Кипчаки евразии: история, язык и

мусульман приходилось всего 21507 христиан, преимущественно греков (в 
это число не включены армяне). Для сравнения: в Никомидии (Измид), 
некогда завоеванной османами, в это же время проживало 129715 мусульман 
и 40795 православных христиан [22, p. 447]. Можно предполагать, что 
бóльший процент христиан в Измиде обусловлен процессами, которые 
происходили в Османской империи уже после завоевания Константинополя: 
могли быть переселения греческого населения с балканской части державы в 
Анатолию, тороговые контакты и т.п. Однако, на мой взгляд, заслуживает 
внимания следующее обстоятельство. Ричард Докинс, исследовавший 
диалекты греческого языка в Анатолии, отметил, что в Вифинии, возле 
Брусы и Никомидии, сохранилось несколько греческих деревень, население 
которых говорит на греческом языке, имеющем анатолийское, а не 
балканское происхождение (в частности, их говор близок к каппадокийскому 
диалекту; это деревни Ираклион (Гюрекле), Демирташ (возле Брусы), 
Абулионд, Башкёй) [23, p. 37; 24, c. 215-216]. В Кастамону и даже Синопе 
греческий диалект не сложился – иными словами, его современное греческое 
население почти целиком обосновалось здесь позже, в эпоху Османской 
империи. Это тем более поразительно, что к востоку находился (до начала 
XX века) обширный ареал грекоязычного населения Понта с особым 
диалектом. 
Что касается комментария к Корану, составленного, по всей видимости, в 
начале XV века, то он производит противоречивое впечатление. Его простой 
язык, а также употребление сокращений (n'-oldı вместо ne oldı, ىدلون [15, p. 
180]) показывают, что, вероятно, в какой-то степени здесь получили 
отражение элементы разговорного языка. Но в области грамматики 
употребляется ряд форм, которые уже в XV веке были анахронизмами: 
1) будущее время на -IsAr: alısar – «он (обязательно) возьмет», gideser 
(رسدك ) – «он (обязательно) придет» [15, p. 181]. Эта форма для данной эпохи 
(XV-XVI вв.) сохранилась в качестве обозначения только в маргинальных 
областях, например, в языке армяно-кыпчакских документов XVI века. Ее 
достаточно часто употребляли и в документах Золотой Орды [6, c. 170-171]. 
2) причастие на -AsI: gelesi zamanda (هدنامز ىسلك) – «в то время, которое 
придет; в будущем» [15, p. 182]. Эта форма для западно-огузского ареала 
редка, сохранилась в туркменском и азербайджанском [6, c. 134-135]. 
3) в качестве формы аориста I лица ед. числа употребляется форма на -
Am: ederem (مردا) – «я буду»; varuram (مرراو) – «я пойду» [15, p. 181]. Эта 
форма отражает влияние Восточной Анатолии и сохранилась в 
азербайджанском [6, c. 165]. 
В остальном язык этого памятника не выходит за рамки традиционного 
литературного языка той эпохи (с восточно-анатолийскими нормами). 
В 
целом предварительное изучение кастамонийского диалекта 
показывает, что в нем проявляется туркменское влияние. Существуют и 
кыпчакские формы, как в современном диалекте, так и в памятнике XV века 
(форма на -IsAr). Однако их можно было бы объяснить не связями с Крымом, 
а сохранением рудиментов языка общего огузо-кыпчакского ареала, тем 
более что они не носят определяющего характера. При этом, однако, остается 

открытым вопрос, почему кыпчакские черты смогли сохраниться на столь 
большом временном промежутке. Поэтому неизбежно обращение к 
историческому материалу. 
Кастамону стал сельджукской территорией ок. 1143 г. [19, p. 90-94]. В то 
же время известно, что в начале XIV в. Амастрида находилась под 
византийской властью: до 1307 г. византийцы еще не потеряли свои 
малоазийские владения. Более того, византийские порты Западной 
Пафлагонии продержались необыкновенно долго: Ираклия Понтийская 
(совр. Бендерели) пала под натиском тюрок (не османов!) только 4 июля 1360 
г. [8, p. 211; 25, p. 143, § 66]. Предполагают, что Амастрида перестала быть 
византийской в это же время [8, p. 163], но она не стала вполне и тюркской: 
довольно скоро, между 1374 и 1378 гг. генуэзцы, по данным Массарии 
Каффы (1381 г.), основали свою факторию в Амастриде (которую они 
прозвали Самастро). По-видимому, генуэзская колония, означавшая на деле 
власть над всем городом, была основана еще раньше, до 1363 г.: одна 
генуэзская надпись из Амасры несет на себе следы герба дожа Симоне 
Бокканегра (1339-1344; 1356-1363) [26, vol. i, p. 130]
54
. Это, скорее всего, 
означает, что сам город, находившийся де-юре под властью местного 
тюркского эмира [28, c. 109]
55
, де-факто был генуэзским с 1360 по 1459 гг. 
Следы кыпчакского влияния, исторически предполагающие наличие 
соотвествующего населения, фиксируются, таким образом, по обе стороны 
границы – как на византийской стороне, в Бартыне, так и на сельджукской, в 
Кастамону, причем различия между «византийской» и «сельджукской» 
областями не могли сразу исчезнуть после того, как и Византия, так и 
Румский султанат сошли со сцены в Малой Азии в начале XIV в. При этом 
диалекты Бартына и Кастамону, несмотря на сходные черты, не идентичны: 
согласно Коркмаз, туркменский «след» в диалекте Бартына – поздний, и 
обусловлен миграцией носителей диалекта с четко выраженными 
туркменскими чертами из Кастамону. Таким образом, кыпчакские черты 
диалекта Бартына относятся к более раннему времени [10, p. 177]. 
Исторический материал полностью подтверждает ее точку зрения. 
Осенью 1459 г. армия и флот султана Мехмеда II Фатиха (1444-1446; 
1451-1481) принудили к капитуляции генуэзскую Амастриду [32, p. 177-179; 
33, vol. ii, p. 738-741; 34, p. 44-45]
56
. Большая часть горожан была переселена 
54
Cр. [27, c. 71-72], где предпочтение отдано более поздней дате (1378 г.) основания 
генуэзской колонии в Амастриде.
55
Известия византийских источников – «Истории» Халкокондила и хроники Псевдо-
Сфрандзи, компиляции XVI в., приписываемой Макарию Мелиссину, – об Амастриде в 
Колхиде, т.е. расположенной много восточнее на Понте, вряд ли относятся к Амастриде в 
Западной Пафлагонии. Эта колхидская Амастрида была взята султаном Баязидом I 
Йылдырымом (Молниеносным) (1389-1402) около 1400 г.; он же и покорил тюрок 
племени чепни неподалеку. Известно, что чепни обитали на Понте, а не в Пафлагонии [29, 
vol. ii, p. 59; 30, p. 220-222; 13, c. 562, 565-566, 572-578; 31, c. 152-168].
56
Все османские источники указывают в качестве даты падения Амастриды или 863 г.Х. 
(8 ноября 1458 – 27 октября 1459), или 864 г.Х. (28 октября 1458 – 16 октября 1460). 
Верная дата – сентябрь 1459 г. – находится в [35, p. 77, § 59; 27, c. 76; 36, c. 431]. Другие 

в Стамбул (пополнив, таким образом, христианское население столицы), а в 
Амастриде/Амасре было размещено тюркское население из глубин 
Пафлагонии, в частности, из Эфлугана/Эфляни [29, vol. ii, p. 217-218; 33, vol. 
ii, p. 740-741; 38, p. 146-147; 39, p. 131; 40, p. 103]. Это означало испомещение 
кочевого населения горной части Пафлагонии, где, как мы видели, был силен 
туркменский элемент, на черноморском побережье Турции. Вряд ли эти 
«туркмены» появились в Амасре и Бартыне до 1459 г. Во-первых, в этом 
случае многочисленные генуэзские документы как-то отразили бы приход 
нового населения; и, во-вторых, по данным латинской рукописи начала XV в. 
из Мюнхена, озаглавленной «Нынешние земли греков и их мирские и 
духовные владения» («Terre hodierne Grecorum et dominia secularia et 
spiritualia ipsorum»), горожане Амастриды говорили по-гречески и «по-
татарски, как в Каффе», причем для письма на «татарском» использовался 
греческий алфавит: «Tamen locuntur grecum et thartarescum, sicut in Capha, 
litteras grecas habentes» [41, p. 34; 27, c. 71]. Исторически термин «татары» 
означал применительно к данной эпохе именно потомков кыпчаков: Codex 

жүктеу/скачать 4.03 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: