Книга представляет собой сборник очерков о наиболее тяжелых катастрофах

мира, они служат мерилом при выяснении виновного в столкновении, определения

и отнесения убытков, понесенных той или иной стороной.

Казалось бы, быстрое распространение в 50-е годы нашего века в мировом

торговом флоте такого надежного прибора, как радиолокатор, должно было резко

уменьшить число столкновений на море, но на самом деле получилось наоборот,

их число, как это ни странно, увеличилось. Правда, это отмечалось недолго,

пока судоводители осваивали непривычный им прибор. Первые радиолокаторы не

показывали относительное движение встречного судна, обозначенного на экране

индикатора светящейся точкой, и, чтобы определить направление его движения и

скорость, требовалось провести довольно сложный расчет, с чем далеко не

всегда судоводители могли справиться, и радиолокатор нередко оказывался в

таких случаях бесполезным. Более того, иногда радиолокатор не только не

помогал судоводителям избежать опасного сближения судов, но и создавал

ситуацию, при которой суда сталкивались. В связи с этим появилось выражение

"радиолокационные столкновениям, а вернее сказать, -- "столкновения из-за

неумения правильно использовать радиолокатора.

Просматривая судебные дела по некоторым столкновениям судов, невольно

убеждаешься в том, что эти суда наверняка не столкнулись бы, если бы их

судоводители целиком не полагались на радиолокаторы, а следовали бы правилам

и мудрости хорошей морской практики. Убедительным примером этой мысли

является столкновение "Андреа Дориа" со "Стокгольмом" в 1956 г.

Напомним читателю о некоторых наиболее тяжелых случаях

"радиолокационных столкновений".

1957 г. 18 июня близ острова Ушант во время густого тумана в 23 часа

танкер греческого судовладельца А. Онасиса "Стони Пойнт" (10506 рег. т),

направлявшийся с грузом нефти из Сидона в Антверпен, столкнулся с греческим

теплоходом "Иоанне", груженным поташем. Пламя охватило оба судна. В огне

погибли 14 моряков, многие получили тяжелые ожоги. Танкер выгорел полностью,

"Иоанис" удалось отбуксировать в Брест.

1960 г. 14 декабря в проливе Босфор греческий танкер "Уорлд Хармони"

(20 992 рег. т), следовавший в балласте в Новороссийск, столкнулся с

югославским танкером "Петар Зораник", который шел с нефтью и с бензином. Оба

судна, загоревшись, были снесены течением и ветром на стоявший на якоре

турецкий пассажирский пароход "Тарсус". Все три судна сгорели. Погибло 52

человека, многие получили сильные ожоги.

1962 г. 7 января, в 6 милях к юго-востоку от Дувра, во время густого

тумана, югославский пароход "Сабак" (2811 рег. т), направлявшийся из Плосе в

Роттердам с грузом бокситов, столкнулся с английским теплоходом "Дориштон

Касл" (6223 рег. т). Югославское судно, получив в левом борту пробоину,

затонуло через 5 минут. Шлюпки, спущенные с английского теплохода и с трех

подошедших на помощь судов, из 33 человек экипажа спасли только пятерых.

За последние годы морские державы предприняли целый ряд мероприятий,

направленных на борьбу со столкновениями судов. Так, например, в оживленных

местах судоходства были обставлены буями и вехами фарватеры для движения

судов в различных направлениях. Практика показала, что в узкостях с

интенсивным движением морского транспорта, где были установлены

рекомендованные фарватеры, столкновения отмечались значительно реже.

Каждый год на суда торгового флота все больше и больше поступает

совершенных радиолокационных станций, показывающих векторы истинных курсов и

скорости видимых на экране индикатора судов. Быстро расширяется сеть

береговых радиолокационных станций для проводки судов на подходах к крупным

портам, в устьях рек и на морских каналах. Для проводки судов в узкостях

используются вертолеты, оборудованные радиолокаторами. Разрабатываются и

создаются экспериментальные системы светящихся указателей движения судов для

сигнализирования встречным судам об изменении своего движения при

расхождении. Такие системы предусматривают на лобовой стенке надстройки или

на мачте большие щиты с вспыхивающими ярким светом стрелками показывающими

направление поворота судна.

Многие судостроительные фирмы Японии, ФРГ и США разработали

оригинальные системы для аварийной остановки судов большого тоннажа:

раскрывающиеся двухслойные рули и "подводные парашюты торможения".

Конечно, появление в мировом торговом флоте всех этих новшеств и

особенно различных новых электронных систем безопасного судовождения во

многом облегчает задачу судоводителя, оказавшегося в обстановке плохой

видимости, и, естественно, уменьшает число столкновений на море. Однако суда

все еще продолжают таранить друг друга, и "дамоклов меч столкновения"

по-прежнему продолжает висеть над головами моряков. И чаще всего конский

волос, на котором он подвешен, рвется в тумане.

"Амазонка" спешит на запад

К середине прошлого века английские верфи уже достаточно хорошо освоили

технологию железного судостроения. Клепаные металлические корпуса судов

стали вытеснять громоздкие деревянные сооружения, гребные колеса начали

заменять винтом. Преимущество железных винтовых пароходов оказалось

очевидным. Одна из самых больших судоходных фирм Англии "Пи энд О"

("Пенисуллар энд Ориентал лайн"), построив в 1842 г. железный пароход

"Паша", практически уже не возвращалась к деревянному судостроению, а с 1851

г., когда со стапелей в воду сошел ее железный винтовой пароход "Шанхай",

уже оборудовала свои суда только гребными винтами. Поэтому казалось более

чем странным, что другая крупная судоходная фирма Англии "Роял Мэйл стим

пакет компани" в 1850 г. заказала на верфях в Блэкуолле огромный пароход из

дерева с гребными колесами.

Новое судно сошло со стапеля 28 июня 1851 г. и получило название

"Амазонка". Длина деревянного корпуса составляла 91м, наибольшая ширина --

12,5 м. Судно снабдили паровой машиной мощностью 80 л. с. В те годы такая

мощность считалась вполне приемлемой, и, конечно, помимо паровой машины,

судно имело полное парусное вооружение.

Английская печать назвала "Амазонку" самым большим деревянным

пароходом, когда-либо построенным в Британии: ее вместимость составляла 2256

рег. т. По классу этот пароход относился к пассажирским пакетботам "люкс".

Фирма "Роял Мэйл стим пакет компани" построила свой новый пароход из

дерева не потому, что пожалела денег. Ее заказ был тщательно продуман:

судовладельцы знали, что Британское адмиралтейство относится с

предубеждением к железным корпусам и гребным винтам. Добиться же права на

перевозку правительственной почты и солдат колониальной армии или получить

государственную субсидию можно было, только предложив в распоряжение

Адмиралтейства деревянное судно с гребными колесами. Такова была в те годы

политика морских лордов -- они традиционно не хотели верить во все новое,

что появлялось на флоте.

"Амазонка" во всех отношениях удовлетворяла Адмиралтейство и была

зачислена в состав резервного флота как войсковой транспорт.

После ходовых испытаний судно должно было отправиться в срочное

океанское плавание в Вест-Индию и к Панамскому перешейку. Капитаном парохода

назначили Вильяма Саймонса, который имел богатый опыт плавания в Карибском

море и был хорошо знаком со знаменитыми Вест-Индскими ураганами. Команда

"Амазонки" была набрана Адмиралтейством из лучших военных моряков, имевших

опыт работы на паровых судах.

2 января 1852 г., в пятницу, в 3 часа 30 минут "Амазонка", имея на

борту почту, ценный груз особого назначения, одного лорда Адмиралтейства, 50

пассажиров и 110 членов экипажа, вышла из Саутгемптона. У мыса Портланд-Билл

судно встретило юго-западный шторм. Паровую машину пришлось запустить на

полную мощность. Через несколько часов такой работы начали греться

подшипники, и их время от времени приходилось охлаждать, останавливая

машину.

