это нежеланием казахов совершать трудоемкую «земляную работу». В связи с этим, переход к земледелию, действительно нередко совершавшийся в случае потери скота (во время джутов, бескормицы, угона в результате нападений, барымты и так далее), рассматривался как «вынужденная мера». Другие исследователи, признавая географическую детерминированность кочевничества, а, следовательно, отсутствие как таковых условий для развития оседлости и хлебопашества, отмечали, что на территории Казахстана можно встретить лишь следы древних оставленных пашен. Традиционно, указывали они, казахи возделывали землю на Сыр-Дарье, по Уралу, в Айгерикской долине.

Бларамберг считал, что если принудить казахское население к оседлости и заставить заниматься земледелием, отказавшись от кочевого скотоводства, «это не принесет пользы никому. Киргизский народ до тех пор только будет полезен, пока он не земледелец, а пастух» [30, с.129]. Таким образом, переход к земледелию в Казахской степи был вынужденной мерой для некоторой части кочевого населения вследствие экономической необходимости, хлебопашеством занимались беднейшие слои населения, в виду отсутствия скота и возможности кочевать.

Надо также отметить, что у кочевого населения развивались и торговые отношения. Военные востоковеды считали, что торговля или «меновая промышленность» была важной отраслью хозяйства казахов. «Замкнуто, как Китай, - писал М.И. Красовский, - степь никогда не жила» [32, с.206]. Я.П. Гавердовский разделял киргизскую торговлю на три вида. Первая и наибольшая производится с Россиею, другая – с азиатскими провинциями, к степи прилегающими, а третья – внутри степи [4, с.489].

Таким образом, на основе исследований военных востоковедов можно сделать следующие выводы, что, во-первых, основу хозяйственной жизни составляло кочевое скотоводство в силу объективных причин. Во-вторых, хлебопашество не получило широкого распространения, кроме как у обедневшей части населения, не имеющей возможности кочевать. Переход казахского населения к оседлости, по мнению востоковедов, к середине XIX века пока был нежелателен. В-третьих, в степи развивались торговые отношения, прежде всего внешняя торговля с Россией и Китаем. Основным товаром у казахов выступал опять-таки скот.

Второй подраздел «Социальная структура кочевого населения по материалам военных востоковедов» посвящен стратификационным изменениям в казахском ауле, произошедшим после присоединения казахских жузов к России.

Военные востоковеды в своих исследованиях, прежде всего, выделяют две социальные группы: это – ак-суйек (белая кость) и кара-суйек (черная кость). В основе такого деления общества лежало не имущественное положение, а социальный статус человека.

Я.П. Гавердовский, говоря о социальном делении казахского общества, писал: «Первое сословие составляло издревле ханские потомства, т.е. солтанов, старшин, хочжей и тарханов, и из них избирались родоправители» [4, с.428-429]. Также к представителям белой кости относятся кожа, считавшиеся потомками первых проповедников ислама, «потомками Магомета называются ходжи, они не принадлежат к другим родам и очень уважаемы» [33, с.215-216]. Кожа играли важную роль в духовной жизни казахского общества.

Сословие кара-суйек было более многочисленным. Среди представителей черной кости выделялись две крупные группы – бии и батыры. Бии выполняли административные, судебные и военные функции. «Только глубокие познания в судебных обычаях, соединенные с ораторским искусством, давали киргизам это почетное звание», - говорил Ч.Ч. Валиханов [7, с.505].

В период XVIII – сер. XIX вв. важное социальное значение и политическое влияние в жизни Казахской степи получила такая социальная группа как батыры. По словам Мейендорфа, батырами называли людей храбрых, справедливых и предприимчивых; во время войны это наездники [31, с.196]. Звание батыра не передавалось по наследству, его можно было только заслужить своей храбростью, смелостью, личными подвигами. Социальная роль батыров возрастает особенно в период войн.

Военные востоковеды выделяли еще одно сословие – это старейшины (аксакалы). Звание аксакала у казахов могли получить лица, которые имели большие интеллектуальные способности, разносторонние знания и богатый опыт [10, с.324].

Рядовой казахский народ именовался шаруа, это были свободные кочевники-скотоводы. Обедневшие казахские шаруа назывались консы. Казахов, занимающихся земледелием, военные востоковеды называли егынши (ичиги). В разряд егыншы попадали обедневшие шаруа, у которых не было своего скота, и они не могли кочевать. Занятие хлебопашеством было для них единственным выходом. Отношение к егыншы со стороны кочевников-скотоводов, по словам Бларамберга, было презрительное. Военные востоковеды среди обедневших слоев казахского населения называли еще одну группу, это байгуши. Байгуши в поисках заработной платы уходили к прилинейным станичным казакам.

А.И. Левшин в числе зависимого казахского народа выделял группу теленгутов или прислужников ханских и султанских, и кулов или невольников [10, с.292].

Таким образом, военные востоковеды, исследуя социальную структуру казахского общества, включали в ее состав, в основном, только представителей байской верхушки: ак-суейк и кара-суйек. Эти социальные группы подробно изучены, их происхождение, занятие, положение. Представители же простого кочевого народа заслужили, с точки зрения военного востоковедения, лишь небольшого упоминания, это байгуши и егынши, теленгуты и кулы, термин консы не называется, хотя о них в трудах и говорится.

Третий подраздел «Культура номадов в исследованиях военных востоковедов» посвящен исследованию военными востоковедами культурного развития Младшего и Среднего жузов. К XVIII в. в казахской степи уже сложилась своя самобытная культура, приспособленная к кочевому образу жизни номадов.

Российские востоковеды, собирая материалы о казахской степи во время экспедиций, подробно останавливались на внутреннем укладе жизни кочевого народа. Из материалов их путешествий мы получаем сведения о материальной и духовной культуре казахского народа: их оружии, жилище, одежде, обрядах, традициях, религии и т.д. В связи с преобладанием кочевого натурального хозяйства в казахской степи получили развитие различные виды домашнего промысла: обработка кожи, шерсти, дерева, из которых делали посуду, одежду, ковры.

Основным видом жилья казахов, наиболее приспособленным для кочевого образа жизни, являлась юрта, так как ее можно было легко снять и разобрать «в полчаса». Жилище киргиза, при его теперешней жизни, должно удовлетворять следующим главным условиям: стоить не дорого, дешево ремонтироваться, удобно и скоро собираться, разбираться, навьючиваться на верблюда и, кроме того, обладать незначительным весом…вмещать в себе все необходимое для одной семьи имущество…[34, с.46].

Казахская национальная одежда сохранила свои самобытные этнографические черты, в основном она изготовлялась из шерсти и кожи, а также использовались хлопчатобумажные, шелковые и другие ткани. Доминирование в хозяйстве скотоводства непосредственно влияло и на пищу казахского населения. Основным питанием являлись мясомолочные продукты.

Традиционным в степи было гостеприимство. Существовал в степи и свой ритуал в связи со смертью человека. У казахов имелся красивый свадебный обряд и др. Таким образом, обрядовая культура охватывала почти все стороны жизни казахского народа.

Естественно, что у населения степи существовала и развивалась духовная культура. Население Казахстана исповедовало мусульманскую религию. Но в тоже время, по мнению военных востоковедов, хотя население степи исповедовало мусульманскую религию, оно не соблюдало строго требования ислама, «они суть магометане только по названию. Внутреннее богопочтение состоит из суеверия и предрассудков; страх претерпеть бедствие, смерть и видение злых духов…Кроме часто повторяемого из глубины души, Алла! Редкой кто знает какую-либо молитву и имеет понятие о Коране, наружного же богопочтения они вовсе не изъявляют, мечетей не имеют, и суть истинные невежи в религии» [4, с.27-28]. Разумеется это касательно нашего периода исследования.

В XVIII – середине XIX вв. у казахского народа развивались литература в лице жырау, певцов, акынов, устное народное творчество. Но российские востоковеды об этом либо не упоминали, либо же считали, как, например, Левшин, что «ни образ жизни, ни нравы, ни религии не позволяют киргизам быть образованными» [10, с.350]. Язык, которым говорят киргизы, есть язык древний, тюркский, но от сношения киргиз с разными соседними народами язык этот много изменился…Бедность окружающей природы, простота жизни и отношении к соседям были причиною, что киргизский народ и его язык мало развился, тем не менее они могут объясняться на нем довольно красноречиво… [35, с.68-69].

Гавердовский отмечал, что народ не стремится к образованию не потому, что это сложно и трудно, а «потому что оно не приносит им ни в чем явного приращения, а потому только те науки, ежели можно их так назвать, занимают наиболее киргизцев, которые им близки к природной наклонности или нужны к удовлетворению суеверия» [4, с.448].

Таким образом, восточные востоковеды, исследуя территорию Младшего и Среднего жузов, отмечали развитие у казахского народа специфичной материальной культуры, сообразно кочевому образу жизни.

И в то же время ими не исследовано достаточно было формирование и развитие духовной культуры.