Книга I и книга II содержание Книги Первой Содержание Книги Второй олимп • аст • москва • 1997


Станислав Лем (Stanislaw Lem) р. 1921



бет151/212
Дата12.07.2016
өлшемі8.29 Mb.
#193350
түріКнига
1   ...   147   148   149   150   151   152   153   154   ...   212

Станислав Лем (Stanislaw Lem) р. 1921

Солярис (Solaris)


Роман (1959-1960)

В будущем — очень далеком от нас «космическом будущем» челове­чества — послышатся эти прощальные слова: «Кельвин, ты летишь. Всего хорошего!» Психолог Кельвин в неимоверном отдалении от Земли десантируется с космолета на припланетную станцию — это огромный серебристый кит, парящий над поверхностью планеты Солярис. Станция кажется пустой, она странно замусорена, Кельвина никто не встречает, а первый же человек, увидевший психолога, пуга­ется чуть ли не до смерти. Человека зовут Снаут, он заместитель на­чальника станции Гибаряна. Он хрипит с отвращением: «Я тебя не знаю, не знаю. Чего ты хочешь?» — хотя станция была извещена о прибытии Кельвина. А потом, опомнившись, говорит, что Гибарян, друг и коллега Кельвина, покончил с собой и что новоприбывший не должен ничего делать и не должен нападать, если увидит кого-то еще, кроме него, Снаута, и третьего члена экипажа, физика Сарториуса.

287

На вопрос: «Кого я могу увидеть?!» — Снаут, в сущности, не отвеча­ет. И очень скоро Кельвин встречает в коридоре огромную голую не­гритянку, «чудовищную Афродиту» с огромными грудями и сло­новьим задом. Ее не может быть на станции, это похоже на галлюци­нацию. Мало того, когда новоприбывший приходит к Сарториусу, физик не пускает его в свою каюту — стоит, заслоняя спиною дверь, а там слышна беготня и смех ребенка, потом дверь начинают дергать, и Сарториус кричит неистовым фальцетом: «Я сейчас вернусь! Не надо! Не надо!!» И кульминация бреда — Кельвин входит в холо­дильную камеру, чтобы увидеть тело Гибаряна, и обнаруживает ря­дом с мертвецом ту самую негритянку — живую и теплую, несмотря на ледяной холод. Еще одна поразительная деталь: ее босые ступни не стерты и не деформированы ходьбой, кожа их тонка, как у мла­денца.



Кельвин решает было, что сошел с ума, но ведь он — психолог и знает, как в этом убедиться. Устраивает себе проверку и резюмирует:

«Я не сошел с ума. Последняя надежда исчезла».

Ночью он просыпается и видит рядом с собою Хэри, свою жену, погибшую десять лет назад, убившую себя из-за него, Кельвина. Живую, во плоти и крови, и совершенно спокойную — словно они расстались вчера. На ней памятное ему платье, обыкновенное платье, но почему-то без застежки-молнии на спине, и ступни у нее, как у той негритянки, — младенческие. Кажется, она принимает все как должное и всем довольна, и хочет только одного: ни на час, ни на минуту не расставаться с Кельвином. Но ему надо уйти, чтобы как-то разобраться в ситуации. Он пытается связать Хэри — обнаруживает­ся, что она сильна не по-человечески... Кельвин в ужасе. Он замани­вает фантом жены в одноместную ракету и отправляет на околопланетную орбиту. Казалось бы, с этим бредом покончено, од­нако Снаут предупреждает Кельвина, что через два-три часа «гость» вернется, и рассказывает наконец, что, по его мнению, происходит. Неотвязных «гостей» насылает на людей Океан планеты Солярис.

