Книга 1 ( II). Религиоведение в России в конце ХХ начале ХХI в. Кафедра государственно-церковных отношений рагс

Все эти идеи и постулаты сохранялись вплоть до конца франкистской эпохи, хотя в середине 60-х годов под влиянием идей II Ватиканского Собора они стали быстро терять влияние. Под нажимом Ватикана в 1967 г. Франко принимает закон о свободе совести и дает возможность своим подданным «исповедовать любую религию или не исповедовать никакой».

В создании этой новой системы координат хронологически первым и наиболее важным событием был II Ватиканский Собор (1962-1965), значение которого для всей христианской истории огромно. Его можно сравнить разве что с первыми Вселенскими Соборами, которые вырабатывали основы вероучения.

Отметим, что вызревание новой системы координат во вселенской католической церкви проходило латентно. Многие чувствовали, что обновление необходимо, но, тем не менее, созыв Собора был для всех полной неожиданностью. Да и кто мог предположить, что сменивший Пия XII, величественного аристократа, столь любимого и почитаемого в Испании, Иоанн XXIII, казавшийся всем таким «домашним» дедушкой, произведет «революцию» в церкви? Он для того и избирался римской курией, чтобы дать ей немного отдохнуть после весьма инициативного предшественника. А вместо этого созвал более двух с половиной тысяч епископов со всех уголков земли, чувствуя, что церковь спит, и что настало время пробудить и обновить ее. Он свято верил, что только собравшись все вместе, иерархи и богословы могут приблизиться к истине.

Можно со всей определенностью сказать, что до II Ватиканского Собора католицизм имел один характер, а после – совершенно другой. Конечно, основы веры, закрепленные в догматах, остались непоколебимыми. Но во всем остальном произошли радикальные преобразования. Собор очистил доктрину от средневековых напластований, прежде всего тех, которые искажали образ Бога, в Котором виделся не евангельский любящий Отец, а грозный Судия, жестоко карающий за самые мелкие проступки и помыслы. Собор напомнил, что Бог есть любовь. (О том, насколько важна и принципиальна для христианского сознания эта тема, свидетельствуют многие постсоборные документы. Так, например, пастырское послание испанского епископата, посвященное наступлению нового тысячелетия, так и называлось: “Dios es amor” (1998). Показательно, что и первая энциклика нынешнего папы Бенедикта XVI вышла с аналогичным названием: “Deus caritas est”(2006).

Не смену средневековому разделению церкви на ее высшую часть – «церковь учащую» (священство) и низшую – «церковь учащуюся» (мирян), пришла концепция единого «народа Божия». Священство призывалось не к господству, а к пастырскому и социальному служению, особенно самым бедным и обездоленным. Миряне же превращались из немых пассивных наблюдателей богослужений в активных участников. Упрощался чин литургии, которая теперь шла не на латинском языке, непонятном пастве, а на национальных языках. Более того, чтобы дать простор выражению религиозных чувств верующих, Собор приветствовал включение в ход богослужения элементов национальной культуры, например, песен и плясок под там-тамы в африканских церквях. «Может и нам завершать мессу арагонской хотой или фламенко?» – в шутку спросил кто-то из испанских священников, присутствовавших на Соборе.

На смену былой нетерпимости пришел диалог с другими религиями и атеистами. Все это и многое другое включало церковь в современную жизнь, «осовременивало» евангельские идеалы, обновляло религиозную веру.

Самое же главное, пожалуй, заключалось в том, что Собор возвысил человеческую личность, провозгласив ее «началом, предметом и целью всех социальных учреждений». Поэтому социальный и политический порядок, экономическое развитие и прогресс – все «должно подчиняться пользе личностей, а не наоборот».²⁶

Для нашей темы особенно важно отметить три ключевых момента, связанных с Собором, которые оказали наиболее глубокое воздействие на построение взаимоотношений церкви и общества в современной демократической Испании.

Эти принципы стали основой для диалога между светской и духовной властью в последние десятилетия. Выработанные за десятилетие до смены политического режима, еще при Франко, они до поры не были востребованы, поскольку генералиссимус так и не понял «капризов» Ватикана. Он, а в еще большей степени его окружение, чувствовали обиду на «неблагодарную» церковь, которая не оценила в полной мере его заслуги и благодеяния. Так, впервые в истории, не государство выступило инициатором «развода» с церковью, а наоборот, сама церковь настойчиво добивалась независимости от светской власти.

Этот принцип стал краеугольным камнем во взаимоотношениях церкви и испанского демократического государства с 1975г., однако был встречен «в штыки» франкистским режимом. Важно отметить, что, обращаясь к нему и подобным политическим системам, Собор выразил «глубокую скорбь о дискриминации между верующими и неверующими, которую несправедливо вводят некоторые гражданские власти, не признавая основных прав человеческой личности».³⁰ Однако это заявление покоробило многих испанских епископов, принимавших участие в Соборе. Для них, стоявших на позициях национал-католицизма, любая критика режима воспринималась как оскорбление Испании и ее традиций. Они даже написали личное письмо папе, в котором в апокалиптических тонах говорили о последствиях свободы совести, особенно в тех странах, где большинство составляют католики, о том, что это дело н только церкви, но и государства запрещать любые некатолические воззрения. Они продолжали свято верить в то, что только главный враг церкви – «международный коммунизм может мечтать о свободе пропаганды, особенно в нашей стране, чтобы вновь разрушать ее».³¹ Папа Павел VI, сменивший Иоанна XXIII после его смерти, безуспешно призывал их не бояться принять их декларацию о свободе совести. Но они так и проголосовали против нее. Тем не менее, вынужденные подчиниться общим решениям Собора, испанские епископы вместе с Франко составили такую редакцию закона о свободе совести, принятого в 1967 г., что он, по существу терял свой смысл. Тем не менее, шаг к идейному плюрализму в Испании был сделан, хотя и получил свою полную реализацию только после установления демократии.

