Книга II региональная характеристика мира тема 1 зарубежная [1] европа

В административном отношении Большой Сан-Паулу делится на 38 дистриктов, которые представляют собой довольно крупные городские районы, сходные с административными округами Москвы. Что же касается региональной политики правительства Бразилии, то она направлена на разгрузку перенасыщенной населением и промышленностью агломерации Большого Сан-Паулу. С этой целью в качестве «полюсов роста» были выбраны 36 средних городов, находящихся в зоне ее влияния. Действительно, в последнее время в этих городах население стало расти быстрее, чем в Сан-Паулу. Но огромный перевес этой гигантской агломерации продолжает сохраняться.

Согласно прогнозу, в 2010 г. население Большого Сан-Паулу достигнет 20,1 млн человек.

Агломерация Большого Буэнос-Айреса по численности жителей занимает 15-е место в мире и третье – в Латинской Америке (табл. 72). Но доля ее во всем населении Аргентины (¹/₃) заметно больше, чем доля Мехико или Сан– Паулу в населении своих стран. По численности жителей Буэнос-Айрес превосходит следующую за ним Кордову почти в 10 раз. Он дает ¹/₄ всего ВВП Аргентины.

Буэнос-Айрес, основанный в 1536 г. испанским конкистадором Педро де Мендосой на низменном берегу залива Ла-Плата, на начальном этапе своего развития был довольно захолустным поселением, жители которого занимались главным образом контрабандой. Но уже к началу XVIII в. он стал крупным испанским колониальным городом и портом, с 1776 г. выполнявшим функции столицы вице-королевства Ла-Плата, а с 1880 г. – официальной столицы Аргентинской Республики. С этого времени начинается быстрый рост Буэнос-Айреса. В 1914 г. его население превысило 1,5 млн, в 1920 г. – 2,3 млн человек. На этом этапе город рос в основном благодаря притоку европейских иммигрантов.

В последнее время население Буэнос-Айреса увеличивается довольно медленно, менее чем на 1 % в год. Агломерация Большого Буэнос-Айреса, занимающая территорию 3800 км², состоит из двух частей – Федерального столичного округа и 19 окружающих его районов (рис. 230). Соотношение между ними все время изменяется в пользу пригородов, на которые приходится уже более ¹/₃ всего населения агломерации. Это свидетельствует о больших масштабах субурбанизации.

Федеральный столичный округ служит ядром агломерации. Именно здесь в районе Ла-Бока («устье») возник город в XVI в. Здесь и теперь находятся правительственные учреждения, деловой центр, главные исторические и архитектурные достопримечательности. Как и другие испанские города, центр Буэнос-Айреса сохранил очень четкую планировку. Чарлз Дарвин, побывавший здесь в 1833 г., писал о том, что этот город отличается одним из самых регулярных планов в мире и все его улицы параллельны друг другу и имеют прямые углы. Особое значение для транспорта имеют широкие авениды, одна из них (шириной в 140 м) считается едва ли не самой широкой улицей в мире.

Описывая Буэнос-Айрес, Петр Вайль отмечает, что его архитектурный стиль отличают текучесть, пластичность, плавность линий, отсутствие прямых углов, асимметричность, орнаментальность. «При этом – широчайшие улицы и бульвары (есть даже один самый широкий в мире); круглые нарядные площади; на контрасте – узкие булыжные, уместные на совсем других, итальянско-германских широтах, улочки; роскошный оперный театр «Колон», который пользуется преимуществами Южного полушария и в свой сезон собирает суперзвезд, томящихся в северное бессезонье; совершенно французские уличные кафе; бесчисленные памятники людям, из которых внешнему миру известны, как правило, лишь Симон Боливар и Хосе Сан-Мартин; очаровательная Реколета – помесь нью-йоркского Сохо и парижского Монмартра; фешенебельные, с лужайками, с яхтами и катерами у своих причалов, дачи вдоль Тигре, рукава Рио-де-ла-Платы, ведущего к грандиозной дельте, где сколько хватает глаз – вода, и нельзя поверить, что до океана еще больше сотни километров».^[114]

Площадь пригородов, входящих в агломерацию Большого Буэнос-Айреса, значительно больше. Часть из них выполняет промышленные функции, часть – жилые. Здесь можно встретить как районы фешенебельных вилл, так и вильяс мисериа – кварталы нищеты.

В Аргентине уже не раз предпринимались попытки «разгрузить» Буэнос-Айрес, в особенности от промышленных предприятий. В апреле 1986 г. правительство страны объявило о своем намерении перенести столицу республики на тысячу километров к югу – в небольшой город Вьедма, что должно было по замыслу не только прекратить рост Буэнос-Айреса, но и способствовать освоению Патагонии. Хотя пока осуществление этого проекта так и не начато, согласно прогнозу ООН, в первом десятилетии XXI в. численность населения в Буэнос-Айресе расти не будет; в 2010 г. она составит 12,8 млн человек.

Агломерация Рио-де-Жанейро в мировой «табели о рангах» занимает более скромное 21-е место. Но в Латинской Америке она на четвертом месте.

Этот город был основан португальцами в 1565 г. на берегу бухты Гуанабара. Сначала он выполнял роль военного и административного форпоста, но после открытия в соседнем штате Минас-Жерайс месторождений золота и развития плантационного хозяйства превратился в главный порт страны, а также в центр работорговли. В 1763 г. Рио-де-Жанейро стал главным городом португальской колонии Бразилия и резиденцией ее вице-короля. А в начале XIX в., спасаясь от оккупировавших Португалию войск Наполеона, сюда временно переезжает и королевский двор этой страны. В 20-х гг. XIX в. Бразилия добивается независимости от Португалии и становится конституционной монархией (империей). В этот период, особенно во время долгого правления императора Педру II, Рио-де-Жанейро приобретает типичные черты крупного столичного города, политического и культурного центра. Развитие этих функций продолжается и после провозглашения Бразилии федеративной республикой в 1889 г. Неудивительно, что к началу XX в. Рио-де-Жанейро стал крупнейшим городом Латинской Америки с населением более 800 тыс. человек. В канун Первой мировой войны оно превысило 1 млн.

Рио-де-Жанейро выполнял свои столичные функции до I960 г., т. е. до официального переноса столицы в новый город Бразилиа. За это время еще больше оформилась его роль политического центра, города-порта, города-банкира, города-курорта. Значительно укрепилась и его промышленная функция. Перестав быть столицей, Рио-де-Жанейро утратил часть своих политических и экономических функций. Но тем не менее его агломерация продолжает расти (табл. 72).

Рио-де-Жанейро – один из самых красивых городов Латинской Америки, да и всего мира. Центральная его часть занимает гористый мыс, закрывающий с запада вход в бухту Гуанабара (рис. 231). Здесь находятся административные, деловые и богатые жилые кварталы с небоскребами и широкими авенидами, знаменитая пятикилометровая набережная Копакабана с идеальной дугой пляжей, которая одним своим концом упирается в живописную гору Панди-Асукар («сахарная голова»). А как бы в тылу этого района поднимается более высокая гора Корковадо («горбун») с установленной на ней огромной беломраморной фигурой Христа. В северной части города, выходящей к бухте Гуанабара, находится морской порт. А южная его часть выходит непосредственно к океану. Менее удобные по рельефу участки территории заняты фавелами – кварталами лачуг, в которых живет около 1 млн «фавеладос».



Рис. 231. Агломерация Рио-де-Жанейро

Добавим, что В. В. Покшишевский и некоторые другие географы обращали внимание на то, что жителям крупнейших городов-агломераций нередко свойственна особая психология. Это можно показать и на примере Латинской Америки. Так, жители Сан-Паулу (паулисты) особенно подвижны, энергичны, предприимчивы и рациональны. Кариоки, как называют себя жители Рио-де-Жанейро, темпераментны, особенно ценят удовольствия и развлечения. Не случайно именно здесь родился знаменитый красочный карнавал, который продолжается четыре дня и пять ночей, разгораются особенно сильные футбольные страсти. Особые черты характера имеют и коренные жители Буэнос-Айреса – так называемые портеньос («жители порта»).

146. Главные промышленные районы Латинской Америки

В процессе индустриализации в Латинской Америке происходит формирование не только отдельных промышленных центров, но и отраслевых промышленных районов и узлов, которые принадлежат к различным типам и имеют различную специализацию. Большей частью они возникли и возникают на основе выгод экономико-географического положения, источников сырья, топлива и энергии.

Самые крупные в регионе районы обрабатывающей промышленности – тяжелой и легкой – исторически сформировались в столицах и «экономических столицах», обладающих как выгодами положения, так и квалифицированной рабочей силой. Это прежде всего Большой Сан-Паулу и Большой Мехико с 20–30 тыс. промышленных предприятий в каждом. Раньше в них преобладали такие традиционные отрасли, как пищевкусовая, текстильная, швейная, обувная, металлообрабатывающая, но затем к ним добавились электротехника, нефтепереработка и нефтехимия, автомобилестроение, электрометаллургия. В последнее время «лицо» обоих этих районов все больше определяют современные наукоемкие производства. Все сказанное, в общем, относится и к Большому Буэнос-Айресу, хотя в нем определяющая роль принадлежит разнообразной портовой, а также мясохладобойной промышленности. К этому же типу относятся меньшие по масштабам промышленные районы и узлы Рио-де-Жанейро, Лимы, Сантьяго, Каракаса, Боготы, Гаваны.

Более распространены в Латинской Америке промышленные узлы и районы, возникшие на базе топливного или рудного сырья. Как правило, вначале их профиль ограничивался добычей этого топлива и сырья, но затем к ней стала добавляться и стадия их переработки.

Наиболее яркий пример такого рода в области топливной промышленности – нефтяной район лагуны Маракайбо в Венесуэле, который разрабатывается с 20-х гг. XX в. и в течение многих десятилетий обеспечивал основную добычу нефти не только в Венесуэле, но и во всей Латинской Америке. И ныне добыча здесь сохраняется на уровне более 100 млн т в год. А заводы по переработке нефти расположены на побережье Карибского моря, где сооружен один из крупнейших в мире нефтяных терминалов, включающий в себя хранилища нефти, НПЗ и специализированные нефтяные причалы. Часть венесуэльской нефти перерабатывается также на принадлежащих Нидерландам соседних островах Кюрасао и Аруба.

В качестве примеров промышленных районов горно-рудно-металлургического профиля можно привести районы, сформировавшиеся на основе разработок железных, медных и никелевых руд, соответственно в Бразилии, Чили и на Кубе.

В Бразилии такой район сложился на базе упоминавшегося уже месторождения Итабира в штате Минас-Жерайс. Для переработки гематитов Итабиры после Второй мировой войны в г. Волта-Редонда, который находится уже в штате Рио-де-Жанейро, был построен металлургический комбинат полного цикла, ныне являющийся крупнейшим в регионе. Еще один комбинат был сооружен в Тубаране – главном порте вывоза руды. В Чили такой район сложился на базе крупнейшего в мире медного рудника Чукикамата в пустыне Атакама. Медная руда, добываемая открытым способом, здесь же перерабатывается сначала в концентрат, а затем в черновую и рафинированную медь. На Кубе такой район сформировался в восточной провинции Ориенте на основе крупных месторождений никель-кобальтовых руд. Здесь уже действуют три никелевых завода – в Никаро, Моа и Пунта-Горде, благодаря которым по мощности такого рода предприятий Куба занимает шестое место в мире.