Океан этот уже больше сотни лет занимает умы ученых. Он со­стоит не из воды, а из протоплазмы, странным и чудовищным обра­зом перемещающейся, вспучивающейся и создающей гигантские — бессмысленные на вид — сооружения, в недрах которых время изме­няет свое течение. Их окрестили «городревами», «долгунами», «ми-

288

моидами», «симметриадами», но никто не знал, отчего и зачем они создаются. У этого живого Океана, кажется, есть единственная функ­ция: он поддерживает оптимальную орбиту планеты вокруг двойного Солнца. И вот сейчас, после исследовательского удара жестким излу­чением, он стал подсылать к людям фантомов, извлекая их облик из глубин человеческого подсознания. Кельвину еще повезло: ему «пода­рена» женщина, которую он некогда любил, а другим подсылаются их тайные эротические желания, даже не реализованные. «Такие си­туации... — говорит Снаут, — о которых можно только подумать, и то в минуту опьянения, падения, безумия... И слово становится пло­тью». Так полагает Снаут. Еще он говорит, что «гость» чаще всего по­является, пока человек спит и сознание его выключено. В это время области мозга, ответственные за память, более доступны неведомым лучам Океана.



Ученые могли бы покинуть станцию, но Кельвин хочет остаться. Он думает: «Пожалуй, об Океане мы не узнаем ничего, но может быть, о себе...» Следующей же ночью Хэри появляется снова, и, как в былые времена, они становятся любовниками. А утром Кельвин видит, что в каюте лежат два «совершенно одинаковые белые платья с красными пуговицами» — оба разрезанные по шву. За этим шоком следует другой: Хэри случайно остается взаперти и с нечеловеческой силой, раня себя, выламывает дверь. Потрясенный Кельвин видит, как изувеченные ее руки почти мгновенно заживают. Сама Хэри тоже в ужасе, ведь она ощущает себя обычным, нормальным челове­ком...

Пытаясь понять, как «устроена» Хэри, Кельвин берет у нее кровь для анализа, но под электронным микроскопом видно, что красные тельца состоят не из атомов, а как бы из ничего — по-видимому, из нейтрино. Однако «нейтринные молекулы» не могут существовать вне какого-то особого поля... Физик Сарториус принимает эту гипо­тезу и берется построить аннигилятор нейтринных молекул, чтобы уничтожать «гостей». Но Кельвин, оказывается, этого не хочет. Он уже оправился от шока и любит вновь обретенную жену — кем бы она ни была. Со своей стороны, Хэри начинает понимать ситуацию, весь ее трагизм. Ночью, пока Кельвин спит, она включает магнито­фон, оставленный Гибаряном для Кельвина, прослушивает рассказ Гибаряна о «гостях» и, узнав правду, пытается покончить с собой.

289

Выпивает жидкий кислород. Кельвин видит ее агонию, мучительную кровавую рвоту, но... Излучение Океана восстанавливает нейтринную плоть за считанные минуты. Ожившая Хэри в отчаянии — теперь она знает, что мучит Кельвина, «А что орудие пытки может желать добра и любить, этого я представить себе не могла», — кричит она. Кельвин в ответ говорит, что любит ее, именно ее, а не ту, земную женщину, которая убила себя из любви к нему. Это правда, и он в полной растерянности: ведь ему предстоит возвращение на Землю, а любимая женщина может существовать только здесь, в таинственном поле излучения Океана, Он ни на что не может решиться, однако со­глашается на предложение Сарториуса записать токи своего мозга и передать их в виде пучка рентгеновского излучения Океану. Может быть, прочитав это послание, жидкое чудовище перестанет подсылать к людям своих фантомов... Луч бьет в плазму, и как будто ничего не происходит, только у Кельвина начинаются мучительные сновидения, в которых его словно бы изучают, то разбирая на атомы, то составляя вновь. «Ужас, пережитый в них, нельзя сравнить ни с чем на свете», — говорит он. Так проходит несколько недель, Хэри и Кель­вин привязываются друг к другу все сильнее, а Сарториус тем време­нем проводит какие-то страшные эксперименты, пытаясь избавиться от «гостей». Снаут говорит о нем: «Наш Фауст наоборот <...> ищет средство от бессмертия». Наконец в одну из ночей Хэри дает Кельви­ну снотворное и исчезает. Сарториус втайне от Кельвина все-таки со­здал аннигилятор фантомов, и Хэри из великой любви к Кельвину решилась на гибель — как когда-то, давным-давно... Ушла в небытие, ушла навсегда, ибо нашествие «гостей» кончилось.



