Книга I и книга II содержание Книги Первой Содержание Книги Второй олимп • аст • москва • 1997


Бертольд Брехт (Bertoldt Brecht) 1898-1956



бет136/212
Дата12.07.2016
өлшемі8.29 Mb.
#193350
түріКнига
1   ...   132   133   134   135   136   137   138   139   ...   212

Бертольд Брехт (Bertoldt Brecht) 1898-1956

Трехгрошовая опера (Dreigroschenoper)


(В сотрудничестве с Э. Гауптман и К. Вайлем)

(1928)


Пролог. Лондон. Сохо. Ярмарка. Балладу о Мэкки-ноже поет улич­ный певец: «У акулы зубы-клинья / Все торчат как напоказ. / А у Мэкки только ножик, / Да и тот укрыт от глаз. / Если кровь прольет акула, / Вся вода кругом красна. / Носит Мэкки-нож перчатки, / На перчатках ни пятна. / Вот над Темзой в переулках / Люди гиб­нут ни за грош. / Ни при чем чума и оспа — / Там гуляет Мэкки-нож. / Если вечером на Стренде / Тело мертвое найдешь, / Значит, ходит где-то рядом / Легким шагом Мэкки-нож. / Мейер Шмуль куда-то сгинул. / Он богатый был старик, / Деньги Шмуля тратит Мэкки, / Против Мэкки нет улик.

От группы смеющихся проституток отделяется человек и торопли­во переходит площадь. Вот он — Мэкки-нож!



Действие первое. фирма «Друг нищего» — заведение Джонатана Джереми Пичема. Мистер Пичем озабочен тем, что все трудней ста­новится делать деньги на сострадании к несчастным. Люди черствеют,

187


и фирма несет убытки. Необходимо совершенствовать работу по эки­пировке нищих, чтобы вызвать хоть каплю жалости видом увечий и лохмотьев, жалостными легендами и лозунгами вроде «Давать слаще, чем брать». Суть своей деятельности Пичем раскрывает в поучениях начинающему нищему. Миссис Пичем сообщает о том, что у их до­чери Полли новый ухажер. Мистер Пичем с ужасом узнает в нем бандита Мэкхита по кличке Мэкки-нож.

В трущобах Сохо. Дочь короля нищих Полли выходит замуж за короля бандитов Мэкхита. Простые и добродушные ребята бандиты Джекоб Крючок, Маттиас Монета, Уолтер Плакучая Ива, Роберт Пила и другие устраивают свадебную обстановку в заброшенной ко­нюшне, используя ворованную посуду, мебель и снедь. Мэк доволен свадьбой, хотя и вынужден иной раз указывать товарищам на несо­вершенство их манер. Юная красотка Полли исполняет зонг «Пират­ка Дженни»: «Я здесь мою стаканы, постели стелю, / И не знаете вы, кто я. / Но когда у причала станет / Сорокапушечный трехмач­товый бриг, / О, как я засмеюсь в этот миг! / И всем вам невесело станет тогда, / Не до выпивки будет вам всем, господа!»

Появляется самый почетный гость — капитан Браун, он же Пан­тера Браун, глава лондонской уголовной полиции, а в прошлом одно­полчанин Мэкхита. Вместе они воевали в Индии и в Афганистане и теперь остались друзьями. Работая каждый на своем поприще, они осуществляют взаимовыгодное сотрудничество. В два голоса они ис­полняют солдатскую песню: «От Гибралтара до Пешавара / Пушки подушки нам. / Если же новая, желтая-лиловая, / Черного окраса попадется раса, / То из нее мы сделаем котлету. Трам-там!»

Заведение Пичема. Полли песенкой «Когда я невинной девчонкой была» дает понять родителям, что ее девичество уже позади. Пичем сетует, что без Полли дела фирмы придут в упадок, так как нищая братия обожает эту девчонку. Выход в том, чтобы навести на Мэкхи­та полицию. Это легко сделать, ведь всегда по четвергам верного своим привычкам Мэкхита можно найти у проституток. Семейство Пичем исполняет зонг, являющийся Первым трехгрошовым фина­лом: «У человека есть святое право, / Ведь бытия земного краток век. / И хлеб вкушать и радоваться, право, / Имеет право каждый человек. / Но слыхано ль, чтоб кто-нибудь однажды / Осуществил свои права? Увы! / Осуществить их рад, конечно, каждый, / Да об-

188

стоятельства не таковы! / Вот истина — кто возразить бы мог — / Зол человек, и мир, и бог!»



Действие второе. Полли сообщает Мэкхиту, что на него донесли в полицию, и Браун вынужден отдать приказ о его аресте. Мэкхит по­ручает молодой жене дела банды, а сам намерен бежать.

Полли успешно демонстрирует бандитам свои способности ко­мандовать.

Предвещая события, мистер и миссис Пичем исполняют в Интер­медии «Балладу о зове плоти»: «Титанов мысли и гигантов духа / До гибели доводит потаскуха».

Был четверг, и по привычке Мэк, несмотря ни на что, отправился в Тарнбридж, к проституткам. С ними он ведет почти семейный раз­говор о климате, о качестве нижнего белья. Старая подруга Дженни Малина исполняет вместе с ним «Балладу сутенера». А между тем она уже выдала его полиции, соблазненная деньгами Пичема. Вот и полицейские агенты. Мэкхита уводят.

Тюрьма в Олд-Бейли. Приятна жизнь твоя, коль ты богат. Эту ис­тину, справедливую и в тюрьме, Мэкки усвоил с детства. условия со­держания у него не худшие. Узника навещают сразу две красотки. Это Полли и Люси Браун, дочь его друга капитана Брауна. Ее Мэкхит соблазнил чуть раньше, чем женился на Полли. Они поют Дуэт рев­нивиц. Мэкки вынужден отдать предпочтение Люси — она поможет ему бежать. Люси исполняет его просьбу. Мэкхит покидает тюрьму и направляется... к проституткам.

Второй трехгрошовый финал: «Вы учите нас честно жить и стро­го, / Не воровать, не лгать и не грешить. / Сначала дайте нам по­жрать немного, / А уж потом учите честно жить. / Поборник благонравья и добра, / Ханжа и постник с толстым животом, / Раз навсегда запомнить вам пора: / Сначала хлеб, а нравственность потом! / Вот, господа, вся правда без прикрас: / Одни лишь преступ­ленья кормят нас».

Действие третье. Сегодня день коронации, и Пичем готовит свой нищий персонал для основательной работы. Появляются проститут­ки, чтобы потребовать деньги за то, что они предали Мэкхита. Пичем им отказывает: ведь Мэк уже не в тюрьме. В сердцах Дженни Мали­на бросает: «Мэкхит — последний джентльмен в этом мире! Удрав из тюрьмы, он первым делом пришел меня утешить, а сейчас отпра-

189


вился с тем же к Сьюки Тодри!» Так она второй раз выдает своего старого дружка, теперь уж совершенно бескорыстно. Появляется Пантера Браун. Он пытается не допустить нищих на праздник. Нищие поют: «Своею головою никак не проживешь. / Своею голо­вою прокормишь только вошь!» Пичем демонстрирует свое могуще­ство: если он отдаст приказ, то на улицу выйдет столько нищих, что праздник будет полностью испорчен. Напуганный Браун обещает не трогать нищих, более того, он обещает сейчас же арестовать своего друга Мэка.

Люси Браун и Полли Пичем вновь обсуждают, кому принадле­жит Мэк. Они беседуют то как светские дамы, то как деловые конку­ренты, то как девушки-подружки, А Мэк между тем уже опять в тюрьме.

