Клайв Касслер, Грэм Браун

Платформа наполнилась оглушающим звуком: из-за поворота, в четверти мили от станции, вылетел, скрипя тормозами, приближающийся поезд.

— Алекс! — крикнул Филипп.

Нападавшему удалось развернуть Ревуара на 180 градусов, и теперь он пытался подвести дуло автомата к его голове. Пожилой специалист по безопасности из последних сил отвел оружие в сторону, а затем притянул к себе, и этот прием, судя по всему, сбил противника с толку.

Ревуар впился в запястье громилы зубами, и тот инстинктивно взмахнул рукой, выронив автомат, который упал на снег рядом с Кокрейном.

— Стреляй! — проревел Филипп, обхватив бандита и пытаясь его обездвижить.

В ушах гулким биением отдавался звук поезда. Сердце едва не вырвалось из груди, когда он подхватил автомат.

— Стреляй! — повторил Ревуар.

Кокрейн взглянул на пути: в запасе оставалось лишь несколько секунд. Нужно выбирать. Он навел автомат на бандита. А затем чуть опустил дуло и выстрелил.

Голова Филиппа Ревуара откинулась назад, и заснеженную платформу обдало брызгами крови.

Ревуар был мертв, и нападавший в темном пальто, не теряя времени даром, уже оттаскивал его за ближайшую скамью, куда не доходил свет галогенных ламп. Из-за стены деревьев в конце станции выползал поезд.

С трудом подавив рвотный рефлекс, Кокрейн сунул автомат за пояс и прикрыл рубашкой.

— Нужно было просто пройти мимо, — сказал он.

— Мы не могли, — ответил незнакомец. — Непредвиденные обстоятельства.

Поезд подошел к платформе, подняв снежное облако и обдав их потоком свежего воздуха.

— Предполагалось, что все будет выглядеть как похищение, — прокричал Кокрейн, перекрывая шум.

— Все так и будет, — сказал мужчина и, вскинув правую руку, сбил инженера с ног ударом в голову, а затем пнул ногой под ребра.

Еще до остановки поезда оба нападавших подхватили Кокрейна под руки и поволокли к лестнице.

Сбитый с толку и растерянный, Алекс едва не потерял сознание, пока его тащили к машине. Сквозь туман глухо хлопнули два выстрела, раздались крики вышедших из почти пустого поезда пассажиров.

Придя в себя, он обнаружил, что находится на заднем сиденье седана, мчащегося по улицам Женевы сквозь пелену падающего снега.

Глава 2

4июня 2012 года

Рассекая воды Атлантического океана, «Киндзара-мару» шел чуть севернее Гибралтара и входа в Средиземное море. Корабль делал восемь узлов, что составляло половину его максимальной скорости, но соответствовало режиму экономии топлива.

Капитан Хайнрих Нордегрун стоял на оборудованном системой кондиционирования судовом мостике, глядя на экран радара. Впрочем, беспокоиться было не о чем: стоял полный штиль, да и трафик не давал повода для беспокойства.

Впереди кораблей не наблюдалось, а сзади по курсу находилось лишь одно судно — супертанкер типа VLCC[3],находившийся в милях десяти от них. Это одни из самых крупных из спущенных на воду судов, размеры которых превышают даже американские авианосцы. Они слишком великидля прохода через Панамский или Суэцкий канал, — их грузоподъемность обычно превышает 500 000 тонн. Хотя тот, что шел сзади, судя по его скорости, вполне мог быть и порожним.

Нордегрун уже пытался установить связь с танкером. Ему хотелось знать, кто еще сейчас в море, особенно в этом, пользующемся дурной репутацией районе. Конечно, здесь, у берегов Западной Африки, они подвергались не такой опасности, как на восточной стороне континента, у побережья Сомали, но пообщаться с другими кораблями и выяснить, что они знают или могли слышать, никогда не помешает. Танкер не ответил, но в этом не было ничего удивительного. Одни экипажи склонны потрепаться, другие — не очень.

Выбросив танкер из головы, капитан скользнул взглядом по простиравшимся впереди далям. Открытая вода и тихий вечер предвещали спокойное плавание.

— Добавь-ка до двенадцати узлов, — сказал он.