К этому же типу принадлежит горнопромышленный район по добыче и переработке бокситов на Ямайке, контролируемый монополиями США, Канады и Норвегии. В 2005 г. добыча бокситов на Ямайке достигла 14 млн т, из которых около 4 млн было экспортировано, а остальные 7 млн на четырех заводах были переработаны в 5 млнт глинозема, который затем также был экспортирован. От горнопромышленных районов, охарактеризованных выше, этот район отличается прежде всего тем, что в нем отсутствует «верхний этаж», или производство металлического алюминия, – черта, весьма характерная для большинства развивающихся стран.

Среди промышленных районов Латинской Америки особого внимания заслуживают те, которые относятся к районам нового освоения. Формирование новых промышленных районов преимущественно в глубинных, периферийных частях некоторых стран стало в 1980-е гг. одной из важнейших черт их региональной политики. При этом в большинстве случаев оно также связано с эксплуатацией природных ресурсов.

В качестве примера такого рода можно привести нефтегазодобывающий район побережья Мексиканского залива в Мексике. Добыча нефти в здешнем «Золотом поясе» началась еще в 1901 г. А районом нового освоения в последние десятилетия стала акватория залива Кампече, где теперь добывается более 100 млн т нефти в год.

Другой, еще более яркий пример – осуществление в Бразилии проекта «Большой Каражас». Этот проект намечает широкое освоение и эксплуатацию ресурсов железной, марганцевой, медной руды, бокситов в обширной (120 тыс. км²) горнопромышленной зоне Сьерра-дус-Каражас, которая расположена в штате Пара, между правыми притоками Амазонки – Шингу и Токантинс. В соответствии с ним здесь должно быть создано более 50 различных промышленных и инфраструктурных объектов (рис. 232).

В первую очередь было освоено крупнейшее железорудное месторождение Каражас, разрабатываемое открытым способом. Добываемая руда направляется на обогатительные фабрики, где из нее получают агломерат, содержащий 83 % железа. Затем по специально построенной самой современной 900-километровой железнодорожной магистрали (она вошла в строй в 1985 г.) этот агломерат доставляют в специализированный железорудный порт Сан-Луис, который может принимать рудовозы тоннажем до 300 тыс. т, и отправляют на экспорт. Однако, несмотря на такую экспортную ориентацию, часть добываемой руды предполагается использовать на месте. С этой целью сооружаются несколько металлургических заводов, которые будут выпускать 3,5 млн т чугуна, 2 млн т губчатого железа, ферросплавы. Сооружение на р. Токантинс одной из крупнейших в мире ГЭС Тукуруи проектной мощностью 7 млн кВт будет способствовать развитию здесь электрометаллургии, обилие древесины – получению чугуна на древесном топливе.

Но все же самый крупный из новых промышленных районов Латинской Америки создается в восточной части Венесуэлы – венесуэльской Гуаяне (рис. 233). К тому же это единственный в тропиках район относительно комплексного промышленного развития. Начало его освоению было положено в 1960 г., когда возникла «Венесуэльская корпорация развития Гуаяны». С тех пор многие крупные проекты уже осуществлены, другие осуществляются. При этом отчетливо проявляются две важные тенденции: во-первых, к наращиванию «верхних этажей» производства и, во-вторых, к ориентации продукции района не только на экспорт, но и на внутреннее потребление. На современном этапе основу промышленного профиля этого района составляют электроэнергетика, черная и цветная металлургия.

Использование богатейших гидроэнергетических ресурсов Гуаяны началось с правого притока Ориноко – р. Карони, на одном из притоков которой, как известно даже школьникам, находится самый высокий водопад мира – Анхель (он был открыт в 1935 г. венесуэльским летчиком Д. Анхелем). Общий гидроэнергетический потенциал р. Карони оценивается в 13 млн кВт. Уже в сравнительно не столь отдаленное время он может быть полностью использован – благодаря сооружению ГЭС Гури и Макагуа. Достаточно сказать, что проектная мощность ГЭС Гури, первая очередь которой уже работает, составляет 10 млн кВт! Это создает прочную основу для развития в районе энергоемких производств.

Развитие черной металлургии в Гуаяне началось еще в 1962 г., когда был сдан в эксплуатацию первый в стране металлургический комбинат полного цикла, который ныне включает в себя заводы железорудных брикетов и окатышей, два завода, работающие по методу прямого восстановления железа из руды. Еще в середине 1980-х гг. выплавка стали на этом комбинате достигла 2,7 млн т. А работает он на железной руде месторождения Серро-Боливар, где руда добывается открытым способом. Уже в 1990 г. уровень добычи достиг 13 млн т. Около 70 % добытой руды направляется на экспорт в сыром виде – в Западную Европу, США и Канаду, Японию, Республику Корея. Экспортируются также железорудные окатыши, брикеты, губчатое железо, производство которых все время растет. Лишь меньшая часть всей этой продукции потребляется в самой Гуаяне.

Развитие алюминиевой промышленности в Гуаяне началось позднее, но достигло уже очень больших масштабов. До недавнего времени выплавка алюминия ориентировалась на дешевую электроэнергию ГЭС Гури и на импортное алюминиевое сырье. Но после открытия здесь же, в штате Боливар, крупного бокситового месторождения Пихичуасс она смогла перейти и на отечественное сырье. Добыча бокситов в 2005 г. достигла 3,5 млн т, производство глинозема – 1,5 млн т, а выплавка алюминия превысила 600 тыс. т (в том числе 400 тыс. для экспорта). Эти цифры говорят о том, что по размерам выплавки первичного алюминия и его экспорту Венесуэла уже вышла на второе место в Латинской Америке после Бразилии.

Добавим, что в бассейне Ориноко уже довольно давно было разведано крупное месторождение так называемой тяжелой нефти, которое не разрабатывалось. Однако в начале 1990-х гг. правительство Венесуэлы одобрило проект использования этих ресурсов. Предполагается, что добываемая здесь нефть после разжижения ее керосином будет по трубопроводу направляться к побережью и использоваться на предприятиях нефтехимии.

Важно отметить и то, что наряду с базовыми отраслями в венесуэльской Гуаяне начинают развиваться и другие, например тракторостроение, целлюлозно-бумажная. Многие из них концентрируются в главном городе района Сьюдад-Гуаяне – новом, быстро растущем промышленном центре, который был образован в 1961 г. в том месте, где р. Карони впадает в Ориноко. Это не только промышленный центр, но и главный экспортный порт венесуэльской Гуаяны, поскольку до него вверх по Ориноко могут подниматься морские суда.

Новый промышленный район особого типа в последние три-четыре десятилетия сформировался в северной, приграничной с США части Мексики. В соответствии с государственной программой развития северных территорий Мексики, испытывающих большое аграрное перенаселение, на этих территориях было разрешено создание макиладорес – сборочных предприятий, филиалов североамериканских ТНК, специализирующихся на производстве такой экспортной продукции, как компоненты и узлы для автомобилей, бытовая радиоаппаратура, телевизоры, одежда, обувь, игрушки, музыкальные инструменты и др. Американских предпринимателей в системе макиладорес привлекает льготный режим (беспошлинный ввоз сырья и полуфабрикатов, неограниченный реэкспорт готовой продукции, импорт машин и оборудования). В еще большей мере их привлекает дешевизна неквалифицированной мексиканской рабочей силы, составляющей ⁹/₁₀ всех занятых в этой системе: почасовая заработная плата рабочего макиладорес в Мексике составляет 0,8 долл., что значительно ниже, чем в азиатских НИС и в Бразилии.

Вот почему в эту систему активно внедрились такие мощные ТНК США, как «Дженерал Моторс», «Форд», «Даймлер-Крайслер», «Дженерал Электрик», ИБМ и др. Так возникла своеобразная вертикальная интеграция, при которой американские монополии перенесли в приграничные районы Мексики те стадии производства, которые отличаются наибольшей трудоемкостью. В 2000 г. общее число предприятий такого типа достигло 3,8 тыс., а общий объем вложенных в них инвестиций составил 2 млрд долл.

Одновременно сложилась и характерная система парных городов, возникших вдоль всей мексикано-американской границы – одной из самых протяженных в мире. Примерами могут служить Тихуана – Сан-Диего на крайнем западном фланге этой границы, в Нижней Калифорнии; Сьюдад-Хуарес – Эль-Пасо в средней ее части; Нуэво-Ларедо – Ларедо в восточной. Всего же таких парных городов насчитывается более десяти.

Нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что в большинстве промышленных районов Латинской Америки резко преобладают «грязные» производства, оказывающие особенно отрицательное воздействие на окружающую среду. В первую очередь это относится к топливно-энергетическим и горнодобывающим отраслям, которые являются основными загрязнителями воздуха и воды.

147. Главные сельскохозяйственные районы Латинской Америки

Латинской Америке принадлежит видное место в мировом сельскохозяйственном производстве. Это относится к культурам и тропического, и субтропического, и умеренного климатических поясов, к некоторым направлениям развития животноводства. Ясно, что на такой огромной территории должны были сложиться разнообразные типы сельского хозяйства, и неудивительно, что Я. Г. Машбиц в своей монографии о Латинской Америке выделил семь таких типов. В основном им соответствуют и определенные сельскохозяйственные районы.

Наибольшую площадь в Латинской Америке, как и в Африке, занимают районы традиционного потребительского или малотоварного земледелия, производящие продовольственные культуры, так сказать, повседневного спроса. К ним относятся кукуруза, рис, просо, бобовые, батат, маниока, картофель, банан, тыква, томат и другие овощи. Многие из этих культур, согласно учению Н. И. Вавилова, и возникли в Центрально-Американском и Южно-Американском очагах происхождения культурных растений. Следовательно, они возделываются здесь уже очень длительное время, причем использование некоторых из них приобрело своеобразный универсальный характер. Например, бананы, которые иногда называют пищей бедняков, едят в сыром, жареном, печеном, отварном, сушеном виде; из них делают муку, мармелад, сироп, вино. В целом именно эти культуры составляют основу повседневного питания людей, хотя и с добавлением в некоторых странах пшеницы, сахара, продуктов животноводства (табл. 73).

Потребительские и малотоварные культуры обычно возделывают в мелких крестьянских хозяйствах (минифундиях), которым принадлежит ¹/₅ всей обрабатываемой в регионе земли. Эти хозяйства используют мотыжное или плужное земледелие с низкими агротехникой и производительностью труда. В зоне тропических лесов еще до сих пор довольно широко распространена подсечно-огневая система земледелия.

На этом фоне в Аргентине, Бразилии, Мексике, некоторых других странах возникли отдельные районы товарного зернового хозяйства, где выращивают пшеницу, кукурузу, ячмень, рис, в том числе и с использованием новых высокоурожайных сортов, выведенных с началом «зеленой революции». Для таких районов характерны уже не мелкие крестьянские, а крупные капиталистические хозяйства.

На этом фоне возникли и отдельные районы экстенсивного скотоводства, например в Уругвае, Бразилии, Парагвае, Чили, Венесуэле, работающие как на внутренний рынок, так и на экспорт. Они могут служить примером господства крупных помещичьих владений (латифундий), но при широком использовании крестьянского арендаторства.

Таблица 73

ОСНОВНЫЕ ИСТОЧНИКИ КАЛОРИЙ И БЕЛКОВ, ПОТРЕБЛЯЕМЫХ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ^[115]

На этом же фоне возникли и отдельные районы плантационных тропических культур, которые, пожалуй, в наибольшей мере определяют «лицо» Латинской Америки в мировом сельском хозяйстве. Некоторые из них сформировались еще в XVI в. на островах Вест-Индии и прибрежных равнинах материка и основывались на использовании рабского труда. Большинство же появилось уже в XIX в. в связи с потребностями рынков США и Западной Европы. И в наши дни такие плантации обычно занимают лучшие земли, в наибольшей мере используют наемный труд, машины и химикаты, а свою продукцию отправляют на внешние рынки. Принадлежат они преимущественно иностранным монополиям, но иногда и местным латифундистам.

Можно назвать пять важнейших плантационных культур Латинской Америки – сахарный тростник, кофе, какао, бананы и хлопок. Именно они обеспечивают половину всего сельскохозяйственного экспорта этого региона. Именно с ними прежде всего связано представление о монокультурной специализации соответствующих районов. Более 150 лет назад К. Маркс писал, обращаясь к своим оппонентам: «Вы, может быть, полагаете, господа, что производство кофе и сахара является природным призванием Вест-Индии. Двести лет тому назад природа, которой нет никакого дела до торговли, совсем не выращивала там ни кофейных деревьев, ни сахарного тростника». Действительно, Латинская Америка дает хороший пример того, как монокультура вытекает прежде всего из интересов потребителей земельных и агроклиматических ресурсов тропического пояса.

В историческом плане первой плантационной культурой в Латинской Америке стал сахарный тростник. Наиболее благоприятные природные предпосылки для его выращивания существовали на островах Вест-Индии и тропических побережьях материка, где средние температуры в течение семи-восьми месяцев не опускаются ниже 15 °C, сумма активных годовых температур достигает 8000° и более, а летние осадки превышают 1000 мм. Так возникли плантации сахарного тростника на Кубе, Ямайке, Гаити, в Доминиканской Республике, Гайане, в штатах Северо-Востока Бразилии.

Природные условия Кубы исключительно благоприятны для выращивания сахарного тростника. Это и плодородные почвы, и равнинный или холмистый рельеф, и в особенности климат с чередованием влажного и сухого периодов. Поэтому монокультура сахарного тростника сложилась здесь уже давно. Фактически, несмотря на развитие других отраслей сельского хозяйства, она сохраняется и в наши дни. Плантации сахарного тростника на Кубе распространены почти повсеместно и в совокупности занимают 1,7–1,8 млн га. Сбор этой культуры составляет 30–35 млн т в год. Тростник поступает на десятки сахарных заводов (сентралей), вырабатывающих в среднем 2–3 млн т сахара. По экспорту тростникового сахара Куба занимает второе место в мире после Бразилии.

Плантации сахарного тростника в Бразилии тоже возникли еще в XVI в. – в ответ на растущий спрос на сахар в Европе, который в те времена ценился там, как говорится, на вес золота. В результате сахарного бума часть тропических лесов на прибрежных низменностях была сведена и заменена плантациями сахарного тростника. Прежде всего это относится к Северо-Востоку Бразилии, где в течение трех с половиной веков существовала латифундистская система землевладения с использованием рабского труда, который затем был заменен наемным трудом и крестьянским землепользованием. Однако, несмотря на то что Бразилия остается крупнейшим в мире производителем тростникового сахара (30 млн т), времена сахарного бума давно прошли и власть сахарных баронов Северо-Востока теперь далеко не так велика. Да и часть сахарных плантаций «переселилась» в штаты Юго-Востока и Юга страны. Надо учитывать и то, что основная часть сбора сахарного тростника в Бразилии теперь идет на производство этилового спирта.

Еще один производитель сахара в Латинской Америке – Мексика (6 млн т). Эта страна интересна тем, что здесь в последнее время произошло сильное расширение площадей под сахарным тростником – прежде всего в сельскохозяйственных районах нового освоения. Примером такого рода может служить бассейн р. Папалоапан на юго-востоке страны.

Крупные районы производства кофе появились в северной части Латинской Америки в середине XIX в. – сначала в Коста-Рике, затем в Мексике, Гватемале, Никарагуа, Колумбии, некоторых других странах. В большинстве своем они существуют и в наши дни. Как правило, районы распространения кофейных плантаций – в отличие от плантаций сахарного тростника – располагаются в предгорных местностях на высоте 500—1500 м над уровнем моря, на плодородных вулканических почвах и в умеренных климатических условиях «тьерра темплады». Кофе, выращиваемый в Центральной Америке и Колумбии, отличается особенно высоким качеством. Считается, что этому способствует принятая здесь система, при которой кофейные деревья произрастают под прикрытием других, более высоких деревьев – фруктовых или пальм. В основном выращивается кофе арабика.

В Бразилии кофе появился значительно раньше, причем история самого этого появления изобилует прямо-таки детективными моментами.

Вот как описывает ее популярный американский журнал «National geographic». Еще в 1706 г. с о. Ява на ботаническую выставку в Голландии было доставлено кофейное дерево, которое здесь (благодаря самоопылению) дало потомство. Восемь лет спустя голландцы преподнесли его ростки французскому королю Людовику XIV. Военный губернатор одного из французских владений в Карибском море, находясь в Париже, захватил с собой один из молодых побегов кофейного дерева. Отсюда это дерево перекочевало во Французскую Гвиану, где началось выращивание кофе. Когда между двумя колониями возникли распри, сюда для выработки соглашения о перемирии был направлен из Бразилии нейтральный дипломат-португалец. Ему удалось попутно добиться благосклонности со стороны супруги одного из французских чиновников, которая подарила ему несколько кофейных бобов. Эти бобы он тайно вывез в Бразилию. Сначала они попали на Северо-Восток, а примерно в 1760 г. – в Рио-де-Жанейро.

Кофейный бум в Бразилии совпал с окончанием наполеоновских войн в Европе, и вскоре Юго-Восток этой страны становится главным производителем кофе сначала в регионе, а затем и в мире. Природные условия (вулканические почвы, холмистый рельеф) оказались здесь идеальными для произрастания кофейного дерева. Начавшаяся во второй половине XIX в. массовая иммиграция португальцев, немцев, итальянцев, швейцарцев обеспечила необходимые рабочие руки. Именно кофейный бум привел к быстрому росту Юго-Востока Бразилии, который стал экономическим ядром этой страны.

В наши дни число кофейных деревьев на Юго-Востоке достигает 3,5 млрд. В отличие, скажем, от Колумбии эти деревья не высаживают под пологом других, и это позволяет вести уборку не вручную, а при помощи кофеуборочных машин. Годовой сбор составляет примерно 40 млн мешков (по 60 кг). Основная часть его идет на экспорт, причем только США и Канада покупают 14–15 млн мешков. Главной кофейной «ячейкой» здесь служит кофейная фазенда, типовой план которой показан на рисунке 234. Как нетрудно заметить, на такой фазенде выращивают и другие культуры, но главной товарной культурой является кофе.

Важно заметить также, что география посевов кофе в пределах самого Юго-Востока на протяжении последних полутора веков претерпевала значительные изменения (рис. 235). Зародившись в штате Рио-де-Жанейро, кофейные плантации перекочевали затем в штат Сан-Паулу, который сохраняет свою роль главного «кофейного штата» и в наши дни. Однако в последние десятилетия в результате истощения знаменитых красноземов (терра роша) происходит постепенное перемещение плантаций к югу – в северную часть штата Парана. Это, кстати говоря, увеличивает угрозу заморозков. Не случайно в географической литературе часто приводится описание того, как в июле 1975 г. холодный воздух, неожиданно пришедший в Бразилию из Антарктиды, погубил более 1 млрд кофейных деревьев. Это стихийное бедствие крайне отрицательно сказалось на экономике Бразилии и привело к резкому увеличению цен на кофе во всем мире. Летом 1994 г. подобная волна холода снова привела к резкому росту цен на кофе. А осенью 1999 г. плантации сильно пострадали от ливневых дождей. Поэтому началось их новое перемещение – на этот раз в штат Минас-Жерайс.

Затем, уже в 1930-е гг., из-за распространения болезней этого растения банановые плантации стали постепенно перемещаться от Атлантического к Тихоокеанскому побережью.

В наши дни главными производителями бананов в Латинской Америке являются Бразилия, Эквадор, Коста-Рика, Мексика, Колумбия. Добавим, что эта культура очень трудоемка: посадка, выращивание, сбор, упаковка, транспортирование бананов требуют и времени, и сил. Основная часть валового сбора направляется затем в Европу и США, причем дозревание плодов происходит уже во время транспортирования на специальных судах-банановозах. Главные экспортеры бананов – Эквадор и Коста-Рика.

К сказанному можно еще добавить, что в Латинской Америке есть также крупные производители и экспортеры какао-бобов (Бразилия, Эквадор, Доминиканская Республика), хлопка (Бразилия, Парагвай, Мексика, Аргентина). А Колумбия давно уже выступает в роли крупнейшего поставщика одного из главных наркотических веществ – кокаина. Плантациями кокаинового куста в этой стране заняты обширные территории (рис. 236).

В Латинской Америке есть еще один сельскохозяйственный район, который представляет собой крупнейший во всем развивающемся мире агропромышленный комплекс, включающий производство, переработку и экспорт продовольствия и сельскохозяйственного сырья, причем как растениеводческого, так и животноводческого. Этот район – знаменитая аргентинская Пампа, занимающая примерно ¹/₅ территории этой страны.

Пампа – область, щедро одаренная природой. Для нее характерны равнинный рельеф, плодородные почвы, субтропический климат и относительно равномерное распределение осадков. Тем не менее в ее пределах принято выделять расположенную ближе к Ла-Плате и океану Влажную Пампу с умеренно теплым влажным субтропическим климатом и количеством осадков от 500 до 1000 мм в год и более засушливую (250 мм осадков) Сухую Пампу на западе и юго-западе района.

Долгое время после прихода сюда испанцев бескрайние просторы Пампы оставались очень редко заселенными. Кроме местных индейских племен, здесь обитали только гаучо – этническая группа, образовавшаяся в результате браков испанцев с индейскими женщинами. Сначала гаучо добывали средства к существованию охотой на дикий, никому не принадлежащий скот, водившийся здесь в изобилии. Затемони стали приручать и пасти этот скот. Почти всю жизнь они проводили на лошади и, подобно североамериканским ковбоям, были окружены ореолом романтики. Со временем, когда в Пампе появились крупные латифундисты-скотоводы, гаучо стали пастухами. Ныне этот этнический тип фактически исчез, поскольку потомки гаучо влились в состав аргентинской и уругвайской наций.

Широкая колонизация Пампы началась в 80-х гг. XIX в. после истребительной войны против индейцев. Одновременно сюда хлынул поток иммигрантов из Европы, способствовавший созданию в этом районе крупных земледельческих и животноводческих хозяйств. Все это привело к тому, что в начале XX в. Аргентина превратилась в крупнейшего производителя и экспортера животноводческой продукции, а также пшеницы и кукурузы. Эти функции в целом она сохранила и по сей день.

Современная специализация сельского хозяйства Пампы (рис. 237) отражает ее подразделение на Влажную и Сухую Пампу. Выращивание молодняка происходит обычно в Сухой Пампе, причем производится оно на крупных животноводческих ранчо площадью 2–2,5 тыс. га. Затем молодняк продается для откорма на обладающие лучшими пастбищами хозяйства Влажной Пампы. К тому же в них обычно выращиваются люцерна и другие кормовые травы, а также зернофуражные культуры. Это настоящие «фабрики мяса», где на каждые 100 га сельскохозяйственной площади в среднем приходится 50—100 голов скота. В Аргентине такие хозяйства называются эстансиями. Рисунок 238 показывает, насколько сложна может быть их внутренняя структура.



Рис. 237. Специализация сельского хозяйства аргентинской Пампы (по Р. А. Пименовой)



Рис. 238. Эстансия в Аргентине

Что же касается последней стадии этого технологического процесса, т. е. забоя скота и переработки мяса, то она сосредоточена уже в Большом Буэнос-Айресе – городе, который в такой же степени обязан своим возвышением Пампе, как Сан-Паулу кофейным плантациям своего штата. Нередко Буэнос-Айрес сравнивают также с другой «столицей мяса», называя его латиноамериканским Чикаго. О взаимной связи Пампы и Буэнос-Айреса хорошо сказал шведский писатель Артур Лундквист: «Пампа вливается в огромный Буэнос-Айрес: сюда ведут все шоссе, все железные дороги, водные пути и авиалинии. Буэнос-Айрес – это могущественный паук, который сидит на самом краю паутины, опутывающей страну. Раскинувшийся вширь и поднявшийся ввысь город вобрал в себя всю великую силу Пампы, сконцентрированную здесь, словно в гигантском фокусе».^[116]

148. Территориальная структура хозяйства латиноамериканских стран

Страны Латинской Америки имеют территориальную структуру хозяйства различной степени «зрелости», которая, в свою очередь, зависит прежде всего от общего уровня развития экономики, характера процессов урбанизации. Наиболее ярким примером страны с уже довольно сложной полицентрической ТСХ может служить Бразилия. Полицентрическая система территориальной организации хозяйства и общества сложилась и продолжает совершенствоваться в Мексике, Аргентине, Венесуэле, Колумбии, Чили. Наряду с этим в Латинской Америке есть еще немало стран с более простой, «одноядерной» ТСХ.

И тем не менее, несмотря на имеющиеся различия, территориальная структура хозяйства латиноамериканских стран обладает многими чертами сходства, возникшими, как правило, еще в эпоху их колониального и полуколониального прошлого. Главные из этих черт заключаются в общей сдвинутости экономической активности к океанским побережьям, в гипертрофированной роли столичных городов как главных «фокусов» всей национальной территории, в формировании «коридоров роста» между столицами и главными портами и «линий проникновения», связывающих порты с некоторыми глубинными районами.

Сдвинутость к океанским побережьям, объясняющаяся как природными предпосылками, так и всей историей европейской колонизации, хорошо прослеживается на рисунке 239. Фактически она характерна для всех стран региона, имеющих выход к Атлантическому или Тихому океану. В свою очередь, она отражает и то обстоятельство, что столичные города и агломерации большинства стран Латинской Америки также тяготеют либо к побережьям океанов, либо к приокеаническим зонам.

Тезис о том, что эти столицы получили во многих странах прямо-таки гипертрофированное развитие, можно доказать на многих примерах. Если не принимать в расчет некоторые небольшие островные государства, то первое место в этом отношении займет, пожалуй, столица Уругвая Монтевидео, на которую приходится ³/₄ всего промышленного производства страны. Далее идет кучная группа, в которую входят Мехико, Буэнос-Айрес, Лима, «экономическая столица» Бразилии Сан-Паулу; их доля в промышленном производстве соответствующих стран составляет примерно ¹/₂. Аналогичный показатель для Каракаса и Гаваны – ²/₅. При этом нужно иметь в виду, что в выполнении управленческих, финансовых, научных и других непроизводственных функций роль упомянутых выше столиц, как правило, еще более велика. К этому следует добавить, что многие из них являются также морскими портами, выполняя функции «главных ворот» своих стран.

Если же столица или «экономическая столица» находятся не непосредственно на побережье, они всегда располагают морским портом, который обеспечивает им выход в Мировой океан. Для Мехико таковым служит Веракрус, для Сан-Паулу – Сантус и Рио-де-Жанейро, для Сантьяго – Вальпараисо, для Лимы – Кальяо, для Кито – Гуаякиль. С магистралями и полимагистралями, которые соединяют столицы с портами, в значительной мере и связано образование первых в регионе экономических осей, или «коридоров развития». Наиболее отчетливо они проявляются на Юго-Востоке Бразилии, где главные «коридоры» сложились вдоль транспортных линий, соединяющих Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро, а также Рио-де-Жанейро и Белу-Оризонти. В результате этого и возник известный «промышленный треугольник», представляющий собой главное экономическое ядро страны.

Совсем иную роль обычно играют транзитные «линии проникновения», связывающие экспортный порт с расположенными в глубине территории районами добывающей промышленности и плантационного хозяйства. Например, в той же Бразилии железная руда Итабиры имеет выход к морю через специализированный рудный порт Тубаран, принимающий суда-рудовозы грузоподъемностью в 250 тыс. т, а железная руда Каражаса, как уже отмечалось, – через аналогичный специализированный порт Сан-Луис. Глубинные горнопромышленные районы Боливии связаны железными дорогами с чилийскими портами Арика и Антофагаста.

Многие страны региона, особенно самые крупные, после Второй мировой войны начали более активно проводить региональную политику, направленную на преодоление столь ярко выраженной приморской ориентации производительных сил и освоение глубинных районов, на децентрализацию экономических функций. В Мексике это прежде всего сдвиг в северные, приграничные с США, но также и в южные районы. В Бразилии – выход за пределы «промышленного треугольника». В Аргентине – сдвиг на юг, в малоосвоенную, но богатую природными ресурсами Патагонию. На Кубе уже длительное время осуществляется территориальное планирование, направленное на отход от прежней моноцентрической ТСХ промышленности с гипертрофированной ролью Большой Гаваны и превращение ее в полицентрическую – прежде всего путем общего сдвига производительных сил на восток.

Для того чтобы ускорить территориальную децентрализацию экономики, применяют различные меры. Среди них и формирование «полюсов роста», и создание промышленных парков (например, в Мексике, Бразилии), мини-заводов. К числу особенно радикальных мер следует, по-видимому, отнести перенос столиц из приморских в глубинные районы. Такой перенос столицы из Рио-де-Жанейро в новый г. Бразилиа был осуществлен в Бразилии в 1960 г. В 1986 г. Национальный конгресс Аргентины объявил о своем намерении перенести столицу страны из Буэнос-Айреса в маленький городок Вьедма, названный так в честь одного из завоевателей Патагонии, Франсиско де Вьедма. Он находится примерно в тысяче километров к югу от Буэнос-Айреса, неподалеку от впадения в океан р. Рио-Негро. Это предпринято для того, чтобы привлечь сюда население, капиталы и способствовать освоению Юга Аргентины. Однако для реализации данного проекта почти ничего не сделано.

В последнее время на формирование территориальной структуры хозяйства латиноамериканских стран заметное влияние начинают оказывать и процессы экономической интеграции, которые происходят как на региональном, так и на субрегиональном уровнях.

В качестве примера важной региональной интеграционной группировки уже приводилась созданная в 1981 г. Латиноамериканская ассоциация интеграции (ЛАИ) в составе 11 стран (рис. 60 в книге I). Она заменила существовавшую с 1960 г. Латиноамериканскую ассоциацию свободной торговли (ЛАСТ). Можно назвать также Латиноамериканскую экономическую систему (ЛАЭС), созданную в 1975 г. и включающую в себя 26 стран. Задача ЛАЭС заключается в координации планов развития, содействии интеграционным процессам и осуществлению экономических проектов и исследований, налаживании консультаций и обмена информацией между странами.

Примерами субрегиональных экономических группировок могут служить следующие. В Средней Америке это Центральноамериканский общий рынок (ЦАОР) в составе Гватемалы, Гондураса, Никарагуа, Сальвадора и Коста-Рики, созданный в 1960 г. Это также Сообщество карибских государств (КАРИКОМ), созданное в 1973 г., объединяющее 14 англоязычных стран, и находящиеся на этапе общего рынка. В Южной Америке из таких субрегиональных экономических союзов наиболее известен Общий рынок Южного конуса (МЕРКОСУР), договор о создании которого был подписан в 1991 г., а начало деятельности относится к 1995 г. Основателями этой группировки были Аргентина, Бразилия, Уругвай и Парагвай, к которым затем присоединилась Венесуэла, а на правах ассоциированных членов еще 5 стран. Эти страны с общим населением более 370 млн человек дают более ²/₃ суммарного ВВП Латинской Америки.

149. Бразилия – тропический гигант

По основным количественным показателям, характеризующим государство, Бразилия относится к так называемым странам-гигантам. Действительно, и по размерам своей территории (8,5 млн км²), и по численности населения (около 192 млн человек) она занимает пятое место в мире. Длина ее сухопутных границ – 16 тыс., морских – 7 тыс. км. По длине сухопутных границ, а также по числу стран-соседей (10) она уступает только Китаю и России. Это крупнейшая страна Латинской Америки, и по площади, и по населению значительно превосходящая следующие за ней Мексику и Аргентину.

Бразилия занимает важное место в экономике Латинской Америки, да и всего мира. Ее ВВП (1900 млрд долл.) составляет 2,7 % мирового и заметно превышает долю таких стран, как Канада или Австралия. По отношению к суммарному ВВП Латинской Америки он составляет 30 %. Неудивительно, что Бразилия образует один из десяти главных центров мирового хозяйства (рис. 59 в книге I). По показателю ВВП из расчета на душу населения– 9700 долл. – она также превосходит большинство других развивающихся стран. Вот почему Бразилию, наряду с Китаем, Индией и Мексикой, обычно относят к ключевым странам развивающегося мира. В экономической литературе ее также нередко называют страной новой индустриализации.

Среди главных факторов, способствовавших такому возвышению Бразилии в Латинской Америке и в мире, большей частью указывают на наличие чрезвычайно большого и разнообразного природно-ресурсного потенциала, на возможность использования значительных резервов дешевой рабочей силы, на активное вмешательство государства в экономическую жизнь. Нельзя, однако, не обратить внимания и на то, что во второй половине XX в. экономическая политика в Бразилии неоднократно менялась.

На начальном этапе индустриализации, в 1950-е гг., в стране проводилась политика импортозамещения, при которой были введены высокие тарифы на заграничные товары. Тогда же началась структурная перестройка экономики, темпы роста которой составили 6–8 % в год. После военного переворота в 1964 г. и установления в стране военной диктатуры была принята совершенно другая модель развития, основанная на укреплении государственного сектора, на привлечении в страну иностранных капиталов и переводе экономики на путь экспортной ориентации. Такая политика привела к еще большему ускорению темпов экономического роста (до 10–12 % в год), которое стали называть бразильским экономическим чудом, к заметному увеличению экономической мощи, но одновременно и к быстрому росту финансовой задолженности странам Запада. А в 1980-е гг. темпы экономического роста резко снизились, стал сокращаться показатель душевого ВВП, дело дошло до экономических кризисов. Не случайно этот период времени в Бразилии часто называют потерянным десятилетием. Что же касается 1990-х гг., то экономика снова стала расти быстрее, структура ее усовершенствовалась. Одновременно значение государственного сектора уменьшилось, произошла либерализация внешней торговли. В конце 1990-х гг. на бразильской экономике отрицательно сказался финансовый кризис, зародившийся в Юго-Восточной Азии. Нельзя забывать и о том, что по размерам своего внешнего долга (190 млрд долл.) Бразилия занимает второе место в мире после Китая. Тем не менее в 2002 г. МВФ предоставил Бразилии огромный кредит (30 млрд долл.).