Книга I прозаический пересказ эпоса «Манас» в переводе на русский язык. Публикуется впервые

Забыв про все обиды, не вспоминая про былые несчастья, подняв мирно и безмятежно живущих людей, Манас по наущению хана катаганов Кошоя, вместе с Джакыпом и Акбалтой, гнавших впереди себя множество скота, двинулся в путь через высокие перевалы, через обширные высокогорные пастбища, и все радовались и смеялись, счастливые от предстоящей встречи с родной землей Ала-Тоо. Увидев места, где немало пота пролили они, где были похоронены их предки, где паслись их тучные стада, где, в конце концов, родили их матери, где им перевязали пуповину, люди радовались от счастья, и слезы лились по их щекам. Из кумыса приготовили водку, разлили по сосудам, зарезали ягнят и приторочили мясо к седлу, надели доспехи, сели на плавных иноходцев и так передвигались с места на место. Вот, наконец, достигли они земель, доставшихся им в наследство от отцов, – это земли Кичи-Джылдыз и Чон-Джылдыз, Огуз-Ашуу и Тай-Ашуу, Уч-Джыргалан, Конузду и Кок-Талды. Прошло много дней, они проехали много дорог, проехали через Сары-Озон-Ата, проехали берегом Кен-Или, и там сделали привал. Расположились по берегам реки, расставили в ряд шатры и юрты, и решили отдохнуть. На ровной местности паслись онагры, и вообще видно было, что тут еще не ступала нога человека. Здесь спели яблоки, падали на землю и превращались в торф, спели орехи, падали и образовывали реки. Эти места были необитаемы, при виде их душа радовалась, здесь росли изень и полынь, здесь текли родники. Эта священная земля была особенной, и зимою, и летом с гор не сходили снега. Эта земля была похожа на рай, они видели леса, где обитали разные звери и птицы, и сорок семей кыргызов во главе с Манасом семь дней наслаждались всей этой красотой.

У разветвленного болотного устья они три дня держали совет. Собирались и у другого болота. Долго обсуждали, и так рядили, и сяк рядили, и вот старик Кошой, встрепенувшись словно сокол, громко повел свою речь:

– Дорогие соплеменники, мы отомстили за все ненавистным калмакам, и после долгого изгнания возвращаемся из Алтая на землю предков наших. Нам еще предстоит пройти через много испытаний, бороться со многими врагами, но давайте сразу определимся, где мы осядем, где устроимся. С одной стороны Талас, с другой – Ат-Баши, мы расположимся между ними. Вместе будем сражаться против врагов, вместе потребуем то, что положено нам, вместе выступим с оружиями, вместе будем стрелять. Все расположимся рядом и, чего уж греха таить, если понадобится, то отдадим наши жизни за Манаса. Чтобы на нас не напали внезапно, расставим надежную охрану, чтобы служил нам надеждой и опорой, изберем Манаса своим правителем. Вместе с отважным Манасом отобъем нападения врагов, что вы об этом думаете?

Вот с такой речью обратился Кошой к народу.

– Правильно, правильно глаголешь, дядя Кошой, – поддержали его слова люди.

Кошой взял за руки Манаса и поцеловал его в лоб.

– Сын мой Манас, жеребеночек ты мой, секиру с черными щечками ты насади, не искривив, народ свой кыргызский не оставляй без вождя. Возьми и пользуйся всей властью, сын Манас, а дяде своему оставь, где сражаться. Я достигну своей цели, и ради тебя, отважный мой Манас, готов отдать свою жизнь. Пусть у тебя на руках всегда будет священное красное знамя с золотым полумесяцем и, если тебе придется войти в гущу китайских противников и драться, то я останусь с этим знаменем и буду до последнего биться под ним. Ты можешь быть мною доволен, и всегда помни обо мне, если поедешь дальше, то знай, что эта земля будет для тебя такой же родной, как Сары-Озон, как славный Талас и огромный Кен-Кол. Береги эти земли и народ. Сделай Талас своей крепостью, закрой все дороги от врагов. Если мы выступим вместе, то одолеем врага, мой молодец Манас, так что будь здоров! Я, старый твой дядя Кошой, возлагаю на тебя много надежд, мужественный ты мой Манас, я считаю тебя своей опорой. Если умру я, твой дядя Кошой, может, ты зарежешь моего скакуна, выкопаешь глубокую могилу и собственноручно похоронишь меня. Вот что я, твой дядя Кошой, скажу тебе: если ты сможешь сохранить Талас, то он станет твоим оплотом. Поселись в Таласе, а мы изберем тебя своим правителем, тебя – сына Джакыпа Манаса. Давайте, люди, придем к единому мнению и благословим нашего сына, богатыря Манаса. Пусть будет правителем, как великий Кара-Тоо, пусть будет святым для всех сорок племен кыргызов. Да будет так!

– Да будет так! – все люди одновременно благословили Манаса.

Потерявший свой род нойгутов и оттого печальный и грустный, не находивший себе места и потерявший веру в себя, задумчивый и озабоченный Акбалта так начал речь свою:

– Сын мой Манас, ты соединил разделенных, собрал разобщенных. Ты разгромил многочисленное войско кара-калмаков и маньчжуров, освободил свой народ. Я днем и ночью молю бога, чтобы он дал тебе много лет жизни, желаю тебе счастливого правления и служения своему народу. А еще я скажу тебе, сын мой Манас, я хочу попросить у тебя одну вещь.

– Говорите, говорите, дядя, мне для вас ничего не жаль.

– Сын мой Манас, у меня одно несчастье. Я тоскую по моему народу нойгут, по своей земле Сары-Кол. В последнее время мне и во сне, и наяву все время видится родина. Я истосковался весь. Если соизволишь, отпусти со мной Кутубия, мы поедем к нашему народу, назначим его ханом над нойгутами, пусть мой сын, как и ты, тоже будет мне опорой. У меня есть любимая родина Сары-Кол, доблестный народ нойгут. У нашего народа нойгут риса больше, чем пшеницы, серебра больше, чем олова, лисиц больше, чем серых зайцев, вообще много имущества. Там полно позолоченных кистей для украшений, невестушки из нойгутов красивые, девушки из нойгутов в красных платьях и со стройным станом прекрасные. С пятками, как у архара, с медными ногами самые быстрые кони у нойгутов, в красных платьях, с тонким станом красивые девушки у нойгутов. У нашего племени нойгут верблюдов больше, чем крупного скота, великанов больше, чем простых людей, высоких скал больше, чем камней. Когда я умру, то у племени нойгут будет множество врагов, окружающих его. Было однажды, когда меня схватили китаи, посадили за решетку, тогда многочисленное нойгутское племя осиротело, земля обезлюдела, а народ остался без правителя. У меня есть мечта собрать свое племя и сделать из него народ, обустроить свою землю и сделать из нее родину, сплотить своих людей и служить такому богатырю, как ты, стать твоими крыльями.

Среди множества нойгутов я слыву Акбалтой, у меня бесчисленное количество скота. Да пропади он, этот скот, сын мой Манас, светоч ты мой, тяжело без народа, я тоскую по нему.

Истосковавшийся бедный Акбалта не смог договорить до конца, голос его вздрогнул, все тело затряслось.

Стоявший рядом Джакып ухватил его за руки.

– Да что вы, что вы, вы что, совсем дитя, что ли?

– Дядя Акбалта, крепитесь.

– Дядя Акбалта, да будет по-вашему.

– Спасибо, сынок мой милый, да благословит тебя бог.

Акбалта на радостях благословил Манаса.

Видя, что его лучший друг уходит от них, и, тем не менее, не выдавая себя, Джакып едва сдерживал себя.

– Э-эй, Акбалта, мой друг, хваткая птица летит к своим, уходит в свои родные просторы. Ловчая птица летит к своим, ты был раньше чужеродцем, теперь собираешься на свою родину. Когда прибудешь в свое селение, Акбалта, расскажи людям обо всем, не забывай про своего отважного Манаса. Будь опорой, когда он будет взбираться наверх, будь поддержкой, когда он будет спускаться вниз. Если он пойдет в Китай, будь ему советчиком, если направится в Пекин, Акбалта, будь ему помощником. Сколько лет мы вместе были лишены своей родины, друг мой Акбалта, будь здоров всегда.

Акбалта и Джакып обнялись крепко, плакали, дрожа всем телом, осыпали друг друга поцелуями.

Так, молясь богу, смирившись с тем, что все люди смертны, поклявшись на священной книге, и пожевав белую муку в знак нерушимости клятвы, ханы трех народов разъехались в разные стороны: Акбалта вместе с Кутубием направились со своим племенем в Сары-Кол, хан Кошой со своим войском поехал в Ат-Баши, а Манас с сорока семьями отправился в Талас.

Они ехали и днем, и ночью и, наконец, приехали в Талас. Увидев благодатные земли Кен-Кол и обширный Талас, обильно поросшие тамариском, где выросли их предки, Манас и остальные люди, прибывшие вместе с ним, забыв про несчастья и беды, на радостях бросились на зеленый ковер земли, бегали-прыгали и катались на траве, стараясь насладиться этой красотой.

Увидев леса, деревья и все живое в них, купыри толщиной с запястье, важенок величиной со светло-рыжую, с отметиной корову, онагров, резвящихся, как упитанный жеребенок, птиц, похожих на алтайских индеек, хворост размером с платан, а платан размером с башню, прозрачные воды родника, вытекавшего рукавом от основного русла, Манас насладился и восхитился красотой этой райской земли.

Осмотревшись вокруг и увидев цепи гор, окружавших эту прекрасную землю, подобно крепости, не видевший доселе таких прекрасных мест, Манас понял, что дядя Кошой был прав, что направил их сюда.

Взглянул он в эту сторону и увидел впадину Кан-Джайлак, посмотрел в другую сторону и увидел предгорье Уч-Кошой, бросил взгляд напротив и увидел Кара-Бууру и Чаткал. Видать, судьба моего народа так горька, что, лишившись всей этой красоты, скитается по свету, подумал Манас. Когда теперь вернулись к своему родному народу, на землю своих предков, сможет ли мои люди наполниться радостью и удовлетворить ненасытное свое желание?

Милый сердцу просторный Талас, оказывается, благодатная земля, человек, живущий здесь, должен наслаждаться всем этим. Усевшись верхом на онагре, охотиться с ловчей птицей надо на этой земле, битой сбивать ставку и играть в ордо нужно на этой земле. На этой земле мужчина должен жить препеваючи, а если заскучает, должен охотиться на косулей, чтобы поднять настроение, должен играть в оромпой или в ордо и наслаждаться жизнью.

Подумал так Манас и поблагодарил бога.

Поросший тамариском Кен-Кол, обширный Талас стали находкой для богатыря Манаса, поддерживаемого покровителями, для всех сорок семей. Все их желания исполнились, за все страдания отплатилось, они установили ставку в сорок слоев, зарезали жеребят, сосавших яловых кобыл, справили пир, и все прибывшие из Алтая присоединились к местному люду на веки вечные.

– Да чтобы тебе сгинуть, сынок, а мне зарезать весь мой скот и похоронить тебя. Только набирают вес, а ты без конца режешь моих верблюдов, у которых жиру-то только с одну пядь, этак ты перережешь весь мой скот. Ты насильно отнимаешь у меня весь скот и режешь их так, что уж больше невтерпеж, и я потерял покой и сон.

Услышав упреки отца, Манас встрепенулся, как тигр, обиделся на жадного Джакыпа и, не сказав ни слова, молча ушел с решимостью больше не возвращаться сюда. Зачем мне ссориться с отцом из-за скота, лучше отдам ему все, а сам уеду далеко. Чтобы вечно не ругаться с отцом из-за богатства, чтобы не слышать упреки, будто я слишком много ем, лучше уйду и буду самостоятельным. Использую-ка нынешнюю свою мощь, обойду восемнадцать тысяч миров, Запад и Восток облечу семь раз и найду себе друга, который был бы мне опорой и поддержкой, такого, кто был бы, как я, смелым и отважным, и пусть он будет постоянным моим телохранителем. Чтобы не слышать по три раза на дню упреки отца, чтобы не обижаться и переживать по пустякам, найду-ка я лучше себе скакуна, который бы не уставал в течение шести месяцев, найду близких мне по духу людей, чтобы и в этой, и в той жизни они мне были родными. Так обиженно бурчал про себя Манас, недовольный упреками жадного и ненасытного своего отца Джакыпа, затем встал пораньше и, пока люди спали, никому не выдавая себя, верхом на коне выехал из Таласа.

Пройдя перевал Беш-Таш, после долгого и непрерывного пути прибыл в Андижан. На широких безлюдных просторах Андижана навстречу ему вышел белобородый бродячий дервиш.

После того, как они приветствовали друг друга, первым слово взял дервиш:

– Ты тот самый отважный воин, который имеет необыкновенное предназначение. Остановись, попридержи коня. О том, что ты прибыл из Алтая, я уже знал давно. Мир полнится слухом, так что я только молюсь о твоем благополучии. Твои земли и горы необъятны, но и врагов, жаждущих растерзать тебя, достаточно. У тебя множество еще непокоренных вершин, они и охраняют тебя. Если ты бросишь вызов всему миру и сразишься с ненавистными тебе кровожадными врагами, если ты обойдешь всю землю и схватишься в единоборстве, ступня у твоего коня лишь с горсть, а это признак его слабости, пятки у твоего коня с пригоршню, а этого недостаточно для боя. Сивый твой конь испугается, когда начнут колоть копьем, вскинет челку и взметнет гривой, но не сдвинется с места. Если начнешь сражаться дубиной, то у твоего коня сердце слабое, если станешь отступать, и тебе придется пройти шесть месяцев пути, ослабнет конь в степи, и ты останешься пешим. Когда поднимут высоко белый стяг, когда поднимут крик и нападут все твои враги, когда несметное войско с оглушающим воплем направит на тебя свои копья, когда придется сразиться в жестоком бою, твой конь не сможет преодолеть даже самую низкую горную седловину. Если твоей горемычной душе придется туго, твой конь не сможет даже шагу ступить. Уши у него длинные, но он сам слаб. Ты не обманывайся, что он хороший иноходец в пути, в тяжелое время он с легкостью подведет тебя. Если ты послушаешься меня, прислушаешься к моим советам, то я смогу стать для тебя отцом. Внимательно выслушай меня, если ты действительно великодушный, сын мой ты, лев, действуй, как я скажу.

Проедешь дальше, встретишь на своем пути мазар Баабедин. Все знающие его называют «Перевалом деда Баабедина». Говорят, что именно здесь соединились Адам и Ева, и здесь гуляли-погуливали они. Езжай туда на Боз-Талаа и до тех пор, пока лошадь не наестся досыта и не наберется сил, пока воин не наестся досыта и не наберется сил, давай вместе вспашем землю, обработаем ее мотыгой, будем сыпать семена горстями и вырастем хлеб. Послушайся моего совета, не брезгуй, и давай поработаем вместе в поте лица своего.

Манас обрадовался советам старца.

– Ладно, давайте я обработаю землю мотыгой и наемся вдосталь. Разве достигну я лучшей доли, если стану бездельничать и вести праздную жизнь? Лучше стану я пахарем и сеятелем. Послушаюсь-ка совета этого старца и с ним вместе здесь в Боз-Талаа взращу урожай.

Манас с этим старцем остался в Боз-Талаа на летовку, привел волов и вспахал поле, горстями сеял семена, не зная ни покоя, ни сна, ни отдыха, нисколько не жалуясь на усталость, все лето поливал поле водой, работал в поте лица. Когда он осенью скосил колосья и собрал урожай, старец так начал свою речь:

– Послушай меня теперь, сынок. Вот уже четыре-пять месяцев прошло, как мы посеяли хлеб и с тех пор стали товарищами. Да быть тебе мужественным героем и славным богатырем, да увеличатся твои богатства, да уменьшатся твои враги, да будешь ты всегда жив и здоров. Я и раньше слышал про тебя, мечтал, что ты, мужественный леопард, наконец, явишься здесь. Встретились мы, узнали друг друга, стали неразлучными друзьями, поклялись в вечной дружбе, вместе посеяли хлеб, вместе охраняли, вместе делили тяготы и радости. Я не стану брать свою долю с этого урожая. Мир таков: кто сегодня есть, того завтра и нет. Я никогда не позарюсь на этот мир. Я близок нищим и бедным, сирым и вдовам, я и есть тот самый Баабедин. Я хочу, чтобы ты на кровные деньги, вырученные честным трудом, купил себе скакуна для кровавых сражений, для битв, перед которыми будет гнуться земля.

На берегу реки Лоп, где не слышно граянья ворона, карканья вороны, на краю бескрайней и безводной пустыни на рассвете ожеребилась покровительствуемая добрыми духами кобыла нойгутского хана Карачи, кобыла Куу, которая догоняла и опережала даже онагру.

Увидев, как только что родившийся жеребенок сразу вскочил на ноги и прыгает туда-сюда через неокрепшую еще после родов спину матери, как резвится он, и прыжки уже достигли тысячу, увидев все это собственными глазами, удивленный Карача собрал всех знатоков, всех ясновидцев и прорицателей и предложил оценить будущего скакуна. И тогда один из знатоков сказал так:

– У этого саврасого нет хозяина, а если и найдется, то он все равно без хозяина в голове. Послушайтесь вы меня, найдите ему хорошего хозяина. Его скаковые качества неимоверны, вся его стать – огонь, ни одного из лошадей в округе, ни одного из самых быстрых скакунов нельзя сравнить с ним. Он не устанет, если даже будет идти беспрерывно шесть месяцев, и он не состарится до шестидесяти лет. Это конь, хвост которого надо коротко связать, и идти прямо в атаку. Нужно надеть боевые нарукавники и на этом коне отправляться в бой. Он не вздрогнет, даже услышав вой, даже в безлунную ночь он не споткнется ни разу. При первом кличе он отзывается, скачет вперед неистово, дай бог, этот саврасый станет знаменитым скакуном. Огромные копыта, широкий круп у этого скакуна из щедрых земель, его надо снаряжать на схватку, только не вздумайте отказывать будущему его хозяину и не лишайте коня наездника, не торгуйтесь слишком долго и не провороньте коню хорошего всадника. Наденьте ему на голову недоуздок, но дающему хорошую цену продайте на счастье коня. Этот конь для воина с красным копьем и мечом, он годен для больших сражений. Послушайтесь моего совета и, не обижайтесь только, найдите ему достойного хозяина. Случайно взрастили вы Кулатая, так что не вы его хозяин, и этот конь не для обычных ездоков. Есть у этого коня свой богатырь, есть у этого скакуна свой истинный хозяин.

Сказав в лицо Карача-хану все эти слова, знаток лошадей уехал в свою деревню. Через год-два грянул голод на земле Карача-хана, народ нойгутов остался без куска хлеба и, быстро лишившись всего скота, разбрелся по земле. Все поля съела саранча, скотина подохла от голода, люди остались без хлеба, и хан растерялся, не зная, как быть.

– Сын мой Манас, выслушай мой совет, отдай ты им всю пшеницу и возьми у них этого жеребенка. Если ты его возьмешь, все беды и напасти твои уйдут, удача будет сопутствовать всегда, и счастье улыбнется тебе. Этот конь сможет преодолеть шесть месяцев беспрерывного пути, не состарится до шестидесяти лет. Он не устанет в дозоре, не захворает в тылу, не испугается в бою. Предначертал тебе господь бог этого быстрого скакуна на твое счастье и удачу. Этот конь неустанно объедет и восток, и запад. Если наступит на камень, тот раскрошится в прах, взлетит в небо словно облако, этот конь будет благословлен святыми и зваться он будет Аккула.

Крестьянин распростер свои руки:

– О мой Манас, да будет так: пусть никто не посмеет встать на твоем пути, да погибнет тот, кто окажет тебе сопротивление, да будут твои доспехи непробиваемы, да не догонит твоего коня стрела. Пусть схватившийся с тобой не достигнет успеха, сразившийся с тобой погибнет. Пусть путь твой будет славным, а твоим спутником будет удача. Пусть конь твой Аккула будет выносливым и сильным, а голова твоя на плечах не скатится на землю от меча. Аминь.

Белобородый старец в течение шести месяцев испытывал молодца, наконец, благословил понравившегося ему расторопного юношу и тотчас исчез. Не ожидавший подобного Манас остался сильно удивленным. Затем он снял с коня Айбанбоза седло и отпустил того пастись на лугу, положил себе под голову седло с широкой лукой, постелил кожанный потник с синими подпругами и заснул.

В это время без куска хлеба во рту, вместе с голодным своим племенем ехал в поисках пищи опечаленный хан нойгутов Карача, денно и нощно заставляя своих подручных погонять девяносто верблюдов. Они еще издали заметили горы белых пшениц, несказанно обрадовались и побежали туда что было мочи. Но увидели они там Манаса, возлежавшего на току, словно гора, и остановились, не смея тронуть. Тогда умудренный жизненным опытом, сметливый хан Карача обратился к своему приближенному старцу Болоту:

– Это страшилище с глубокими глазницами не похож на обычных людей. Это и муж, это и кормилец, это, наверняка, известный воин. Он и статен, он и важен, видать, он и знаменитый богатырь. Видать, нам придется и дальше пострадать от голода, иначе нам придется погибнуть за горсть хлеба. Если он начнет защищаться, не миновать нам гибели, ни одному из нас не одолеть этого грозного великана. Неужели нам суждено погибнуть за кусок хлеба?

Старец Болот спохватился и стал утешать Карачу:

– Да что вы, хан мой. Если вы так дрожите, то что остается делать остальным? И так вон все остолбенели, выронив из рук плети, дрожа от страха.

Хан Карача после таких слов, наконец, взял себя в руки и продолжил речь:

– Старец Болот, если начнется заваруха, мы можем оказаться пищей всяким воронам и стервятникам. По нему не видно, что пожалеет, если разозлится, то нам беды не миновать. Давайте лучше мы схитрим: пока он проснется ото сна, пока опомнится в полудреме, мы предложим ему коня и подарим Аккулу. Наверное, он пощадит нас, как вы думаете, почтенный?

– Да, мой хан, здесь вы правы, – обрадованно воскликнул старец Болот.

Хан Карача тут уж взбодрился, приготовил халат из дорогой материи, велел подручным вывести вперед Аккулу, взращенного вдали от людских глаз, и предстал перед Манасом.

Весь в золотом одеянии Манас очнулся ото сна, приподнял голову и, не понимая, что происходит, осмотрелся вокруг, и только тогда его взгляд упал на Аккулу. Он долго любовался его красотой и статью, удивленно рассматривал его. Это был конь, годный для выездки в праздничном одеянии. Это был скакун, годный для больших сражений и разгона вражеских войск. Это был конь, годный для боевых схваток с красным бунчуком на копье, с острым мечом налегке. Это был конь, годный для поединка на копье с развевающимся бунчуком, для единоборства с мечом. Вот о каком коне говорил тот крестьянин, господь бог сам послал его мне...

Несметно обрадованный Манас от восторга раздул широкие ноздри, навострился, как лев и, многократно благодаря бога, встал с места.

Сложив руки на животе, хан Карача так начал свою речь:

– Сын мой, увидев твою стать и прыть, я остался доволен тобой. Тебе покровительствует Баабедин, так что ты силен, сильнее любого копейщика. Ты способен поднять народ и разгромить любого, кто посмеет напасть на вас. Сколько я перевидел земель, народов и богатырей, но такого, как ты, не видел. Ты совсем другой породы, сын мой. Если не обидишься, то скажи мне, какой клич у тебя, из какого ты роду, кто ты? Испокон веков заведено спрашивать про отцов и дедов, сын мой. Я жажду узнать о тебе. По виду ты не простой человек, а покровительствуемый святыми. По стати твоей видно, что ты царских кровей. Мы смиренные люди и, гонимые трудностями, отягощены страданиями. Вот теперь бродим по свету и ищем себе хлеба.

– Здравствуйте, отец! – Манас слегка склонился и приветствовал хана Карачу и старца Болота. – Раз уж спрашиваете, то я отвечу вам все. Наша родина – Ала-Тоо, а народ наш – кыргызы в белых калпаках. Предок наш Карахан, я единственный сын бая Джакыпа.

– О, сынок дорогой! – хан Карача поцеловал в лоб Манаса. – Слава богу, что помог нам найти тебя, живи долго на счастье своего народа. Я тоже кыргыз. Я твой дядя, хан одного из сорока кыргызских племен нойгутов Карача. Я тоже когда-то был одним из бесстрашных воинов, я был принцем, так что дарю я тебе Аккулу. Он больше, чем животное и достоин быть твоим конем. Еще скажу о нем, что это не простая лошадь. В этом году ему только пять исполнится, и это неспроста. Духами покровительствуемая, в глухой степи найденная, его мать тоже особой породы, она состязалась с онагрой, рожала в пустыне, так что он рос среди камней и отличается от других лошадей. Он сосал от семи маток. Я покрыл его узорной попоной и растил отдельно от остальных коней. Наш народ впал в бедствие и вот я привел Аккулу, богатырь ты мой, это тебе мой дар. Возьми Аккулу и поделись с нами своей пшеницей.

За Аккулу готовый отдать не только всю пшеницу, но и потратить весь скот отца, Манас тотчас согласился на предложение хана Карачи.

– Отец мой, хан, возьмите всю пшеницу до единого.

Довольный щедростью Манаса, Карача позвал всех молодых людей, приказал грузить пшеницу на девяносто красных верблюдов, и те быстро навьючили животных, не оставив на земле ни горсти зерна. Только что стоявшие грустными и хмурыми, юноши тотчас зардели от радости, стали подшучивать друг над другом, стали бодрыми и веселыми, и на душе у них было спокойно.

Заполучив пшеницу, достаточную для прокорма всего своего племени, хан Карача тоже возрадовался, душа его успокоилась, и он благословил Манаса:

– Да пусть всегда тебе сопутствует удача, а враги твои не познают радости. Аминь. Жеребенок ты мой, Манас, будь всегда впереди всех и не забывай про своего дядюшку, старого Карачу. Будь всегда на виду у людей, моя родина на берегу реки Лоп, так что заглядывай и ко мне.

Хан Карача обнял Манаса и пустился в обратный путь к своему народу.

Манас, честным трудом, неустанной работой и черным потом заработавший пшеницу и купивший на нее Аккулу, восседая на коне, выглядел еще более статным; он возвышался над землею так, что был виден издалека; так что отправился он в Талас, сопровождаемый черным пятнистым леопардом с правой стороны и тигром с черными ушами с левой стороны.