Для Испании это имело особое значение. До учреждения Конференции можно говорить не столько об испанском епископате, сколько об испанских епископах, поскольку каждый из них был как бы сам по себе. Постоянного общения на правовой основе между ними не было. Кроме того, они были отстранены от принятия решений в масштабах всей страны. Это была прерогатива десятки «избранных» – весьма престарелых архиепископов, которые составляли «Совет митрополитов» (Junta de Mitropolitanos), созданный в 1923 г. и всецело зависящий от примаса испанской церкви. К моменту Собора их средний возраст составлял 70 лет, самому старшему было 83 года, а самому молодому – 53. Ни о каких коллегиальных решениях не было и речи. Излишне говорить, что все они придерживались крайне консервативных позиций и были сторонниками альянса государства и церкви.

Епископы тоже были оторваны от реальной жизни. Общаясь с паствой лишь на аудиенциях, окруженные ложью и лестью своего окружения, они занимались, за редчайшим исключением, не интеллектуальной богословской, а чисто административной деятельностью за стенами своих дворцов и резиденций. Пока «традиционалисты» составляли большинство во вновь учрежденной Конференции испанских епископов, они имели возможность затормозить процесс обновления. Не случайно первые документы, принятые Конференцией, были весьма консервативны (Например, “La Iglesia y el orden temporal” (1966). Впрочем, справедливости ради надо заметить, что даже под председательством такого ретрограда каким был монс. Морсильо, Конференция решительно выступила в защиту прав рабочих в 1968 г. и приняла “социальный” документ “La Iglesia hoy y pobres” (1969), в котором резко критиковала обогащение одних за счет других и призывала к более справедливому распределению благ.

Всего за несколько лет ситуация резко изменилась. Кульминационным моментом здесь стал 1971 г., когда председателем Конференции был выбран кардинал Таранкон, известный своими «революционными» устремлениями. Он стал инициатором создания еще более демократического института – «Совместной Ассамблеи епископов и священства» (“Asamblea Conjunta de obispos y sacerdotes”). Если епископат еще можно было контролировать как со стороны государства, так и со стороны Ватикана, то выбранные депутаты Ассамблеи из низшего клира были морально подотчетны только своей пастве и своим собратьям – приходскому священству. Именно с этого момента можно говорить об обновленной испанской церкви, готовой к диалогу с государством на принципах демократии, независимости и религиозной свободы. Это и отразилось в программном документе “La Iglesia y la Comunidad politica” (1973).

Такой поворот в испанской церкви стал возможным благодаря стечению сразу нескольких обстоятельств:

• 
  социально-экономическому развитию страны, ее превращению из аграрной в индустриальную, урбанизации и размыванию традиционной системы ценностей;
  
• 
  внутренним изменениям в испанской церкви, демократизации ее структуры, притоку молодого поколения священников, активизации мирян в “апостольском” движении социального служения;
  
• 
  новому характеру церковного сознания под влиянием II Ватиканского Собора, самокритике со стороны ее интеллектуалов, становлению новой теологии, включенной в мировую религиозную мысль.
  

Однако франкистское государство не было готово к обновленной церкви. И до 1975 г. – момента смерти Франко, нарастал конфликт между ними. Он наметился еще с начала 60-х, когда в среде приходских священников, тесно связанных с массами, ширилось движение за права рабочих и помощь бедным, а также против произвола властей, боровшихся с любым проявлением национальной самобытности в Каталонии и Басконии. Показательно, что по данным социологического опроса участников Ассамблеи выяснилось, что из них почти 80% были настроены против альянса с государством. Большинство видело идеал в монархии, при этом молодежь питала явные симпатии к социализму, и только 10% сохраняло верность франкистскому режиму и его идеологии.³³ Можно сказать, что испанская церковь с нетерпением ждала политического обновления, осознавая, что только в условиях демократии она может реализовать свои планы и социальные инициативы.

В целом можно сказать, что к моменту становления демократии испанская церковь уже совершила кардинальный поворот от «национал-католицизма», отождествляющего религию с нацией, а нацию с франкистским режимом, который пафосно считал испанский католицизм «эталонным» к вселенскому католицизму. Былая замкнутость церкви сменилась ее открытостью к новым идеям католических богословов других стран и диалогу с другими религиями. Таким образом, усиление ее национального начала в лице Конференций испанских епископов не противоречило, а способствовало ее интеграции в лоно единой католической церкви в масштабах всего мира.

Обратимся теперь к новой системе взаимоотношений с церковью, которое выработало современное испанское государство.

Определяя себя как «демократическое и плюралистическое», испанское государство строит свои отношения с церковью на основе Конституции 1978 г. Особенно важна ее 16 статья, которая во-первых двух пунктах провозглашает свободу идеологии и вероисповедания, а согласно третьему пункту «Никакое вероисповедание не может быть государственным. Власти принимают во внимание религиозные верования испанского общества и поддерживают соответствующие отношения сотрудничества с Католической Церковью и другими вероисповеданиями».³⁴

Таким образом, этот пункт состоит из двух частей, в первом из которых оговаривается светский характер государства, а во втором его открытость к диалогу с католицизмом и, что не менее важно, иными религиями. Поэтому, согласно официальной точке зрения, государство имеет “аконфессиональный” характер. Это определение, как разъясняют его разработчики, занимает промежуточную позицию между «неконфессиональным» и «конфессиональным».³⁵ Таким образом, в нем нет оттенка отрицания (по аналогии, напр., с “аморальностью” или “алогичностью”). Напротив, сторонники этого определения как раз хотели уйти от крайностей отрицания религии в период II Республики, – с одной стороны, и ее апологетики при Франко, – с другой. Они искали «средний путь» и консенсус в обществе, видя его в «позитивной аконфесcиональности, открывающей путь к сотрудничеству Церкви и государства при предоставлении гражданам полной религиозной свободы».³⁶

На этой основе государством и церковью в лице Святого Престола были заключены: 1) “Базовое соглашение” испанского государства с Ватиканом (“Acuerdo Basico”) (от 28 июля 1976); 2) Соглашение о юридическом статусе церкви (от 3 января 1979 г.); 3) Соглашения об образовании и культурных аспектах (от 3 января 1979 г.); 4) Соглашение по экономическим вопросам (от 3 января 1979 г.); 5) Соглашение о присутствии церкви в вооруженных силах и по вопросу о воинской обязанности клириков и монахов (от 3 января 1979 г.). Согласно этим соглашениям испанское государство признает за католической Церковью право выполнять ее апостольскую миссию и гарантирует ей возможность свободно и публично осуществлять ее деятельность. «Органический Закон о религиозной свободе» 1980 г. создал правовую основу для заключения соглашений и с другими, пусть весьма малочисленными, конфессиями страны.

Вместе с тем, «аконфессиональный» характер государства – явление в испанской истории беспрецедентное, поскольку с IV в., (исключая небольшой перерыв в V-VI в.в. в связи с варварским нашествием), христианство было «государственной религией» испанских народов, что сыграло огромную роль в их сплочении в эпоху Реконкисты. Таким образом, демократическая Испания завершила эту многовековую традицию симбиоза светской и духовной власти и отождествления «испанского» с «католическим». Теперь взаимоотношения государства и церкви строились на принципах автономии и независимости. Для государства это означало возможность сотрудничества с церковью при сохранении своего светского характера и идейного плюрализма. Испанская церковь, не смешиваясь и не отождествляясь с каким-либо политическим режимом, обрела возможность быть «знамением и защитой трансцендентности человеческой личности» в ее земном бытии.³⁷

Первый шаг в этом направлении был сделан испанским королем Хуаном Карлосом в 1976 г. при подписании «Базового Соглашения», когда он благородно отказался от древней «привилегии» королевского патроната («patronato regio») в деле назначения на должности епископов. Ею широко пользовались испанские короли, стремясь к тому, чтобы руководящие должности в испанской церкви занимали нужные им люди.³⁸ Он откликнулся на призыв папы Павла VI к тем «гражданским властям, которые в силу соглашения или обычая пользуются такими правами и привилегиями.., по собственному почину отказаться от них».³⁹

Отметим, что такой поступок короля означал очень многое, поскольку для церкви проблема прямого вмешательства испанского государства в дело первостепенной важности, – назначение епископов, стояла уже давно. В свое время Святому Престолу не удалось уговорить Франко поступиться этой возможностью влиять на испанскую церковную иерархию, стремясь обеспечить ее лояльность и преданность режиму. Из его секретной переписки 1968 г. c папой Павлом VI по этому вопросу, следует, что генералиссимус обиделся на подобное предложение и не хотел уступить ни пяди, ссылаясь на древность этой «привилегии» испанской короны и напоминая, что испанская церковь ему многим обязана как своему защитнику и покровителю.⁴⁰ Кроме того, он намекал на невозможность одностороннего отказа от «привилегий», имея ввиду, что и испанская церковь пользуется немалыми «привилегиями», в том числе государственными дотациями, контролем над образованием, монополией во всех матримониальных делах и т.д. Теперь же, благодаря отказу короля от этой привилегии, было достигнуто, наконец, искомое равновесие между светской и духовной властью и осуществлен принцип их невмешательства в дела друг друга. Последующие соглашения со Святым Престолом продолжили эту линию.

Со своей стороны, церковь, согласно Пастырской Конституции, «не возлагает своей надежды на привилегии, предоставляемые гражданской властью» и готова отказаться от пользования своими правами, если «пользование ими может поставить под сомнение искренность ее свидетельства». «Но да будет позволено ей всегда и везде проповедовать веру в истинной свободе, беспрепятственно совершать свое служение среди людей и выносить нравственное суждение о вещах, относящихся также и к политическому порядку, когда того требуют основные права личности или спасения душ».⁴¹

В целом можно признать, что «демократическое и плюралистическое» государство, провозгласившее свободу совести, реализовало провозглашенные им цели в религиозной сфере. Отметим, что оно заключила ряд соглашений не только с католической церковью, но и другими конфессиями страны, – протестантами (в лице «Federación de Entidades Religiosas Evangélicas de España» – FEREDE), мусульманами (в лице "Comisión Islámica de España") и последователями иудаизма.

Вместе с тем, у подобной «аконфессиональности» государства есть свои противники как из «правого», так и «левого» политического спектра. К первым можно отнести церковных «традиционалистов» и приближенной к ним пастве. Оставаясь убежденными сторонниками конфессионального государства, они видят три сновных порока в системе, основанной на Конституции 1978 г. Во-первых, «беспредельный» идейный и религиозный плюрализм. Во-вторых, ограниченность сферы деятельности католической церкви, не имеющей привилегий наравне с другими религиозным объединениям. В-третьих, включение католиков в различные политические партии и движения, вместо их объединения в свою собственную, основанную на религиозной основе. С их точки зрения, в Испании утвердилось вовсе не аконфессиональное государство, а «агностичекое, исключающее имя Божие, не запрещающее аборты, игнорирующее семейные ценности. И все идет к тому, чтобы возобладал «воинствующий лаицизм», то есть полное исключение религии и церкви из жизни общества.

Прямо противоположную позицию занимают сторонники «лаицизма», которых особенно много среди левых партий. Они возмущены сохраняющейся, хотя значительно урезанной, системой денежных государственных субсидий церкви. По решению нынешнего правительства они будут постепенно снижаться. И хотя Конференция епископов расценила это решение как прямую «угрозу католической вере», ей напомнили, что по подписанному соглашению с государством 1979 года церковь обязана перейти на самофинансирование. Сейчас же государство тратит на нужды церкви примерно три миллиардов евро.

Вопрос об образовании также привел к серьезным разногласиям между социалистами и церковью, на стороне которой выступают многие граждане страны. Дело не столько в том, что правительство хочет изъять преподавание религии (католицизма) из списка базовых школьных дисциплин, а в том, что оно хочет единолично решать этот вопрос. Церковь же выступает за сохранение этого предмета в списке базовых, равных другим базовым дисциплинам, чтобы родители, при желании, всегда имели возможность обучать своих детей в соответствии с их религиозными убеждениями. ⁴² В настоящее время, под нажимом общественности была создана совместная церковно-правительственная комиссия по урегулированию вопросов в сфере образования.

Многие другие инициативы правящей социалистической партии Испании также вызвали критику со стороны церкви. Это относится и к законопроекту, легализующему однополые браки, и предложениям правительства о дальнейшей легализации абортов, и об упрощении процедуры развода. Однако правительство готово реализовать все свои законопроекты, невзирая ни на протесты церкви, ни на оппозицию среди верующих граждан. Церковь, в свою очередь, считает, что хотя она в соответствии с решениями II Ватиканского Собора и устранилась от политики, это вовсе не значит, что ей чужды проблемы, волнующее общество.

Позиция испанского епископата по наиболее важным проблемам

К наиболее важным проблемам, стоящим сегодня перед Испанией, относится, конечно, мировой экономический кризис и связанная с ним проблема бедности, которая, по словам Бенедикта XVI, «довлеет над совестью человечества», требуя принятия неотложных мер. Поэтому деятели международного рынка, политики и все силы гражданского общества, - как в масштабах отдельных стран, так и всего мира, должны объединить усилия, чтобы выработать «корректную логику» социально-экономического развития, направленную на создание более справедливого социально-экономического порядка.⁴³ Конференция испанских епископов (так называется высший руководящий орган испанской церкви, наделенный широкими полномочиями, но, вместе с тем, подчиненный, как и другие подобные церковные учреждения в других католических странах, Святому Престолу в Риме) развивает эту тему применительно к условиям своей страны. Показательно в этом отношении Пастырское послание (февраль 2009 г.) кардинала-архиепископа Мадрида монс. Антонио Руоко Варела, в котором он обращает особое внимание на необходимость помощи наиболее обездоленным.⁴⁴

Но, конечно, тема экономического кризиса далеко не единственная, на которую обращает внимание испанская католическая церковь. Важнейшей признается и проблема развития демократии и гражданского общества.

Испанская католическая церковь считает, что дальнейшее демократическое развитие страны невозможно без активизации сил гражданского общества. Это предполагает повышение общественной активности каждого гражданина и его ответственности за происходящее в стране. Такая ответственность связана, с церковной точки зрения, со способностью граждан давать правильную моральную оценку тем или иным событиям. Об этом говорилось, например, в одном из последних документов – «Ноте Постоянной Комиссии Конференции испанских епископов в преддверии парламентских выборов 2008 г.» Также как и в предыдущем документе подобного рода, – Ноте, опубликованной накануне парламентских выборов 2004 г. под красноречивым названием «Голосование как право и обязанность» («Votar, es un derecho y un deber»), испанская церковь призывала свою паству проявить активную гражданскую позицию и прийти на выборы. Ни в коей мере не высказывая какие-либо предпочтения в пользу той или иной политической партии или движения, она напоминала, что индифферентность и отстраненность от происходящего в стране не соответствует ее социальному учению и не имеет никакого богословского и догматического обоснования. Напротив, с самого начала эпохи демократизации испанская католическая церковь всегда говорила о необходимости активного участия католиков в общественной и политической жизни, целью которого является гуманизация социальных отношений, реализация принципов справедливости и солидарности во имя общего блага всех жителей страны.

Для этого, по ее мнению, необходимо ориентироваться при выборе той или иной политической партии на ее программу. В предвыборной Ноте 2004 г. перечислялись несколько основных вопросов, которые должны были содержаться в политических программах партий, на которые верующие, чтобы сделать правильный выбор, должны были бы обратить особое внимание. В число этих вопросов включались, во-первых, все те, которые так или иначе были связаны с ценностью человеческой жизни; во-вторых, вопросы семьи и брака; в-третьих, образования, в-четвертых, преодоления бедности, достижения социальной справедливости и, в пятых, мира и безопасности.

Многие положения из этой Ноты были повторены в предвыборной Ноте 2008 г. В ней, в частности, испанский епископат призывал свою паству к активному участию в выборах и принятию ответственного решения, основанного на моральной оценке партийных программ. Иными словами, речь шла о совместимости политики той или иной партии с основами веры и христианской морали. Церковь напоминала, что аконфессиональной характер государства не означает морального релятивизма и отказа от нравственных ориентиров.

Сложность заключается в том, что эти нравственные ориентиры связываются испанской католической церковью с библейской традицией, в то время как социалистическая партия смотрит на вопросы морали вне связи с Божественными заповедями и установлениями.

Вопросы морали в плюралистическом демократическом обществе не раз обсуждались на церковных пленарных Ассамблеях, и в 2006 г. была выработана стратегия их решения, отраженная в Пастырской инструкции «Моральные ориентиры в современной ситуации Испании» (2006 г.).⁴⁵ В ней, в частности, напоминалось, что испанская католическая церковь всячески способствовала становлению испанской демократии, и это соответствовало курсу, выработанному II Ватиканским Собором. Поэтому всякие обвинения в том, что церковь, якобы, несовместима с демократией или представляет собой угрозу для нее, несостоятельны.

Современная ситуация, по мнению испанской католической церкви, характеризуется новым приливом «лаицизма». Под этим термином она понимает сознательное распространение властями безрелигиозного и атеистического мировоззрения, в результате чего, по ее мнению, потеряны всякие моральные ориентиры, а все те, кто говорит о незыблемых нравственных императивах, несправедливо причисляются к религиозным фанатикам. При этом государство, как считает испанский епископат, само хочет занять место, традиционно отводившееся церкви, в деле морального воспитания граждан. Пример этому внедрение в качестве обязательного предмета «Граждановедения» «Educación para la ciudadanía», который призван заменить «Закон Божий».

Кроме того, социалисты, находящиеся у власти, делают, по мнению церкви, из демократии идола. Добром считается все, что «демократично», а злом – все, что «недемократично», а это и есть произвольное определение добра и зла, не имеющее никакого отношения к христианской системе ценностей. В связи с этим церковь напоминает, что демократия не есть некая абсолютная система и тем более цель, но лишь способ организации социальной жизни, а подлинной целью является человеческая личность. Можно сказать, что в этом и заключается основная установка испанской церкви в свете которой она предлагает решение различных проблем, волнующих испанское общество.

Не малое значение имеет и проблема иммиграции, которой испанский епископат занимался с 1994 г., когда появился первый официальный документ, посвященный иммиграции.⁴⁶ Из последних документов по этой проблеме следует отметить «Церковь в Испании и иммигранты. Богословско-пастырские размышления и практические ориентации в связи с иммиграцией в Испанию в свете папской Инструкции «Да будет с мигрантами любовь Христова» (2007).⁴⁷

Действительно, в 2004 г. Ватикан разработал специальный документ, предназначенный в основном для священников, в котором подробно изложил свое видение проблемы миграций, которые с каждым годом приобретают все больший размах, меняя этнокультурный состав многих стран, прежде всего, европейских. ⁴⁸ Главная идея состояла в том, чтобы священники и их паства с терпением и уважением относились к приезжим, во всем помогая им, помня о заповеди христианской любви к каждому человеку вне зависимости от его цвета кожи, социального положения, языка, культуры, а также вероисповедания. Это, впрочем, не означает, что католическая церковь отказывается от миссионерского служения и христианского просвещения в иммигрантской среде, которые признаются важнейшими задачами.

Испанский епископат развил эти установки папской Инструкции, адаптировав их к испанской ситуации. Ключевая идея его «Богословско-пастырских размышлений» 2007 г. заключается в признании права на миграцию одним из прав человека, при этом подчеркивается равенство всех людей перед Богом.

Проблема миграции как таковая возникла вместе с появлением человечества, – говорится в документе. Так, и в Священной истории можно найти немало примеров, связанных с жизнью на чужбине. Например, переселение богоизбранного еврейского народа в Египет и его угнетение и преследование там. Да и обретение земли обетованной также было своего рода вынужденной иммиграцией. По словам испанских епископов, у миграции множество причин, но всегда люди снимались с насиженных мест не от хорошей жизни. Так и сейчас в Испанию едут от нищеты и невзгод, войн и преследований, насилия и дискриминации. Едут в надежде обрести на новой родине лучшие условия жизни, рискуя многим и неся на себе тяготы расставания с родственниками и друзьями, привычной культурой и т.д. Поэтому задача христиан заключается в том, чтобы помочь переселенцам. Было бы крайне несправедливо, – говорится в документе, – считать всех иммигрантов членами мафий, бандитами и разбойниками, которых, увы, довольно много.

Что касается государства, то здесь главная опасность, по мнению испанских епископов, заключается в том, что оно в своих бюрократических правилах порой забывает за явлением страдающего человека, превращая иностранного рабочего в абстрактную «производительную силу». Конечно, государственные законы крайне необходимы, как и деятельность организуемых правительством Испании специальных центров на территории стран, откуда едут легальные иммигранты. Что же касается нелегалов, то государству, которое вполне законно и справедливо борется с этим явлением, нужно помнить о правах человека и его достоинстве. Для церкви же наличие иммигрантов есть милость Божия, поскольку ей предоставляется широкая возможность действенно проявлять любовь Христову. Для церкви нет понятия «иностранец», но лишь – «возлюбленный брат во Христе».

Таким образом, перед верующими церковь ставит тройную задачу: сердечную открытость каждому иммигранту, готовность помочь; диалог с ним и помощь в создании достойной жизни на новой родине. Конференция испанских епископов ставила две основных задачи: евангелизации вновь прибывших, – с одной стороны, и создания благоприятного к ним отношения в испанском обществе, – с другой.

Значительная часть испанских иммигрантов – католики, что облегчает их интеграцию в испанскую среду. Впрочем есть православные и протестанты, отношения с которыми испанская церковь строит на основе широкого экуменического диалога. Что касается последователей ислама, то в отношении с ними есть определенные трудности. Кроме того, они принадлежат к различным направлениям, в результате чего возникают противоречия между самими мусульманскими общинами. Поэтому испанская церковь призывала своих пастырей творчески и деликатно искать пути диалога со всеми иммигрантами, ставя во главу угла ценности общего блага, религиозной свободы и права человека.

Важно отметить, что согласно этому документу, ответственность за работу с иммигрантами несет епископ диоцеза, а его помощниками в этом являются приходские священники и прихожане. Наряду с этим церковь создала институт специальных капелланов (этнических миссионеров), которые, организуя религиозную жизнь иммигрантов-христиан, учитывают в богослужениях их языковую и культурную специфику, создавая, таким образом, максимально комфортные условия для их духовной жизни. Церковь создает также многочисленные образовательные центры для иммигрантов, облегчая их интеграцию в испанское общество. В целом, по оценке испанской церкви, иммиграция способствует преодолению ложного отождествления нации и религии. Она способствует торжеству принципа «кафоличности» («вселенскости»), то есть призванию христианской церкви нести Благую Весть всем людям планеты вне зависимости от их национальной принадлежности.

В преамбуле указанного документа отмечается, что терроризм ЭТА превратился в последние годы в постоянную угрозу для жизни страны. Определяя терроризм как особую форму вооруженного насилия, церковь говорит о том, что это, во-первых, в принципе порочное явление; во-вторых, его никогда и ничем нельзя оправдать, и, в-третьих, в нем сконцентрировано множество самых низменных инстинктов, пороков и грехов. В основе терроризма ЭТА лежит, как говорит церковь, «тоталитарный национализм» («el nacionalismo totalitario»), который превращает свою нацию в своего рода идола, объект для поклонения. Заявления террористов о том, что они идут на вынужденные меры, якобы оправданные какими-то высшими целями, несостоятельны. Никакие цели не могут оправдать насилие и убийство, тем более, связанные с благом отдельной нации, возвышающейся над остальными, – считает испанский епископат. Ни в коей мере не отрицая право наций на самоопределение, церковь подчеркивает, что это должен быть сугубо мирный процесс, соответствующий всеобщему благу и подчиняющийся нормам государственного и международного права, и терроризм не может быть средством для его достижения.

Из этого, по мнению церкви, следует, что, во-первых, политики не при каких условиях не должны идти на поводу у лидеров ЭТА и пытаться «понять», а тем самым как бы принять хотя бы и частично их аргументы, оправдывающие убийства и насилие, а, во-вторых, им не следует замалчивать проблему терроризма. В документе говорится, что к этому явлению нельзя относиться нейтрально, ведь это означает оправдывать его, тем более, что страх, который хотят вызвать террористы, как раз и «подпитывается» молчанием. С другой стороны, открытая ненависть к ним провоцирует их мобилизацию, поскольку интерпретируется как угроза со стороны врага.

Исходя из этого, испанская церковь предлагает, как предварительный, но необходимый шаг в преодолении терроризма, не сосредотачиваться на политической стороне дела, но уделять как можно больше внимания человеческой составляющей – как страданиям жертв террористов, так и всех членов испанского общества, которые вынуждены жить в постоянном страхе и напряжении, вызванных угрозой террористических актов.

