"Пред ликом священной природы"

Более полутора веков минуло с тех пор, как написана "Сказ­ка о рыбаке и рыбке". Но многие нелепости, провозглашав­шиеся в недавнем прошлом, — "мы призваны покорить при­роду" или, пуще того, "мы не можем ждать милостей от при­роды, взять их — наша задача", — будто подсказаны незадач­ливой пушкинской старухой:

Богатый мир природы, ее гармония, красота раскрываются в произведениях П. Бажова, А. Кольцова, И. Тургенева, И. Никитина, К. Паустовского. Если в творчестве писателей XIX в. мы видим ненарушаемую гармонию человека и при­роды, то в творчестве М. Пришвина уже появляются тревож­ные ноты.

710

Юность по природе своей избегает мысли о конечности жизни. А Пришвин напоминает об этом, тревожит вопроса­ми; зачем живешь, что оставишь после себя, как любить всех, чтобы сохранить внимание к каждому? Чтобы ответить на все вопросы, надо пройти вместе с писателем долгий путь нравственных исканий, начатый еще в "Лесной капели", -найти "ключ к собственной душе".

"Глаза земли" — это вершина поэтического мастерства писателя. Разделенная на три части: "Дорога к другу", "Раздумья", "Зеркало человека", она представляет совершен­ное творение художественной, философской и научной мыс­ли Пришвина. "Глаза земли" — это путь человека к "ду­шам всех и каждому в отдельности" через свой собственный опыт жизни; это искусство художника видеть мир через душу человека и душу природы. Перед нами многое откры­вается впервые, многое оказывается родным и созвучным, оживают молчавшие прежде листья и травы, и сам лес, со своими папоротниками и мхами, болотами и лесными поля­нами, кукушками и комарами. Художник, щедро наделен­ный дарованием и любовью к людям, становится радост­ным творцом всеобщей жизни.

Каждая фраза, даже каждое слово у Пришвина, как в стихах, несет большую смысловую нагрузку. Это такая мудрая поэзия в прозе. В ней нет назиданий, но есть родственное, целомудренное внимание ко всему, и к челове­ку прежде всего: ты голоден — я тебя накормлю, ты оди­нок - я тебя полюблю.

Все у писателя — мир, природа, человек — в совокупности составляет красоту жизни, которую необходимо отстаивать, борясь со злом в любых его проявлениях. Именно этой теме

посвящена сказка-быль "Кладовая солнца". В ней мы встре­чаем знакомые приметы народной русской сказки, начиная со сказочного пейзажа, разговоров птиц, животных и кончая счастливой развязкой с победой добра над злом.

Это повесть, которая пополняет наши знания о жизни. Читая эту книгу, мы узнаем о бондарном ремесле и о целеб­ных свойствах клюквы, о значении леса для человека и о том, как охотник устраивает облавы на волков, и какие повадки у зайца и лисицы, у волка и у тетерева, почему надо, особенно на болоте, держаться твердой тропы, и что собой представля­ют большие торфяные болота.

Многое, о чем пишет Пришвин, не фантазия. В основу всех его произведений доложены действительные события, собственные наблюдения и впечатления.

"Нигде в мире нет такого замечательного языка, как рус­ский, - писал Пришвин. - Вот возьми, например, слово "ро­дина". Сколько слов с тем же корнем: родина, род, родствен­ники, родимый, родник, родничок, родственный, родственное внимание...".

Пришвин - один из своеобразнейших писателей. Горь­кий писал о нем: "Ни у одного из русских писателей я не встречал, не чувствовал такого гармоничного сочетания люб­ви к Земле и знания о ней, как вижу и чувствую это у Вас... Отлично знаете Вы леса и болота, рыбу и птицу, травы и зверей, собак и насекомых, удивительно богат и широк мир, познанный Вами".

Слово Пришвина необыкновенно современно, особенно в трагические моменты нашей жизни, на переломе, хотя кажет­ся, что творчество Пришвина довольно благополучно: писал он о природе и известен как певец природы, но думать так — то же самое, что, входя в лес, быть уверенным, что он предназ­начен только для отдыха. А ведь жизнь природы идет по своим мудрым глубинным законам.

Для рыбы нужна чистая вода — будем охранять наши водоемы. В лесах, степях, горах разные ценные животные — будем охранять наши леса, степи, горы.

Рыбе — вода, птице — воздух, зверю — лес, степи, горы. А человеку нужна родина. И охранять природу — значит охра­нять родину.

712

Он пережил тяжелейшие исторические катаклизмы и все-таки служил вечному.

(По сказке-были М. М, Пришвина "Кладовая солнца")

М. М. Пришвин

М. М. Пришвин - один из своеобразнейших писателей, который подарил нам множество рассказов, повестей, "геогра­фических очерков" о природе. В них все объединено челове­ком - неспокойным, думающим, человеком с открытой и смелой душой. Великая любовь писателя к природе родилась из его любви к человеку. Эта тема прослеживается в сказке-были М, М. Пришвина "Кладовая солнца".

"В одном селе, возле Блудова болота, в районе города Пе­редел авль-Залесского, осиротели двое детей", — так начина­ется замечательное произведение. Это начало напоминает сказ­ку, где читатель входит в чудесный мир, где все живое взаимо­связано. На этом фоне появляются два образа — Настя и Митраша. "Настя была как золотая курочка на высоких нож­ках. Волосы отливали золотом, веснушки по всему лицу были крупные, как золотые монетки". Митраша был маленький, но плотный, "мужичок в мешочке", улыбаясь, называли его меж­ду собой учителя в школе.

После смерти родителей все их крестьянское хозяйство досталось детям: изба пятистенная, корова Зорька, телушка Дочка, золотой петух Петя и поросенок Хрен. Дети забо­тились обо всех живых существах. Настя занималась жен­скими домашними делами, "с хворостинкой в руке выгоняла

713

Однажды решили они пойти в лес за клюквой. "Кислая и очень полезная для здоровья ягода клюква растет в болотах летом, а собирают ее поздней осенью". Вспомнив о том, что есть такое место, называемое палестинкой, "вся красная, как кровь, от одной только клюквы", Настя и Митраша отправляются в лес. Взяли они с собой самое необходимое. Настя положила в корзинку хлеба, картошки, бутылку молока. Митраша взял топор, двуствольную "тул­ку", сумку с компасом. Зачем же он берет компас? Ведь в лесу можно ориентироваться по солнцу, как это делали деревенские старожилы. "Мужичок в мешочке" хорошо помнит отцовские слова: "В лесу эта стрелка тебе добрей матери: ...небо закроется тучами и по солнцу в лесу ты ориентироваться не сможешь, пойдешь наугад - ошибешь-ся, заблудишься...".

Кто знал, что дети столкнутся с природной стихией и воочию увидят Блудово болото? Пройдя полпути, Настя и Митраша сели отдохнуть. "Было совсем тихо в природе, и дети до того были тихи, что тетерев Косач не обратил на них никакого внимания", О Блудовом болоте ходила леген­да, что "лет двести тому назад ветер-сеятель принес два семечка: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня.,." С тех пор ель и сосна растут вместе. И ветер иногда качает эти деревья. И тогда ель и сосна стонут на все Блудово болото, словно живые существа.

После отдыха дети решили идти дальше. Но не тут-то было, "довольно широкая болотная тропа расходилась вил­кой". Что же делать? Проявив свой упрямый характер, Мит­раша идет по слабенькой тропе, а Настенька - по плотной. Вдруг рванул ветер, и сосна и ель, нажимая друг на друга, по очереди застонали, как бы поддерживая спор брата и сестры. "Среди звуков стона, рычанья, ворчанья, воя в это утро у дере-

714

вьев иногда выходило так, будто где-то горько плакал в лесу потерянный или покинутый ребенок". Даже волк в это время вылез из своего логова. "Он стал над завалом, поднял голову, поставил единственное ухо на ветер, выпрямил половину хво­ста и завыл".

Под вечер голодный Митраша и уставшая Настя встрети­лись. Им суждено было встретиться вновь в лесу и продол­жить свой путь вместе, как уже двести лет "живут" на Влудо­вом болоте ель и сосна.

Б. Пастернак

Всегда трудно говорить о каком-то одном стихотворении в творчестве любого поэта: он выразил себя во всем, что написал. Но еще труднее говорить о поэте, который соби­рался стать музыкантом. Находясь под влиянием музыки А. Н. Скрябина, Борис Пастернак шесть лет серьезно зани­мался композицией. Но все же поэт в его душе одержал победу над музыкантом. Вот таким образом появился один из лучших поэтов России XX века, представитель поэзии "серебряного века", член футуристической группы "Центри­фуга".

