Книга Анастасии Новых «Сэнсэй. Исконный Шамбалы»

Повествование Юности о столкновении с Мудростью на первый взгляд кажется наивностью. Но это обыденное восприятие — лишь иллюзорный барьер, искусная ловушка, расставленная нашим Эго на пути к безупречности Духа. Тот, кто преодолеет её, откроет для себя гораздо большее, нежели он мог надеяться. Хвала Победителю — ибо Знание будет ему наградой, ибо тайное станет для него явью.

Книга составлена по заметкам из личного дневника бывшей десятиклассницы, отражающие события 1990 —1991 годов.

Пролог
Тихая, теплая летняя ночь давно уже вступила в свои полновластные права, сменив су­ма­тошный день со всей его важной хлопот­ли­­востью и мелочной суетой. Ее темное покрывало успокаивало и сладко убаюкивало все живое, медленно погружая в глубокий сон. Не действовали эти чары разве что на влюбленные сердца, у которых вечность пролетала как мгновение. На морском берегу в без­людном месте сиротливо мерцал костер, отбра­сывая причудливые таинственные тени. Возле него одиноко сидело бесформенное су­щество. Свидетелем его присутствия была лишь бесконечная Вселенная, ярко иллюми­ни­­рующая звездными мирами, да Луна, при­гла­­шающая в вечность своей серебристо-блестящей на водяной глади дорожкой. Вокруг сто­яла такая тишина, что даже море не решалось потревожить ее своим легким шелестом волн. Казалось, время навеки остано­вилось, потеряв весь свой смысл. Это был сам миг вечности.

Существо зашевелилось, издавая непонятные звуки, и стало медленно разделяться на две копошащиеся части. В воздухе послышалась человеческая речь:

— Боже, до чего же хорошо иногда бывает в этом грешном мире.

— Если честно, то даже уходить не хочется.

— Вот и я о том же.

Пламя костра ярко полыхало, ревностно пытаясь отвоевать у ночи кусочек пространства. Его светлые блики с переменным успехом то поглощались тьмой, то смело вырывались далеко вперед, освещая природу ее естественными тонами.

— Так какое решение будет твое, Ригден?

— Мои выводы, конечно, печальны. Но все же я думаю повременить с окончательным ре­шением… Пожалуй, стоит еще задержаться.

— Но не все ж так плохо. Тем более, раз ты решил остаться, дай им еще один шанс и позволь мне…

В этот момент невесть откуда над морем пронесся легкий ветерок, оживляя лунную дорожку. Последняя завораживающе заискрилась своими серебристыми переливами, маня в таинственную даль. Природа как будто специально дразнила существо, с одной стороны окружая его своей вечностью, а с другой – естественной земной красотой. Видимо, в этом ненавязчивом порыве скрывалась какая-то сокровенная, ведомая только ей одной, тайна.

1

Не секрет, что Судьба ведет человека по известному только ей сложному пути тончайших взаимосвязей, природных явлений, хитроумных переплетений тропинок отдельных случайностей и совпадений. В конце концов, это приводит к конкретному событию, решающему перекрестку жизненной дороги. И здесь человек смеет надеяться, что ему предоставлен шанс выбора. Но все та же неумолимая сила Судьбы, с помощью логического сплетения обстоятельств, незаметно помогает человеку делать свой выбор. Ведь ряд событий, по ее замыслу, неизбежно должен сблизить совершенно чужих людей, которые, живя в своем маленьком мирке, в данный момент даже не подозревают об этом. Но это сближение заставит их действовать совместно в общих поисках одной и той же цели, порождая при этом массу решающих событий в жизни других людей.

Не миновала эта участь и меня. Родилась я в далекой российской глубинке. Мои родители были военными, честно и добросовестно выполняли свой долг. Поэтому их начальство, так же честно и добросовестно, посылало нас в разные уголки нашей необъятной тогдашней Родины – Советского Союза. Так наша семья попала на Украину, в «страну цветущих каштанов», где мы и обосновались в благоухающем розами шахтерском крае.

Надо сказать, что человек я довольно компанейский, с разносторонними интересами. Для меня никогда не составляло особого труда найти общий язык с новыми людьми. Поэтому на новом месте моя особа быстро влилась в коллектив единомышленников. Мы вместе посещали различные кружки, в том числе бальные танцы, ходили в кино, кафе, театр. В общем, жизнь шла, как говорится, своим чередом.

Все было прекрасно, только… до определенного момента. Ведь у Судьбы свои планы. Неожиданно для моих близких, и тем более для меня, в самый расцвет моей молодости, она кинула меня в омут таких тяжелых испытаний, что я чуть было не погибла в нем от полной безнадежности и животного страха смерти.


2

В начале учебного года последнего выпускного класса я стала замечать постоянные головные боли, причем сильные и продолжительные. Родители повели меня на обследование. Результаты, по большей части, врачи обсуждали с ними наедине. Это меня сильно насторожило. И смутные сомнения одно за другим стали терзать мою душу. Ведь полная неизвестность была хуже всего.

И все эти обстоятельства страшно пугали до определенного момента, когда случайно не подслушала разговор матери с профессором:

— … но ведь должен быть какой-то выход?

