Книга выпущена по инициативе и при поддержке Общественного фонда им. Т. Океева. В издании использованы фотографии из архива фонда и семьи. Общая консультация Океевой Азизы
«МИРАЖИ ЛЮБВИ» ТОЛОМУША ОКЕЕВА – 1986 год
жүктеу/скачать 1.05 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ и ПОЛНОМОЧНЫЙ
«МИРАЖИ ЛЮБВИ» ТОЛОМУША ОКЕЕВА – 1986 год Как представляется далеко не случайным появление в творчестве Толомуша каждого нового фильма во взаимосвязанной череде предшествующих и последующих картин, так совершенно неожиданно, на первый взгляд, возникшие после сурового величия и жесткой трагедийности «Потомка белого барса», насыщенные яркими красками Востока «Миражи любви» явились последней лентой режиссера Толомуша Океева. Последующие годы жизни были до отказа заполнены той напряженной суетой, о которой предупреждал Пушкин: «Служенье муз не терпит суеты». Конечно, Толомуш сознавал негативное влияние внешне насыщенной жизни, какую вел с обретением известности и общественного веса, еще в «Золотой осени» названную им «скачками». Но личности такого масштаба и темперамента практически было невозможно дистанцироваться от сиюминутной жизни с ее драматическими оборотами, поскольку Толомуш никогда не чувствовал себя посторонним, «нездешним», а непременно обнаруживал себя активным участником всего происходящего. Замкнутый мирок потомков белого барса уже не устраивал режиссера Океева. А выбравшись из тесного окружения гор на труднодоступный перевал подобно своим персонажам, он с поднебесной высоты увидел не только благополучный аил Мундузбая, но и такие необозримые дали цивилизаций и культур, зову которых уже не мог противостоять. Монтажные листы большой десятичастевой картины были датированы февралем 1987 года, то есть практически фильм был создан в 1986 году, явившись совместной постановкой «Киргизфильма», «Таджикфильма» и сирийской фирмы «Ганем-фильм». В основу был положен замысел известного таджикского писателя Тимура Зульфикарова, которым в соавторстве с Толомушем Океевым и был написан литературный сценарий. Творчеству Тимура Зульфикарова присуще широкое использование персидских, арабских, тюркских мотивов, его художественная ткань насыщена преданиями, различными извлечениями из литературных источников и священных писаний региона. Именно это привлекло киргизского режиссера, увидевшего в слиянии этнических и культурологических начал передней Азии и киргизских нагорий благодатный материал для своих художнических и философских обобщений, неизбежно возникающих по ходу скитаний юного героя фильма – мальчика Мани. Эта тема отчетливо заявлена в самом начале фильма, на первых планах среднеазиатского города давних веков – скорей всего, Бухары. – Куда ты бежишь, мальчик, куда ты спешишь? – спрашивает у Мани его таинственный благожелатель Ходжа-Зульфикар. – Там, у моря, я вижу райский город, – отвечает Мани, – я хочу войти в него, а он убегает… Почему, дедушка? – Ты увидел то, чего не видят другие. Трудно тебе будет в жизни, сынок. А красоту нельзя поймать. Она как птица: поймаешь – умрет. – А я поймаю! – упрямо стоит на своем Мани… И об этой амбиции художника поймать красоту, неведомую для других людей, – весь фильм. Своей этногеографической натурой, разнообразием во времени и пространстве картина может привлечь людей самых различных интересов. Поначалу зритель попадает в прииссыккульский киргизский аил, где по случаю прихода цыганского табора на кочевой арбе танцует знаменитая киргизская плясунья Алтынбюбю. Неожиданно появляются барласы-бандиты, промышляющие торговлей молодыми рабынями. Они захватывают прекрасную танцовщицу, намереваясь выгодно продать ее на бухарском базаре… Так на экране возникает благоверная Бухара, а в ней – мастерская почтенного гончара Муфазала, который, несмотря на все свое богатство и расположение эмира, глубоко несчастлив: его жены так и не смогли родить ему сына. Оказавшись на базаре, он покупает приглянувшуюся ему рабыню Алтынбюбю, которую на цепи приводит в свой дом. Все попытки гончара завоевать расположение своей рабыни встречаются ее ненавистью. Убедившись в бесплодности этих попыток, он обещает снять с нее золотой обруч и отпустить на Иссык-Куль, если она родит ему сына. Так появился мальчик Мани. – Теперь ты не убежишь от меня, – радуется Муфазал, – наш мальчик – твой ошейник. Но Алтынбюбю убегает, а когда Муфазал с мечом в руке пытается догнать ее, она бросается в горную реку. Прошло двенадцать лет. Крутится колесо гончарного станка. Мани лепит макеты дворцов, мечетей, отец восторженно смотрит на сына с надеждой, что он станет великим зодчим. А Мани спрашивает: – Где моя мать, отец? И добавляет, что, по словам людей, это он, Муфазал, виновен в смерти матери. Почтенный гончар возмущен: – Ты такой же жестокий, как твоя мать! – Тогда убей меня, – говорит Мани. А по Бухаре уже пошли слухи про Мани, что новый светоч явился на небосклон… – Разве может светоч родиться от базарной рабыни, от прикованной на цепь любви? – так рассуждает о своем внебрачном сыне Муфазал. Ученик мастера Зуффунун и его сыновья, явившись с высоким поручением в мастерскую к Муфазалу, разглядывают миниатюры, росписи, макеты дворцов и мечетей… – О Аллах, – не без испуга восхищается Зуффунун, – неужели все это сотворил двенадцатилетний мальчишка? Учитель, неужели ваша рука не помогала ему? – Нет. Зачем зажигать убогую свечу при ярком весеннем солнце?.. Мани, сынок, иди, поздоровайся с гостями. – Мне не нравятся твои гости, отец. У них злые глаза. – Аллах наградил его не только великим талантом, – отреагировал Зуффунун, – но и великой дерзостью. – Я еще не научился лгать, как вы, – не остался в долгу Мани. – Сам эмир услыхал о твоем таланте и приглашает тебя во дворец, чтобы ты расписал гарем, – как ни в чем не бывало продолжал Зуффунун. – Гарем создан для любви, а не для росписей, – продолжал дерзить своевольный юный художник… Разговор о Мани продолжался и в доме Зуффунуна, где собрались городские гончары, ювелиры, прочий ремесленный люд. – Эмир даст ему самую дорогую работу! – Мы останемся без заказов, наши дети умрут с голоду. – Надо что-то делать, пока эмир не увидел мальчишку и его творения. – Есть одно древнее изречение: если убить всех мудрецов, на свете не станет и дураков… – Да, правда. Птенца нужно давить в гнезде, пока не вылетел. – Зачем ломать весь виноградник, если захотелось винограда? Достаточно сорвать кисть… И кисть была сорвана. В уличной толчее мальчика толкнули под арбу, и тяжелое колесо раздробило юному художнику кисть правой руки… – О Аллах, – скорбел над искалеченной рукой Мани Ходжа-Зульфикар, – люди перестали любить друг друга, черная зависть погубит этот мир. – Поэтому я и не хочу жить, дедушка. Однорукий художник – это же ад! – Надо научиться работать левой, как правой. – Тогда завистники отрубят мне и левую руку! – Тебе надо покинуть Бухару. Тут нет бескорыстного искусства. Здесь все идет на продажу, – сказал Ходжа-Зульфикар. – А где оно есть, бескорыстное искусство? – переводят разговор в плоскость современности авторы фильма. – Отправляйся с караваном по Великому Шелковому пути, там по дороге встретишь творения безвестных мастеров, которые думали не о славе, а о вечной красоте… Некогда в Бухаре жил мой друг – шейх Шафкат Абдусалам. Он был без одной руки, но странствия и страдания сделали моего друга мудрецом и великим мастером. Ты найдешь шейха в стране арабов – Шам. Передай ему привет от Ходжи-Зульфикара. Он любит людей больше, чем богов. Так еще раз уточняется маршрут скитаний и цель поисков юного художника, которому на его пути открываются самые разные города, моря и пустыни, сотни человеческих лиц и судеб, обычаев, которые не могут не восхищать разнообразием и гостеприимством, а руины древних храмов, театров и дворцов – не подтверждать извечного стремления человека к добру и красоте. Простой жестянщик, одаривая Мани горстью с трудом заработанных динаров, не только подсказывает ему, где найти однорукого Шафката, но и дает ему в проводники своих сыновей. Так Мани достигает Дамаска, и перед ним открываются двери дома мудреца Шафката. – Настоящее добро бескорыстно, – утверждает Шафкат, – люди только тем и живут, что помогают друг другу. Шафкат оставляет Мани учеником в своем доме, и Мани проводит двенадцать лет в семье учителя. И когда сам Шафкат признал его зрелым мастером, Мани засобирался в обратный путь, в Бухару, где ждал его какой-никакой, но отец, признавшийся однажды сыну, что красивее его матери, родившейся на Иссык-Куле – озере неземной красоты – он не видел никого на земле. Покидая дом учителя, Мани понимает, что наносит боль полюбившим его людям, особенно дочери Шафката – Азизе, которая выросла вместе с ним и была готова идти за Мани хоть на край света. Но ведь и Шафкат учил, что ничего нельзя добиться, если не жертвовать собой. – Я бедный художник, – говорит Мани. – А любовь не для бедных. Я вынужден творить только одной рукой, и этой единственной рукой мне некогда обнимать женщину. Прости, сестра моя. Прощай!.. Так авторы фильма снимают неизбежный вопрос зрителя, кто же является персонифицированным объектом любви художника Мани. Да, это искусство. Но не само ремесло и его востребованность, вызывающая зависть и корысть недоброжелателей. Для Мани это прежде всего изначальное стремление запечатлеть прекрасное, будь то легкое облачко в синеве неба, улыбка ребенка или красота женщины, – пока еще не пленил эту красоту золотой ошейник, который столь часто грозит самому творчеству… Не потому ли тема виртуальной любви Мани так увлекла режиссера, что он интуитивно предсказывал ее еще в своей пробе пера – «Это лошади», развил в «Небе нашего детства», в «Мурасе», «Поклонись огню», в «Улане», «Лютом», – во всем, что хотел и успел сделать мальчик из прииссыккульского аила Туура-Су Толомуш Океев?.. О трагическом финале его «Миражей любви» еще долго и безуспешно будут спорить все, кому довелось или еще доведется увидеть эту необычную восточную сказку, призрачную, каким и предназначено быть миражу. Но на этом финале «Миражи любви» для Толомуша не кончились. Уже тогда, еще не ведая об этом, он всей сутью своего художественного дара постепенно входил в еще более грандиозный проект, посвященный единению всех живущих на субконтиненте людей, пока еще разобщенных вековой неприязнью, этническими, политическими, экономическими предрассудками и противоречиями. Вместе со своим старым другом Леонидом Гуревичем Толомуш взял на себя смелость в качестве исходного материала остановить свой выбор на очень неудобной и трудной истории взаимоотношений двух близких ему народов – Турции и России, с их бесконечным соперничеством, войнами и накопившимся за века взаимным неприятием. Своему проекту друзья дали подчеркнуто метафоричное название – «Мост». И уже на стадии написания сценария поразились, какой неожиданно захватывающий материал так и валился им в руки. Чего стоила одна история храма святой Софии в Константинополе! Как могли сохраниться мозаики с изображениями христианских святых, если храм был превращен Мехмедом-Завоевателем в Стамбульскую мечеть?! А все дело в уважении к искусству, проявленном победителями-турками. Они просто забелили мозаики, и тем спасли их от приступов религиозной нетерпимости и фанатизма. Пришло время, и по указу Ататюрка мечеть была превращена в музей. Тогда-то и отмыли белила, и фрески святой Софии предстали перед посетителями музея в своем изначальном великолепии. Разве не перекликается с этой историей личная жизнь Сулеймана Великолепного, правившего Османской империей сорок шесть лет? Во втором браке этот грозный властитель был женат на красавице Хуррем-султан, что означало – «Смешливая госпожа». Дорого обошлась эта смешливость мудрому законодателю, поверившему в свои шестьдесят лет коварной женщине, что его сын от первого брака – Мустафа – хочет захватить трон. Следом полетели головы и других родственников великого Сулеймана… А любящая жена просто хотела усадить на султанский трон своего сына Селима II Рыжего, оставшегося в народной памяти под прозвищем Селима-пьяницы. И кто сегодня знает, что под именем Хуррем-султан скрывалась Настька, Анастасия Гавриловна Лисовская, шестнадцати лет отроду угнанная крымчаками в плен и попавшая в гарем Сулеймана?.. Как тут не вспомнить купленную на базаре рабыню Алтынбюбю, по поводу смерти которой знаменитый гончар, умирая, признался сыну, что не он повинен в гибели его матери, это Алтынбюбю убила его своей неприступной красотой… Сценарий сериала «Мост» был опубликован в спецвыпуске «Центральная Азия и культура мира», посвященном Толомушу Окееву. У авторов хватило смелости замахнуться на такой проект. Не хватило – жизни…
– А как же, я ведь теперь величаюсь «экселенц», – в тон старому товарищу отвечал Толомуш, – правда, фрак надеваю лишь во время официальных приемов. Поначалу сам себе казался смешным. А теперь начинаю привыкать – это же, по сути дела, спецовка, «комбинезон» посла... В памяти Виктора, занимавшегося в те годы не только официозной журналистикой, но и сочинением стихов, Толомуш остался облаченным в потрепанный экспедиционный полушубок, нетерпеливо старающимся перекричать слитный гул ветра и горной реки, и сам похожий на этот ветер улан, «вольный и неистовый, неудержимый и в своих привязанностях, и в своих антипатиях». В изложении этой беседы, опубликованной в седьмом номере журнала «Элита» в 1996 году, Толомуш отвечал весьма серьезно, по делу. Учитывая ограниченную доступность московского элитного издания для массового читателя, возникает необходимость прямого цитирования ответов Толомуша, касающихся его дипломатической деятельности. Д «Никогда у меня и тени такой мысли не возникало: – взять, да и стать послом, – словно оправдываясь, говорил ему Толомуш. – Всему виной – спорт. По утрам я бегал от инфаркта на соседнем стадионе. Там же занимался Мырза Гапаров, первый замминистра иностранных дел республики...». Как-то зашел разговор о Турции, а, узнав, что Толомуш, как и все прочие кинематографисты оказался в творческом простое, замминистра вдруг предложил поработать на дипломатическом поприще, и именно в Турции. «– По совести говоря, это предложение самолюбие щекотало, но поначалу я его отверг. Гапаров настаивал: «Пойми, у нас с Турцией налаживаются тесные отношения, народы родственные, к тому же турки первыми признали Кыргызстан. Вот-вот пойдут серьезные инвестиции, кредиты. Ты знаешь Турцию, знаком со многими ее деятелями. К тому же – творческий человек, кое-что, как режиссер, понимаешь в финансах. Уверен, быстро освоишься и будешь очень полезен нашей республике». Жена, услышав о предложении, как отрезала: «Нет и нет. Мы никуда не поедем». Ее можно было понять. Трое детей, шесть внучек. Масса родственников по всему Кыргызстану... Если б ты знал, как тяжело давалось решение! С одной стороны, вся жизнь отдана кино. С другой – раскол Союза, упадок экономики привели к тому, что фильмы стало снимать почти невозможно, уже отснятые негде было прокатывать: свертывалась сеть кинотеатров и клубов, народ садился за видеомагнитофоны. Часть режиссеров, актеров, операторов подалась в бизнес, часть либо спивалась, либо прозябала в гордой нищете. Надо было искать новые пути, новые импульсы к жизни, а проще сказать – выживать. Но главное – служение Отчизне никогда не было для меня пустым звуком или громким словом. И я подумал: а может, на новом поприще я и впрямь смогу быть полезным своему народу, без пафоса и громких слов. К тому же Турция мне очень нравилась. Только выдвинул условие: «Не надо меня экзаменовать, не приготовишка. Всегда был свободным и хочу в своих действиях остаться свободным. А все, что в моих силах, я для республики сделаю и без экзаменов». Вот так, в июле 1993 года вместе с президентским «бортом» я оказался в Стамбуле, а затем в Анкаре... ...Начинал буквально с нуля. Была лишь крыша посольства, «начинки» никакой. Ни столов, ни стульев, ни кроватей... Пусто! Спасибо, турецкие друзья помогли оснастить резиденцию: выделили оргтехнику, мебель. Но, знаешь, что было самым сложным? Не оказаться в этой ситуации бедным родственником под крылом у богатого дядюшки. Роль старшего и младшего брата мы уже проходили, залезать в этот унизительный хомут сызнова никак не хотелось. Экономические «вливания», конечно же, нам нелишни, но, по сравнению с ними духовные инвестиции куда дороже! На эти вложения я и сделал ставку, тем более что родственные корни наших народов когда-то тесно переплетались: по легенде хан Огуз, прародитель турок, жил на Иссык-Куле. Не случайно же турки называют Кыргызстан «ата-ватан», «отец-родина», «отчизна», а Турцию величают «родина-мать». Так я затеял культурную «агрессию», приглашал в Турцию наши фольклорные ансамбли, музыкальные группы, балет, оперные труппы, больше чем в 30 городах прошли фестивали киргизских фильмов, конференции по знаменитому эпосу «Манас»... Занятно, что это «вторжение» нашей культуры в Турции было не просто принято, но и воспринято с благодарностью. Больше того, там появились даже свои манасчи, исполнители нашего эпоса. Вот на таких паритетных началах я и работал. Так что республика наша финансовые инвестиции могла уже принимать с достоинством, без всякого унижения. В первый же год Турция выделила нам кредит на семьдесят пять миллионов долларов, причем на весьма льготных условиях... – Признаться, мне, русскому человеку, к тому же проработавшему в Киргизии дюжину лет, обидно, что ваша республика вот так сразу возлюбила Турцию, – вмешался в парадный отчет Виктор Широков. – Неужели столь просто забываются давние связи с Россией? – Почему? Ведь Россию из Средней Азии никто не выталкивал, она сама от нас отвернулась, кинулась к Европе и США. Промышленные и экономические связи были разорваны – и не по нашей вине: мы ведь до последнего не хотели вводить свою валюту. А потом вдобавок к этому, нагородили таможни, воздвигли массу других барьеров. Что же оставалось делать? Могу понять: у России – свои трудности и проблемы. И все же выживать в одиночку негоже: даже чисто географически – ни России от нас никуда не уйти, ни нам никуда от нее не сбежать. Мы накрепко повязаны одной исторической судьбой, да и экономически просто обречены взаимодействовать... У меня самого значительная часть жизни прошла в России. Я здесь учился, работал в кино, в студенческие времена ездил на «картошку», живал в русских деревнях. Россию я люблю наравне с Кыргызстаном и куда мне деться от этой любви?
– А что же кинематограф? Забыт навсегда? – Нy что ты, отсечь, как аппендикс, большую и лучшую для меня часть жизни невозможно. Не так давно был зван, например, на столетие кино в Москву. Встретил столько старых друзей! А разве не счастье, что два моих фильма – «Небо нашего детства» и «Лютый» – были включены в «золотую сотню» советских фильмов?
– Как тебе живется в Турции, Толомуш? – спросил явно не из чувства формальной вежливости Виктор Широков. – Ну, в семейном плане я очень счастливый человек, – столь же неформально отвечал Толомуш, – во-первых, у меня замечательная жена, она из крестьянской семьи. Мы вместе с ней учились в школе, а потом в Ленинграде. С годами мы все больше уважаем друг друга. Мы с ней «фронтовые товарищи»: у нее был рак, она перенесла трансплантацию печени. Я стоял за нее насмерть. Все, что заработал, отдал за операцию, лишь бы она осталась живой, встала на ноги.
Виктор Широков не был бы журналистом, если б не задал вопроса о том, приходилось ли Толомущу встречаться с президентом и премьером Турции? И Толомуш не был бы Океевым, если бы, рассказывая о знакомстве с премьер-министром Тансу Чиллер, не вспомнил бы о своей явно не протокольной «вольности», когда он не удержался и пошутил: «Вы, госпожа Тансу, настолько красивы, что когда смотрите на мужчин, каждый из них уверен, что вы влюбились именно в него и с первого взгляда. Как она заразительно хохотала!». В связи с этим нельзя не вспомнить весьма характерный эпизод, происшедший во время первого знакомства посла Кыргызской Республики Толомуша Океева с президентом Турции Тургутом Озалом. Это был первый визит Тургута Озала в Кыргызстан и Толомуша представил турецкому лидеру президент Аскар Акаев.
Воистину, так мог ответить только Толомуш Океев. «С президентом Сулейманом Демирелем у нас установились просто теплые отношения, – рассказывал Толомуш Широкову. – Светлый, приветливый человек, он был чрезвычайно благодарен мне, когда я познакомил его с Чингизом Айтматовым, приехавшим в Турцию. Чингиза я нежно люблю, сделал все, чтобы его поездка по стране, встречи с читателями прошли успешно». Конечно, иногда сказывалось незнание тонкостей протокола. Но что уж тут до таких нюансов, когда у самого посольства первое время не было денег даже на то, чтобы платить по счетам, и Толомушу приходилось просить взаймы у других послов, «товарищей по несчастью» – представителей стран СНГ, которым не надо было объяснять, что и почему. Но, конечно, деятельность чрезвычайного и полномочного Посла Кыргызской Республики в Турции осложняло не только несвоевременное получение средств из Бишкека; в самый канун широко разрекламированного празднования тысячелетия эпоса «Манас», Толомуш пишет далеко не праздничную служебную записку «О состоянии двусторонних экономических отношений и путях их улучшения: «Сегодня мы вынуждены констатировать, что по-прежнему двусторонние отношения расширяются и углубляются главным образом в сфере политики, культуры, образования, науки и гуманитарных связей. Состояние же двусторонних отношений в области экономики оставляет желать лучшего. На фоне показателей уже освоенных кредитов Тюркэксимбанка, реализации проектов и инвестиций турецких государственных и частных фирм в других республиках Центральной Азии и Азербайджана общая сумма торгового оборота между нашими государствами и привлеченных инвестиций в Кыргызстан из Турции выглядит мизерной. Такое крайне медленное развитие двусторонних экономических отношений обусловлено и объективными факторами, а именно: большая географическая разобщенность наших стран друг от друга, возникающие отсюда технические и финансовые сложности, связанные с доставкой товаров и оборудования; ограниченность потенциального рынка и покупательной способности нашего населения; отсутствие крупных запасов энергоресурсов – нефти и газа, привлекающих внимание международных инвесторов. В республике действуют 82 кыргызско-турецких СП, основная масса которых занята торгово-посреднической деятельностью. Крупные же проекты общегосударственной значимости турецкими партнерами не затрагиваются... Опыт работы посольства по привлечению иностранных инвестиций по государственной программе «Конкурс стратегических инвесторов» показывает, что эта программа была подготовлена наспех, без всестороннего изучения целесообразности строительства тех или иных объектов. Так предусматривалась реконструкция завода «Достук» в Каракуле в завод по производству одноразовых шприцев. В графе «Рынок сбыта» указано, что рынок не ограничен. Однако в процессе изучения вопроса выяснилось, что в Казахстане и в Узбекистане уже построены 4 завода по производству шприцев, и один из них действует в Ферганской долине. Причем эти сведения посольством получены через свои каналы, официальные же органы хранят молчание. Какие же пути видит посольство для активизации торгово-экономических отношений двух стран? He просто улучшить, но радикально перестроить, создать заново современную информационную систему об экспортных возможностях Кыргызстана, точках приложения капитала. В посольство обращаются представители деловых кругов Турции, хотят получить сведения для участия в тендерах – интересуют кормовые заводы, электронная, горнорудная, оборонная промышленность республики, а таких сведений у посольства нет, и на все вопросы из Бишкека нет ответа. Нужны прямые партнерские связи с банками Турции, нужно привести в единую систему порядок банковских взаиморасчетов с зарубежными партнерами... К сожалению, экономическое управление МИДа не подпитывает диппредставительство Кыргызстана информацией о фирмах, имеющих намерения установить контакты по тем или иным направлениям. Мы вынуждены пользоваться разрозненными и необработанными сведениями. Что мешает собрать банк таких данных и передать посольству? Важным направлением участия и расширения связей может стать участие деловых людей Турции в тендерах крупных проектов в нашей республике. Опять-таки нужна своевременная и достоверная информация об этих тендерах. Заслуживает внимания предложение молодых бизнесменов Турции о создании небольшого объединения бизнесменов с представительствами в Бишкеке и Анкаре с созданием компьютерного банка данных о фирмах, их состоятельности и возможных точках приложения инвестиций по методическим материалам, законам и уставам важнейших государственных и общественных институтов, способствующих импортно-экспортному обмену. Все это способствовало бы преодолению бюрократических рогаток при оформлении банковских взаиморасчетов, утолению информационного голода, облегчению организации транспортных перевозок. Чрезвычайный и Полномочный Посол Кыргызской Республики Т.Океев». Вслед за столь обстоятельным анализом причин, тормозящих развитие дружеских отношений двух стран, Толомуш направляет в МИД Кыргызстана столь же обстоятельную служебную записку с конкретными предложениями, содержащими опять-таки острую критику действий кыргызской стороны. «Некоторые министерства и ведомства заключают договора о сотрудничестве с турецкими министерствами в обход Министерства иностранных дел, ставят подписи на недостаточно проработанных документах. Так, председатель Госкомитета радиовещания и телевидения Матисаков 11августа 1995 года подписал в Стамбуле с руководством Турецкой телерадиокомпании протокол об осуществлении прямой трансляции юбилейных торжеств, где было написано, что эпос «Манас» является общим духовным достоянием «турецкой нации» - не «тюркского мира», а «нации». И это не просто протокольный казус, это задевает национальное достоинство кыргызского народа. Отдельные общественные организации Кыргызстана в обход МИДа, посольства в Анкаре и Генерального консульства в Стамбуле напрямую обращаются в адрес президента Турецкого агентства по развитию и сотрудничеству (ТИКа) Умута Арыка с просьбой оплатить расходы, связанные с поездкой своих руководителей на различные международные конференции. И это становится общей практикой, о чем турки уже намекнули. По линии ТИКа слишком много тратится для Киргизии. Злоупотребления гостеприимством турецкой стороны имеют место при визитах официальных делегаций Жогорку Кенеша. Все это может отрицательно влиять на развитие отношений. Туристические поездки. Некоторые организации устраивают их с грубейшими нарушениями установленных правил. Так, духовным управлением мусульман Кыргызской Республики 320 паломников были брошены на произвол судьбы в Турции и возвращение их на Родину стоило астрономических расходов. Такие курьезы могут осложнить отношения со всеми арабскими странами. При проведении отдельных мероприятий наши министерства и ведомства посылают не профессиональные группы, а слабые коллективы художественной самодеятельности. Среди них группа «Бекбекей» из Чаека, группа сельского клуба «Жетиген» из Джалал-Абада. За такие «проколы» приходится работникам посольства краснеть и просить извинения у турецких коллег. Моральный облик студентов, обучающихся в Турции... Многие бросили учебу, занимаются торговлей, посредничеством, древнейшей профессией. Надо закрыть для таких студентов многоразовые визы и предоставить посольству и Генконсульству право депортации тех студентов, чья деятельность задевает честь и достоинство кыргызского народа. Чрезвычайный и Полномочный Посол Кыргызской Республики в Турции Т.Океев». Кыргызский посол использует любую возможность для разъяснения той политики, которую он мыслит во имя сближения двух родственных по своим корням народов. Так, выступая по турецкому телевидению, он опять-таки в своем конструктивном духе говорит о том, что «период радости двух республик, установивших дружественные отношения, прошел, настало время работы. И надо определить направления, где мы могли бы сотрудничать наиболее эффективно. Для стран Востока Турцию принято считать окном в страны Европы, Западного мира. Я хочу надеяться, что со временем нечто подобное можно будет сказать и о Киргизии, видя в ней окно Западного и Ближневосточного мира в Центральную Азию и Азию Тихоокеанского бассейна. Положение Киргизии в центре Азиатского материка, у подножия высочайших горных систем считалось тупиковым. Сегодня с осуществлением проектов трансконтинентальных автомагистралей и железных дорог ситуация коренным образом может измениться, а строительство совместных предприятий по переработке овощей, фруктов, животноводческого сырья сделает Кыргызстан востребованным экспортером этой продукции в страны третьего мира. В Центральной Азии говорят, что лучше быть во главе воды, чем во главе народа. А Кыргызстан волею судеб и находится во главе крупнейших вод региона, и вода тоже может стать предметом экспорта в те страны, которые бедствуют от безводья. А ведь недра наших гор не лишены и полезных ископаемых, о чем свидетельствует хотя бы пример Кумтора, входящего в десятку крупнейших золоторудных месторождений мира. И потому, когда речь заходит о наших фирмах и крупных предприятиях, которые свое будущее видят только в получении иностранных инвестиций, невольно хочется сказать: не надо нам помощи в виде пойманной рыбы, помогите нам обрести удочку, а рыбу мы и сами поймаем. Нам очень привлекателен опыт Турции, добившейся в последнее время впечатляющих успехов в своем развитии. Мы хотели бы сотрудничать с такими крупными фирмами, как «Аларко», «Коч», «Сабанчи». Именно поэтому было бы полезно ознакомить с их деятельностью представителей Кыргызстана, сопоставить интересы и возможности обеих сторон». Сама сфера деятельности посла определяла во многом тот круг вопросов, которые открывал для себя Толомуш и о чем свидетельствуют сохранившиеся страницы записок его домашнего архива. Что такое, скажем, ОИК? Конечно, из разрозненных сообщений в прессе он знал, что означает эта аббревиатура. Потребовались усилия, чтобы обобщить эти разрозненные сведения, чтобы составить исчерпывающее представление об этой межгосударственной структуре, играющей все большую роль не только на мировой арене, но и в Кыргызстане. ОИК – межгосударственная организация, объединяющая 51 страну Азии, Африки и ООН со штаб-квартирой в г. Джидда (Саудовская Аравия). Деятельность ОИК финансируется не только Саудовской Аравией, но и такими мусульманскими странами, как Египет, Пакистан, Оман, Бахрейн, Катар, Турция, существенным влиянием пользуются в ОИК Сирия, Ливия, Алжир. Организация посвящает свою деятельность обеспечению безопасности и консультации мусульманского мира, его экономической интеграции в систему мирового хозяйства, что находит выражение в деятельности таких созданных при ОИК органов, как Исламский банк развития, Исламский фонд солидарности, Исламская торговая палата. Кыргызстан был принят в ряды ОИК в начале декабря 1992 года, а в Исламский банк развития в конце 1993 года, тогда же Кыргызстану был выделен безвозмездный кредит в размере 1 млн долларов на ликвидацию последствий катастрофического землетрясения в Токтогульском районе. В последующие годы кредиты ИБР выделялись на нужды Министерства здравоохранения Кыргызстана, на подготовку ТЭО по реконструкции автомобильной дороги Бишкек – Торугарт, на проекты орошения земель в Акталинском, Кочкорском районах, на организацию производства силовых трансформаторов, бытовых холодильников, на техническое перевооружение других предприятий, на приобретение административного здания Духовному управлению мусульман. Все это требовало постоянного внимания кыргызстанского посольства и, конечно же, в первую очередь – Чрезвычайного и Полномочного Посла. Толомуш с увлечением занимается сбором материалов, имеющих отношение к историческому прошлому турецкого города Изник, расположенного в ста двадцати километрах от Стамбула. Его потрясла статья турецкого исследователя Бюлента Явуз Бакилера «В первый раз с кыргызами», напечатанная в марте 1994 года в журнале «История и культура». Оказывается, на территории современного Изника еще сохранились остатки городских стен, крепости и церкви древнего Изника, бывшего одним из центров христианского мира. В 1078 году его взяли штурмом туркмены рода «киник», основав здесь свое княжество. Так Изник стал первой анатолийской столицей империи Великих Сельджукидов. В сражении под стенами Изника принимали участие и три с половиной тысячи кыргызских воинов под командованием Джакып-хана. Именно они первыми открыли ворота крепости, потеряв при штурме полторы тысячи воинов. Завоеватель Орхан Гази, воздавая должное отваге и братской помощи кыргызских богатырей, сразу после взятия города распорядился построить усыпальницу на пересечении трех дорог, получившую среди местных жителей известность под названием «Кыргызлар тюрбеси». В Турции немало всемирно известных достопримечательностей. Но город Изник для Толомуша – на особом счету. «Кыргызлар тюрбеси» явилась для него знаковым кыргызским мазаром на тропе жизни. Толомуш вошел в постоянный контакт с мэрией и муниципалитетом Изника, вынашивал планы дальнейшего благоустройства усыпальницы, посадки деревьев на ее территории, обдумывал возможности возведения скульптурного ансамбля с приглашением ведущих кыргызских мастеров монументального искусства. «Сегодня, когда активизируется поиск общих корней, общности истории, культуры и другие усилия по возведению моста между нашими государствами, усыпальница кыргызских воинов на турецкой земле может стать, по меньшей мере, той отправной точкой, от которой следовало бы оттолкнуться, – писал Толомуш в своих предложениях МИДу Кыргызской Республики. – Со временем усыпальница может превратиться,– развивал свои соображения Чрезвычайный По- сол, – в место паломничества этнических кыргызов Турции, смешанных семей студентов и их детей, а также вновь прибывающих в эту страну для постоянного жительства или работы кыргызстанцев». «До 1990 года я видел турок только на Каннском кинофестивале, – говорил Толомуш в беседе с турецким режиссером Халитом Рафигом в мае 2001 года на конференции журнала «Диалог Евразии», состоявшейся в Стамбуле в гостинице «Буюк-Тарабья», – и, когда по пути во Францию мы проплывали через Босфор и я впервые увидел Стамбул, мне так хотелось пройти по берегу. Но паспортно-визовый режим... Мне оставалось только смотреть с борта корабля. Но я часто думал об этой стране, с которой нас связывают языковые, религиозные национальные, исторические, культурные узы. К сожалению, в школе нам преподавали историю с позиций русской, европейской, советской историографии, где о Турции упоминалось лишь в связи с русско-турецкими войнами. Нашему общению мешали и политические мотивы. Турция входила в блок НАТО, направленный против СССР, воевала в Корее на стороне американцев. Действовал и железный занавес. Турция всегда считалась опаснейшим врагом Российской империи. Мы даже не знали, что были и положительные отношения между Советской Россией и Кемалистской Турцией, что Ленин видел борьбу Турции за независимость как восстание против империализма. Но тоталитарная система старалась вести народ по одной утопической стезе, сойти с которой воспрещалось. Образование велось строго по этому пути. Что мы знали о турках? Назым Хикмет, Азиз Несин, Галатасарай... Лично я впервые вступил в диалог с турецкими кинематографистами в 1988-1989 годах на Ташкентском кинофестивале. В то время делегация турецких кинематографистов, в числе которых находились Туркан Шорай, Кадир Инаныр, Атыф Йылмаз, прибыла в Ташкент для показа кинофильма, снятого по повести Чингиза Айтматова «Тополек мой в красной косынке». Вместе с Айтматовым мы пригласили их в Бишкек. После долгих лет разлуки эта встреча была для нас важным событием. Мы даже сняли документальный фильм на эту тему. Встреча дала нам надежду на диалог с людьми, с которыми у нас много общего. Мы их приняли в традиционных кыргызских юртах, угостили кумысом и национальным блюдом бешбармак... – Вы их кумысом угощали? – спросил Халит Рафиг. – Не только кумысом, но и русскую водку пили, – засмеялся Толомуш. – Я сказал тост. Даже Сулейман Демирель впоследствии в своих речах использовал этот текст: «Все мы братья. Мы отправили вас тысячу лет назад на конях в Анатолию, а сегодня вы прилетаете к нам на самолетах с другим разрезом и цветом глаз. Но ту же любовь к вам мы испытываем в сердцах по сей день»... Таким мажорным настроением страницы толомушевского архива искрятся далеко не всегда. Так, на фирменном бланке Тюрксоя в 2001 году Толомуш пишет: «...Для меня лето пропало. Животворный мир первых дней прошел, и начался длительный кошмар летней жары, солнца, убийственного безделья. Два месяца не было дождя, и два месяца один день был похож на другой. Неврастения только усилилась...
Еще более откровенны заключительные фразы интервью с Виктором Широковым: «Работа у меня очень сложная. Так уж получилось, что всю жизнь ненавидел бюрократию, а теперь вот сам вынужден стать бюрократом. Приходится читать и подписывать множество бумаг, посещать ритуальные рауты и приемы чуть ли не каждый день. Конечно, посольская жизнь каторжная, но есть в ней и свои радости, особенно, когда видишь: твой труд приносит пользу Родине и ее народу. Правда, иногда так хочется бросить всю эту бюрократическую канитель, взять камеру и отправиться на съемки, ведь я по натуре – «полевой командир». Об этом периоде, когда надежда сделать для своей маленькой страны что-то реальное на дипломатическом поприще, что-то подобное тому, что ему удалось сделать в кино, сменилась разочарованием и усталостью, свидетельствует письмо из Парижа, неожиданно пришедшее по Интернету на адрес Азизы Океевой от Отара Иоселиани уже много позже после кончины Толомуша, а именно 24.06.03. Прошли годы, а в памяти Отара все это время жили слова Толомуша о том, что... « ...как радостно, что мы с тобой живы и делаем вид, что не все так печально на этом свете. Поэтому мы очень редко говорили о том, что нас огорчало. Так, слегка – о невзгодах, о потерянном времени, о том, как трудно растить детей, о Жумаш, которая иногда бывала усталой, о терпении наших супруг; очень редко, но все же о том, как жаль, что профессия наша уже, кажется, никому не нужна». «Я уехал работать далеко от дома, Толомуш тоже уехал в чужие края, увез с собой семью, чтобы выжить, – продолжает Отар. – В это время многие наши товарищи, которых мы особенно уважали, не вынесли гнетущей атмосферы, возникшей в нашем кинематографе, ушли из него. Мы встретились в Константинополе, проведя вместе день, просидели далеко за полночь... Нам было весело, он явился мне дипломатом: ему было и горько и смешно. Вот такая у нас была дружба – всегда на расстоянии, всегда в надежде, что мы скоро увидимся. Иногда говорили по телефону, если я замечал по голосу Толомуша, что ему грустно, рассказывал про то, как не очень весело и мне, он смеялся: «Ты говоришь, чтоб меня утешить?». Они с Жумаш приехали ко мне полтора года назад и привезли мне в подарок медную фигурку Ходжи Насреддина, сидящего задом наперед на осле. Таким образом я был причислен к ордену беззлобных дуракаваляльщиков, таких, как и он, и очень этим горжусь. Вот какой чуткий, взыскательный и щедрый был у меня товарищ – один из самых веселых кинематографистов, каких я знаю. А раз кинематографист, и раз веселый, значит, и умница, и страдалец, и раненный под крыло»... Амплуа «дуракаваляльщика» под конец сыграло с ним злую щутку. Как-то под настроение Толомуш задал довольно пестрой компании загадку: «Кто такой Айтматов, но не Чингиз; Аскар, но не Акаев?». Все тут же рассмеялись, расшифровав в каламбуре намек на ответственного чиновника, занимавшего пост в международном отделе. Позднее из его администрации Чрезвычайному Послу Кыргызстана в Турции позвонила из Бишкека какая-то рядовая сотрудница и в нарушение всякой субординации бесцеремонно объявила Толомушу Окееву, что он указом президента уволен. Толомушу осталось только рассмеяться: как выяснилось, об этом увольнении не ведали ни министр МИДа, ни госсекретарь, через которых в первую очередь проходят такие дела. Толомуш, вернувшись в Бишкек, не отказал себе в удовольствии позвонить тому и другому, представившись одной и той же фразой: «С вами говорит бывший Чрезвычайный и Полномочный Посол Кыргызстана»... А пожилая кадровичка чуть не плакала, пытаясь сформулировать для записи в трудовой книжке экс-посла причину его увольнения... Виднейший кыргызский дипломат Муратбек Иманалиев вспоминает о Толомуше в спецвыпуске журнала «Центральная Азия и культура мира» (№3, 2002 г.): «Мне посчастливилось быть достаточно близко знакомым с Толомушем Океевичем, особенно в последние годы его жизни. Многосторонняя одаренность его проявилась и в дипломатической работе. Разумеется, тонкости и нюансы профессиональной дипломатической службы были не главными для него. Но общие принципы и целевые установки были схвачены им крепко. Надо признать, что работу посла он выполнял с блеском. Масштабность подходов, выстраивание главных линий, видение перспектив и широкий круг знакомств были присущи его неутомимой деятельности в качестве посла Кыргызской Республики в Турции... Могу сказать, что Океев стоял у истоков современных кыргызско-турецких отношений, именно им были выстроены фундаментальные основы двустороннего сотрудничества. Неоценим его вклад и в развитие такой межгосударственной организации, как Тюрксой – Сообщество деятелей культуры и искусства тюркоязычных стран... Многое не успел сделать Толомуш Океевич, знаю, что было много задумок и планов. Но совершенное им – это великий вклад в сокровищницу кыргызской культуры, искусства, дипломатии, да и не только. В этом смысле он – человек-история!»… жүктеу/скачать 1.05 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|
оверительность этих ответов, несомненно, объясняется и тем обстоятельством, что Виктор Широков в семидесятые годы работал в республике собственным корреспондентом «Правды», и все относящееся к Киргизии было ему далеко не безразлично. И когда узнавал о приезде в Москву Толомуша Океева во время его депутатства в Верховном Совете СССР, встречался с ним то в холлах гостиницы «Москва», то в редакции журнала «Экран». Вот и на этот раз он не упустил возможность встретиться по такому серьезному поводу, как эксклюзивное интервью для «Элиты».