В начале нашего столетия, особенно в послереволюцион-

715

ныя период, дежурными темами были строительство новой жизни, энтузиазм, любовь к партии, а Пастернак писал о лесе, о траве, о петухах, о любви, о поэзии, о чуде человеческого существования.

Поэт стремился не просто воспроизвести жизнь в ее узна­ваемости и конкретности, — он хотел донести свои впечатле­ния о ней до читателей будущих времен, стремился отразить не только внешнюю сторону событий, но и их глубинную сущность:

Это были "строчки с кровью" не только потому, что поэту пришлось дорого за них расплачиваться, но и потому, что каж­дая из них рождалась в напряженном труде. Для поэта рабо­та, поиски жизненных основ, попытки разобраться в себе и в людях — смысл жизни. Именно поэтому следующая строфа этого стихотворения углубляет образ: хочется понять сущность всего, добраться "до оснований, до корней, до сердцевины".

Дальше речь идет о сущности поэзии, о назначении ее, как понимал это поэт: схватывать "нить событий", открывать новое в жизни. Мне кажется, что все это поэт видит в "свойствах страсти, лишь она способна толкать человека на поиски пре­красного, неповторимого".

Те, кто общался с поэтом, отмечали его удивительную спо­собность одухотворять окружающий мир. У него все взаимо­связано, нерасторжимо, звук и зрительный образ приобретают невероятную объемность.

716

Это другое стихотворение, но как точно оно передает тай­ну поэзии Пастернака. Вы спросите, в чем заключается этот секрет? По-моему, поэзия Пастернака, как и окружающий мир, живет своей жизнью. Именно об этом поэт говорит в конце стихотворения "Во всем мне хочется дойти до самой сути", сравнивая поэзию с музыкой Шопена:

За этой строфой мне слышится музыка Шопена, блиста­тельная, легкая, взволнованная. Поэт, одаренный талантом и страстью к работе, и нас заставляет задуматься о многом, И прежде всего вот о чем: неужели и эти прозрачные и легкие строки, в которых нет, по-моему, никакой муки, — тоже "строч­ки с кровью"? А кажется, что написаны они на одном дыха­нии. Но все же финал стихотворения весьма напряжен, и этим Пастернак, как мне кажется, пытается выразить не­определенность будущего, судьбы:

С начала своего творческого пути Б. Пастернак был при­верженцем правды. Пытаясь запечатлеть наиболее точно, во всей сложности то или иное мгновение жизни, он торопился воплотить всю.сумятицу впечатлений в стихах, иногда не

717

заботясь о том, чтобы они были поняты. Пафос молодого поэта — необузданный, неистовый восторг жизни. Его оше­ломляет хаос запахов, красок, звуков и чувств.

Книга стихов "Сестра моя - жизнь" создавалась им в первый год революции, когда все привычное, рутинное летело кувырком. Рушились и устои литературного стиля, поэтому творчество раннего Б. Пастернака близко к новым течениям в поэзии.

Для Б. Пастернака главным является правда жизни, те ее мгновения, которые он запечатлевает. В конце жизни, в опыте автобиографии "Люди и положения", он написал: "...моей постоянной мечтой было, чтобы само стихотворение нечто содержало: чтобы оно содержало новую мысль или новую картину... Мне ничего не нужно было от себя, от читателей, от теории искусства. Мне нужно было, чтобы одно стихотворение содержало город Венецию, а в другом заключался Брестский, ныне Белорусско-Балтийский вок­зал". Но простое воспроизведение действительности для него немыслимо, так как эта действительность и язык, предназ­наченный для ее описания, — явления принципиально различные. Поэтому нужно было найти компромисс, в ко­тором язык и реальность, не утратив своего своеобразия, максимально точно соответствовали бы друг другу. Этим вызвано непривычное для читателя построение образной структуры поэзии раннего Пастернака.

Первые два сборника стихов посвящены созданию атмос­феры, которая позволила бы воспроизвести мир, где все связа­но между собой, но эта атмосфера важна не сама по себе, а как средство для выражения представлений поэта о нравствен­ных основах мира.

В третьей книге стихов "Сестра моя — жизнь" мы видим,

718

Творчество зрелого Пастернака перестало быть необуздан­ным, оно подчиняется его творческой воле. Стихи становятся лаконичными и стройными, в них ощущаются сила и яркость.

В 50-е годы лейтмотивом нового цикла стихов становят­ся самоотверженность, самоотдача.

Цель творчества - самоотдача, А не шумиха, не успех.

В стихотворении "Свадьба" он пишет:

719

Стиль позднего Пастернака — просветленный. Но про­светление не значит успокоение. В нем осталась прежняя ненасытность души, жажда понять и осмыслить непостижи­мые радости, противоречия и трагедии жизни.

Пастернак стремился донести до читателя не только внешнюю сторону событий, но и их глубинную сущность; чувствовал громадную ответственность писателя за точную передачу смысла изображаемой им жизни, заботился о со­хранении в сегодняшней действительности извечных мо­ральных ценностей человечества. И если в ранней поэзии и прозе это скорее чувствовалось, чем прочитывалось впря­мую, то позже, в последних циклах стихов он добил­ся максимальной отчетливости, проясненности своих прин­ципов.

720

Убеждение в том, что "поэзия сохраняет в себе личность художника в том случае, если он верно определяет и выража­ет своим творчеством "безвременное значение"", Пастернак пронес от самых ранних произведений до стихов книги "Ког­да разгуляется" и романа "Доктор Живаго".

Библия сама по себе много значила для Б. Л. Пастер­нака. В "Охранной грамоте" он писал: "Я понял, что, к примеру, Библия есть не столько книга с твердым текстом, сколько записная тетрадь человечества, и что таково все вековечное".

Поэтому интересны библейские мотивы в его творчестве. В романе "Доктор Живаго" получили воплощение как нрав­ственные стороны евангельского учения, так и другие, свя­занные с главной идеей, принесенной Христом человечеству, "Смерти не будет", — так звучит один из авторских вари­антов названия будущего романа. По мнению Пастернака, человек должен носить в себе идею бессмертия. Без этого он не может жить. Юрий Живаго считает, что бессмертие будет достигнуто человеком, если он станет "свободен от себя" — примет на себя боль времени, примет все страдания человечества, как свои.

И значимо то, что главный герой — не только врач, но и поэт. Сборник его стихотворений является результатом, ито­гом жизни. Это жизнь Юрия Живаго после смерти. В этом — бессмертие человеческого духа.

Еще одна тема, которая волнует Пастернака, как и Досто­евского. Это тема духовного воскрешения личности. Она явно вплетена в сложный романный ансамбль. Первые строки книги (похороны матери Юры, вьюжная ночь после погребения, пе­реживания ребенка) — смысловой зачин этой темы. Позднее Юрию Андреевичу мнится, что он пишет поэму "Смятение" о тех днях, которые протекли между смертью Христа и его вос­кресением, о том пространстве и времени, когда шла борьба между воскресительной потенцией жизни и "черной земной

721

Рады коснуться и ад, и распад, и разложение, и смерть, и, однако, вместе с ними рада коснуться и весна, и Магдалина, и жизнь. И — надо проснуться! Надо проснуться и встать. Надо воскреснуть".

А главный герой романа воскресение понимает так:

"...Вот вы опасаетесь, воскреснете ли вы, а вы уже вос­кресли, когда родились, и этого не заметили". Доктор Живаго считает, что человек в других людях и есть душа чело­века, его бессмертие: "В других вы были, в других и оста­нетесь. И какая вам разница, что потом это будет на­зываться памятью. Это будете вы, вошедшая в состав будущего".

Интересна в романе и идея жизни как жертвы. Именно такой жизнью живут герои романа. Для Пастернака важна тема сострадающего тождества души одного человека друго­му, мысль о неизбежности отдать всего себя за людей. Си­мушка Тунцова в романе рассуждает: "...Адам хотел стать Богом и ошибся, не стал им, а теперь Бог становится челове­ком, чтобы сделать Адама Богом". Героям Пастернака прису­ща любовь к ближним. В "Охранной грамоте" автор писал, что "будущее человека есть любовь". И о главном герое ро­мана так говорится: "...всю жизнь он старался относиться с любовью ко всем людям, не говоря уже о близких и семье". Есть еще один герой — Микулицын, который, как и герои Достоевского, живет любовью к ближним. Это про него ска­зано в романе: "...он преступно добр, добр до крайности. По­шумит, покобенится и размякнет, рубашку с себя снимет, пос­леднею коркою поделится".

В романе Пастернака можно выделить два уклада бы­тия: естественная жизнь людей (время) и сверхъестествен­ная (вечность). Лишь в контексте вечности жизнь человека и всего человечества получает для писателя смысл. Все события романа, все персонажи то и дело проецируются на новозаветное предание, сопрягаются с вечным, будь то явный параллелизм жизни доктора Живаго с крестным пу­тем, судьбы Лары с судьбой Магдалины, Комаровского — с дьяволом.

722

"Загадка жизни, загадка смерти" — над этой тайной бьет­ся мысль автора "Доктора Живаго". И Пастернак разгадыва­ет "загадку смерти" через жизнь в истории-вечности и в твор­честве. Вот почему у гроба Живаго любящая его женщина ощущает "веяние свободы и беззаботности".

"Немую боль в слова облечь..."

А. Т. Твардовский — ярчайший поэтический талант. До­минирующая черта его творчества — высочайший уровень гражданского беспокойства во всех без исключения жизнен­ных ситуациях.

Счастлив тот, кто "посетил сей мир в его минуты роко­вые". Чем-чем, а "роковыми минутами" наша эпоха не обде­лена. Твардовский убедился в этом на собственном жизнен­ном опыте. Родом он из смоленской деревни, из семьи, пере­жившей драму раскулачивания и ссылки.

О коллективизации он знал не понаслышке. Картины новой колхозной жизни, сразу якобы ставшей счастливой, в литературе и искусстве принято было приукрашивать. Не­вольно вспоминается муляжное изобилие в знаменитой ки­нокомедии "Кубанские казаки", которая вышла тоже в довольно суровые послевоенные годы, но показала крестьян­скую жизнь сплошным праздником — и праздник полу­чился на славу. Так было и в раннем стихотворении Твар-

723

Многозначительный образ! Словно символ того, как люди старого, темного сознания все же входят в новую жизнь. Та­кой образ нельзя потерять, и те же бревна "хорошо легли" в текст поэмы.

Одним словом, правду жизни следовало втиснуть в про­крустово ложе "социализма", забыв о крестьянской траге­дии. Надо было вспомнить, как страдали бедняки от кула­ков. Твардовский описал несчастную долю девушки, выдан­ной за богатого хозяина, у которого "скот хоботастый, сы­тый, чистокровный". Уж не этот ли скот оказался на кол­хозном дворе? Помните, в "Госте" сказано точно так же о скоте?

Впрочем, разве дело в одном лишь скоте? В колхозе людям и работается весело (еще бы — ведь за "трудодни"!), и свадьба гуляется от души (где и Никите Моргунку пере­пало как гостю). А на кулацком на дворе, "где журавель колодезный — и тот звучал с торжественностью церковной", — в том "немилом, нежилом раю" бедной бесприданнице нет ни веселья, ни жизни, она бежит с постылого двора в чем была.

724

Об этом пишет он в своей миниатюре. Что было, то было: участью жены в большом крестьянском хозяйстве (как и участью мужа) была работа от зари до зари. А в строках Твардовского есть искренняя боль и искренняя вера в возможность иной, радостной жизни. А чем конча­ется кулацкая жизнь? Угрюмых супругов раскулачивают и ссылают;

Не правда ли, в этом очень "идейном" стихотворении, в этих "правильных" словах все же чувствуется "немая боль" высылаемых крестьян.

Да и как не быть боли? Односельчане "подписали приго­вор" соседу-кулаку, как своему врагу. На фоне этой скрипу­чей телеги, увозившей на Соловки классовых врагов, особенно должна была впечатлять идиллическая картина новой жиз­ни всей Смоленщины:

Край мой деревенский, шитый лыком, Ты дивишься на свои дела. Слава революции великой Стороной тебя не обошла. Славной жизнью, сытой и веселой — Новая Смоленщина моя.

Было все это. Но какой ценой. Миллионы умерших от голода мужиков в Поволжье и на Украине. А сколько было лучших работников сослано или расстреляно. Сами же му­жики расстреливали мужиков. И вот уже новая героиня по­эта горюет, что родители не позволили ей выйти замуж по

725

любви за пастуха, выдали за кулака — и что теперь, как жить?

"Жизнь повернется не так" - надолго, хотя не навсегда. В этом вопросе председатель колхоза, у кого гостил Никита Моргунок, оказался плохим пророком.

В наши дни поэма "Страна Муравия" своей правдивостью и драматизмом напоминает нам о цене, которую народ пла­тит за то, что жизнь поворачивается "не так".

• 
  Что за помин?
  
• 
  Помин общий!
  
• 
  Кто гуляет?
  
• 
  Кулаки!
  

Вот и снова "немая боль" в очень оптимистической поэме. Жуткая картина выселения человека из воли в неволю, что равносильно почти выселению из жизни в смерть. Нет, не случайно у Твардовского зазвучала песенка о божьей птичке:

Невольно вспоминается стихотворение А. С. Пушкина "Птич­ка". Сложены эти строки в 1823 году, но прошло столетие — и вновь пришлось писать о птичке в клетке, но уже без вся­кой надежды.

726

Через двадцать лет наступила хрущевская "оттепель". Прав был И. Г. Эренбург, лед тронулся — и его уже нельзя было остановить никаким "застоем". Твардовский внутренне рас­крепостился и "немую боль в слова облек". Одна за другой пишутся поэмы, о которых он прежде мечтать не мог: "За далью — даль", "Теркин на том свете". Нещадно изобличаю­щие строки, бичующие бюрократизм, очковтирательство, по­казуху.

За два года до своей смерти Твардовский отверг все запре­ты на память — предал гласности память о крестьянской трагедии 30-х годов:

„.не те иже годочки, —

Не вправе я себе отсрочки

Предоставлять.

Гора бы с плеч —

Еще успеть без проволочки

Немую боль в слова облечь,

Ту боль, что скрыта временами

И встарь теснила нам сердца...

"По праву памяти" — это осмысление поэтом опыта всей прожитой жизни. Она отмечена новым уровнем пости­жения народной правды. Это острое социально-граждан­ственное и лирико-философское раздумье о непростых путях истории, о судьбе отдельной личности. Она пронизана тре­бованием большой и бескомпромиссной правды, воскреша­ющей "живую быль" и боль нелегких страниц нашего ис­торического прошлого.

Поэма отмечена характерной для Твардовского глубиной и силой поэтического обобщения. Сама память в его поэме —

727

В этой поэме развиваются и углубляются мотивы, прозву­чавшие в книге "За далью - даль" (особенно в главах "Так это было", "Друг детства"), но приобретшие здесь глубоко лич­ностный характер. Все это поистине выстрадано поэтом, по­скольку речь идет о драматической судьбе его семьи, самых близких людей, о его собственной судьбе.

О великом подвиге народа в годы войны, когда решалась судьба Родины, когда народ, отдавший сынов и дочерей во имя этого подвига, показал, на какие жертвы он способен, рассказал Твардовский. И о том, какие бесчинства соверша­лись "во имя этого народа", рассказал честно, правдиво. И помнил, помнил и берег эту память свято. Но вера в то, что "и впредь как были — будем — какая вдруг ни грянь гроза, — людьми из тех людей, что людям, не пряча глаз, глядят в глаза", пронизывает все произведения поэта.

На долю Твардовского выпало стать поэтическим зерка­лом трех трагических периодов, потрясших мир, и большую и малую родину. Он пережил, перестрадал и 30-е и 40-е годы, и послевоенные годы — и, наконец, ему посчастливи­лось пережить, как говорили древние греки, катарсис — очищение души. Поэт такой судьбы имел полное право по-пушкински горделиво, по-маяковски дерзко написать о себе:

728

Простота языка Твардовского загадочна, как простота Пуш­кина. "Эта простота, меткое слово, — писал Б. Пастернак, — помогла завоевать сердца миллионов..."

Твардовский был не просто представителем своего време­ни, а его выдающимся представителем. Он жил и работал в полную силу, прекрасно понимая, что не в полную силу нельзя писать. Это было бы безнравственно по отношению к народу, к России. "Силу можно показать, когда говоришь в полный голос", - писал Ф. Абрамов. И по сей день этот голос "прав­ды сущей", голос "прямо в души бьющий" доходит до душ и сердец наших.