— Конечно, выход всегда можно найти. Понимаете, эта небольшая опухоль может со временем перейти в прогрессирующую стадию. А это очень опасно. Желательно сделать операцию сейчас, пока еще не поздно… В Москве, кстати, есть очень хорошая клиника по этим проблемам с отличными специалистами. Да только туда трудно попасть. Запись на годы вперед. А девочке необходимо, сами понимаете, как можно быстрей. Иначе… предсказать развитие болезни трудно, особенно если опухоль в головном мозге. Иногда человек проживает год, а иногда и дольше…. Но, в любом случае отчаиваться не стоит. Может, вам удастся пробиться по знакомству или связям…

Дальнейшие слова пролетели мимо ушей. В голове стучала только одна фраза: «Год… И все!» Вокруг витала обреченность и пустота. Шумная больничная суета стала постепенно отдаляться, уступая место нарастающему шквалу мыслей: «Умереть в самом расцвете лет! Но ведь я даже еще не пожила…. Почему именно я? Что я такого плохого в жизни сделала?!» Это был крик отчаяния. Слезы градом покатились по щекам. Стало невыносимо душно в этом больничном склепе, и я побежала к выходу. А в ушах как грозное эхо звучал голос профессора: «Один год! Один год… Один!»

Свежий воздух ударил мне в лицо своим опьяняющим ароматом. Постепенно я пришла в себя и огляделась. После дождя деревья стояли, как в сказке, с бриллиантовыми сверкающими подвесками. Вокруг сияла чистота и новизна. Тепло, исходящее из земли, покрывало асфальт легкой дымкой, создавая впечатление нереальности происходящего. Боже, до чего же было вокруг хорошо! Та красота природы, которую раньше не замечала, сейчас приобрела для меня какой-то новый смысл, какую-то свою новую прелесть. Все мелочные проблемы, из-за которых так переживала каждый день, показались теперь такими дурацкими и никчемными. С горечью и тоской глядя на яркое солнце, свежую зелень, веселую перекличку птиц, я подумала: «Как глупо потратила свою жизнь. Как обидно, что ничего не успела сделать в ней действительно стоящего!» Все прежние обиды, сплетни, суета — все потеряло смысл. Теперь окружающие люди были для меня счастливчиками, а я — узником замка Смерти.

Некоторое время я находилась в жуткой депрессии. Меня перестали интересовать учеба, быт, мои прежние увлечения. От ненавязчивых вопросов родителей я просто уходила, закрывшись в своей комнате и безразлично перелистывая книги и журналы. Мне очень хотелось поплакаться, как говорится, «в жилетку», рассказать кому-нибудь, как мне страшно умирать, когда я еще даже не начинала жить. Самым близким человеком, конечно же, была мама. Но какое материнское сердце выдержит из уст собственного ребенка такую, щемящую душу, исповедь. Как-то сидя за столом наедине со своими тягостными думами, я взяла ручку и описала все свои ощущения на клочке тетрадного листочка. Мне стало гораздо легче. Тогда завела себе дневник. Впоследствии он стал для меня лучшим «другом», который терпеливо выносил все размышления по поводу моей неординарной судьбы.

Единственное, что еще как-то отвлекало от тяжелых мыслей, — это общение с друзьями. О моем заболевании, естественно, я им ничего не говорила. Просто не хотелось видеть еще и их со скорбными лицами и глазами, полными сочувствия, как у моих родителей. Это бы добило меня окончательно. Меня забавляла их веселая болтовня, обсуждение проблем, которые мне казались полным абсурдом в этой жизни. На все я теперь смотрела через призму какого-то нового видения, с завистью человека, который в самом расцвете своей молодости должен покинуть этот загадочный, так и непознанный мир. Что-то во мне определенно изменилось, надломилось.

3

Когда друзьям все-таки удалось вытащить меня в кино из моего домашнего добровольного заточения, то я с удивлением обнаружила, что и фильмы теперь воспринимаю совершенно по-другому. Тогда в моду только стали входить восточные боевые искусства. В новоявленных кафе за рубль или «трешку» крутили по видео самые популярные боевики. Мастерство спортсменов, необычные случаи их самоисцеления, сила и воля духа заинтриговали меня. Я знала, что все это актерская игра. Однако меня не покидала мысль, что многие сюжеты основаны на реальных феноменальных фактах из истории человечества. Это побудило мою особу к поискам соответствующих статей, книжек и журналов. Моя явная заинтересованность феноменами перекинулась и на моих друзей. Они с азартом охотников стали, кто где мог, доставать «дефицитную» литературу.

Восхищение неординарными способностями этих людей, а также глубиной понимания ими этого мира пробудило во мне какую-то внутреннюю скрытую силу… надежды, смутное предчувствие того, что смерть моего тела – это еще не мой конец! Это озарение настолько поразило, настолько внутренне воодушевило, что я не только быстро стала выходить из депрессии, но даже почувствовала какой-то новый вкус к жизни. Хотя мой разум по-прежнему, как и раньше, осознавал неминуемую гибель, ведь от рака мало кто излечивался. Но в новом понимании эта формулировка уже не угнетала, не порождала страх. Что-то внутри меня просто отказывалось в это верить. И что самое интересное, оно стало неосознанно сопротивляться моим тяжким, темным мыслям.

Это новое чувство вновь заставило меня еще раз пересмотреть мою прошлую жизнь, то, как глупо ее прожила. Я ничего в ней плохого не сделала. Но совершенно очевидно, что каждый день, каждый час защищала собственный эгоизм, оправдывала собственную лень, стремилась не к самопознанию, а к собственному престижу в обществе через эти знания. Короче говоря, во всей моей жизни, учебе, быте скрывалась только одна мысль: «Я, обо мне и только мне». И осознание того, что этой маленькой телесной империи моего «я» приходит большой конец, то есть настоящая смерть, и породило во мне весь тот животный страх, ужас, отчаяние и безысходность, которые так тяжко переживала за последние недели. Я поняла, что не так страшна смерть, как глупое ожидание ее. Ведь на самом де­ле ты ожидаешь не телесную смерть, а крах своего эгоистичного мира, то, на что с таким «трудом» потратил всю свою жизнь.