— Есть, сэр, — ответил рулевой, филиппинец по имени Исагани Талан.

Таково нынешнее состояние мирового торгового флота: Нордегрун, гражданин Норвегии, командовал кораблем, зарегистрированным на Багамах, построенным в Южной Корее,но принадлежащим японской компании, тогда как судовая команда состояла главным образом из филиппинских матросов. Мало того, перевозимая ими африканская руда предназначалась для одного из китайских заводов.

Человеку постороннему все это могло показаться безумием, но для Нордегруна имело значение лишь то, что эти люди знали свою работу. Он плавал с Таланом уже два года и безоговорочно ему доверял.

Двигатели ответили на команду, и вибрация на корабле изменилась. Капитан перевел взгляд с радара на расположенный перед ним монитор. Плоский, напоминающий старый штурманский стол, он представлял собой современный сенсорный экран высокого разрешения и в данный момент показывал окружающие их воды, положение корабля, курс и скорость.

На первый взгляд все было в порядке, но, постучав по экрану, Нордегрун увеличил картинку и увидел, что их снесло южным течением на пятьсот ярдов в сторону.

Беспокоиться не о чем, подумал капитан, но, если совершенство возможно, почему бы не попытаться его достичь?

— Возьми на два градуса левее, — скомандовал он находившемуся за пультом управления Талану.

Корабельный мостик также был устроен совсем по-другому, нежели на классическом судне. Здесь уже не было ни большого штурвала, который нужно крутить из стороны в сторону для смены курса, ни телеграфа, ни тяжелого латунного рычага, подающего в машинное отделение сигналы о перемене скорости.

Вместо этого Талан сидел на высоком, чем-то напоминавшем пьедестал стуле перед экраном компьютера. На смену колесу пришла небольшая стальная втулка, дроссель представлял собой небольшой рычаг, походивший размерами на те, с помощью которых осуществляется переключение передачи в автомобилях.

Как только Талан подкорректировал данные, в систему рулевого управления и машинное отделение поступили электронные сигналы. Курс изменился так незначительно, что это невозможно было ощутить или заметить визуально, но капитан мог видеть это на экране. Через несколько минут большой корабль вернулся на прежний курс и увеличилскорость.

Капитан одобрительно похлопал рулевого по плечу.

— Держи курс, — сказал он. — Раз уж нас снабдили всем этим великолепным оборудованием, было бы грешно им не пользоваться.

— Так точно, сэр, — ответил Талан.

Удостоверившись, что корабль движется строго по заданному курсу, Нордегрун посмотрел на судовой хронометр. Было начало одиннадцатого вечера по местному времени, и вахтенный только что заступил на смену. Не сомневаясь, что судно находится в надежных руках, капитан взглянул на дежурного офицера.

— Остаешься за главного.

Обернувшись, он еще раз присмотрелся к положению идущего позади танкера. Тот не только встал на тот же курс, что и «Киндзара-мару», но и увеличил скорость до двенадцати узлов. И это уже было достаточно странным.

— Обезьяна видит, обезьяна делает, — пробормотал капитан, направляясь к двери.

Переступив порог и направившись к кормовой части, Нордегрун прищурился, вглядываясь в вечерний полумрак. Вдали виднелись огни следовавшего за ними судна. Необычный оттенок, подумал он. Огни были голубовато-белыми, как фары современных седанов класса люкс.

На кораблях он таких прежде никогда не видел, даже издали. Обычно судовые фонари излучают либо желтоватый свет, либо тот ярко-белый, какой исходит от раскаленных добела флуоресцентных электрических лампочек. Впрочем, в годы его молодости и о том, что кораблем можно будет управлять с помощью компьютера, никто даже подумать не мог.

Он ступил на трап, задраил люк и бодро сбежал вниз. Предыдущим поколениям моряков не разрешалось брать на борт семьи, но времена изменились. Жена Нордегруна (их браку исполнилось всего два года) ждала внизу — это был ее первый выход вместе с ним в море. В Каире она сойдет с корабля и полетит домой, тогда как «Киндзара-мару» проследует к Суэцкому каналу.

Приятная меня ждет неделька, подумал капитан, практически второй отпуск. Если потороплюсь, успею присоединиться к ней в кают-компании.

Капитан уже спустился на нижнюю палубу, когда свет на трапе потускнел. Он поднял голову. Нити накала в лампе над дверью походили на тлеющие угольки, вот-вот готовые окончательно угаснуть. Чуть выше в странном темпе мерцали флуоресцентные лампы.

На мгновение освещение пришло в норму, но Нордегрун уже не сомневался — что-то случилось с генератором. Раздосадованный, он повернулся, намереваясь вернуться в рубку.

Свет вновь потускнел, затем вдруг начал разгораться, в конце концов сделавшись ослепительно белым. Флуоресцентные лампы загудели и разлетелись вдребезги, осыпав капитана градом осколков. С громким хлопком взорвалась закрепленная на стене лампа накаливания, и трап, на миг окрасившись в синий цвет, погрузился в темноту.

Шокированный и изумленный, Нордегрун вцепился в поручни — видеть такое ему никогда еще не доводилось. Он почувствовал, как судно начало давать крен, словно вставая на другой курс. Не имея ни малейшего представления о том, что происходит, капитан взлетел вверх по темному трапу и побежал к рубке. Повсюду на корабле взрывались прожекторы и лампы.

Нордегрун ощутил пронизывающую боль в спине и подбородке. Стресс, подумал он, паническая реакция. С его судном что-то не так.

Капитан ворвался на мостик.

— Что, черт возьми, происходит? — проревел он.

Ни Талан, ни дежурный офицер не ответили. Талан кричал что-то в судовой интерком. Вахтенный офицер отчаянно стучал по клавишам компьютера, пытаясь отключить автоматику, но корабль продолжал разворачиваться.

Индикатор руля показывал поворот на левый борт. Мгновением позже экран ярко вспыхнул и погас. Панель заискрила, и боль в голове Нордегруна стала совсем уж нестерпимой.

Почти тут же, схватившись за голову и застонав, свалился на пол дежурный офицер.

— Талан, — прокричал Нордегрун. — Ступай вниз. Разыщи мою жену.

Рулевой колебался.

— Иди же!

Едва Талан оставил пост, Нордегрун схватил корабельное радио и попытался передать сообщение, но, как только капитан щелкнул переключателем, радио издало пронзительный звук. Потянувшись за другим устройством, он вдруг почувствовал, что весь горит.

Посмотрев вниз, он увидел, что пуговицы на мундире светятся красным. Он дернул за одну из них и обжег пальцы. Гул в голове возрос до крещендо, и Нордегрун повалился на пол. Даже с сомкнувшимися веками он видел звезды и вспышки света, словно кто-то давил на глаза большими пальцами.

В голове как будто что-то выстрелило, и из носа хлынула кровь — разорвались пазухи.

Открыв глаза, капитан увидел, что мостик затягивает дымом, и пополз к двери. Кровь заливала лицо, но ему удалось толкнуть крышку люка и частично выбраться наружу. В следующую секунду гул в голове перешел в оглушительный вопль.

Он упал на палубу. Краем глаза заметил, как сзади, со стороны кормы, нечто светящееся образовало дугу между поручнями и судовыми надстройками. Где-то вдали мерцали странные огоньки по-прежнему шедшего вслед за ними судна. Оно находилось милях в десяти, но теперь свет был настолько ярким, что казалось, будто танкер сплошь покрывали огни святого Эльма.

Нордегрун уже мало что соображал и мог лишь смотреть. Судороги сотрясли его с головы до ног, все тело напряглось, боль сделалась совершенно невыносимой, кожа вспыхнула ярким пламенем, и капитан пронзительно закричал.

Глава 3

Восточная Атлантика,

Когда над Атлантикой забрезжил рассвет, Курт Остин стоял на корме принадлежащего НУПИ[4]судна «Арго», вытирая полотенцем выступивший на лице пот. Он только что пробежал пятьдесят кругов по главной палубе. Поскольку палуба не была ровной площадкой, в конце каждого круга ему приходилось подниматься на два лестничных пролета, пробегать по транцу[5],а затем спускаться на два пролета вниз.

Гораздо проще было бы отправиться в спортзал, пробежать пять миль на беговой дорожке, а затем оседлать «Стейрмастер», но они были в море, а для Остина море всегда означало свободу — свободу для путешествий и обследования мира, свободу от машин и смога, а иногда — и клаустрофобного существования современной городской жизни. Здесь, в лучах зарождавшейся на горизонте зари, он не желал запираться для утренней зарядки в узкой, без окон, каюте, пусть даже и снабженной кондиционером.

Облаченный в черные спортивные брюки и вылинявшую футболку с логотипом НУПИ, Курт чувствовал себя как нельзя лучше. Чуть выше шести футов, широкоплечий, с вьющимися, тронутыми сединой волосами, иногда отливавшими платиной, он привык считать себя голубоглазым, хотя многие знавшие его люди, особенно женщины, полагали, что эти глаза временами принимают какой-то необычный оттенок.

Подойдя к сорокалетнему рубежу, Курт вновь начал усиленные тренировки. Он всегда держал себя в форме — этого требовали служба на флоте и в секретной спасательной команде ЦРУ, где ему довелось провести несколько лет. Но теперь, на исходе четвертого десятка, Остин решительно настроился обрести наилучшую кондицию — такую, в какой не был ни в тридцать лет, ни даже в двадцать.

Было нелегко. Требовалось больше усилий, больше мозолей и боли, да и желанное состояние возвращалось медленнее, чем в молодые годы, но он уже почти достиг его.

Теперь, сбросив десять фунтов за год, наклоняясь, приседая и поднимая больший вес в зале, Курт ощущал, как тело обретает ту силу, что была в молодости, когда, казалось, ему все было по плечу.

Да и куда без этого. Карьера в НУПИ подразумевала большие физические нагрузки. Помимо того, что каждая спасательная операция отнимала много сил, приходилось постоянно драться, ловить пули и едва ли не регулярно тонуть. В конце концов количество перешло в качество. Год назад он даже подумывал о том, чтобы принять предложение отца, владевшего собственной преуспевающей компанией, занимавшейся подъемом затонувших кораблей, но это означало жизнь по чужим правилам, а Курт Остин привык руководствоваться только своими.

Он посмотрел на горизонт, превращавшийся из темно-синего в серовато-голубой. Светало, хотя солнце еще не показалось над горизонтом. Потянувшись, Курт повернулся, разминая спину. Что-то над правым траверзом привлекло его внимание — уходящий ввысь тоненький столбик дыма.

Во время пробежки, в темноте он его не заметил, но сейчас он точно знал, что это не было иллюзией.

Прищурившись, Курт присмотрелся пристальнее, но в предрассветном сумраке определить источник так и не смог. Бросив последний взгляд на дымок, он направился к трапу.

На мостике Остин обнаружил капитана, Роберта Хейнса, и вахтенного офицера, прокладывавших курс к Азорам, где команде НУПИ предстояло принять участие в призовой гонке двухместных субмарин за право называться быстрейшей в мире.

Самая обычная, заурядная операция. Чисто исследовательская миссия, своего рода награда Курту и его напарнику, Джо Завале за все тяготы предыдущих заданий. Джо уже находился на Санта-Марии, занимался приготовлениями и, как полагал Курт, заводил друзей, особенно среди женщин. Остину не терпелось к нему присоединиться, но перед тем, как уйти в этот мини-отпуск, им предстояло сделать небольшой крюк.

Хейнс даже не соизволил оторвать взгляда от карт.

— Опять топтал мою палубу? — спросил он.

— Не без этого, — ответил Курт. — Но нам придется лечь на курс один-девять-ноль.

Капитан смерил его быстрым взглядом и вернулся к изучению карт.

— Я уже говорил — потеряешь что-то, сам же и ищи.

Курт улыбнулся, но коротко — ситуация была серьезная.

— На правом траверзе виден столб дыма. У кого-то что-то горит, и я не думаю, что это барбекю.

Хейнс распрямился, и шутливое выражение сошло с его лица. Пожар в море — чрезвычайно опасное происшествие. На кораблях полно труб и бочек, в которых перевозят легковоспламеняющиеся жидкости вроде топлива и гидросмесей. Зачастую суда транспортируют опасные и даже взрывчатые вещества: нефть, природный газ, уголь и химикаты, металлы вроде магния и алюминия, которые легко воспламеняются. И в отличие от пожара на суше искать спасения в таких случаях особо негде, разве что оставить судно, на что, как известно, любой капитан пойдет лишь в самую последнюю очередь.

Курт Остин, как и все на «Арго», прекрасно это знал. Капитан Хейнс не колебался ни секунды; даже не попытавшись удостовериться в точности суждения Курта, он повернулся к рулевому.

— Разворачиваемся. Курс один-девять-ноль. Самый полный вперед.

Как только рулевой исполнил приказ, капитан взял бинокль и отступил к правому крылу мостика. Остин последовал за ним.

«Арго» находился у самого экватора, а в таких широтах светает очень быстро. Теперь Курт явственно видел дым, даже без бинокля, — густой и темный, тот поднимался ввысь узким вертикальным столбом, местами лишь незначительно редея и медленно смещаясь к востоку.

— Похоже на грузовое судно, — отметил капитан Хейнс.

Он передал бинокль Курту.

Остин навел его на корабль. Судно средних размеров, не контейнеровоз, но балктанкер, судя по всему, дрейфующий.

— Такой дым бывает, когда горит нефть. Им окутан весь корабль, но самый густой на корме.

— Пожар в машинном отделении, — сказал Хейнс. — Или проблема с одним из бункеров.

Курт готов был с ним согласиться.

— Сигналы бедствия поступали?

Капитан покачал головой.

— Ничего. Обычная болтовня в эфире.

Уж не вышло ли у них из строя электрооборудование, подумал Курт. Но если и вышло, на большинстве кораблей есть резервная система, и каждое судно такого размера должно было быть оснащено парочкой портативных трансиверов, аварийным радиомаяком и даже радиопередатчиками в главных спасательных шлюпках. Чтобы горящий, лежащий в дрейфе пятисотфутовый корабль не подал сигнал бедствия — такое представлялось просто невозможным.

«Арго» уже развернулся и теперь направлялся прямо к терпевшему бедствие судну. Скорость росла, и Курт ощущал, как они режут воду. В спокойном море «Арго» выдавал тридцать узлов. От терпящего бедствие корабля их отделяло чуть более пяти миль, меньше, чем показалось вначале. Это была хорошая новость.

Но десятью минутами позже, когда Курт Остин навел бинокль на судовые надстройки и увеличил размер объекта, он заметил нечто такое, что заставило его помрачнеть.

Языки пламени вырывались из люков по всей палубе, что могло означать лишь одно: горит весь корабль, а не только машинное отделение. Судно дало сильный крен на левый борт и ушло кормой под воду — оно не только горело, но и тонуло. И, что хуже всего, на палубе находились люди, тащившие что-то к поручням.

Сначала Курт решил, что это пострадавший член экипажа, но тут они отпустили несчастного, и тот повалился на палубу. Его подняли, и, подталкиваемый в спину, он, спотыкаясь, двинулся дальше, а потом попытался бежать и даже сделал три или четыре шага, но затем вдруг упал лицом вниз.

Курт перевел бинокль чуть правее, исключительно для того, чтобы подтвердить свою догадку. И отчетливо увидел человека с автоматом. Из дула вырвалась вспышка пламени. Одна очередь, вторая.

Курт вернулся к упавшему мужчине. Уткнувшись лицом в палубу, тот лежал совершенно неподвижно.

Пираты, подумал Курт. Причем вооруженные автоматами. Грузовое судно было в куда большей беде, чем он предполагал.

Курт опустил бинокль, понимая, что их ждет нечто большее, чем обычная спасательная операция.

— Капитан. У нас только что прибавилось проблем.

Глава 4

На борту «Киндзара-мару» Кристи Нордегрун сражалась с темнотой. В ушах стоял странный гул, а в голове была такая тяжесть, словно она всю ночь пила. Кристи лежала на полу с одеревенелыми ногами, сложившимися под каким-то нелепым углом.

Не в силах даже встать, Кристи уперлась руками в стену, пытаясь сохранить хотя бы это неустойчивое равновесие.

Она находилась в самой глубокой части жилого отсека, в нескольких пролетах под палубой, ближе к центру судна. На этом же уровне располагалась кают-компания, где онис мужем договорились встретиться и поужинать, а уже потом устраиваться на ночь. Кристи огляделась, но не увидела его. И забеспокоилась.

Если бы она пробыла какое-то время без сознания, муж, несомненно, нашел бы ее. С другой стороны, если корабль в беде, первая обязанность капитана — судно.

Кристи поняла, что чувствует запах дыма. Она не помнила взрыва, но корабль определенно горел. Муж как-то говорил, что в мире есть воды, в которых террористы оставляют мины. Но во время путешествия он не проявлял по этому поводу никакого беспокойства.

Она снова попыталась встать, упала на бок и ударилась о столик, уставленный банками с содовой. В темноте послышался странный звук — с таким перекатываются туда-сюда стеклянные шарики.

Звук отдалился, но слышался еще какое-то время, пока, наконец, не оборвался с несколькими глухими ударами. В этот момент Кристи осознала, что происходит: банки укатывались от нее, набирая скорость, а затем ударялись в переборку.

Встать на ноги не удавалось потому, что корабль наклонялся, кренился. Ее охватила паника. Теперь она точно знала, что судно тонет.

Кристи поползла к стене, ударилась об нее и пробралась к двери. Толкнула дверь. Та сдвинулась на пару дюймов и уперлась во что-то мягкое. Она еще раз толкнула, приложившись плечом, и расширила проем на несколько дюймов. Попыталась протиснуться и поняла, что предметом, блокировавшим путь, было чье-то тело, лежащее напротив двери.

В следующее мгновение человек пошевелился, откатился в сторону и застонал.

— Кто вы? — спросила она. — Вы ранены?

— Миссис Нордегрун… — только и сумел выдавить из себя мужчина.

Кристи узнала голос: он принадлежал одному из членов экипажа, которого она видела на мостике рядом с мужем. Приятный мужчина, филиппинец, Хайнрих говорил, что когда-нибудь из него выйдет хороший офицер.

— Мистер Талан?

— Да, — прошептал он, садясь. — Вы в порядке?

— Никак не могу удержаться. Думаю, мы тонем.

— Что-то случилось. Нужно выбираться с корабля.

— Что с моим мужем?

— Капитан на мостике. Послал меня за вами. Сможете подняться по лестнице?

— Смогу. Даже если придется ползти.

— Лучше сюда. — Талан нашел ее руку и указал верное направление.

— Да, — согласилась она. — Нужно по возможности держаться под дымом.

До замужества Кристи была парамедиком, а потом медсестрой в травматологии. Ей доводилось видеть много несчастных случаев, пожаров и даже одно обрушение здания. И теперь, несмотря на страх и замешательство, медицинские навыки и опыт уже заявляли о себе.

Вместе они поползли по полу. Футов через пятьдесят обнаружили еще одного, лежавшего неподвижно члена экипажа.

Кристи опасалась худшего, но должна была убедиться. Она проверила пульс мужчины.

— Он умер.

— Но от чего? — спросил Талан.

Она не знала. Никаких повреждений на теле не обнаружилось, да и шея, похоже, осталась неповрежденной.

— Быть может, задохнулся?

Дым здесь был гуще, но не настолько, чтобы быть причиной смерти.

Кристи сложила руки мертвеца на груди, и они поползли дальше. Достигнув сходней, толкнули дверь. Дыма за ней, к счастью, было меньше, и она смогла встать, держась за поручни.

Едва они начали подниматься, как сверху пробился тоненький луч. Несколько аварийных ламп в коридоре работало, большинство — нет, и поначалу Кристи решила, что светидет от какого-то аварийного источника в лестничном колодце, но в нем было что-то странное. Он был белее, натуральнее и хаотически мерцал, то тускнея, то становясь ярче.

Двумя уровнями выше обнаружилась дверь с окошечком из закаленного стекла. Источник света, похоже, находился там, но как такое возможно? Когда Кристи направилась в кают-компанию, было уже темно. Откуда мог взяться этот дневной свет?

Кристи знала, что этому должно быть другое объяснение. Она продолжила карабкаться, стараясь не отставать от Талана. На верхней площадке в глаза ударил дневной свет, на фоне которого то и дело проходили волны дыма.