Но нужен ли диалог с террористами? В документе говорится: «В решении любых проблем, возникающих между людьми или группами людей, церковь подчеркивает значимость уважительного, лояльного и свободного диалога как главного и предпочтительного средства преодоления возникших разногласий. Но, говоря о диалоге, мы не имеем в виду ЭТА, которая не может быть определена как политический выразитель некого особого признанного государства, ни политический представитель кого-либо вообще. Мы имеем в виду только диалог и сотрудничество между всеми общественными и политическими структурами и организмами, которые сообща смогут покончить с терроризмом и гарантировать законные права и свободы граждан, а также усовершенствовать формы, если будет необходимо, сосуществования на принципах свободы и справедливости».⁵⁰

Сложность заключается в том, что баскские священники, традиционно связанные с националистическим баскским движением, выступают за налаживание диалога государства и террористов, полагая, что все проблемы можно решить за столом переговоров. Однако, как показала практика, вряд ли это возможно. Что касается испанского епископата, то он не питает иллюзий по поводу успеха в подобных переговорах и выступает, как это следует из цитированного выше документа, против них. Показательно, что в конце этого документа церковь призывала к совместной молитве за жертв террористов и за самих террористов, обреченных, если они не покаются, к вечной погибели.

Особое место занимает проблема образования. В Испании стало почти традицией, что каждый новый кабинет министров начинает свою деятельность с реформирования системы образования. Как справедливо отмечает Э. Г. Ермольева, словосочетание «образовательная реформа» превратилось в синоним политического противостояния. «Одна из причин состоит в том, что «народники» и «социалисты» имеют разное видение модели развития испанского образования, и потому каждая из партий «корректирует» и порой довольно существенно) законодательные документы политического противника в период его пребывания у власти».⁵¹ Во время правления Народной Партии сферу образования регулировал так называемый «Закон о качестве образования» (LOCE) 2002 г. После прихода к власти социалистов был принят новый «Единый закон об образовании» (LOE) 2006 г. В нем, в частности, были пересмотрены вопросы, связанные с религиозным образованием – Закон Божий перешел из обязательных в категорию факультативных.

Это вызвало бурную реакцию испанской церкви, которая протестовала против принятия этого Закона еще на стадии его обсуждения в парламенте, настаивая на обязательном преподавании религии в школах. Противоречия церкви с правительством усугублялись тем, что в качестве альтернативы Закону Божьему власти предложили новый предмет – «Граждановедение». Церковь и верующие усматривают в этом попытку социалистов насадить свое представление о нравственности, которое никак не связано с Божественными заповедями и христианской моралью.

Кроме того, по мнению иерархов, дело не столько в том, что правительство хочет изъять преподавание религии (католицизма) из списка базовых школьных дисциплин, а в том, что оно хочет единолично решать этот вопрос, что недемократично. Церковь выступает за сохранение этого предмета в списке базовых, равных другим базовым дисциплинам, чтобы родители, при желании, всегда имели возможность выбора и могли обучать своих детей в соответствии с их религиозными убеждениями.⁵² В настоящее время, под нажимом общественности была создана совместная церковно-правительственная комиссия по урегулированию вопросов в сфере образования.

Все эти вопросы не раз обсуждались испанским епископатом с 2003 г.⁵³ В одном из последних документов церкви, посвященных «Единому закону об образовании»,⁵⁴ выражалась ее глубокая обеспокоенность предполагаемой реформой. Во-первых, потому, что законопроект игнорировал заинтересованность подавляющего большинства испанцев, – около 80%, в том, чтобы преподавание религии было обязательным для их детей. Новый закон не учитывал, как считает церковь, фундаментальное право родителей определять мировоззренческие установки своих детей. Социалистическое правительство, по мнению, епископата, навязывает свои решения, «спуская» их сверху и не желая при этом прислушиваться к мнению родителей. Государство, таким образом, превращается в главного «учителя» и единственного «наставника», в том числе и по проблемам морали. Должно быть иначе: преподавание религии в школе должно быть признано обязательным предметом, т.е. входить в список базовых дисциплин каждой школы, а родители, в свою очередь, могут свободно решать, хотят ли они, чтобы их дети изучали эти предметы, или нет.⁵⁵

В 2006 г. появился новый документ, посвященный той же проблеме. Он был опубликован под красноречивым названием «Глубокая обеспокоенность «Единым законом об образовании» (Grave preocupación por la LOE enmendada), а в 2007 г. еще два документа. Один из них назывался: «Новая Декларация по «Единому закону об образовании» и его развитию: о преподавателях религии и «граждановедения» (Nueva Declaración sobre la Ley Orgánica de Educación (LOE) y sus desarrollos: profesores de religión y "ciudadanía"), а другой – «Католическая школа. Предложения испанской церкви для системы образования в XXI веке» (La escuela católica. Oferta de la Iglesia en España para la educación en el siglo XXI». Во всех этих документах речь шла о нарушении прав родителей свободно выбирать предметы, связанные с религией, а значит, и моральное воспитание, для своих детей. Поэтому церковь предлагает расширить сеть католических школ, в которых гарантируется высокий уровень изучения религии и христианской морали. В любом случае, решение изучать или не изучать религию в государственных школах должно исходить не от государства, а от общества.

Нельзя не упомянуть и о проблемах семьи и брака, которые традиционно стоят в центре внимания католической церкви. Их огромное значение в сегодняшнем католическом мире подтверждал и II Ватиканский Собор, подчеркивая, что призвание к браку вписано в самую природу мужчины и женщины, какими они вышли из рук Создателя. В Католическом Катехизисе также отмечается, что, как и в первые века христианской истории, так и сейчас семья сохраняет свое наименование «домашней церкви» (Ecclesia domestica), где «где детям впервые возвещается вера», где проходят школу человеческих добродетелей, молитвы и милосердия все ее члены.⁵⁶

Показательно, что первая энциклика нового папы Бенедикта XVI, изданная в праздник Рождества 2005 г. под названием «Бог есть любовь», как раз и была посвящена проблеме любви, в том числе между мужчиной и женщиной.⁵⁷ Призывая вглядываться в лицо любимого человека как образ Божий, Бенедикт XVI говорит о том, что «Человек становится поистине самим собой, когда тело и душа находятся в глубоком единстве. Если человек стремится быть лишь духом и желает отвергнуть плоть, как некое исключительно животное наследие, тогда дух и тело утрачивают свое достоинство. И если, с другой стороны, он отрицает дух, и, следовательно, считает материю, плоть единственной реальностью, то он также утрачивает свое величие». Таким образом, лишь в гармонии духовной и телесной любви, супружество отвечает замыслу о нем Творца.

Конференция испанских епископов с самого начала своего существования уделяла проблемам семьи и брака большое внимание.⁵⁸ Не только потому, что эта тема традиционно занимала важное место в ее проповедях и богословии, но и потому, что для испанской католической церкви были совершенно неприемлемы новые законы в брачно-семейной сфере, разработанные правительством социалистов.

Во-первых, как провокацию церковь встретила закон об однополых браках. Напомним, что Испания стала третьей страной ЕС, в которой были узаконены гей-браки в полном объеме. К настоящему моменту официально свои отношения оформили уже несколько тысяч гей-пар. Им также было дано право усыновлять детей.

Это глубоко возмущает испанскую церковь и ее паству. Христианская церковь с самого начала своего существования, т.е. с первых веков н.э., резко осуждала любые связи гомосексуального характера, наследуя в этом вопросе позицию иудаизма, ясно сформулированную еще в Ветхом Завете. В его текстах, кроме однозначного осуждения этого греха, содержатся напоминания, что Бог жестоко покарал народы, практиковавшие гомосексуализм. Так было с Содомом и Гоморрой. Так было и с племенами, изгнанными из Земли Обетованной именно за этот же грех. Если и еврейский богоизбранный народ позволит себе нечто подобное, оскверняя этим грехом свою Землю, то и его ждет незавидная участь. Опираясь на Священное Писание, представляющее гомосексуальные действия как тяжкую форму разврата, католическая церковь считает «гомосексуальные акты безусловно беззаконными. Они противоречат естественному закону. Они лишают половой акт его функции дарования жизни. Они не вытекают из подлинной эмоциональной и сексуальной взаимодополняемости. Ни в коем случае они не могут быть одобрены».⁵⁹ Не удивительно поэтому, что, протестуя против закона об однополых браках, испанская церковь возглавила 18 июня 2005 года многотысячную демонстрацию в Мадриде. Организаторы акции заявляли, что на улицы испанской столицы вышли около полутора миллионов противников легализации однополых браков. Как бы то ни было, демонстрация была внушительной, а во главе колонны протестующих шествовали архиепископ Мадридский кардинал Антонио Мария Роуко Варела и около 20 епископов.

В связи с этим испанские СМИ отмечали, что ранее католическая церковь никогда не призывала верующих прямо участвовать в уличных акциях, «даже если они касались таких важных морально-этических вопросов, как война или смертная казнь». Но этот закон вызвал сильнейшее сопротивление со стороны Ватикана и руководства католической церкви. Фактически они призвали свою паству к гражданскому неповиновению. Так, например, они предложили государственным служащим-верующим, не регистрировать однополые браки, ссылаясь на свои убеждения, даже если они из-за этого лишатся работы. Отметим, что в Испании 8% жителей страны придерживаются нетрадиционной сексуальной ориентации. Однако более половины испанцев одобрили решение парламента об однополых браках, считая это проявлением толерантности и важным показателем демократии.

Во-вторых, испанскую церковь никак не устраивает закон об упрощении разводов. Напомним, что в католической традиции развод невозможен, и брак заключается раз и навсегда. Новый же закон о разводе облегчал длительную бюрократическую процедуру, сделал ее экономически доступной для любого испанца. Эти долгожданные изменения были поддержаны как подавляющим большинством населения страны, так и парламентом, однако, по мнению католических иерархов, упрощение бракоразводного процесса подрывает семью.

В исключительных случаях Католическая церковь допускает возможность жить супругам раздельно. Но при этом венчание сохраняет свою силу до конца их дней и, таким образом, живя врозь, они остаются мужем и женой. Если же они оба или кто-нибудь один из них заключают второй брак по законам светского государства, то эта связь, какой бы долговечной она ни была, признается супружеской изменой и прелюбодеянием, за что церковь отлучает от причастия, оставляя, впрочем, возможность присутствовать на богослужении. Также и добрачные связи расцениваются как блуд. Вообще, всякая связь мужчины и женщины, не освященная церковью через таинство брака, как это имеет место в конвенциальных союзах, которые часто называют «гражданскими браками», считается греховной и подлежит наказанию епитимией и отлучением от причастия. «Все эти ситуации унизительны для достоинства брака; они унижают саму идею семьи; они ослабляют чувство верности. Они несовместимы с моральным законом: половой акт должен иметь место только в браке; вне брака он всегда представляет собой тяжкий грех и отлучает от причастия» – говорится в Католическом Катехизисе.⁶⁰ В отличие от прежних времен, современная католическая церковь призывает своих служителей и общину проявлять к таким христианам «особую внимательную заботу, чтобы они не чувствовали себя отделенными от Церкви, в жизни которой, они, будучи крещеными, могут и должны участвовать».⁶¹

В последние годы церковь особенно настойчиво говорила о ценности христианского брака: “Семья как сосредоточение жизни и надежда общества” (“La familia, sentuario de la vida y esperanza de la socieded”,2001); “Пастырский Декрет испанской церкви о семейной жизни” (“Decretorio de la Pastoral Familiar de la Iglesia en Espana”, 2003); “Ценность истинного брака” (“En valor del verdadero matrimonio”, 2004). Важнейшим событием стало проведение в 2006 г. в Валенсии “Пятого Всемирного Конгресса по проблемам семьи”, (“Quinto Encuentro Mundial de las Familias"), на которой присутствовал папа Бенедикт XVI. Во всех выступлениях красной нитью проходила идея о том, что Бог создал человека, предназначенным к любви. Создав женщину и мужчину, Он призвал их к браку и общей жизни в любви и единении друг с другом, чтобы они действительно могли стать «единой плотью». Подчеркивалось, что лишь во взаимной любви мужчина и женщина раскрывают в себе «образ и подобие» Божие.

В-третьих, церковь считает, что человеческая жизнь начинается с момента зачатия, а потому однозначно запрещает аборты, расценивая их как сознательное убийство невиновного и беззащитного. Поэтому целый ряд документов испанского епископата был направлен против узаконенных правительством социалистов абортов. В марте 2009 г. Конференция испанских епископов провозгласила начало общенациональной компании «Защити мою жизнь!», направленной против абортов.⁶²

Отметим, что с этой же проблемой связаны и вопросы контрацепции. Церковь признает только один способ регулирования рождаемости – воздержание в особо «опасные» дни. Все иные способы контрацепции однозначно осуждаются как противоречащие Божественному замыслу о человеке и размножении в результате соединения мужчины и женщины, что составляет суть таинства брака. «Порочно всякое действие, которое в предвидении супружеского акта или во время него, или во время развития его естественных последствий ставит себе целью сделать невозможным зачатие, или служит для этого средством».⁶³ Разница между традиционалистским и современным подходах в этом вопросе заключается только в том, что, согласно первому, женщина должна рожать столько детей, сколько ей даст Бог, а, согласно второму, сами супруги решают, сколько заводить детей и какие перерывы делать между рождениями. Современные испанские теологи на основании документов Собора развивают идеи об «ответственном отцовстве и материнстве».

Таким образом, церковь понимает брак как союз между мужчиной и женщиной, считая гомосексуализм извращением; призывает к крепости семейных уз, заключенных на всю жизнь с одним партнером; приветствует деторождение как исполнение заповеди Творца «плодиться и размножаться»; осуждает все, что связано с нанесением ущерба человеческой жизни с момента зачатия и до естественной кончины, т.е. аборты, эвтаназию, клонирование.

Все эти вопросы подробно освещались в специальной Инструкции по вопросам биоэтики, опубликованной Ватиканом в декабре 2008 г.⁶⁴ Конференция испанских епископов опирается в своей теоретической и практической работе на этот важный документ. В этом отношении показателен один из последних документов испанских церковных иерархов на эту тему - Пастырское Послание архиепископа Мадрида «Семья: жизнь и надежда для человечества».⁶⁵

В целом можно заключить, что испанская католическая церковь активно ищет ответы на многие вопросы, стоящие перед страной. Она пытается решить для себя сложнейшую проблему: как, с одной стороны, развивать демократию, в высокой ценности которой она не сомневается, а, с другой стороны, избежать так называемого морального релятивизма, в который все глубже погружается общество. Она стремиться к все более полной свободе личности, но не может допустить, чтобы эта свобода превратилась во вседозволенность. Для современной католической церкви в целом и испанской в частности характерна настроенность на развитие диалога с верующими и неверующими, представителями различных конфессий и культурных традиций. Поэтому она предлагает свое видение проблем, оговаривая, что оно – приглашение к совместному размышлению и диалогу всех граждан, которое ни коим образом не ущемляет их право свободного выбора и самостоятельных решений.
Количество и качество религиозной веры в современной Испании

Здесь встает вопрос – а с каким обществом церковь имеет дело? Ведь налицо процесс секуляризации, который год от года набирает силу. ⁶⁶ В целом можно говорить о размывании католической традиции, регулировавшей в былые времена всю социально-политическую и культурную жизнь страны, к светской модели общественного устройства на основе внерелигиозных норм. Конечно, в результате секуляризации церковь теряет власть и вытесняется из многих сфер жизни, которые она всегда контролировала (образование, брачно-семейные отношения и пр.). Но это вовсе не ведет к агонии христианской веры. Напротив, делаясь менее формальной, она становится глубже и осмысленнее, переходя в область «личного» экзистенциального бытия.

Посмотрим, что думают о религии и церкви сами испанцы, остаются ли они верующими католиками.

Вопрос о количестве католиков в современной Испании не так прост, как может показаться на первый взгляд. Прежде всего, потому, что само понятие «католик» может вызывать разночтение. Так, для католической церкви католиком считается всякий крещеный в ее купели. Учитывая, что из почти 45 миллионного населения страны крещены 95%, мы получаем солидную цифру – чуть менее 43 млн. чел.

Но все ли крещеные верующие? Конечно, нет. Ведь многие из тех, кого крестили, согласно обычаю, в младенческом возрасте, либо потеряли веру, либо так и не пришли к ней. Возможно, это дело будущего. Поэтому более точный показатель - не формальный обряд крещения, а религиозное самосознание. Себя определяют католиками, согласно различным опросам, примерно 80% испанцев.⁶⁷

Один из наиболее авторитетных испанских научных центров «Centro de Investigaciones Sociologicos» (CIS) не раз предпринимал исследования религиозной ситуации. (Самое фундаментальное из них относится к 2002г.)⁶⁸ Также выпускается ежемесячный бюллетень, в котором неизменно присутствуют данные о религии. Согласно январским опросам 2009 г. считают себя католиками 77,4% испанцев. Исповедуют другие религии менее 2%.⁶⁹ Таким образом, страна по-прежнему остается католической. Но доля верующих год от года уменьшается, а неверующих увеличивается. Об этом свидетельствует следующая таблица.

Проблема, однако, заключается в том, что очень многие из тех, кто причисляет себя к верующим католикам, не торопятся соблюдать даже минимальные предписания церкви, ходить на службы, исповедаться и причащаться. Другими словами, есть «практикующие» и «непрактикующие» католики, или, как сказали бы православные батюшки, - «воцерковленные» и «невоцерковленные».

Что это означает? Возьмем минимальное требование церкви – посещение месс. В католической традиции идеальным считается присутствие на мессе несколько раз в неделю, что, в принципе, вполне реально, учитывая, что она длится чуть более получаса и в этом смысле достаточно приспособлена для работающего человека. Раньше в маленьких городках и поселках многие ходили на богослужение чуть ли не каждый день. Сейчас же, по данным CIS, таких ревностных католиков сохранилось не более 2% (в 2002 г. их было 5%). Зато раз в неделю, в основном по воскресеньям, а также в праздничные дни, в храмах присутствуют 14%, то есть примерно 6,3 млн. верующих.⁷⁰ Отметим, что семь лет назад их было значительно больше – 20%.⁷¹

В целом можно казать, что основная тенденция последних десятилетий – значительное сокращение числа «практикующих» католиков. Соответственно возрастает доля «непрактикующих», неверующих, агностиков и атеистов.