Клинтон Обер, Стивен Синатра, Мартин Зукер – Заземление. Самое важное открытие о здоровье?
жүктеу/скачать 1.46 Mb.
|
отвечать на те же вопросы до самого его конца Вопросы анкеты были составлены самим Петруччиони в сотрудничестве с психиатром- экспертом из Южной Калифорнии В этом проекте приняли участие 28 родителей, возраст детей которых варьировался от 2 до 13 лет Средний возраст детей — 6 лет у девочек и 7 лет у мальчиков Результаты анкетирования приведены ниже (в процентах)
к расписанию Непринужденно и гибко относится БОЛЬ В СПИНЕ Мэри Мейсон, 66 лет, Колфакс, Калифорния, медсестра-онколог на пенсии Я страдала от сильных болей в спине в течение двадцати пяти лет. Мне приходилось с этим жить, потому что нельзя принимать обезболивающее с наркотическим действием, работая с пациентами. Голова должна быть очень ясной. Так что я принимала тайленол — и только. Будучи профессиональной медсестрой, я скептически отнеслась к идее заземления, когда впервые о ней услышала. Но все же решила дать ей шанс — и очень этому рада. Я сплю с заземлением уже четыре года и даже думать не хочу о том, чтобы спать как-то по-другому. Уже через два-три дня я заметила разницу. Помню, в конце первой недели позвонила дочери и похвасталась ей, что спина у меня больше не болит. Я не ощущаю боли в спине, только если сплю на этом наматрацнике. Спина дала мне это понять очень наглядно, когда я однажды на две недели поехала во Флориду, чтобы навестить дочь. Я не взяла с собой наматрацник, и обратный полет на самолете сопровождался мучительной болью. Едва добравшись до дома, я улеглась на свой наматрацник — и боль вскоре прошла. В другой раз я его постирала и забыла застелить им постель. Когда боли не чувствуешь, то о ней и не дума- ешь. Я оставила наматрацник сушиться в патио — и на следующее утро проснулась с болью. Тогда я еще немного подремала на наматрацнике и избавилась от нее. Теперь я пользуюсь им прямо-таки с религиозным рвением и беру его с собой, куда бы ни поехала. Ничто не помогало мне так, как он. Заземление повлияло на качество моей жизни в целом. Как профессионал, проработавший с больными более четверти века, я считаю, что заземление могло бы помочь очень многим пациентам. Можно исключить многие проблемы и ускорить процесс выздоровления. Сегодня дело обстоит так: вам прописывают одну пилюлю от одной болячки, а потом другую — от побочных эффектов первой. И так далее, бесконечный процесс. Заземление сумело бы разорвать этот порочный круг. Оно могло бы активно способствовать восстановлению после хирургических операций и помогать пациентам с хронической болью. Анита Пойнтер, 61 год, Беверли-Хилс, Калифорния, певица На протяжении всей взрослой жизни у меня временами появлялась боль в пояснице. Поскольку по профессии я певица, мне приходится часто и подолгу путешествовать. Но длительные перелеты и перетаскивание чемоданов часто вызывают боль. Заземленный сон помог мне решить эту проблему. К примеру, после недавней поездки я вернулась домой с сильной болью в пояснице. На боль наложилось нервное истощение и дурное настроение. Я проспала на заземляющих простынях всю ночь, и на следующий день боль исчезла, к тому же я ощутила приток свежей энергии, а настроение значительно улучшилось. К тому же заземленный сон помогает снизить выделительные процессы. Я чувствую, что он мне очень и очень на пользу. Джим Белласера, 51 год, Роклин, Калифорния, ведущий мотивационных бизнес-семинаров Шесть лет назад я впервые услышал о сне на заземленном наматрацнике или коврике. И подумал, что мой случай — отличный пробный камень для него, поскольку уже двадцать с лишним лет меня донимают хронические боли, результат работы в строительстве и мебельном производстве. Мои проблемы с болью начались около двадцати шести лет назад. У меня были боли в спине, шее и лучезапястном суставе. Однажды во время работы я спрыгнул с трейлера, держа в руках шкафчик, и повредил спину. И уже одно это стало источником бесконечной и мучительной боли. Что бы я ни делал, ничего не помогало: я и по врачам ходил, и проходил регулярные курсы лечения спины, и принимал по 800 мг ибупрофена 2-3 раза в сутки, а иногда еще и противовоспалительные средства. И представьте себе, проспав с заземлением первую ночь, с утра я проснулся и не поверил своим ощущениям. «Да такого просто быть не может! — сказал я себе. — Спина больше не болит!» Она не просто перестала болеть: спустя пару дней мне уже не пришлось лезть в карман за своей ежедневной лошадиной дозой ибупрофена. Раньше и вставание по утрам было настоящим испытанием. Я скатывался с кровати, помогая себе руками, а потом, отталкиваясь ступнями, поднимался, толкая тело вверх, чтобы не пришлось вставать, сгибая спину. С заземленным наматрацником все сразу же изменилось. Вы не представляете, что это для меня значило — когда можно подняться с постели без всякой боли! Сегодня у меня не болит ни спина, ни шея, ни запястье. Это абсолютное блаженство. Любой, у кого есть свой бизнес, подвержен множеству различных стрессов. Приходится постоянно что-то продумывать, 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Никогда по-настоящему не отключаешься. Так что засыпание для меня всегда было одним из самых трудных дел. Я, бывало, только ворочался с боку на бок, а в голове вертелись разные мысли, пока в какой-то момент я не проваливался в сон. Так вот, помимо того, что у меня прошла боль, я также с самого начала заземления заметил, что теперь засыпаю моментально и просыпаюсь по утрам совершенно свежий и с большим зарядом энергии. ВОСПАЛЕНИЕ КРОВЕНОСНЫХ СОСУДОВ Синдром Бехчета создает проблемы во многих частях тела, в том числе язвочки на коже, воспаление отдельных участков глаза, боль, распухание и ригидность суставов, менингит, тромбы в крови, воспаление пищеварительной системы и слепоту. Эта болезнь в основном поражает людей от 20 до 40 лет. От нее нет лекарства. Лечение заключается в ослаблении боли и предотвращении серьезных проблем. Рэнди Гиллет, 55 лет, Апленд, Калифорния, бывший менеджер компании, производящей принадлежности для сна В декабре 1999 года мне был поставлен диагноз — синдром Бехчета. В течение трех суток после начала этой болезни я практически потерял слух и приобрел постоянное головокружение — результат отсутствия вызванного воспалением притока крови к внутреннему уху и вестибулярным центрам. К тому же я лишился зрения на один глаз и постоянно испытывал боли в суставах по всему телу, особенно в покрывшихся язвами и распухших ступнях. Во рту у меня тоже появились язвочки, а на всем теле — очаги поражения, и я постоянно ощущал крайнее переутомление. После нескольких месяцев лекарственного лечения и постельного режима я смог вернуться к работе, но по-прежнему должен был принимать целый мешок лекарств, чтобы уменьшать воспаление и регулировать иммунную систему. К концу каждой рабочей недели я ужасно уставал и большую часть выходных дней проводил в постели. Боль и отечность ступней прогрессировали. Мне пришлось ходить на работу в сандалиях и держать пару домашних тапочек под письменным столом, чтобы передвигаться по офису. Мой врач прописал мне виокс от боли и воспаления в ступнях. Я был морально готов к тому, что однажды не смогу работать. Хроническая боль стала моим вынужденным постоянным спутником. Попав в клещи между медикаментами и болью, я еще и просыпался от трех до шести раз за ночь, а порой и вообще не мог спать. Я начал спать на заземленном наматрацнике в феврале 2004 года. Утром после третьей ночи заземленного сна спала опухоль на ступнях. Я даже смог пошевелить пальцами и не почувствовал никакой боли. Это было невероятно! И с тех пор каждое утро, просыпаясь, я чувствую себя так, словно мне подарили новые ноги. Со временем я смог перестать принимать преднизон, виокс и лекарство, разжижающее кровь. Сплю я гораздо крепче, чем когда-либо прежде, и, как правило, не просыпаюсь по ночам. А по выходным я теперь могу не отсыпаться, а наслаждаться своим досугом. Операция по установке кохлеарного имплантата, наряду с технологией усиления звука с помощью заушного слухового аппарата, отчасти восстановила слух в одном ухе, хот)} это и близко не напоминает тот слух, который был дарован мне природой. Я не ожидаю, что заземление восстановит мой слух, излечит от головокружений или полностью устранит вред, причиненный моему организму болезнью Бехчета; зато я точно знаю, что оно уменьшило вызванные воспалением боли, и встаю по утрам без всяких болевых ощущений. Я сплю заземленным каждую ночь и собираюсь делать это всегда. Это не дает воспалению вырваться из- под контроля и помогает мне быть настолько здоровым, насколько это возможно. Благодаря заземлению я способен сносно функционировать, и приступы у меня теперь бывают редко. Я по-прежнему прихожу на консультацию к врачу каждые четыре месяца и каждый год делаю анализы крови. Мой врач говорит, что мои анализы крови под стать 30-летнему мужчине. А это кое-что да значит, учитывая, что мне 55 лет. Еще пять лет после наступления улучшений я пытался работать, но вынужденно сторонился людей, отчетов и телефонных звонков. Заниматься повседневной работой мне просто было слишком трудно. Непомерные затраты энергии, уходившей на попытки держать равновесие и понимать, о чем говорит собеседник, изнуряли меня, а водить машину было просто опасно. Так что я занимаюсь домашней работой, приглядываю за стареющими родителями и делаю все, что могу, чтобы помогать близким и друзьям. Если я интенсивно занимаюсь работой в саду и делами по дому, боль в ступнях порой исподтишка возвращается и к концу дня я только и думаю о том, чтобы лечь спать и заземлиться, зато с утра снова встаю как новенький и без всякой боли. Я даже выразить не могу, насколько заземление помогает мне улучшать самочувствие в целом! Синдром Бехчета немало потрудился над моим организмом, а заземление сделало мою жизнь лучше. Я чувствую себя везунчиком и счастлив, что остался жив. ЭЛЕКТРОЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ «Электрозагрязнение» — это сленговое название невидимых, неощущаемых и неестественных ЭМП — электромагнитных полей, образуемых электрическими проводами высокого напряжения, проводкой в стенах домов и офисов и множеством электроприборов. Некоторые люди сверхчувствительны к такому излучению — можно сказать, что у них аллергия на ЭМП. У них могут развиваться головные боли, артритные боли, бессонница, дискомфорт в груди и сердечная аритмия, тревожность и депрессия. Чувствительность к ЭМП редко диагностируется, и хотя такие люди могут принимать лекарственные препараты, их симптомы редко исчезают. Европейские исследователи предполагают, что от 3 до 6% населения остро ощущает воздействие ЭМП. Степ Синатра, чью историю вы прочтете следующей, — старший сын одного из авторов этой книги, Стивена Синатры. Несмотря на все старания доктора Синатры, он и его семья с тревогой видели, как здоровье Степа несколько лет рушилось у них на глазах. «Мне и не пришлось далеко ходить за примерами, чтобы понять, какой вред наносит электрозагрязнение, — говорит доктор Синатра. — Мы боялись, что можем потерять Степа. Каких только диагнозов врачи ему ни ставили — аутоиммунное расстройство, паразиты и даже отравление ртутью! Теперь мы совершенно уверены в том, что именно электрозагрязнение вызвало у него дисфункцию внутренних органов и отрицательно воздействовало на способность организма к самоисцелению. И история его удивительного выздоровления произошла буквально на пороге смерти». Степ Синатра, 33 года, Энсинитас, Калифорния, предприниматель В конце 1990-х годов я был биржевым маклером на Уолл-стррт, толкался вместе с сотнями других парней на площадке в окружении целого полчища компьютеров, телефонов и всякой другой электроники. Первый сотовый телефон я завел в 1997 году, а спустя год — еще один. Я пользовался ими постоянно. Я работал в этой интенсивно заряженной среде с 9 утра и до того момента, пока не закрывались рынки. Переполненный жаждой жизни и желанием испытать все, я жил в состоянии постоянного переутомления. Я был молод, силен и здоров, трудился изо всех сил* шел на гигантские риски и чувствовал, что мне все по плечу. Я жил в так называемом «манхэттенском стиле». У меня была квартира на 43-м этаже, выходившая на башни Всемирового торгового центра, расположенные в пяти кварталах от моего дома. В то время я этого не понимал, но я подвергался круглосуточной бомбардировке излучениями ЭМП и башен сотовой связи. В те четыре года работы на Уоллстрит спать мне удавалось только урывками. Я постоянно был «на взводе». С течением времени я начал замечать, что с моим здоровьем происходит что-то неладное. Думал, дело в высоком уровне стресса, характерном для моей работы. А потом все пошло наперекосяк. У меня возникли проблемы с ушами, глазами и носом, хронический кашель и серьезная гиперемия. Мои симптомы становились все хуже, но я не желал остановиться и прислушаться к себе. Мне казалось, что поправить здоровье можно и потом. Я делал неплохие деньги и жил насыщенной стрессами жизнью, потакая своему эго. Однако в какой-то момент у меня появились острые боли в груди, и отец подумал, что это могут быть спазмы коронарной артерии или ранние весточки будущего инфаркта. А ведь мне было всего 25 лет! Это событие заставило меня остановиться. Я осознал, что совершенно разбит, и у меня хватило ума понять, что пришла пора сдаваться. В 2001 году, после разрушения террористами башен Всемирного торгового центра, я переехал в Колорадо и стал пытаться восстановить здоровье. Но разрушительный процесс продолжался. Вот тут-то я начал бояться уже всерьез. Я открыл небольшой офис по торговым операциям в Боулдере и заполнил его устройствами беспроводной Интернет-связи и беспроводными телефонами, не сознавая того вреда, который они мне причиняли. Я дневал и ночевал в офисе, так что ЭМП бомбардировали меня с утра до ночи и с ночи до утра. Я все еще не понимал, что такое со мной творится. Единственное, что было понятно, — это что мне становится все хуже: я терял вес, испытывал слабость, вспучивание и чрезмерное образование газов в кишечнике, не мог переваривать определенные продукты и мучился от мышечных болей, микротравм, проблем со сном и пищевой аллергии. Я так же рьяно занялся своим здоровьем, как прежде занимался торговлей на бирже. Консультации с ну- триционистами, акупунктуристами, альтернативными терапевтами и официальными врачами шли сплошной чередой. Отец тоже пытался мне помочь. Я сдавал один анализ крови за другим, но ничего нельзя было понять. Никто не знал, что со мной происходит. А я продолжал таять на глазах, теряя по килограмму-полтора в месяц, что бы ни делал. Я был вынужден уйти из торговли, но по-прежнему нуждался в своем компьютере и сотовом телефоне, поскольку работал для себя. И начал сильно подозревать, что ЭМП опасны, потому что их воздействие ухудшало мое состояние. Не знаю только, всегда ли я был чувствителен к ЭМП или эта сверхчувствительность развилась во время работы на Уолл-стрит. Отец заставил меня показаться своим знакомым, одним из лучших врачей в стране. Никто не мог разобраться в том, что происходило. Я потратил сотни тысяч долларов на обследования, читал едва ли не каждую книжку о здоровье, какая попадалась под руку, но мне становилось только хуже. 20 ООО долларов моих личных денег ушли на обследование в одной знаменитой клинике, но и там не смогли ничего понять. Только сказали, что у меня «эндокринные проблемы». Это было очень страшно — знать, что дела обстоят очень скверно, но ни один доктор не может понять, чем я заболел или почему так плохо себя чувствую. Одно во всей этой неразберихе было ясно: я стал беззащитной жертвой, в моем организме накапливались тяжелые металлы и я подцеплял любых паразитов, какие только попадались. Кульминационный момент наступил в 2007 году, когда мне пришлось обратиться в клинику из-за паразитарной инфекции. Три месяца я сидел на антипарази- тарных препаратах и диете из сырых продуктов, чтобы очистить организм. Однако за несколько недель потерял еще 16 кг веса. Системы организма полностью отключились, и пришлось лечь в больницу. Я был 183 см ростом, а весил всего 38 кг. Результаты анализов и исследований печени, почек и крови не вписывались ни в какие рамки! И в больнице я снова был со всех сторон окружен множеством электромагнитных мониторинговых устройств и аппаратуры. Я не мог ни есть, ни переваривать пищу. Пришлось перейти на внутривенное питание. Это меня спасло — это, да еще любовь и молитвы родителей и друзей. Я провел в больнице 40 дней. Вначале похоже было, что я уже не выкарабкаюсь. Доктора давали мне всего лишь один шанс из ста. Если бы даже я выжил, они не могли себе представить, на что будет похожа моя жизнь, поскольку мой организм сожрал большую часть самого себя. Боли были невыносимые. Я не мог даже до туалета добраться, потому что был практически парализован. Чувствительность возросла до крайней степени. Случались моменты, когда я был настолько слаб, что, если в палату входил гость с сотовым телефоном в руке, меня начинало тошнить. Если кто-то приносил с собой ноутбук, чтобы показать мне фотографии, я не мог смотреть их больше минуты. Да, моя чувствительность была жүктеу/скачать 1.46 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|