Да, Мэк в тюрьме, и повесить его должны сегодня же. Наконец-то и он вдоволь сыт предсмертною тоской. Его сообщники должны достать тысячу фунтов за полчаса, чтобы спасти его. Пожалуй, им не так уж хочется слишком торопиться. Нет, совсем не хочется. Появля­ется Браун, и последний разговор друзей выливается в последний де­нежный расчет.

Мэк всходит на эшафот. Он просит у всех прощения: «Клятвопре­ступников, колодниц, / Бродяг, способных и убить, / Гулящих, туне­ядцев, сводниц, / Я всех прошу меня простить!»

Внезапно на авансцену выходит Пичем: «Мир устроен так, что Мэка должны казнить. И никакие друзья ему не помогут. Но в нашем балагане все будет устроено гораздо лучше. Специально для вас, уважаемая публика, мы пригласили королевского вестника, кото­рый сейчас объявит милость королевы».

Третий трехгрошовый финал. Появляется королевский вестник:

«Мэкхит прощен в честь коронации королевы. Одновременно он по­лучает звание потомственного дворянина и должен впредь именовать­ся «сэр». Кроме того, он получает замок Маримар и пожизненную ренту в десять тысяч фунтов».

Где опасность велика, там и помощь близка. Стоит ли сокрушать­ся о несправедливости, которая внутри себя так холодна и безжиз­ненна? Не забывайте об этом и будьте терпимее ко злу.

Л. Б. Шамшин

190

Мамаша Кураж и ее дети (Mutter Courage und ihre Kinder)


Хроника из времен Тридцатилетней войны (1939)

1. Весна 1624 г. Армия шведского короля собирает солдат для похода на Польшу. Фельдфебель и вербовщик признают только войну учре­дителем общественного порядка и цивилизации. Где нет войны, какая там мораль: каждый бредет куда хочет, говорит что хочет, ест что хочет — ни приказа, ни пайка, ни учета!

Два парня вкатывают фургон матушки Кураж, маркитантки Вто­рого Финляндского полка. Вот что она поет: «Эй, командир, дай знак привала, / Своих солдат побереги! / Успеешь в бой, пускай снача­ла / Пехота сменит сапоги. / И вшей кормить под гул орудий, / И жить, и превращаться в прах — / Приятней людям, если люди / Хотя бы в новых сапогах. / Эй, христиане, тает лед, / Спят мертве­цы в могильной мгле. / Вставайте! Всем пора в поход, / Кто жив и дышит на земле!»

Родом она баварка, и настоящее ее имя Анна Фирлинг, а прозви­ще Кураж она получила за то, что ни под бомбами, ни под пулями никогда не бросала свой фургон с товаром. Дети ее — сыновья и немая дочь Катрин — настоящие дети войны: каждый имеет свою фамилию, и отцы их — солдаты разных армий, воевавшие под зна­менами разных вероисповеданий, — все уже убиты или сгинули не­известно куда.

Вербовщик интересуется ее взрослыми сыновьями, но Кураж не хочет, чтобы они шли в солдаты: кормится войной, а войне платить оброк не хочет! Она начинает гадать и, чтобы напугать детей, устраи­вает так, что каждый из них получает бумажку с черным крестом — метку смерти. И мошенничество становится зловещим пророчеством. Вот уже вербовщик ловко уводит ее старшего сына Эйлифа, пока ма­тушка Кураж торгуется с фельдфебелем. И ничего не поделаешь: надо поспевать за своим полком. Двое ее оставшихся детей впрягаются в фургон.

2. В 1625—1626 гг. мамаша Кураж колесит по Польше в обозе шведской армии. Вот она принесла каплуна повару командующего и умело торгуется с ним. В это время командующий в своей палатке принимает ее сына, храбреца Эйлифа, который совершил геройский подвиг: бесстрашно отбил у превосходящих сил крестьян несколько

191

быков. Эйлиф поет о том, что говорят солдаты своим женам, матуш­ка Кураж поет другой куплет — о том, что жены говорят солдатам. Солдаты толкуют о своей храбрости и удаче, их жены — о том, как мало значат подвиги и награды для тех, кто обречен на гибель. Мать и сын рады неожиданной встрече.



3. Прошли еще три года войны. Мирная картина бивака потре­панного в боях Финляндского полка нарушается внезапным наступле­нием императорских войск. Мамаша Кураж в плену, но она успевает заменить лютеранское полковое знамя над своим фургоном на като­лическое. Оказавшийся здесь полковой священник успевает сменить пасторское платье на одежду подручного маркитантки. Однако импе­раторские солдаты выслеживают и хватают младшего сына Кураж, простака Швейцеркаса. Они требуют, чтобы он выдал доверенную ему полковую казну. Честный Швейцеркас не может этого сделать и должен быть расстрелян. Чтобы спасти его, надо заплатить двести гульденов — все, что мамаша Кураж может выручить за свой фургон. Надо поторговаться: нельзя ли спасти жизнь сына за 120 или за 150 гульденов? Нельзя. Она согласна отдать все, но уже слишком поздно. Солдаты приносят тело ее сына, и мамаша Кураж должна теперь ска­зать, что не знает его, ей же надо сохранить по крайней мере свой фургон.

4. Песня о Великой капитуляции: «Кое-кто пытался сдвинуть горы, / С неба снять звезду, поймать рукою дым. / Но такие убеж­дались скоро, / Что усилья эти не по ним. / А скворец поет: / Пере­бейся год, / Надо со всеми в ряд шагать, / Надо подождать, / Лучше промолчать!»

5. Прошло два года. Война захватывает все новые пространства. Не зная отдыха, мамаша Кураж со своим фургончиком проходит Польшу, Моравию, Баварию, Италию и снова Баварию. 1631 г. Побе­да Тилли при Магдебурге стоит мамаше Кураж четырех офицерских сорочек, которые ее сердобольная дочь разрывает на бинты для ране­ных.

6. Близ города Ингольштадта в Баварии Кураж присутствует на похоронах главнокомандующего императорских войск Тилли. Полко­вой священник, ее подручный, сетует, что на этой должности его способности пропадают втуне. Солдаты-мародеры нападают на немую Катрин и сильно разбивают ей лицо. 1632 г.

7. Мамаша Кураж на вершине делового успеха: фургон полон новым товаром, на шее у хозяйки связка серебряных талеров. «Все-

192


таки вы не убедите меня, что война — это дерьмо». Слабых она уничтожает, но им и в мирное время несладко. Зато уж своих она кормит как следует.

8. В том же году в битве при Лютцене погибает шведский король Густав-Адольф. Мир объявлен, и это серьезная проблема. Мир грозит мамаше Кураж разорением. Эйлиф, смелый сын мамаши Кураж, продолжает грабить и убивать крестьян, в мирное время эти подвиги сочли излишними. Солдат умирает, как разбойник, а многим ли он отличался от него? Мир между тем оказался очень непрочен. Мама­ша Кураж вновь впрягается в свой фургон. Вместе с новым подруч­ным, бывшим поваром командующего, который изловчился заменить слишком мягкосердечного полкового священника.

9. Уже шестнадцать лет длится великая война за веру. Германия лишилась доброй половины жителей. В землях, когда-то процветав­ших, теперь царит голод. По сожженным городам рыщут волки. Осе­нью 1634 г. мы встречаем Кураж в Германии, в Сосновых горах, в стороне от военной дороги, по которой движутся шведские войска. Дела идут плохо, приходится нищенствовать. Надеясь выпросить что-нибудь, повар и мамаша Кураж поют песню о Сократе, Юлии Цеза­ре и других великих мужах, которым их блестящий ум не принес пользы.

У повара с добродетелями не густо. Он предлагает спасти себя, бросив Катрин на произвол судьбы. Мамаша Кураж покидает его ради дочери.

10. «Как хорошо сидеть в тепле, / Когда зима настала!» — поют в крестьянском доме. Мамаша Кураж и Катрин останавливаются и слушают. Потом продолжают свой путь.

11. Январь 1936 г. Императорские войска угрожают протестант­скому городу Галле, до конца войны еще далеко. Мамаша Кураж от­правилась в город, чтобы взять у голодных горожан ценности в обмен на еду. Осаждающие между тем в ночной тьме пробираются, чтобы устроить резню в городе. Катрин не может этого выдержать: влезает на крышу и изо всех сил бьет в барабан, до тех пор пока ее не слы­шат осажденные. Императорские солдаты убивают Катрин. Женщи­ны и дети спасены.

12. Мамаша Кураж поет колыбельную над мертвой дочерью. Вот война и забрала всех ее детей. А мимо проходят солдаты. «Эй, возь­мите меня с собой!» Мамаша Кураж тащит свой фургон. «Война уда­чей переменной / Сто лет продержится вполне, / Хоть человек

193


обыкновенный / Не видит радости в войне: / Он жрет дерьмо, одет он худо, / Он палачам своим смешон. / Но он надеется на чудо, / Пока поход не завершен. / Эй, христиане, тает лед, / Спят мертве« цы в могильной мгле. / Вставайте! Всем пора в поход, / Кто жив и дышит на земле!»

А. Б. Шамшин


Добрый человек из Сычуани (Der gute Mensch von Sezuan)


(В сотрудничестве с Р. Берлау и М. Штеффин)

Пьеса-парабола (1941)

Главный город провинции Сычуань, в котором обобщены все места на земном шаре и любое время, в которое человек эксплуатирует че­ловека, — вот место и время действия пьесы.

Пролог. Вот уже два тысячелетия не прекращается вопль: так дальше продолжаться не может! Никто в этом мире не в состоянии быть добрым! И обеспокоенные боги постановили: мир может оста­ваться таким, как есть, если найдется достаточно людей, способных жить достойной человека жизнью. А чтобы проверить это, три вид­нейших бога спускаются на землю. Быть может, водонос Ван, первым встретивший их и угостивший водой (он, кстати, единственный в Сычуани, кто знает, что они боги), достойный человек? Но его кружка, заметили боги, с двойным дном. Добрый водонос — мошен­ник! Простейшая проверка первой добродетели — гостеприимст­ва — расстраивает их: ни в одном из богатых домов: ни у господина Фо, ни у господина Чена, ни у вдовы Су — не может Ван найти для них ночлег. Остается одно: обратиться к проститутке Шен Де, она ведь не может отказать никому. И боги проводят ночь у единствен­ного доброго человека, а наутро, распрощавшись, оставляют Шен Де наказ оставаться такой же доброй, а также хорошую плату за ночлег:

ведь как быть доброй, когда все так дорого!

I. Боги оставили Шен Де тысячу серебряных долларов, и она ку­пила себе на них маленькую табачную лавку. Но сколько нуждаю­щихся в помощи оказывается рядом с тем, кому улыбнулась удача:

бывшая владелица лавки и прежние хозяева Шен Де — муж и жена,

194

ее хромой брат и беременная невестка, племянник и племянница, старик дедушка и мальчик, — и всем нужна крыша над головой и еда. «Спасенья маленькая лодка / Тотчас же идет на дно. / Ведь слишком много тонущих / Схватились жадно за борта».



А тут столяр требует сто серебряных долларов, которые не запла­тила ему прежняя хозяйка за полки, а домовладелице нужны реко­мендации и поручительство за не слишком респектабельную Шен Де. «За меня поручится двоюродный брат, — говорит она. — И за полки расплатится он же».

II. И наутро в табачной лавке появляется Шой Да, двоюродный брат Шен Де. Решительно прогнав незадачливых родственников, умело вынудив столяра взять всего двадцать серебряных долларов, Предусмотрительно подружившись с полицейским, он улаживает дела своей слишком доброй кузины.

III. А вечером в городском парке Шен Де встречает безработного летчика Суна. Летчик без самолета, почтовый летчик без почты. Что ему делать на свете, даже если он прочел в пекинской школе все книги о полетах, даже если он умеет посадить на землю самолет, точно это его собственный зад? Он как журавль со сломанным кры­лом, и нечего ему делать на земле. Веревка наготове, а деревьев в парке сколько угодно. Но Шен Де не дает ему повеситься. Жить без надежды — творить зло. Безнадежна Песня водоноса, продающего воду во время дождя: «Гром гремит, и дождик льется, / Ну, а я водой торгую, / А вода не продается / И не пьется ни в какую. / Я кричу: «Воды купите!» / Но никто не покупает. / В мой карман за эту воду / Ничего не попадает! / Купите воды, собаки!»

И Шен Де покупает кружку воды для своего любимого Ян Суна.

IV. Возвращаясь после ночи, проведенной с любимым, Шен Де впервые видит утренний город, бодрый и дарящий веселье. Люди се-1^»дня добры. Старики, торговцы коврами из лавки напротив, дают милой Шен Де в долг двести серебряных долларов — будет чем рас­платиться с домовладелицей за полгода. Человеку, который любит и надеется, ничто не трудно. И когда мать Суна госпожа Ян рассказы­вает, что за огромную сумму в пятьсот серебряных долларов сыну по­обещали место, она с радостью отдает ей деньги полученные от стариков. Но откуда взять еще триста? Есть лишь один выход — об­ратиться к Шой Да. Да, он слишком жесток и хитер. Но ведь летчик должен летать!

7- • .

Интермедш. Шен Де входит, держа в руках маску и костюм Шой Да, и поет «Песню о беспомощности богов и добрых людей»:

«Добрые у нас в стране / Добрыми не могут оставаться. / Чтобы до­браться с ложкою до чашки, / Нужна жестокость. / Добрые беспо­мощны, а боги бессильны. / Почему не заявляют боги там, в эфире, / Что время дать всем добрым и хорошим / Возможность жить в хорошем, добром мире?»

V. умный и осмотрительный Шой Да, глаза которого не слепит любовь, видит обман. Ян Суна не пугают жестокость и подлость:

пусть обещанное ему место — чужое, и у летчика, которого уволят с него, большая семья, пусть Шен Де расстанется с лавкой, кроме ко­торой у нее ничего нет, а старики лишатся своих двухсот долларов и потеряют жилье, — лишь бы добиться своего. Такому нельзя дове­рять, и Шой Да ищет опору в богатом цирюльнике, готовом женить­ся на Шен Де. Но разум бессилен, где действует любовь, и Шен Де уходит с Суном: «Я хочу уйти с тем, кого люблю, / Я не хочу обду­мывать, хорошо ли это. / Я не хочу знать, любит ли он меня. / Я хочу уйти с тем, кого люблю».

VI. В маленьком дешевом ресторане в предместье готовятся к свадьбе Ян Суна и Шен Де. Невеста в подвенечном наряде, жених в смокинге. Но церемония все никак не начнется, и бонза посматрива­ет на часы — жених и его мать ждут Шой Да, который должен при­нести триста серебряных долларов. Ян Сун поет «Песню о дне святого Никогда»: «В этот день берут за глотку зло, / В этот день всем бедным повезло, / И хозяин и батрак / Вместе шествуют в кабак / В день святого Никогда / Тощий пьет у жирнбго в гостях. / Мы уже не в силах больше ждать. / Потому-то и должны нам дать, / Людям тяжкого труда, / День святого Никогда, / День святого Ни­когда, / День, когда мы будем отдыхать».

«Он уже никогда не придет», — говорит госпожа Ян. Трое сидят, и двое из них смотрят на дверь.