После такого осознания я четко поняла, что жизнь, которую прожила, и то, что в ней сделала, — это песочный домик на морском берегу, где любая волна начисто смоет все мои старания за одну секунду. И ничего не останется, только пустота, та, которая и была до меня. Мне показалось, что большинство окружающих людей также тратят жизнь на песочные домики, замки, дворцы, тщательно строя их, кто дальше, кто ближе к береговой волне. Но результат у них у всех неизменно одинаковый — когда-нибудь это будет разрушено волной времени. Но есть люди, которые сидят на суше и просто отстраненно наблюдают за этой человеческой иллюзией. А может быть, даже не наблюдают, а смотрят вдаль, поверх нее, на что-то вечное и незыблемое. Интересно, о чем они думают, каков их внутренний мир? Ведь если они поняли эту бренность, значит, они познали что-то действительно важное, действительно стоящее того, чтобы потратить на это свою жизнь?!

Эти вопросы стали волновать меня больше всего. Но ответы на них я не находила. Тогда обрати­лась к книжным источникам основных мировых религий человечества. Но великие, такие как Будда, Иисус, Магомет — это были люди, уже наблюдавшие с берега. А каким путем они достигли этого? Везде пишут: сосредоточением, верой, молитвой. Но как? Объяснения их последователей настолько путаны, непонятны и завуалированы, что мой мозг просто «засыпал», когда зрение силилось прочитать одни и те же строчки по десять раз. Сами же учения этих гениев человечества были интересны, но они отражали лишь общечеловеческие истины. Возможно, основное зерно знаний было скрыто между строк. Но, увы, я же простой человек, а не «посвященный» и понять этого своим разумом не могла. Хотя чтение отдельных строчек действительно вызывало во мне какой-то внутренний трепет.

Затем у меня возник новый вопрос. Почему такое большое количество людей на земном шаре – верующие? Если они верят, значит, они на что-то на­деются в будущем. Во всех мировых религиях пи­шется о существовании жизни после смерти. Ес­ли отбросить скорлупу легенд и мифов, то, воз­мож­­но, действительно существует Нечто, но что? Как оно выражается? В чем оно проявляется?

Я попыталась углубиться в проблемы религии, но только больше в них запуталась. Единственное, что поняла, так это то, что все мировые религии объе­диняет одно — сила веры самих людей, их стрем­ление познать Бога и самих себя. И тут я с удивлением обнаружила, что то же самое искали в своих познаниях и люди-феномены, которые уже добились первых реальных результатов на своем пути, и причем многие из них не принадлежали к религии. Это были просто умные и талантливые личности.

Так в чем же тут дело? Почему такое явление присуще природе человека? Что за ним стоит? Было множество вопросов и мизерный процент ответов. Это побуждало искать дальше.

Постепенно повседневная жизнь начала нормализоваться. Более того, на меня нахлынуло какое-то небывалое мужество. Ведь терять-то в моем поло­жении уже было нечего. Следовательно, нужно было срочно реализовывать все свои желания. «Если каждый день использовать плодотворно, то они заменят мне целую жизнь», — бросив такой боевой клич, я стала усиленно искать интересующую литературу, заниматься спортом, наверстывать учебу в школе, посещать различные кружки. Все дни были забиты до отказа, и не было времени думать о плохом. Хотя приступы головной боли все ж напоминали о страшном, но, несмотря на это, все равно упорно продолжала с жадностью искать и познавать все новое, что еще не знала и не умела.

Пока родители пытались найти разные лазейки к московской клинике, необузданные стремления привели меня к занятиям кунг-фу. Наша компания не пропускала ни одной киноленты о своих восточных боевых кумирах, следя с замиранием сердца за тройными сальто, переворотами, подсечками и прыжками спортсменов. А когда в нашем городе стали открываться секции по гимнастике ушу, в которых практически занимались кунг-фу, нашей компанией окончательно завладел боевой азарт. И мы стали посещать одну секцию за другой. Но в одной секции учитель был слишком злой и неграмотный; во второй считал себя чуть ли не Брюсом Ли, хотя обучал обычной борьбе, смешанной с боксом; а в третьей – вообще какой-то шарлатан и пьяница. Мы искали такого Учителя, стереотип которого сформировался у нас под воздействием фильмов о восточных боевых искусствах. И, как говорится, кто ищет, тот всегда найдет. Но то, что мы нашли, было для нас более чем неожиданным, ибо превзошло все наши идеалы даже в мечтах.

4

Обойдя безуспешно еще несколько мест, нам посоветовали секцию, расположенную на окраине города, в районе какой-то доисторической шахты. Мы не верили, что узрим нечто лучшее, чем видели в центре, но что-то нас туда определенно тянуло. Потратив полдня на поиски и опросив целый батальон местных жителей, наконец достигли желаемой цели.

— Да, — негромко призналась моя подруга Татьяна, – место, конечно, жутковатое. Если мы будем здесь еще и заниматься, то я умру со страха. У меня уже сейчас мурашки по коже бегают.

Я тоже ощущала легкий озноб, хотя на улице стояла довольно-таки теплая погода. Подойдя к обшарпанному, зацветшему от времени зданию, даже все время молчавший Славик не выдержал:

— Ну и ну! По-моему, мы зря потратили время. Неужели в этой «дыре» кто-то еще и занимается? Да тут, наверное, только мыши по ночам тренируются.

Андрей, лицо и фигура которого отдаленно напоминали русский проект Шварценеггера, многозначительно заключил:

— В общем-то говорят, что форма всегда соответствует содержанию. Пожалуй, сейчас в этом лишний разок убедимся.

И дернув на себя ручку ветхой двери, услышал лукавые слова, с сожалением произнесенные Костей:

— О, как в тебе еще заметно

Сидит ученый кабинетный.

Со звонким хохотом мы ввалились в спортзал. Но наша веселость мгновенно сменилась немым удивлением, ибо в зале находилось около шестидесяти человек.

— Ого, — присвистнул Славик. — Вот это да.

Но я уже не слушала недоумевающие реплики ребят. Мой взгляд буквально сразу замер на белокуром человеке. Хотя этот блондин ничем не отличался от остальных, стоящих в толпе, но что-то в нем определенно сильно волновало. «Боже, до чего же знакомое лицо», — подумала я. Его облик напоминал мне кого-то, кого очень давно и очень хорошо знала. Но кого? Я начала усиленно рыться в памяти, вспоминая всех знакомых в разных городах, всю свою многочисленную родню и всех друзей моих родных. Но мои попытки были тщетны. Из этого бурного потока лихорадочного осмысления меня выбил мелодичный голос Сэнсэя (Учителя), которым оказался тот загадочный молодой мужчина.

— Ну что, новобранцы, — с улыбкой сказал он, — стоите, как девушка после первого поцелуя. У нас или занимаются, или за дверь. Выбор за вами.

Этот голос!… Моему удивлению не было предела. Уж его-то я точно где-то слышала. Но где и когда?

Наша маленькая компания дружно пошла к раздевалкам. В это время назойливые мысли нахально продолжали требовать удовлетворения своего праздного любопытства. Готовясь к занятию, я попыталась расспросить окружающих о Сэнсэе, узнать, откуда он родом. Но оказалось, что никто толком ничего не знал. Это меня еще больше заинтриговало.

По сравнению с медлительной Татьяной, я быстренько накинула белое кимоно и направилась в спортзал в надежде найти ответы там. Но там возникали лишь очередные вопросы. Что меня поразило в первую очередь — это то, что народ здесь был разновозрастный, приблизительно от четырнадцати до пятидесяти лет, что само по себе было странным. Такого моя особа не видела ни в одной из предыдущих секций. Я подумала: «Что может объединять таких разных по образу мышления, возрасту и опыту жизни людей? Если только боевое искусство, то каким же надо быть мастером и психологом, чтобы с азартом увлечь и заинтересовать их всех?»

Когда началась тренировка, второе, что меня поразило — это идеальная дисциплина и дружелюбная атмосфера, которая окружала нас. Здесь никто ничего не заставлял делать, но никто и не думал нарушать дисциплину. Каждый неподдельно старался заниматься на полную силу, что было удивительно по сравнению с нашими предыдущими неудачными опытами. Глядя на такую массовую работу над своими телами, наша компания также пыталась показать себя только с наилучшей стороны, усиленно пыхтя, кряхтя и потея. Но даже во время этого акта (многостра­дального для моих, как оказалось, малотрени­рованных конечностей) меня не покидала мысль: «Как можно было создать такую дисциплину, как гово­рится, без кнута и пряника? Что могли здесь узнать и увидеть для себя эти разные люди, чтобы потом с таким энтузиазмом тренировать свое тело? И почему все занимаются молча?! — вскричал напоследок мой возмущенный женский разум. — Ну хоть бы кто слово сказал!» Для моей любопытной, болтливой натуры это была целая катастрофа. Ведь я надеялась хоть что-нибудь прояснить для себя во время тренировки.

По окончании разминки раздались три сильные хлопка сэмпая (старшего ученика). Это был как бы своеобразный сигнал. Люди стали образовывать круг, присаживаясь на пол на колени. Когда все расселись, в центр его просто и легко вышел Учитель. Он начал рассказывать историю стиля «Тигра» так, как будто рассказывал ее не толпе глупых учеников, а своим добрым, старым знакомым. Я впервые узнала, что стиль «Тигр» — это единственный стиль, который сохранил свой боевой дух изначально, не претерпев изменений. Зародился он в Китае. Один из мастеров Шаолиня, наблюдавший за поведением тигров, создал свой собственный стиль, отличавшийся повышенной агрессивностью и опасностью. Стиль не имеет спортивного начала. Его боевой дух передается от Учителя к ученику, доводя осознание последнего до того, что тот начи­нает чувствовать и «думать», как тигр. Единственное, по своей мудрости стиль уступает более древнему стилю — «Дракон».

— Ну ладно, теория теорией, а пора немножко и размяться, — сказал Сэнсэй.

Он вызвал на татами трех бойцов, крепких и рослых ребят спортивного телосложения, продемонстрировав несколько приемов из этого стиля для защиты и нападения. Сначала он показал в таком темпе, в каком происходят, по его мнению, настоящие удары. Честно говоря, я, наверное, как и многие, не смогла даже заметить, когда Учитель нанес удары. Всё, что успели зафиксировать мои глаза, — это то, что Сэнсэй прошел мимо трех бойцов, взмахнув на какую-то долю секунды руками. Я даже не поняла, когда ребята успели упасть. То же случилось и при демонстрации приемов защиты. Мне показалась эта скорость ударов нереальной. И мой мозг, не желая этому верить, хитро намекнул: «Может, они сами упали, наверное, притворяются». Но исказившиеся лица парней от жуткой, невыносимой боли, подделать было невозможно. Сэнсэй спокойно подошел к ним и помог восстановить дыхание, ткнув в них пальцем по каким-то точкам на теле. После чего ребята смогли оправиться от болевого шока и продолжить тренировку дальше. Причем вся эта сцена сопровождалась немым созерцанием удивленной толпы.

После Учитель стал подробно рассказывать технику стиля «Тигр», медленно показывая каждое движение и места нанесения ударов. Я подумала, что эти движения были слишком сложные, чтобы успеть нанести их за какую-то долю секунды.

Разбившись по парам, народ стал целеустремленно учиться воспроизводить увиденное, кто как мог. Недалеко от меня, смешно выбрасывая коротенькие ножки и ручки, кряхтел толстенький мужчина лет пятидесяти. Его лицо с пухлой, выпяченной губой, напоминающее большой вареник было аккуратно выбрито. Сквозь толстые очки смотрели умные глаза. На голове поблескивала небольшая лысина с редкими седеющими волосами. «А его-то как сюда занесло? — подумала я. — По виду не скажешь, что всю жизнь единоборствами увлекался… Ему-то что здесь надо? Неужели решил на старости лет кунг-фу освоить?!»

Мои размышления прервал голос Сэнсэя, который рядом поправлял технику удара паре крепких молодых ребят.

– Ну кто так бьет? Ну что вы делаете, Валентин Леонидович! Вы же будущий доктор. Ты же должен понимать, зачем ты бьешь, куда ты бьешь, и что при этом происходит. Твоя задача – вызвать болевой шок, а не впустую махать руками. Удар должен приходиться в конкретное место прохождения нерва или нервного сплетения. Он должен быть моментальный, мгновенный. Чем быстрей, тем лучше. Для чего? Для того, чтобы вызвать спазм в мышечной ткани. Посланный нервный импульс, в свою очередь, по рефлекторным каналам нервной системы вызовет мощное раздражение нервного узла, что неминуемо приведет к торможению определенной зоны коры головного мозга. То есть человек впадет в своеобразный ступор из-за болевого шока…

Во время разговора вокруг стала собираться толпа любопытных. Сэнсэй продолжал объяснять:

— Но удар должен проходить с учетом того, что у каждого человека есть свои анатомические особен­ности. Поэтому не у каждого обычный удар в данную точку может вызвать эти определенные явления. Для, как говорится, стопроцентной гарантии нужно бить не прямой «цки», а с поворотом кисти в момент соприкосновения, чтобы удар ушел вглубь. Тогда образуется обширная зона «поражения»…

…Этот удар идет в точку между диафрагмой и солнечным сплетением. Почему именно туда? Потому что там проходит один из двенадцати пар черепных нервов, так называемый nerva Vagus, то есть блуждающий нерв. В этом месте он не только проходит, но и образует нервное сплетение, которое вблизи пищеводного отверстия диафрагмы формирует два блуждающие ствола. А что такое блуждающий нерв? Это, в первую очередь, иннервация дыхательных органов, пищеварительной системы, щитовидной и паращитовидных желез, надпочечников, почек. Он также участвует в иннервации сердца и сосудов. Следовательно, при правильном нанесении удара в данное место идет мощное раздражение нервной системы, которое временно нарушает функцию мозжечка головного мозга. А мозжечок, как ты знаешь, — это координация всех двигательных функций. Человек мгновенно дезориентируется. То есть это значит, что у тебя есть время для того, чтобы принять какое-то определенное решение. К примеру, нанести еще удар или убежать.

Последнее слово вызвало массу самодовольных ухмылок на лицах окружающих людей, в том числе и у меня. «Как же, убежать, сейчас! — подумала я размечтавшись: — Да если бы я обла­дала таким могущественным ударом, да я бы, да я бы … ну, не струсила уж точно!»

В это время Учитель посмотрел на улыба­ющу­юся толпу и серьезно сказал:

— А почему бы и не убежать, если это самый лучший выход… в данной ситуации. В некоторых случаях гораздо лучше получить десять раз по собственной физиономии, чем кого-то убить… ли­шить жизни.

Эти слова заставили меня вздрогнуть и покрас­неть от стыда собственных эгоистичных мыслей и мании величия. Они с горечью возвратили к жесткой реальности моего существования.

— Ведь человеческая жизнь бесценна, — продолжал Сэнсэй. — Ваша задача вызвать только мышечный спазм, болевой шок для того, чтобы пре­дот­вратить раз­витие нежелательной ситуации. Но ни в коем случае не повредить внутренние органы, не сломать ребра или еще что-то, то есть не вызвать тяжелых послед­ствий для человека. Для этого мы так много времени здесь и тратим, чтобы выучить правильную технику уда­ра. В противном случае, если нанести мощный неконт­ролируемый удар, то можно причинить огром­ный вред организму и даже смерть. А смысл?! …Надо ценить человеческую жизнь, потому что на его месте можешь оказаться ты… А может быть этот человек когда-нибудь спа­сет твою жизнь. Ведь не исключено, что с тобой может случиться беда и именно этот че­ло­век ока­жется рядом, чтобы протянуть тебе руку по­мощи и спасти тебя. Ведь жизнь непредсказуема и в ней всякое может произойти, даже самое неве­ро­ятное, то, что и представить себе не можешь.

Все последующее время тренировки моя особа нахо­дилась под впечатлением этой своеобразной ненавязчивой лекции по углубленной анатомии и необычной для меня философии. Она полностью зах­ватила мои мысли, и я вновь и вновь обду­мывала услышанное.

Три хлопка старшего сэмпая возвестили об окон­чании занятий. Когда все по традиции построились, он объявил:

— До-дзю, рей (что означает поклон боевому духу спортзала).

— Сэнсэю, рей.

Учитель также вежливо поклонился в ответ и ска­зал:

— Встретимся как обычно в то же время. А теперь ко­му надо, тот переодевается, а кому надо, тот оста­ется.

«Вот тебе раз! А кому куда надо? Кто остается? И я хочу», — подумала я. Но основная толпа гуськом побежала к раздевалкам, увлекая меня за собой. Пробегая мимо Сэнсэя, я увидела, как к нему подошел тот полненький мужчина в очках, которого заприметила еще во время тренировки.

— Игорь Михайлович, — с уважением сказал он Учи­телю. — Я по поводу нашего с вами преды­ду­щего разговора. Вот тут принес кое-что, чтобы вы…

Дальнейшие слова я уже не расслышала в шуме смеха и шуток бежавших рядом со мной ребят. В женской раздевалке уже вовсю бушевал шквал эмо­ций по обсуждению наиболее ярких моментов заня­тия и реплик Сэнсэя. Все это происходило в процессе усиленного натягивания на мокрое тело мно­гослой­ной женской одежды.

Рядом со мной одевалась девчонка со светлыми кудряшками. Познакомившись с ней, я спросила:

— А ты долго здесь занимаешься?

— Да нет. Всего три месяца.

— И что, часто Сэнсэй такое показывает и рас­ска­зывает?

— Ну, когда это, наверное, необходимо… А когда у него хорошее настроение, то и не такое можно узреть… Сегодня были так, цветочки.

«Ничего себе цветочки, — подумала я. — Что же тогда представляют собой ягодки?!»

— А каким стилем он владеет, «Тигр»?

— Не только. Я слышала от старших ребят, кото­рые давно тут занимаются, что Сэнсэй в совершенстве знает стили «Дракон», «Змея», «Винь-чунь», «Кошка», «Богомол», «Обезьяна», и еще целый перечень других стилей, которые я просто не запомнила.

Я недоверчиво покосилась на собеседницу:

— Да когда же он успел это все выучить? Ведь на вид молодой мужчина. А люди иногда всю жизнь тратят, чтобы познать всего один стиль.

— Я сама также вначале удивилась, — продолжала она. — Но ребята говорят, что, со слов Учителя, «молодое тело — это вовсе не показатель возраста души», — пожав плечами, ответила моя новая знакомая.

— Да кто же он такой?! — занервничала я, и старые мысли вместе с новой информацией вновь стали терзать мое неудовлетворенное любопытство.

— Обыкновенный человек, — прозвучал ответ.

Переодевшись, наша компания столпилась у входа, с восхищением созерцая необычную технику нескольких ребят спортивного телосложения, которые работали в спортзале вместе с другими оставшимися. Такой неподдельной, естественной красоты подсечек, переворотов, изворотливых плавных уходов мы не видели даже в фильмах. Но больше всего поражала их скорость движения. «Неужели при такой скорости можно еще и так хорошо ориентироваться в пространстве, — по­думала я. — Здорово! А где же среди них Сэнсэй?»

А Сэнсэй, оказывается, мирно сидел в сторонке, перебирая ворох каких-то бумаг и книжек с закладками, которые ему подкладывал «Вареник». Рядом сидели еще двое мужчин, внимательно слушая пояснения Учителя. Потом «Вареник» развернул пожелтевшую от времени кар­ту, и все четверо склонились над ней, как над бес­цен­­ным сокровищем. Сэнсэй стал что-то там отме­чать ка­ранда­шом, постоянно комментируя это и объяс­няя. Мне страсть как захотелось сунуть туда и свой любо­пытный нос, но в это время нас легонько под­толкнули сзади высокие парни, которые пытались выйти на улицу.

— Эй, ребята! Чего вы тут стоите? Вы что, не знаете закон зала: «Тут или занимаются, или за дверь». Хотите, возвращайтесь, а если выходите, так выходите, не мешайте другим.

Мы дружно вывалились толпой на улицу. «Ага! — с завистью подумала моя особа. — Те так остались, а нам что ли нельзя». Но вслух, естественно, ничего не произнесла.

5
Почти целый час мы потратили на ожидание единственного в тех краях автобуса, усиленно утрамбовывая при этом земляную местность под названием «остановка». Но так и не дождались. Пришлось идти на трамвай, конечная остановка которого, по здешним меркам прохожих, была совсем рядом, всего каких-то тридцать-сорок ми­нут пешего хода. Правда, с непривычки, изучая на собственном неудачном опыте достопри­меча­тельности местных ям и колдобин, мы потратили целых полтора часа. Но на эти малоприятные обстоятельства почти никто не обращал внимания. Все взахлеб делились своими впечатлениями от увиденного.

— Ну, что, — с улыбкой сказал Костик, — идем на следующую тренировку?

Все дружно, как сговорившись, ответили «Да!»

— Не знаю как вы, — с восхищением произнес Андрей, самый увлеченный среди нас едино­бор­ствами, — но, мне кажется, я нашел то, что хотел, во всяком случае, на данном этапе. Клас­сная тренировка!

— Да, — перебил его Костик, — за сегодня и я узнал гораздо больше, чем за месяц наших скитаний по секциям.

Ребята одобрительно закивали головами. Неожи­данно Славик остановился и, хлопнув себя рукой по лбу, с ужасом произнес:

— Елки-палки! Мы же забыли спросить, какова оплата тренировок?!

Андрей положил руку ему на плечо, добродушно успокоил:

— Не переживай, старина. Я спрашивал у Сэнсэя. Знаешь, что он сказал: «Чем больше, тем лучше. Но не более пяти рублей, желательно червонным золотом царской чеканки».

Все засмеялись, а Славик даже облегченно вздохнул. И это понятно. Он был неплохим парнем, но из неблагополучной семьи. Практически, за­ня­тия в других секциях ему были финансово недо­ступны. Для него достать пятнадцать-двадцать руб­­лей в месяц означало достать целое состояние. Так, шумно вспоминая отдельные моменты трени­ровки, веселые шутки Учителя, мы не заметили, как добрались до остановки.

Наступили рабочие будни. Нас очень заин­тере­совал рассказ о блуждающем нерве и иннервации организма вообще. Поэтому все последующие дни наша компания пыталась выяснить подробности у учителей по биологии и анатомии. Но они ничего конкретного по этому поводу не ответили, сказав лишь, что, скорее всего это относится к углуб­лен­ной анатомии, которую изучают в высших меди­цин­ских учебных заведениях. Это еще больше ра­зожгло наш интерес к предмету и побудило искать через знакомых соответствующие книжки.

Тем временем моя память усердно пыталась докопаться до истины, где же я видела Сэнсэя. Для этого даже не поленилась, на всякий случай, пере­листать все семейные фотоальбомы. Но мои усилия были напрасны. В общем, жизнь про­должала кипеть в сплошных поисках ответов на неведомые вопросы.

Еле дождавшись следующей тренировки, мы предусмотрительно выехали на два часа раньше, чтобы не опоздать. Когда наша компания добралась до спортзала, то с удивлением обнаружила, что бы­ла не первой, хотя оставалось еще пол­ча­са до занятия. Там уже стояло человек тридцать, видать та­ких же, как и мы, не желавших пропустить что-ни­будь интересное с самого начала. Наши ребята, перезнакомившись с некоторыми из них, с юмором по­том констатировали, что, оказывается, мы, по срав­нению с этими бедолагами, еще довольно удач­но добираемся. Поскольку те живут в таких отда­ленных районах, что им приходится на свое путе­шествие тратить почти полдня, поменяв при этом несколько видов транспорта и стерев подошву не об один километр. И лишь некоторые счастливчики при­езжают на личном авто.

— Так что, ребята, — заключил Андрей, — можете выпячивать грудь колесом и во всю глотку орать, что мы местные!

Вскоре подошел и сам Сэнсэй в окружении груп­пы ребят. На лицах людей появи­лись приветливые улыбки. И прежде разрозненные группки слились в единый коллектив, по-дружески здороваясь с Учи­­те­лем и входя в откры­тый зал. Мы тоже зара­зились этой волной хорошего настроения. Но наша радость длилась недолго.

В самом начале разминки в спортзал вошли двое солидно одетых мужчин и, подойдя к Сэнсэю, по-свойски начали с ним о чем-то шептаться. Дого­во­рившись, Учитель поручил старшему сэм­паю вести тренировку и, накинув пальто прямо на кимоно, вы­шел вместе с ними. Здесь и начались все на­­ши нескончаемые страдания конечностей.

Старший сэмпай, явно определяя нагрузку по сво­ему мускулистому телу, провел разминку в таком жестком ритме, что, казалось, нас готовили к золотой медали. Вот тут-то мы, как говорится, на своей шкуре почувствовали огромную разницу между Сэнсэем с его дозированными нагрузками и стар­шим сэмпаем, который к приходу Учителя старался сделать из нас олимпийских чемпионов с полным комплектом наград. Так или иначе, но когда в конце разминки прозвучала команда на расслаб­ле­ние, названная сэмпаем почему-то «поза трупа», лю­ди в зале свалились на пол с таким грохотом, в том числе и моя особа, что, казалось, и в самом де­ле вок­руг валялись обессиленные трупы. Позже я узнала, что необычная трактовка некоторых ко­манд у старшего сэмпая была связана с его профес­сио­наль­ной деятельностью в органах внутренних дел.

После этой изнурительной работы мы стали повторять под руководством нашего ведущего ба­зовые упражнения по наработке ударов, блоков, стоек. У меня создалось такое впечатление, что я находилась в японской армии, где солдаты четко, одновременно выполняли команды с громким ответным счетом на их родном языке.

Когда в зал вошел Сэнсэй, моя особа с облег­чением вздох­нула. Он, как ни в чем не бывало, скинул пальто и про­­­должил тренировку. Заметив ошибку у юноши, стоящего в первом ряду, он корректно поправил:

— Правильный удар должен наноситься вот этой частью, — он обвел область начала косточек ука­зательного и среднего пальцев. — Вот так… Нельзя использовать эти два соседние пальца (IV и V), по­то­му что при неправильном ударе можно серьез­но пов­редить запястье.

И, уже обращаясь к толпе, добавил:

— Необходимо долго и упорно работать над собой, чтобы не только верно наносить удары, но и не причинить себе вреда, не причинить себе боли. Пря­мой удар кулаком — как я уже раньше говорил – это один из основных приемов боевых искусств. И без тщательной подготовки кулак легко повредить. Если вы ежедневно будете тренировать правильный удар, то можете добиться того, что сухожилия мыш­цы разгибателей пальцев кисти, на­хо­дящихся вот здесь, разойдутся по бокам пястно-фаланговых суставов II и III пальцев таким обра­зом, что кости станут защищенными и уплот­нен­ны­ми. Тогда вы сможете смело наносить удары, не при­чиняя себе вреда.

Кто-то спросил:

— А чтобы так разработать суставы, нужно сразу бить по чему-то очень твердому?

— Зачем такие жертвы, — возразил Игорь Михай­лович. — Наносите удары для начала по груше. Или у кого ее нет, то по мешку с песком. Я думаю, такое приспособление каждый может дома себе сделать. Но, главное, нарабатывайте удар каждый день, по­сте­пенно увеличивая скорость. И не лениться, а доб­росовестно, на полную отдачу. Тогда и результат не заставит себя ждать.