матросам о неполадках в машине из-за перегревшихся подшипников. В свою

очередь, матросы доверительно передавали эту "профессиональную тайну"

пассажирам, а те, ничего не смысля в устройстве паровых машин, стали думать,

что эти таинственные подшипники, о которых так много говорят, "каждую минуту

могут вспыхнуть".

В те годы паровые двигатели были новинкой техники, "чудом века", они

внушали людям больше страха, нежели восхищения. Одна только мысль о том, что

внутри деревянного судна день и ночь в огромных топках горят костры, уже не

давала пассажирам пароходов спокойно спать. Перед паровой машиной трепетали

и пассажиры "Амазонки".

Поскольку гревшиеся подшипники можно было охладить только остановкой

паровой машины, каждая такая остановка вызывала у пассажиров большую

тревогу. То и дело они посылали к капитану Саймонсу своих делегатов, которые

требовали возвращения в порт "для исправления подшипников". Если капитан

имел все права бесцеремонно расправиться с подобными делегатами от команды

своего судна и даже наказать "смутьянов" линьками, обвинив их в

подстрекательстве к мятежу, то с делегатами от пассажиров он вынужден был

обращаться вежливо. Саймонс принимал их у себя в каюте, терпеливо выслушивал

и на все их опасения отвечал: "Корабль столь же безопасен, как и ваш дом. Ну

и что из того, что в машине греется то один, то другой подшипник? Все это

чепуха! Возвращаться из-за такого пустяка -- никогда! "Амазонка" спешит на

запад!" Саймонс действительно считал это недоразумение с подшипниками

чепухой.

пассажиров бронзовая физиономия морского волка начинала наливаться кровью,

капитан вставал со своего кресла и ревел: "Корабль идет своим курсом, и

точка! Прошу вас, господа, оставить меня в покое!"

Юго-западный шторм тем временем не унимался, и "Амазонка", неся лишь

штормовые паруса и, продвигаясь вперед переменными галсами, шла под парами.

Машина с перегревшимися подшипниками работала без остановки уже 36 часов. К

вечеру 3 января пароход почти достиг Бискайского залива, где шторм

свирепствовал с еще большей силой. Тяжелые волны разбивались о форштевень

корабля, их брызги долетали до верхушки трубы. Время от времени самые

большие волны всей своей тяжестью вкатывались на носовую палубу корабля и с

шипением, белым бурлящим потоком уходили в сторону кормы. В снастях свистел

ветер, "Амазонка", зарываясь своими огромными колесами в волны, медленно шла

навстречу шторму.

Около 3 часов утра, в воскресенье, 4 января второй штурман "Амазонки"

Трюуик, который нес ночную вахту на открытом ходовом мостике между кожухами

гребных колес, отошел за трубу "перевести дух" после обрушившейся на пароход

большой волны. Завязывая крепче штерты своей зюйдвестки, моряк увидел то, от

чего сердце бешено застучало. Из светового люка машинного отделения, что был

за дымовой трубой, вырывались оранжевые языки пламени. Штурман подозвал

вахтенного матроса и послал его выяснить, что случилось в машине, и

немедленно разбудить капитана.

Прибежавший на мостик капитан Саймонс объявил по судну пожарную тревогу

и приказал закрыть все двери салонов и коридоров, чтобы пассажиры не вышли

на палубу. В машине ничего нельзя было разглядеть: черный едкий дым заполнил

весь машинный отсек корабля. Где-то внутри полыхало пламя. Четвертый механик

Стон хотел остановить машину, но из-за огня и дыма не мог к ней

приблизиться. Когда из каюты прибежал старший механик, пламя уже охватило

всю машину. Все, кто находился в машинном отделении, вынуждены были искать

спасения на палубе.

Штормовой ветер быстро раздул пламя, вспыхнувшее в глубине парохода.

Через каких-нибудь 10 минут оно перекинулось из машинного отделения на

палубу и охватило смоленый такелаж судна. Где-то внизу от нагрева стали

рваться бочки с машинным маслом, их содержимое разливалось по нижней палубе,

давая обильную пищу огню.

В салонах, куда заперли пассажиров, больше невозможно было оставаться:

их переборки и палуба под ногами сильно нагрелись, помещения заполнялись

дымом. Когда пассажиры, выломав двери, выскочили на верхнюю палубу, их

охватил страх и чувство обреченности. Огонь оказался проворнее людей: пока

команда "Амазонки" готовила к запуску пожарную машину и подключала рукава,

пламя охватило еще несколько внутренних помещений корабля. Не все смогли

пробиться сквозь огненную завесу и клубы дыма. Несколько человек из команды

корабля, получив ожоги и наглотавшись дыма, скатились с крутых трапов вниз и

погибли в огне. Пассажиры бегали по кораблю, умоляя офицеров что-нибудь

сделать и избавить их от мучительной смерти в огне.

Между кожухами гребных колес встала огненная стена. Она разделила

корабль на две части, при этом большинство команды осталось на баке, а

офицеры и пассажиры -- на юте. Несколько матросов от страха забились в

кубрик и ожидали там смерти. На корме офицеры пытались тушить пожар, качая

пожарные помпы и черпая ведрами воду за бортом. Их усилия можно было

сравнить разве лишь с попыткой залить костер чайными ложками воды. Страх

людей сгореть заживо творил на "Амазонке" невероятные вещи: смельчаки

обернулись паникерами, тихие и скромные стали вести себя агрессивно, умные

потеряли рассудок, обожатели женщин сбивали с ног оказавшихся на их пути

матерей с грудными младенцами на руках.

Видя, что попытки сладить с огнем ни к чему не приводят и что паника

начинает превращать команду отборных матросов в неуправляемое стадо, капитан

Саймонс решил попробовать спасти хотя бы женщин с детьми. Как уже

говорилось, паровую машину "Амазонки" не смогли остановить, и корабль

продолжал продвигаться против ветра, сильно раскачиваясь на штормовой волне.

Но судно еще слушалось руля и его можно было повернуть. Капитан приказал

поставить "Амазонку" по ветру, так чтобы пламя относило в нос судна. Руль

положили на борт, и корабль, наполовину объятый огнем, начал поворачивать,

сильно накренясь, едва не зачерпнув воду фальшбортом. Потом он выпрямился и

еще быстрее понесся по ветру -- языки пламени потянулись к баку.

Путь для спасения тех, кто остался в носовой части судна, был отрезан.

Ветер срывал верхушки волн и захлестывал их на зревшую палубу, ее доски

шипели, и идущий от них пар смешивался с черным дымом.

На "Амазонке" было всего девять шлюпок, из них только четыре --

спасательные. Но как спустить на воду шлюпки, если судно имеет ход? Скорость

судна достигала 13 узлов, и, значит, нужно было вывалить шлюпку за борт с

таким расчетом, чтобы она оказалась над водой, не касаясь днищем воды.

Остальное зависело от умения и ловкости команды. Нужно было отдать кормовые

тали и почти в эту же секунду -- носовые, почти одновременно. Если первыми

будут отданы носовые тали или если они будут отданы хотя бы на секунду

раньше, чем шлюпка окажется на воде, она наверняка погибнет: ее перевернет,

закрутит в волнах и разобьет в щепки о борт судна.

Капитан, видимо, понимал, что при такой панике, какая царила на

охваченной пламенем "Амазонке", сложный маневр по спуску шлюпок невозможен.

-- Шлюпки не спускать! Ждите, пока корабль остановится сам, -- объяснил

он своим помощникам. -- Машина станет, когда в котлах упадет уровень воды.

Саймонс, хотя и считался лихим моряком, в паровых котлах и машинах

ничего не смыслил, да от него никто и не требовал таких знаний. Капитану

"Амазонки" было даже невдомек, что котлы судна могут взорваться, как только

в них не будет воды. Капитан не знал, что старший механик, который погиб в

самом начале пожара, поставил котлы на режим автоматического питания водой,

и, таким образом, его надежды на остановку паровой машины были напрасны. Он

просто не знал, что гребные колеса "Амазонки" будут вращаться до тех пор,

пока в котлах есть давление пара.

Огонь в трюме судна надвигался на корму, где столпились пассажиры.

Большинство из них были в ночных рубашках или наполовину одеты. Найдя здесь

временное спасение от огня, люди замерзали от ледяных брызг волн. Два

баркаса, укрепленные на кожухах гребных колес, сгорели: шансы на спасение

уменьшились. Осталось всего семь шлюпок, и мест в них было меньше, чем людей

на борту. Кто-то должен был остаться на гибнущем судне. Но кто? "Почему

именно я, а не кто-либо другой? Чем он лучше меня? Почему он, а не я должен

занять место в шлюпке? Я тоже имею на это право -- рассуждали те, кто стоял

в ожидании своей участи на корме пылающего парохода.

Когда пассажиры увидели, что самые большие и надежные спасательные суда

-- баркасы -- сгорели, они перешли к действиям. "К черту капитана с его

запретом! Спускай шлюпки! Ведь сгорим заживо!" -- ревела толпа, кинувшаяся

спускать шлюпки на воду.

Оттолкнув слабых в сторону, сильные пробились к борту, где стояли

шлюпки. Но что с ними делать? Как их спустить? -- этого пассажиры не знали.

Надвигавшееся пламя пожара отгоняло их к кормовым поручням. В спешке они

пытались развязать и перерезать найтовы, удерживающие шлюпки на кильблоках,

срывали себе ногти, ломали пальцы. На "Амазонке" начиналось самое страшное,

чего можно было ожидать, -- буйство и приступы сумасшествия. Потерявшие от

ужаса рассудок, люди кидались друг на друга, бросались за борт.

Теперь единственным хозяином на "Амазонке" стал инстинкт

самосохранения. Это он командовал людьми и распределял места в оставшихся

шлюпках. Ни Саймонс, ни его старший помощник Роберте, ни команда парохода не

в силах были что-либо сделать с обезумевшими пассажирами. Они силой

захватили две шлюпки, вывалили их за борт и перерубили топором тали: одна за

другой перевернувшиеся вверх килем шлюпки вместе с двумя десятками людей в

каждой скрылись в волнах за кормой судна.

Наконец, когда паровая машина, видимо, от повреждения огнем,

остановилась, с "Амазонки" спустили на талях пять оставшихся шлюпок. Капитан

Саймонс, как потом стало известно, даже не пытался спастись и остался на

корабле.

Нильсона. В ней находилось 15 человек, еще 6 человек пересадили из самой

маленькой шлюпки, взяв ее на буксир. Нильсон повернул к горевшему кораблю,

оттуда доносились крики о помощи: несколько человек, включая капитана, все

еще оставались на его борту. Но пустую шлюпку волной навалило на корму

баркаса и сорвало его руль. Теперь, чтобы удержать баркас без руля носом к

волне, Нильсон вынужден был сделать из мачты, запасных весел и паруса

плавучий якорь. На это потребовалось время, и он уже не успел спасти тех,

кто оставался на "Амазонке". Люди из шлюпки Нильсона видели, как из средней

части парохода в ночное небо взвился огненный язык пламени, и над бушующим

океаном пронесся гул взрыва. Одна за другой упали за борт мачты, над волнами

полетели снопы искр. Это взорвался порох. Его хранили на корабле для зарядки

коронад, которыми была вооружена "Амазонка" на случай нападения пиратов,

тогда еще свирепствовавших у европейских берегов Атлантики. И, видимо, этого

запаса пороха оказалось достаточно, чтобы кончить агонию "Амазонки". Корабль

с шипением погрузился в пучину. Он затонул в 110 милях на юго-юго-запад от

островов Силли.

Здесь-то и произошло событие, о котором позже писали все газеты Англии.

Люди, находившиеся в баркасе Нильсона, на суде клятвенно заявили, что перед

тем как "Амазонкам взорвалась, между ней и их баркасом прошел под

зарифленными парусами неизвестный трехмачтовый барк. Расстояние между

горевшим пароходом и баркасом не превышало 400 м, и, конечно, на барке не

могли не увидеть пожара и наверняка видели и баркас Нильсона. Но этот барк

не остановился. На нем почему-то зажгли белый фальшфейер, и судно скрылось.

Это было бесчеловечным поступком, преступлением. Неоказание помощи

погибающим на море расценивается моряками как одно из самых тяжелых

злодеяний. Но принадлежность этого барка так и осталась невыясненной.

Нильсон переждал шторм на плавучем якоре, потом поставил паруса и

направил шлюпку на восток, в сторону берегов Франции. Чтобы не закоченеть от

январского ветра и брызг волн, люди в баркасе все время сменяли друг друга

на веслах. На четвертый день с рассветом волнение поднялось снова и паруса

пришлось убрать. Через три часа после этого на горизонте заметили судно.

После двух часов отчаянной работы всеми веслами баркас приблизился к судну.

Это был английский бриг "Марсден", который доставил спасшихся в Плимут.

Во второй шлюпке -- катере, -- который спустили с "Амазонки", спаслось

16 человек. Их принял на борт голландский галиот. На другой день голландцы

нашли в море еще одну шлюпку "Амазонки". В ней было восемь мужчин и одна

женщина.

баркас, спущенный с "Амазонки" последним. Им командовал лейтенант

британского королевского военного флота Гриллс, бывший пассажиром

"Амазонки". В носовой части этого баркаса была пробоина, которую заделали

одеждой пассажиров. Пятая из спущенных на воду шлюпок исчезла в океане, и

следов ее не нашли.

Из 162 человек, которые вышли в плавание на "Амазонке", в живых

осталось 58. Из них семеро умерло позже на берегу, а от пережитого 11

человек сошли с ума.

Эксперты Британского адмиралтейства, разбирая катастрофу, выразили

мнение, что пожар в машинном отделении "Амазонки" произошел не от нагрева

подшипников, а от загорания обмуровки парового котла. В те годы асбест еще

не применяли, и котлы облицовывали войлоком.

Гибель "Амазонки" явилась жестоким уроком для лордов Адмиралтейства,

которые не хотели признавать, насколько большую опасность таило в себе

совмещение деревянного корпуса корабля с паровой машиной. И именно то, что

во время пожара "Амазонки" на ходу судна не могли спустить на воду шлюпки,

заставило искать новые решения в проектировании шлюпочного устройства. Тогда

на флоте появились приспособления, позволявшие разобщать глаголь-гаки

кормовых и носовых талей одновременно, и, усовершенствованные позже, эти

приспособления упростили спуск шлюпок на воду.

Признание Генри Макдональда

Клипер "Коспатрик" был выдающимся парусным кораблем своего времени и

входил в сотню лучших "гончих псов океана". Его построил в 1856 г. крупный

английский судовладелец Дункан Дунбар на своей верфи в бирманском порту

Модлнейн. Корабль сооружали из тика по образцу и подобию знаменитых фрегатов

Блэкуолла. После спуска на воду его вместимость оказалась равной 1119 рег. т

при длине 58 м, ширине 10,3 и осадке 7,3 м.

Завоевав славу отличного ходока, "Коспатрик" получил Привилегию на