VII. На тележке около табачной лавки скудный скарб Шен Де — лавку пришлось продать, чтобы вернуть долг старикам. Цирюльник Шу Фу готов помочь: он отдаст свои бараки для бедняков, которым помогает Шен Де (там все равно нельзя держать товар — слишком сыро), и выпишет чек. А Шен Де счастлива: она почувствовала в себе будущего сына — летчика, «нового завоевателя / Недоступных гор и неведомых областей!»

196


Но как уберечь его от жестокости этого мира? Она видит малень­кого сына столяра, который ищет еду в помойном ведре, и клянется, что не успокоится, пока не спасет своего сына, хотя бы его одного. Настало время вновь превратиться в двоюродного брата.

Господин Шой Да объявляет собравшимся, что его кузина и впредь не оставит их без помощи, но отныне раздача пищи без от­ветных услуг прекращается, а в домах господина Шу Фу будет жить тот, кто согласен работать на Шен Де.

VIII. На табачной фабрике, которую Шой Да устроил в бараках, работают мужчины, женщины и дети. Надсмотрщиком — и жесто­ким — здесь Ян Сун: он ничуть не печалится из-за перемены участи и показывает, что готов на все ради интересов фирмы. Но где Шен Де? Где добрый человек? Где та, кто много месяцев назад в дождли­вый день в минуту радости купила кружку воды у водоноса? Где она и ее будущий ребенок, о котором она рассказала водоносу? И Сун тоже хотел бы знать это: если его бывшая невеста была беременна, то он, как отец ребенка, может претендовать и на положение хозяина. А вот, кстати, в узле ее платье. уж не убил ли несчастную женщину жестокий двоюродный брат? Полиция приходит в дом. Господину Шой Да предстоит предстать перед судом.

IX. В зале суда друзья Шен Де (водонос Вая, чета стариков, де­душка и племянница) и партнеры Шой Да (господин Шу Фу и до­мовладелица) ждут начала заседания. При виде судей, вошедших в зал, Шой Да падает в обморок — это боги. Боги отнюдь не всеведу­щи: под маской и костюмом Шой Да они не узнают Шен Де. И лишь когда, не выдержав обвинений добрых и заступничества злых, Шой Да снимает маску и срывает одежду, боги с ужасом видят, что миссия их провалилась: их добрый человек и злой и черствый Шой Да — одно лицо. Не получается в этом мире быть доброй к другим и одновременно к себе, не выходит других спасать и себя не погубить, нельзя всех осчастливить и себя со всеми вместе! Но богам некогда разбираться в таких сложностях. Неужели отказаться от заповедей? Нет, никогда! Признать, что мир должен быть изменен? Как? Кем? Нет, все в порядке. И они успокаивают людей: «Шен Де не погибла, она была только спрятана. Среди вас остается добрый человек». И на отчаянный вопль Шен Де: «Но мне нужен двоюродный брат» — то­ропливо отвечают: «Только не слишком часто!» И между тем как Шен Де в отчаянии простирает к ним руки, они, улыбаясь и кивая, исчезают вверху.

197

Эпилог. Заключительный монолог актера перед публикой: «О пуб­лика почтенная моя! Конец неважный. Это знаю я. / В руках у нас прекраснейшая сказка вдруг получила горькую развязку. / Опущен занавес, а мы стоим в смущенье — не обрели вопросы разрешенья. / Так в чем же дело? Мы ж не ищем выгод, / И значит, должен быть какой-то верный выход? / За деньги не придумаешь — какой! Дру­гой герой? А если мир — другой? / А может, здесь нужны другие боги? Иль вовсе без богов? Молчу в тревоге. / Так помогите нам! Беду поправьте — и мысль и разум свой сюда направьте. / Попро­буйте для доброго найти к хорошему — хорошие пути. / Плохой конец — заранее отброшен. / Он должен, должен, должен быть хо­рошим!»

Т. А. Вознесенская




Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   132   133   134   135   136   137   138   139   ...   212




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет