Книга имен которым не место на карте России Москва «посев» 2004

Александр Александрович Фадеев (1901-1956) еще учась во Владивостокском коммерческом училище выполнял поручения подпольного комитета большевиков. В 1918 г. вступил в партию и принял кличку Булыга. Стал партийным агитатором; в 1919 г. вступил в Особый Коммунистический отряд красных партизан. В конце Гражданской войны занимал посты: комиссара 13-го Амурского полка и комиссара 8-й Амурской стрелковой бригады. В 1921 г. участвовал в подавлении Кронштадтского восстания.

После Гражданской войны Фадеев был отправлен партией на Юг России, где работал секретарем одного из райкомов Краснодара, а затем заведующим разделом партийной жизни в отделе печати Северо-Кавказского крайкома. О духовных горизонтах писателя говорят названия его статей, опубликованных под кличкой «Булыга» в газете «Советский Юг»: «Итоги совещания при орграспреде крайкома по поднятию производительности труда», «Предложения о работе с ленинским набором», «На пороге второго пятилетия», «Окружные газеты о XIV съезде ВКП (б)». В последней из них Фадеев сетует, что решениям съезда местные газеты уделяют мало внимания.

На досуге Фадеев занялся беллетристикой, о которой он заявил: «В большевистском понимании художественная литература есть могущественная служанка политики» («Правда» от 10.1.1931) Политике большевиков он и служил. Повесть «Разлив» (1924), романы «Разгром» (1927) и «Последний из удэге» (1930-1940) посвящены захвату Дальнего Востока большевиками. «Последнего из удэге» автор писал с 1929 по 1940 г., но так и не смог закончить. Жизнь изображается в этих произведениях по одной схеме. Все чуждые советской власти «социальные элементы» (офицеры, священники, промышленники, некоммунистическая интеллигенция, обеспеченные крестьяне) показаны как выродки, достойные лишь уничтожения. Им противопоставлены идейные большевики, которые перевоспитывают темные, но стихийно революционные народные массы в духе коммунистической идеологии.

В докладе 1932 года «Мой литературный опыт - начинающему автору» Фадеев говорил: «Какие основные мысли романа "Разгром"? …Первая и основная мысль: в гражданской войне происходит отбор человеческого материала… Происходит огромнейшая переделка людей. Эта переделка людей происходит успешно потому, что революцией руководят передовые представители рабочего класса - коммунисты…».

Фадеев изображал исторические события не просто с партийной точки зрения, но подчас по прямому заданию партийных органов. Так, «Молодая гвардия» была написана по заказу ЦК ВЛКСМ, который обратился к Фадееву с этой просьбой в августе 1943 г. К началу 1945 г. он закончил роман. Однако в «Правде» от 3 декабря 1947 г. ему было указано, что в «Молодой гвардии» нет главного - «руководящей, воспитательной роли партии…». По воспоминаниям В.В. Вишневского, Фадеев ответил: «Критику понял… Переживаю глубоко… Буду вновь работать над романом, буду писать один, другой, третий раз… Выполню указание партии». Указание было выполнено к 1951 г.: первая редакция «Молодой гвардии», в которой молодежным подпольем руководили комсомольцы, сменилась второй, где руководящая роль отведена партии.

В последние годы жизни Фадеев работал над романом «Черная металлургия». На своем юбилейном вечере (1951 г.) писатель так определил замысел этого произведения: «Я хочу спеть песню о нашей партии, как вдохновляющей и организующей силе нашего общества». В письме Сталину от 31 марта 1951 г. он обещал воспеть в этом романе «гигантскую стройку коммунизма», изобразить современную жизнь как победу «партии и комсомола». В план романа входило и изображение врагов народа и их разгром». По замыслу Фадеева, эти внутренние враги должны были мешать внедрению в жизнь важного технического изобретения. Закономерно, что столь неправдоподобный замысел остался невоплощенным.

Фадеев остался автором всего двух законченных романов: «Разгром» и «Молодая гвардия» (последняя претерпела множество переделок), а также нескольких мелких произведений. Причиной столь скудных результатов была не только противоестественность идей, которым автор пытался придать художественную форму. Фадееву было просто некогда писать. С 1939 г. и до конца жизни он был членом ЦК КПСС, что требовало участия во всех заседаниях партийной верхушки. Кроме того, он занимал крупные посты в Союзе писателей СССР: в 1939-1944 гг. - секретарь, в 1946-1954 - генеральный секретарь, в 1954-1956 - секретарь правления. В 1951 г. Фадеев жаловался Сталину: «Прибавилась огромная сфера деятельности, связанная с борьбой за мир… Следует учесть и работу как депутата Верховного Совета СССР, а теперь и РСФСР». Наконец, писатель возглавлял Комитет по Государственным премиям в области литературы и искусства, что тоже занимало время...

В конце жизни Фадеев сознавал, что погубил свое дарование (размер которого он явно преувеличивал). 13 мая 1956 г., перед самоубийством, он составил письмо «В ЦК КПСС», где обвинил в своем творческом бесплодии родную партию: « Меня превратили в лошадь ломового извоза, всю жизнь я плелся под кладью бездарных… неисчислимых бюрократических дел». Но за 17 лет писатель мог отказаться хотя бы от одной из своих номенклатурных должностей, если они так его тяготили.

В Москве улица в Тверской управе носит имя этого советского «генерала от литературы», есть связанные с ним названия и в других городах.

Дмитрий Андреевич Фурманов (1891-1926) известен своим романом «Чапаев» (1923). Поэтому в массовом сознании он предстает творцом Василия Ивановича, Петьки, Анки-пулеметчицы - колоритных образов, которые стали героями народных анекдотов. На деле эти образы вошли в советскую культуру не столько благодаря роману, сколько одноименному фильму, снятому в 1934 г. Г.Н. и С.Д. Васильевыми. Игра актеров и мастерство режиссеров дали персонажам выразительность, которой нет в литературном первоисточнике. Популярность талантливого, хотя и лживого фильма узаконила созданный Фурмановым «чапаевский миф». Реальный В.И. Чапаев был не народным героем, а карателем уральских казаков; он не тонул в реке Урал; его ординарец Петр Исаев не погибал, защищая своего командира, и т.д. Писатель причастен к созданию советской мифологии, до неузнаваемости исказившей реальную историю Гражданской войны.

Кроме того, Фурманов лично участвовал в октябрьском перевороте, в преследованиях и уничтожении неугодных ей людей. В августе 1917 г. он стал секретарем штаба революционных организаций в Иваново-Вознесенске, потом вошел в руководство местного Совета. По его приказу были арестованы почтово-телеграфные служащие, которые пытались мирной забастовкой выразить свой протест против октябрьского переворота. До определенного момента Фурманову было не важно, в какой партии состоять - лишь бы против российского государства и его законов. Весной 1917 г. он примкнул к эсерам-максималистам, потом сблизился с анархистами.

Но когда летом 1918 г. большевики вытеснили анархистов с эсерами, он вступил в коммунистическую партию, записав в своем дневнике: «Только теперь начинается сознательная моя работа, определенно классовая, твердая, нещадная борьба с классовым врагом». Он тут же включился в организованное большевиками истребление народных сил, сопротивлявшихся перевороту. Сформировал в Иваново-Вознесенске отряды для подавления антибольшевицкого восстания в Ярославле. С этими отрядами две недели героически сражалось обычное городское население: гимназисты, служащие, мастеровые. При взятии засыпанного красными снарядами города все его защитники были уничтожены - в том числе и руками тех карателей, которых направил в Ярославль лично Фурманов. Осенью 1918 г. он стал секретарем Иваново-Вознесенского окружкома РКП(б) - правой рукой М.В. Фрунзе, который поручил ему руководить пропагандой среди военных частей Ярославского округа. Так Фурманов стал политическим комиссаром. Именно в этой должности он вывел себя в романе «Чапаев» под фамилией Клычков.

Главной функцией комиссара был надзор за политической благонадежностью командиров и рядовых красноармейцев. Фурманов приступил к этому делу с большой энергией. В декабре 1918 г. он отправился в Ярославскую губернию для инспектирования военных комиссариатов, откуда ежедневно писал своему начальнику, Фрунзе донесения о настроениях в армейских частях. Например: «На всех живоглотов-кулаков, которые сеют в массу солдат разные провокационные слухи, партийная ячейка должна обратить свое внимание… Всех кулаков взять на учет, а также вменяется в обязанность членам ячеек следить за командным составом, который зачастую ведет антисоветскую агитацию…». Под антисоветской агитацией тогда понималось любое упоминание о репрессиях и бедствиях народа на советской территории. Упомянутых «кулаков», то есть недостаточно «сознательных» красноармейцев, Фурманов предлагал «частью сажать в тюрьму, а самых опасных и крикливых - расстреливать». Будущий писатель и сам приложил руку к расстрелам: он выступал обвинителем в революционном трибунале.

В начале 1919 г. Фурманов был послан на Восточный фронт и стал комиссаром 25-й дивизии, которой командовал Чапаев. Эта дивизия воевала не только с войсками адмирала А.В. Колчака, но и с населением местных станиц. В своем романе «Чапаев» Фурманов не скрывает, какова цель красных: «Казацкие войска не гнать надо, не станицы у них отнимать одна за другою… Уничтожение живой неприятельской силы - вот задача, которую поставил Чапаев перед собою». «Чапаев пленных брать не приказывал ни казачишка. "Всех, - говорит, - кончать подлецов!"…» Любимый герой Фурманова стремится не победить, а именно уничтожить независимых уральских казаков, за что и был в конце концов ими убит.

Фурманов покинул Урал еще до разгрома казаками чапаевского штаба и вскоре был направлен в Семиречье как уполномоченный Реввоенсовета Туркестанского фронта. Он получил особый мандат за подписью В.В.Куйбышева и поручение контролировать все партийные организации Семиреченской области (то есть следить за благонадежностью товарищей по партии). В июне 1920 г. против большевиков восстал гарнизон г. Верного (Алма-Аты) - около 5 тысяч бойцов Красной армии. Восставшие обратились к армии с воззванием: «Товарищи красноармейцы! За кого вы бились два года? Неужели за тех каторжников, которые работают теперь в особом отделе и расстреливают ваших отцов и братьев? Посмотрите, кто в Семиречье у власти: Фурманы…»

Фурманов, отнесенный красноармейцами к каторжникам, взялся за ликвидацию восстания, которое описал в романе «Мятеж» (1925). Он вел с восставшими переговоры, намеренно затягивал их, льстил слушателям, выигрывая время до подхода преданных коммунистам войск (им внушили, будто восставшие подкуплены из-за границы). В своем романе Фурманов откровенно восхваляет ложь и лицемерие как надежные орудия власти. Ликвидация мятежа считалась «бескровной». На деле же после капитуляции гарнизона председатель военсовета Фурманов издал приказ: предать зачинщиков «суду военного времени»: «С провокаторами, хулиганами и контрреволюционерами будет поступлено самым беспощадным образом…». Одни повстанцы были расстреляны, другие арестованы, хотя сами они, несмотря на все угрозы комиссарам в своих воззваниях, реально никому вреда не причинили.

После гражданской войны Фурманов занялся наведением «партийного порядка» в литературе: работал политредактором Госиздата, а потом секретарем Московской ассоциации пролетарских писателей (МАПП), которую М.А. Булгаков вывел в «Мастере и Маргарите» под названием МАССОЛИТ. «Надо учиться ленинизму… иначе всем вашим писаниям будет грош цена», - внушал Фурманов начинающим авторам. Он боролся против появления в печати «классово чуждых произведений», о чем писал в 1925 г. в своем дневнике: «Надо раздавить врага, враз раздавить, иначе оживет…». Врагами для него были все, кто писал не так, как учит «простая и мудрая ленинская наука». Фурманов предлагал поддерживать «попутчиков» (то есть непролетарских писателей, одобрявших революцию), но «не отступая ни на йоту от пролетарской идеологии». Был одним из авторов резолюции ЦК ВКП(б) «О политике партии в области художественной литературы» (1925), где подтверждалась неуклонность «классовой борьбы на литературном фронте». Эта борьба поглощала все его существо. Даже умирая, Фурманов из последних сил обратился к очередной конференции московских писателей: «Требую полностью выполнения постановления ЦК о литературе…».

Как с одобрением писал А.В. Луначарский, Фурманову удавалось «никогда ни на минуту не отойти от внутреннего марксистского регулятора». Идеология классовой борьбы, направленной на истребление всего чуждого марксизму, исчерпывает содержание книг этого писателя.

Советская топонимика отметила вехи пути писателя-комиссара. В городах, где он действовал, улицы и площади носят его имя. В Ивановской области город Середа в 1941 г. переименован в его честь. В Уральской (ныне - Западно-Казахстанская области) станица Соломихинская переименована в село Фурманово. В Джамбылской области, недалеко от Алма-Аты (б. Верный) имеется поселок Фурмановка.

4. Названия, связанные с революционным терроризмом

В этом разделе помещены очерки о тех наиболее известных бунтовщиках и революционерах, которые были канонизированы советской пропагандой как предшественники организаторов октябрьской революции. Хотя такая «генеалогия» во многих случаях спорна, сама по себе деятельность этих лиц объективно была направлена против российской государственности и, не имея ничего общего с либеральным реформаторским движением, обычно носила откровенные черты бандитизма и терроризма.
Бабушкин

Иван Васильевич Бабушкин (партийные псевдонимы Николай Николаевич, Богдан, и др.; 1873-1906) родился в Вологодской губернии, в крестьянской семье. Он рано лишился отца; в 1883 г. мать отвезла его в столицу и отдала «мальчиком» в лавку. В 1887-1891 гг. Бабушкин - ученик слесаря в Кронштадте, с лета 1891 г. - слесарь на Семянниковском заводе в Петербурге.

В 1894 г. он начал заниматься в марксистском кружке под руководством Ленина, затем приступил к революционной пропаганде среди рабочих Семянниковского, Александровского и Стеклянного заводов. В феврале 1897 г. Бабушкина на три года выслали в Екатеринослав, где он продолжил прежнюю деятельность, перейдя на нелегальное положение. В декабре 1897 г. Бабушкин стал одним из организаторов екатеринославского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». В октябре 1898 г. под его руководством был создан Екатеринославский комитет РСДРП. В 1900 г. он организовал выпуск нелегальной газеты «Южный рабочий», стал агентом и корреспондентом газеты «Искра». Поселившись под видом столяра на окраине Полоцка; он и там пытался создать социал-демократическую ячейку.

В конце февраля 1901 г. Бабушкин переезжает в Орехово-Зуево, где ведет пропаганду среди рабочих текстильных фабрик Саввы Морозова, бывшего тогда главным спонсором издания «Искры». Вместе с Л.Б. Красиным и Н.Э. Бауманом Бабушкин участвует в получении от Морозова средств на партийные нужды.

В конце 1901 г. Бабушкин был арестован, но летом 1902 г. бежал из екатеринославской тюрьмы и приехал к Ленину в Лондон. Ленин уговорил Бабушкина как «живую легенду партии» писать воспоминания (изданы в 1925 г.). В октябре 1902 г. Бабушкин вернулся в Петербург с новым заданием. В это время начальник Особого отдела Департамента полиции С.В. Зубатов создал легальные объединения рабочих, занятые улучшением экономического положения представителей своего социального слоя. Большевикам грозила потеря поддержки рабочих, и Петербургский комитет РСДРП стал внедрять в ряды «зубатовских» организаций своих агентов для дискредитации легального рабочего движения. Зубатов считал необходимым создание гражданского общества, основанного, по его словам, «на примирении, на уравновешивании борющихся сил». Ленин требовал обратного: «К черту всех примирителей… Лучше 2-3 энергичных и вполне преданных человека, чем десяток рохлей» (письмо от 16 января 1903 г.). Однако сорвать планы Зубатова удалось не Бабушкину, а его товарищам на Юге России: летом 1903 г. они втянули «зубатовцев» во всеобщую стачку. Зубатов был отстранен от дел.

В 1903 г. Бабушкин снова арестован и на пять лет сослан в Верхоянск (Восточная Сибирь). Освобожденный по амнистии в 1905 г., он стал членом Иркутского и Читинского комитетов РСДРП, сотрудничал в партийной газете «Забайкальский рабочий», и вместе с В.К. Курнатовским и А.А. Костюшко-Валюжаничем во время Русско-японской войны возглавил в Чите вооруженный мятеж. В результате была блокирована единственная железная дорога, соединявшая европейскую часть страны с Сибирью и действовавшей в Маньчжурии русской армией. Большевики привлекли на свою сторону солдат запасных полков, эшелоны с которыми двигались по железной дороге. Мародерство и бандитизм, процветавшие в 1905 г. в Читинской и других «красных республиках», привели к хаосу.

Навести порядок на магистрали был направлен генерал Меллер-Закомельский; он имел под своим началом 200 солдат Литовского полка и два артиллерийских орудия, но справился со своей задачей за три недели. В январе 1906 г. Бабушкин с несколькими товарищами вез из Читы оружие для подготовки такого же мятежа в Иркутске. Он был захвачен с поличным и расстрелян на станции Мысовая Забайкальской железной дороги.

Имя революционера Бабушкина носит бывший город Мысовск в Бурятии, переулок в Борисоглебске, улицы в Петербурге, Владимире (бывшая Заводская), Чите, Краснодаре, Улан-Удэ. Их не следует путать с улицами, названными в честь однофамильца - известного в 1930-е гг. полярного летчика Михаила Сергеевича Бабушкина.

Михаил Александрович Бакунин (1814-1876) родился в селе Премухино Тверской губернии, в имении своих родителей. Закончил Михайловское артиллерийское училище в Санкт-Петербурге, затем год прослужил в армии в чине прапорщика и вышел в отставку.

С начала 1836 г. Бакунин жил в Москве, временами навещая родительское имение и Петербург. В это время он много общался с В.Г. Белинским, В.П. Боткиным, М.Н. Катковым, Т.Н. Грановским, входил в философский кружок Н.В. Станкевича. В 1839-1840 гг. познакомился с А.И. Герценом и Н.П. Огаревым. Увлечение немецкой философией (трудами Канта, Фихте и Гегеля), а также напряженные отношения с окружающими (ссора с Катковым едва не завершилась дуэлью) побудили Бакунина уехать в 1840 г. в Германию.

На втором году жизни в Берлине его интерес к философии сменился страстью к политике. Уже в первой своей политической статье, «Реакция в Германии» (1842), Бакунин написал «Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть». Эта страсть одобряется и в следующей работе - «Коммунизм» (1843). В это время Бакунин еще не имел собственной программы, но был уверен, что Европа находится «накануне великого всемирно-исторического переворота», в ходе которого существующий строй будет разрушен. В 1844 г. Бакунин познакомился в Париже с Марксом и Энгельсом. В том же году был заочно приговорен российским Сенатом, в случае возвращения в Россию, к лишению прав и ссылке в Сибирь на каторгу.

В конце 1847 г. на собрании поляков-эмигрантов в Париже Бакунин произнёс речь, в которой обличал «царизм», предсказывал неизбежность революции и призывал поляков к союзу во имя освобождения всех славян. По настоянию русского правительства он был выслан из Франции. С восторгом окунулся в революцию 1848-1849 гг., охватившую ряд стран Европы. Позднее он так описал это, по его собственным словам, «духовное пьянство»: «Я вставал в пять, в четыре часа поутру, а ложился в два; был целый день на ногах, участвовал решительно во всех собраниях, сходбищах, клубах, процессиях, прогулках, демонстрациях; одним словом, втягивал в себя всеми чувствами, всеми порами упоительную революционную атмосферу». В 1848 г. Бакунин участвовал в работе Славянского съезда в Праге и стал одним из лидеров начавшегося во время этого съезда бунта. В мае 1849 г. Бакунин в числе руководителей восстания в Дрездене (Саксония). Он был арестован и в апреле 1850 приговорён судом Саксонии к смертной казни, замененной пожизненным заключением. Передан в руки австрийского правительства и в мае 1851 вторично приговорён военным судом в Ольмюце (Оломоуц) к смертной казни, которая снова была заменена пожизненным заключением. Затем Австрия предпочла избавиться от Бакунина и выдала его России.

Отсидев несколько лет в Петропавловской, а потом в Шлиссельбургской крепости, Бакунин в 1857 г. был сослан в Сибирь, а в 1861 бежал через Японию и США в Лондон. В 1860-х гг. он поддерживал связь с обществом «Земля и воля». Пытаясь помочь польскому восстанию 1863-1864 гг. участвовал в неудачной экспедиции Ф. Лапинского на пароходе «Уорд Джексон» к берегам Литвы. В 1864 г. Бакунин вступил в I Интернационал. В 1864-1867 гг. жил в Италии, с 1867 г. - в Швейцарии.

В середине 1860-х гг. у него окончательно оформилось анархическое мировоззрение. Отрицая любую форму государственной власти, Бакунин утверждал идею организации общества «снизу вверх» в виде федерации самоуправляющихся общин, артелей, ассоциаций, областей, народов; рассматривал будущее общество как строй ничем не ограниченной свободы. В 1864-1865 гг. он создал тайное общество «Интернациональное братство»; в 1867-1868 гг. выступал с пропагандой своих идей на конгрессах «Лиги мира и свободы» в Женеве. Тогда же образовал анархистскую организацию «Международный альянс социалистической демократии», которая была принята в I интернационал. В 1868 г. под его редакцией и с его программной статьей в Швейцарии вышел №1 журнала «Народное дело».

В 1869 г. Бакунин вступил в тесные отношения с одной из самых одиозных фигур революционного подполья - С.Г. Нечаевым, чтобы распространить на Россию влияние анархистской международной организации, однако в 1870 порвал с ним). К 1869-1870 гг. относится ряд печатных обращений Бакунина к русской молодёжи; в 1873 появилась его книга «Государственность и анархия», отрицавшая любые формы государства. Бакунин внушал молодёжи, что русский крестьянин - революционер по природе, поэтому «ничего не стоит поднять любую деревню» и призывал к установлению «всеми возможными средствами живой бунтовской связи между разъединёнными общинами». Программа Бакунина состояла из «освобождения умственного» (распространение в народе атеизма), социально-экономического (передача средств производства земледельческим общинам и рабочим ассоциациям) и политического (замена государственности федерацией земледельческих и фабрично-ремесленных артелей). Предполагалось также осуществить «полную волю всех народов, ныне угнетенных империею, с правом полнейшего самораспоряжения». Идеи Бакунина воплотились в программах и деятельности разных подпольных кружков, а также организации «Земля и воля».

В 1870 г. Бакунин участвовал в Лионском восстании, в 1874 - в выступлении анархистов в Болонье (Италия). В 1872 г. на Гаагском конгрессе он был исключен из Интернационала, что привело к расколу организации и переезду Генерального совета в Нью-Йорк (анархический Интернационал, объединявший сторонников Бакунина, действовал в Европе до 1876 г.). Умер Бакунин в Швейцарии, там и похоронен.

Время показало утопичность воззрений Бакунина. Всенародный бунт и вольная организация масс ведут куда угодно, но только не к свободе и справедливости. Советские идеологи относились к Бакунину неоднозначно, так как он был оппонентом марксизма. Однако его вклад в разрушение русской государственности был признан, поэтому его имя появлялось на картах СССР.

В честь Бакунина были названы улицы в Москве (быв. Покровская), Томске (быв. Ефремовская), Пензе (быв. Предтеченская), Петербурге, Новосибирске, Новочеркасске и других городах.
Бауман

Николай Эрнестович Бауман (партийная кличка - Грач; 1873-1905) родился в Казани, в семье балтийского немца, владельца обойной и столярной мастерской. В седьмом классе был исключен из гимназии за плохое поведение. Обучаясь в Казанском ветеринарном институте, увлекся нелегальной народнической и марксистской литературой, участвовал в работе подпольных рабочих кружков. Получив в 1895 г. диплом ветеринара, Бауман приехал в Саратовскую губернию, но не лечить животных, а призывать крестьян к борьбе с правительством. Не встретив отклика, Бауман в 1896 г. уехал в Петербург и полностью посвятил себя революционной деятельности.

Он стал одним из активистов «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», за что в 1897 г. попал в Петропавловскую крепость и в 1899 г. был сослан в Вятскую губернию, откуда вскоре бежал за границу.

В 1900 г. Бауман стал одним из ближайших помощников Ленина в создании газеты «Искра»,. В декабре 1901 г. он был направлен в Москву, стал членом Московского комитета РСДРП. В начале 1902 г. для установления связей с «искровцами» выехал в Киев, затем в Воронеж. Снова был арестован, летом 1902 бежал из киевской тюрьмы и перебрался за границу. В декабре 1903 г. вернулся в Россию; руководил Московской партийной организацией большевиков и Северным бюро ЦК РСДРП, организовал у себя на квартире нелегальную типографию.

В это время большевики сталкивались с большими трудностями. Рабочие отдавали предпочтение не их кружкам, а «зубатовским организациям». Легальные профсоюзы, организованные С.В. Зубатовым, создавали кассы взаимопомощи и потребительские общества, вели борьбу за повышение заработной платы и сокращение рабочего дня. Постепенно они брали под контроль все отношения рабочих с работодателями. Их филиалы возникли в Киеве, Минске, Харькове, Одессе. 19 февраля 1902 г., в день годовщины отмены крепостного права, около 50 тысяч московских рабочих провели демонстрацию с возложением венка к памятнику Александру II. Хозяева их предприятий отказались оплатить им время участия в демонстрации. Предпринимателей поддержал министр финансов С.Ю. Витте, которому те пожаловались. Но Зубатов, занимавший пост начальника Особого отдела Департамента полиции, взял рабочих под защиту и пригрозил крупнейшему промышленнику Москвы, Ю.П. Гужону высылкой из страны. Эта история создала легальным профсоюзам такой авторитет, на фоне которого пропаганда большевиков была обречена на провал.

Зато Бауман успешно добывал деньги на издание нелегальной «Искры» и легальных большевицких газет «Новая жизнь» и «Борьба». Основным источником этих средств был знаменитый фабрикант и меценат Савва Морозов (в 1901-1903 гг. он давал на «Искру» по 2000 рублей в месяц). Бауману удавалось уговорить Морозова самому провозить в Россию типографские шрифты, прятать у себя разыскиваемых полицией большевиков и хранить запрещенную литературу на фабрике. Морозов давал деньги и на организацию побегов из ссылки и на подпольные типографии в провинции. В декабре 1903 г., скрываясь от жандармов, Бауман сам целую неделю ночевал у него в особняке. Причиной таких симпатий миллионера к большевикам была его неразделенная любовь к мхатовской актрисе Марии Федоровне Андреевой - деятельному члену РСДРП, известной в партии под кличками «Белая ворона» и «Феномен». Станиславский писал Андреевой: «Отношения Саввы Тимофеевича к Вам - исключительные. Это те отношения, ради которых ломают жизнь, приносят себя в жертву». Ради Андреевой, недовольной тем, что большинство первых ролей отдается более талантливой Книппер-Чеховой, Морозов отказался от директорства во МХАТе и начал вместе с Горьким создавать новый театр. Чувство Морозова не охладило даже начало сожительства Андреевой с Горьким.

Режиссером этой человеческой драмы был Бауман. Красавец-мужчина, неразборчивый в своих связях (хотя официально женатый на члене РСДРП Медведевой), легко нашел общий язык со столь же развращенной светской красавицей Андреевой. Жаждущая острых ощущений женщина согласилась участвовать в операции по использованию в партийных интересах «главного денежного мешка России» («Товарищество Никольской мануфактуры Савва Морозов, сын и К^о» входило в тройку самых прибыльных производств страны). Бауман же, участвуя в этой операции, получил индульгенцию на случай любых неудач. Ему простили полный провал партийной работы в Москве. Ради него Ленин пошел на первый серьезный конфликт с Львом Мартовым (Ю.О. Цедербаумом), который в конце 1902 г. поднял в РСДРП дискуссию о партийной этике. Мартов сообщил о «недостойном поведении агента "Искры" Николая Баумана» (в это время покончила с собой соблазненная и брошенная Бауманом жена одного из партийных активистов). Мартов требовал отстранить Баумана от дел, аргументируя тем, что человек, неразборчивый в личной жизни, ненадежен и в партийной работе. Но Ленин покрывал Баумана, объясняя это его «полезностью для дела». Работа Баумана с Морозовым уже стала для Ульяновых семейным делом (миллионер передавал деньги на квартире Андреевой лично Дмитрию Ульянову).

Бауман был неприкосновенен, но только до тех пор, пока соглашался на роль посредника в передаче средств. В 1903 г., когда в РСДРП начались разговоры о том, что часть партийной кассы Ульяновы используют на личные нужды, Бауман пожелал участвовать в контроле за расходованием денег. Это было его единственным разногласием с Лениным. В 1903 г., как делегат II съезда РСДРП от московской организации, Бауман по всем спорным вопросам поддержал Ильича. Он рассчитывал получить возможность остаться в эмиграции. Ленин же снова послал его в Москву, отстранив от единоличного руководства сношениями с Морозовым (зимой 1903 г. в окружение миллионера был введен член ЦК Красин).

В июне 1904 г. Бауман был арестован и заключён в Таганскую тюрьму, но уже в октябре освобожден. 18 октября на заседании Московского комитета партии он предложил силой освободить остальных заключенных. К Таганской тюрьме направилось революционное шествие, в которое Бауман решил вовлечь замеченную им группу рабочих и направился к ней с красным флагом. Один из рабочих, Михайлин, убил Баумана обрезком газовой трубы. Убийца был арестован и осужден. По версии большевиков, Бауман был убит «царской охранкой», а по слухам - заказчиком убийства был Ленин. Ранее, 13 мая 1905 г., в Каннах был найден застреленным и Савва Морозов.

Похороны Баумана вылились в политическую демонстрацию, ставшую прологом к московскому декабрьскому восстанию. Андрей Белый написал стихотворение «Похороны», Ленин написал некролог Баумана и партийная пропаганда быстро сделала из него героя и мученика: Именем Баумана названы, среди прочего, станция московского метрополитена, две улицы в Басманной управе Москвы, городской район Казани, улица во Владимире и престижный институт в Москве.