Закончилась тренировка очередной демон­стра­цией новых приемов из стиля «Тигр» и отработкой старых ударов. И опять-таки после занятия к Сэн­сэю с расспросами прилип (иначе это не назовешь) этот толстенький «Вареник». Надо сказать, что вок­руг было много желающих потолковать с Сэн­­сэем или его послушать. Но этот мужичок на­хально пробрался сквозь окружающую толпу, в ко­торой, кстати, стояли и мы, и отвел Учителя в сто­рону, счи­тая, очевидно, свой вопрос важнее всего. Отча­яв­шись дождаться конца их разговора, мы ушли домой.

7

Несколько дней спустя нас ожидала приятная новость: Костя как-то умудрился достать через зна­комых своих родителей анатомию для высших учеб­ных заведений. Нашему ликованию не было пре­дела. Сначала мы, естественно, удовлетворили свое любопытство о блуждающем нерве, прощупав на своих телах его приблизительное прохождение вдоль организма. А Костик, не растерявшись, про­вел свои диагностические опыты прямо на Татьяне, вызвав при этом ее писк и шквал наших шуток. Затем мы более внимательно обследовали строение кистей рук. А уж после стали подробнее, с явным инте­ресом рассматривать кости, мышцы, сухо­жилия, нервы, органы, головной мозг. Нельзя ска­зать, что раньше я этого не знала. В общих чертах мы проходили все по анатомии. Но впервые я смотрела на это другими глазами. И впервые мне было интересно это познать не для школьной отметки, а для самой себя.

Мне захотелось изучить свои мышцы, суставы, понять, как и почему происходит движение. Как мышцы участвуют в процессе наших разминок и как это отражается на внутренних органах? Что происходит во время удара? Что такое боль с точки зрения физиологии? Почему человек вообще страдает? И что, в конце концов, происходит в моем собственном мозге? Пожалуй, последняя мысль была главней всего, ибо подсознательно постоянно меня преследовала.

В это время ребята так же восхищенно, но руко­водствуясь своими соображениями, ком­ментировали увиденное. Мы единодушно решили, что являемся полными профанами в данной области и необхо­димо коллек­тив­ными усилиями срочно наверстать упущенное. Для этого даже, как-то спонтанно, придумали своеобразную карточную игру. Чтобы легче запоминалось, мы нарисовали отдельные карточки по костям, мыш­цам, кровеносным и нервным сосудам, лимфе, орга­нам и отдельно по го­ловному мозгу. А затем пыта­лись сложить эту голо­воломку воедино, одно на другое, точно называя при этом не только наимено­вание, но и соответ­ствующие функции. Вна­ча­ле, конечно, было трудно. Но у нас все сопро­вожда­лось та­ки­ми шутками, такой азартной атмосферой, что хочешь не хочешь, а запомнишь.

Перед новой тренировкой мы сформировали пару вопросов по биомеханике движения во время удара. Решили задать их Сэнсэю после занятия, дабы найти повод остаться. Но в тот день жизнь сама предоста­вила нам эту возможность и без на­ших планов тайного «заговора».

В конце тренировки Сэнсэй организовал спар­ринги. Люди присели на пол, образовав большой круг, в центр которого по выбору Сэнсэя выходили двое учеников. Нашего Андрея тоже не миновала эта участь. В соперники Учитель выбрал ему какого-то новичка, такого же мускулистого и сла­женного. Совер­шив ритуальный поклон, ребята начали бой. Неко­торое время он продолжался на равных. Но Андрей оказался более изворотлив и быстр, благо­даря чему и смог победить. Одобри­тельный хлопок Сэнсэя означал конец спарринга. Наш парень помог подняться своему недавнему сопернику. Покло­нив­шись друг другу и Учителю, они заняли свои места.

А когда на импровизированный ринг стали выходить более серьезные бойцы, Андрей не вы­держал. Окрыленный своим недавним успехом, он доб­ровольно выставил свою кандидатуру. И… про­играл, почти сразу же. Это обстоятельство только еще больше распылило его неудовлетво­рен­ность собой. Зараженная его эмоциональным настро­ени­ем, наша компания, набравшись смелости, напро­силась к Сэнсэю на дополнительные занятия. На что Учи­тель без возражения с улыбкой ответил:

— Вы же знаете закон зала: «Кто хочет заниматься, тот остается и занимается».

В этот день фортуна явно была на нашей сто­ро­не, потому что, в дополнение ко всему слу­чив­ше­муся, отсутствовал на занятии «Варе­ник», дос­тав­ший всех нас своей назойливостью. Доступ к Сэн­сэю был свободен, и можно было спо­койно рас­спро­сить его об интересующих мо­мен­тах тренировки.

Пока уходила основная толпа, каждый из оставшихся занимался наработкой своих погреш­нос­тей в ударах. Те парни, которых мы прозвали «ско­ростные ребята», работали на своем уровне, мы и остальные — на своем. Но Сэнсэй внимательно сле­дил за всеми и корректировал замеченные не­точ­­ности. Уже в опустевшем зале он показал на­­­шей компании новые ката (бой с тенью), где соче­та­лась скорость подсечек, ударов, блоков и резкость уходов, переворотов. Когда я начала их само­сто­ятель­но выполнять, Сэнсэй неожиданно подо­шел ко мне сзади и, положив руку на плечо, произ­нес:

— А тебе не нужно этого делать.

Я с удивлением повернулась:

— Почему?

Но в этот момент наши взгляды пересеклись на близком расстоянии. У меня появилось такое свербящее чувство, как будто меня просматривают изнутри с головы до пят, словно рентгеном. Такого взгляда я еще не видела. Он был какой-то необыч­ный, пронзительный и странный.

— Потому.