Кельвин в горе. Он мечтает отомстить мыслящей протоплазме, выжечь ее дотла, но Снауту удается успокоить товарища. Он говорит, что Океан не хотел ничего дурного, напротив — стремился делать людям подарки, дарить им самое дорогое, то, что глубже всего запря­тано в памяти. Океан не мог знать, каково истинное значение этой памяти... Кельвин принимает эту мысль и успокаивается — как будто. И в последней сцене он сидит на берегу Океана, ощущая его «исполинское присутствие, мощное, неумолимое молчание», и про­щает ему все: «Я ничего не знал, но по-прежнему верил, что еще не окончилось время жестоких чудес».

В. С. Кулагина-Ярцева

290

Звездные дневники Ийона Тихого (Dzennild Gwiazdowe)


Рассказы (1954-1982)

Ийон Тихий — «знаменитый звездопроходец, капитан дальнего галaктичecкoгo плавания, охотник за метеорами и кометами, неутоми­мый исследователь, открывший восемьдесят тысяч три мира, почет-вый доктор университетов Обеих Медведиц, член Общества по опеке над малыми планетами и многих других обществ, кавалер млечных и туманностных орденов» — автор восьмидесяти семи томов дневни­ков (с картами всех путешествий и приложениями).

Космические путешествия Ийона Тихого изобилуют невероятны­ми приключениями. Так, в путешествии седьмом он попадает в петлю времени и множится на глазах, встречаясь с самим собой по­недельничным, четверговым, воскресным, пятничным, прошлогодним и другими — из прошлого и будущего. Спасают ситуацию два маль­чугана (которыми Тихий был так давно!) — они исправляют регулятop мощности и чинят руль, и в ракете вновь воцаряется покой. В путешествии четырнадцатом Тихому приходится оправдывать перед Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Планет деяния жителей Зимьи (под таким названием значится там планета Земля). Ему не удается представить в выгодном свете достижения земной науки, в частности атомные взрывы. Часть делегатов вообще сомнева­ется в разумности жителей Земли, а некоторые даже отрицают воз­можность существования на планете жизни. Встает вопрос и о вступительном взносе землян, который должен составить биллион тонн платины. Под конец заседания весьма сочувствующий жителям Земли инопланетянин с Тарракании, пытаясь продемонстрировать, как добротно сработан эволюцией представитель землян Ийон Тихий, начинает долбать его по макушке своим огромным присо­ском... И Тихий в ужасе просыпается. Путешествие четырнадцатое приводит Тихого на Энтеропию. Готовясь к полету. Тихий изучает статью об этой планете в томе «Космической энциклопедии». Он уз­нает, что господствующая раса на ней — «ардриты, существа разум­ные многопрозрачногранные симметричные непарноотростковые». Среди животных особо отмечены курдли и осьмиолы. По прочтении статьи Тихий остается п неведении относительно того, что такое

291


«смет» и что такое «сепульки». По предложению заведующего ре­монтной мастерской Ийон Тихий рискует поставить себе на ракету мозг «с батареей анекдотов на пять лет». Действительно, сначала Тихий с удовольствием слушает, затем с мозгом что-то случается: рас­сказывая анекдоты, он глотает самую соль, начинает говорить по сло­гам, и вся беда в том, что его невозможно заткнуть — сломался выключатель.

Тихий прибывает на Энтеропию. Служащий космопорта, прозрач­ный, как хрусталь, ардрит, взглянув на него, зеленеет («ардриты вы­ражают чувства сменой окраски; зеленая соответствует нашей улыбке») и, задав необходимые вопросы («Вы позвоночный? Двояко-дышащий?), направляет новоприбывшего в «резервную мастерскую», где техник производит какие-то измерения и на прощание говорит загадочную фразу: «Если во время смега с вами что-нибудь станется, можете быть совершенно покойны... мы немедленно доставим ре­зерв». Тихий не вполне понимает, о чем идет речь, но не задает во­просов — многолетние странствия научили его сдержанности.

Оказавшись в городе, Тихий наслаждается редкостным видом, какой представляют собой центральные кварталы в сумерках. Ардри­ты не знают искусственного освещения, потому что светятся сами. Здания искрятся и разгораются жильцами, которые возвращаются домой, в храмах лучатся в экстазе прихожане, на лестничных клетках радужно переливаются дети. В разговорах прохожих Тихий слышит знакомое слово «сепульки» и пытается выяснить, наконец, что же оно может означать. Но у кого из ардритов он ни спрашивает, где можно приобрести сепульку, вопрос каждый раз вызывает у них не­доумение («Как же вы возьмете ее без жены?»), смущение и гнев, что незамедлительно выражается их окраской. Отказавшись от мысли узнать хоть что-либо о сепульках, Тихий собирается охотиться на курдлей. Проводник дает ему инструкции. Они явно необходимы, так как животное в процессе эволюции приспособилось к метеорит­ным осадкам, нарастив непробиваемый панцирь, и поэтому «на курдля охотятся изнутри». Для этого нужно, намазавшись особой пастой и «приправив» себя самого грибным соусом, луком и перцем, присев, дождаться (схватив обеими руками бомбу), пока курдль не прогло­тит приманку. Оказавшись внутри курдля, охотник настраивает часо­вой механизм бомбы и, используя прочищающее действие пасты,

292


удаляется возможно быстрее «в сторону, противоположную той, от­куда прибыл». Покидая курдля, следует стараться упасть на обе руки и ноги, чтобы не расшибиться. Охота складывается удачно, курдль берет приманку, но во внутренностях зверя Тихий застает еще одно­го охотника — ардрита, который уже настраивает часовой механизм. Каждый пытается уступить право охоты другому, теряя драгоценное время. Побеждает гостеприимство хозяина, и оба охотника вскоре покидают курдля. Раздается чудовищный взрыв — Ийон Тихий полу­чает очередной охотничий трофей — ему обещают сделать чучело и отправить его на Землю грузовой ракетой.

Несколько дней Тихий занят культурной программой — музеи, выставки, визиты, официальные приемы, речи. Как-то утром он про­сыпается от ужасного грохота. Оказывается, это и есть смег, сезон­ный метеоритный град, выпадающий на планете каждые десять месяцев. Никакое убежище не может дать защиты от смега, но пово­дов для беспокойства нет, так как у каждого имеется резерв. Относи­тельно резерва Тихому ничего не удается выяснить, но вскоре становится ясно, что это. Направляясь на вечернее представление в театр, он становится свидетелем прямого попадания метеорита в зда­ние театра. Тут же прикатывает большая цистерна, из которой выте­кает некое похожее на смолу месиво, ардриты-ремонтники начинают через трубы накачивать туда воздух, пузырь растет с головокружи­тельной быстротой и через минуту становится точной копией теат­рального здания, только еще совсем мягкой, колеблющейся при порывах ветра. Еще через пять минут здание затвердевает, и зрители заполняют его. Усаживаясь на место, Тихий замечает, что оно еще теплое, но это единственное свидетельство недавней катастрофы. По ходу действия пьесы героям приносят сепульки в огромном ящике, но и на этот раз Ийону Тихому не суждено узнать, что же это. Он ощущает удар и лишается чувств. Когда же Тихий приходит в себя, на сцене уже совершенно другие герои и речи нет о сепульках. Сидя­щая рядом ардритка объясняет, что его убило метеоритом, но из астронавтического агентства привезли резерв. Тихий немедленно возвращается в отель и тщательно осматривает себя, чтобы убедиться в собственной идентичности. На первый взгляд все в порядке, но ру­башка надета наизнанку, пуговицы застегнуты как попало, а в карма­нах обрывки упаковки. Исследования Тихого прерывает телефонный

293

звонок: с ним хочет встретиться профессор Зазуль, видный ардритский ученый. Тихий едет к профессору, живущему в пригороде. По дороге он нагоняет пожилого ардрита, везущего перед собой «что-то вроде крытой тележки». Они продолжают путь вместе. Подойдя к изгороди. Тихий видит клубы дыма на месте профессорского дома. Его спутник объясняет, что метеорит упал четверть часа назад, и домодувы сейчас приедут — за городом они не слишком торопятся. Сам же он просит Тихого открыть ему калитку и начинает подни­мать крышку тележки. Сквозь дырку в упаковке большого свертка Тихий видит живой глаз. Раздается скрипучий старческий голос, при­глашающий Тихого подождать в беседке. Но тот опрометью несется на космодром и покидает Энтеропию, питая в душе надежду, что профессор Зазуль на него не в обиде.



В. С. Кулагина-Ярцева



Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   147   148   149   150   151   152   153   154   ...   212




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет