Конрад З. Лоренц Кольцо царя Соломона

Начинающий любитель должен, прежде всего, чётко осознать, чего он ждёт от своего будущего питомца. Желание содержать животных в комнате проистекает от нашего общего стремления к единению с природой. Каждое живое существо — кусочек дикой природы, но не каждое может быть её подходящим представителем в вашем доме. Все те животные, которых не следует приобретать, относятся к двум группам: одни не могут жить с вами, с другими вы сами не сможете жить. К первой категории принадлежат нежные, требовательные создания, чьё здоровье трудно поддерживать в неволе; ко второй — подобные тем, которые уже описаны мною в главе «Животные как источник неприятностей». Значительная часть тех пленников, которых можно приобрести в зоомагазине, принадлежат или к первой, или ко второй разновидности. Подавляющая часть всех других — не слишком хрупких и не очень докучливых — настолько неинтересна, что хлопоты при их покупке и содержании не стоят затраченного времени. В особенности это касается таких «дежурных» домашних питомцев, как щегол, черепаха, канарейка, морская свинка, попугайчик, ангорская кошка, болонка и другие — все они чрезвычайно скучные создания, способные дать очень немного из тех радостей, о которых я попытаюсь рассказать. Поэтому оставим их и поговорим о действительно интересных животных. Наш выбор зависит теперь от ряда других обстоятельств. Насколько крепки ваши нервы, вынесут ли они много шума? Часто ли вы бываете дома и в какое время дня? Хотите ли вы просто принести в свою квартиру кусочек дикой природы, который будет напоминать вам, что мир состоит не только из асфальта, бетона и газовых труб? Или вы желаете заполнить несколько квадратных дюймов чем-нибудь, что не является делом рук человека? Наконец, может быть, вы надеетесь приобрести себе компаньона или верного друга?

Если вы жаждете видеть клочок натуральной растущей зелени и любоваться красотой живых существ — покупайте аквариум. Допустим, вам хотелось бы приятно оживить свою квартиру — в этом случае заведите парочку певчих птиц. Бы даже не представляете себе, как много домашнего уюта принесёт в квартиру большая клетка с четой помолвленных снегирей. Тихая, хриплая и тем не менее благозвучная песенка самца действует удивительно успокаивающе. Его исполненное достоинства, размеренное и даже изысканное ухаживание, поистине джентльменская предупредительность в отношениях со своей маленькой супругой — все эти прелестнейшие картинки может дать вам комнатная клетка для птиц. Семена для корма стоят всего несколько пенсов, а немного зелени, необходимой изредка в качестве добавки к основному рациону, всегда легко достать.

Если же вам нужно личное общение, если вы одиноки и, подобно Байрону, хотите «знать, что существуют глаза, которые заметят ваше появление, и взгляд, вспыхивающий ярче при виде вас», — тогда берите собаку. Не думайте, что жестоко держать собаку в городской квартире. Будет ли счастливо животное или нет — это уже зависит от того, сколько времени вы сможете уделить ему и часто ли ваш питомец сможет сопровождать хозяина в его странствиях. Четвероногого друга не пугает необходимость терпеливо дежурить часами у двери вашего кабинета, если он будет потом вознаграждён десятиминутной прогулкой в обществе воспитателя. Ваша дружба — это все для собаки. Но помните, это влечёт за собой большую ответственность, потому что собака — не прислуга, которой вы легко можете дать расчёт. Помните также, что жизнь вашего друга много короче вашей собственной, и грустная разлука неизбежна через десять или пятнадцать лет.

Если вас беспокоят такие перспективы, легко найти немало существ не столь высокого умственного развития, которые не будут так «дороги» вам в эмоциональном плане, но тем не менее смогут стать достойным предметом любви. Взять хотя бы скворца — обычнейшую птицу. Один очень находчивый человек назвал скворца «собакой бедняка». Это абсолютно соответствует истине. Птица эта имеет одну особенность, действительно роднящую её с нашим четвероногим другом. Именно, скворец не может быть приобретён «в готовом виде». Очень редко случается, чтобы собака, купленная взрослой, действительно стала «вашей» собакой. Точно так же ваш ребёнок почти никогда не будет действительно «вашим», если вы, богатые мужчина и женщина, предоставили его воспитание няньке, гувернантке или домашнему учителю. Личный контакт — вот что необходимо. Так что придётся самому кормить и чистить птенчика скворца, если вы желаете иметь действительно любящую птицу. Неизбежные хлопоты отвлекут вас ненадолго. Все развитие молодого скворца, от момента вылупления из яйца и до приобретения им самостоятельности, происходит в течение всего лишь двадцати четырех дней. Если вы возьмёте его из гнезда в возрасте около двух недель, то есть как раз вовремя, то весь процесс воспитания займёт не более полумесяца. Все дело не слишком затруднительно — нужно лишь пять или шесть раз в течение дня с помощью пинцета наполнять подходящим кормом жадно раскрытый жёлтый клюв птенчика и тем же инструментом удалять с противоположной стороны помёт, который заключён в аккуратную тонкую плёнку, препятствующую ему растекаться и пачкать гнездо.

Таким образом, искусственное гнездо всегда будет оставаться чистым, и у вас не возникнет необходимости в новых «пелёнках». Гнездо следует сделать из сена и поместить его в маленький ящичек, закрытый наполовину и повёрнутый таким образом, чтобы спереди было отверстие, через которое вы сможете просовывать руку с кормом. Такое убежище наиболее соответствует естественному гнезду скворцов. Сидя в такой колыбели, ваш скворчонок всегда будет в определённый момент поворачиваться гузкой к свету, и пакетики помёта никогда не попадут в гнездо, даже если вы сразу не успеете подхватить их и унести. При отсутствии естественного корма скворчонок вполне удовлетворится кусочками сырого мяса, булкой, вымоченной в молоке, и мелко нарубленным крутым яйцом. В дополнение к этому рациону желательно давать ему немного земли или песка. Наилучшей, более естественной пищей являются земляные черви и свежие муравьиные яйца, если у вас есть возможность их достать. Такое изысканное меню необходимо только юному скворцу. Как только птица научится есть самостоятельно, она сможет употреблять в пищу почти любые остатки с вашего домашнего стола. Можно лишь настойчиво порекомендовать в качестве постоянного дополнения к обычному корму толчёные зерна пшеницы или семена мака — от этого помёт вашего питомца будет всегда сухим и почти лишённым запаха. Даже в маленькой комнате вы устраните всякий нежелательный аромат, если постелите на дно клетки слой торфяного мха.

Если скворец кажется вам слишком крупным и требующим чересчур много места, тогда позвольте порекомендовать чижа. Эту маленькую птичку удовлетворит самая скромная клетка. Чиж не требует особым образом приготовленного корма и вполне удовлетворит ваше жгучее желание иметь хорошего компаньона. Из всех известных мне мелких птиц только чижик, даже будучи пойман в зрелом возрасте, становится не только совершенно ручным, но и по-настоящему привязанным питомцем. Конечно, можно полностью приручить и других певчих птиц, добиться, чтобы они не боялись своего хозяина, садились ему на плечо и на голову и брали лакомые кусочки из его рук. С зарянкой, например, подобных результатов можно достигнуть в течение очень короткого времени. Однако, если вы научитесь глубже проникать в сознание животных и перестанете вкладывать ваши собственные мысли в мозг своего питомца, полагая, что он должен любить вас потому, что вы любите его, только тогда вы прочтёте в тёмных загадочных глазах зарянки довольно-таки низменный вопрос: «Ради всего святого, когда же, наконец, я получу этого червяка?». Чиж, напротив, птица зерноядная, он лущит свои семена в течение всего дня, никогда не голоден по-настоящему, поэтому степень его заинтересованности в получении пищи гораздо меньше, чем у насекомоядных птиц. Дождевой червь в руке человека представляет несравненно больший соблазн для зарянки, чем для чижа — семена конопли на вашей ладони. Б результате только что пойманная зарянка гораздо скорее начнёт брать пищу из ваших рук, нежели чиж при прочих сходных обстоятельствах. Именно поэтому можно в удивительно короткое время приучить зарянку добровольно подлетать к своему хозяину. Чиж способен вести себя подобным образом только через несколько месяцев, но сделав однажды шаг к сближению, он отныне будет прилетать к воспитателю ради товарищеских отношений, а не в надежде на лакомство. Такого рода дружеская доверчивость несравненно более импонирует человеку, нежели чисто материальная, корыстная любовь зарянки. Как животное общественное чиж способен на личную привязанность к своему воспитателю — это не дано зарянке. Есть немало общественных видов, которые могут переключать свои социальные импульсы на человека и вступать с ним в достаточно тесные отношения, но лишь в том случае, когда эти животные с раннего возраста воспитываются среди людей, Скворец, снегирь и дубонос необыкновенно привязываются к воспитателю, а попугаи, гуси и журавли в этом отношении легко могут соперничать с собакой. Но все они окажутся безбоязненными и любящими друзьями семьи только в том случае, если будут взяты из гнезда маленькими птенцами. Почему чиж является исключением из этого правила и, даже пойманный взрослым, способен установить контакт с человеком — этого никто не знает.

Недаром я в первую очередь предлагаю содержать дома аквариум, снегиря, скворца или чижа. Они щедро отплатят вам за неизбежные хлопоты и при этом не потребуют больших сложностей в уходе. Конечно, существует множество видов животных, которые вполне доступны и столь же просты в содержании, и ещё большее количество видов, немногим более придирчивых. И я настоятельно посоветовал бы начинающему ограничить себя именно такими существами и воздержаться от приобретения животных, по-настоящему требовательных.

Это качество — «легко содержащийся в неволе» — следует резко отделять от таких понятий, как «выносливый» или «стойкий». Содержание животных в научном смысле слова понимается мной как попытка создать нашим питомцам такие условия, в которых весь их жизненный цикл мог бы совершаться у нас на глазах в более узких или более широких рамках неволи. С другой стороны, те существа, которые обычно, по заблуждению, считаются простыми в содержании, на самом деле чрезвычайно выносливы и при небрежном уходе очень медленно умирают. Классическим примером может служить греческая черепаха. Даже при самом скверном обращении, в руках невежественного владельца бедное животное просуществует три-четыре года, а то и пять лет, прежде чем наступит неизбежная смерть; но, строго говоря, черепаха вступает на путь медленного умирания с первого же дня своего плена. Чтобы черепахи росли, размножались и процветали в неволе, им необходимо предоставить такие условия, которые невозможно создать в городской квартире. Насколько мне известно, никому до сих пор не удалось добиться настоящего успеха в разведении этих пресмыкающихся в нашем умеренном климате.

Когда я попадаю в комнату цветовода и вижу, что все его любимцы находятся в состоянии роста и процветания, тогда я чувствую, что нашёл душевного друга. Совершенно не могу держать в своей комнате умирающие растения. Сильное камедевое дерево, здоровый филодендрон, скромная аспидистра, способные пышно разрастаться даже в меблированных комнатах, согревают мне сердце дыханием своей напряжённой жизни, тогда как прекрасный рододендрон или нежный цикламен приносят в моё жильё призрак разложения. Как говорил Шекспир:

Самый жалкий сорняк может прелесть его заглушить.

Подобный ход мыслей в применении к растениям может казаться преувеличением, но если дело касается животных — почти каждый согласится со мной. Смерть питомца должна пробудить жалость даже в таком сердце, которое мало склонно к состраданию. Все это обязывает брать на попечение немногих животных, способных действительно жить, а ке умирать медленной смертью в тех условиях, которые вы можете им предоставить. Большую часть горьких разочарований, постигающих любителей комнатных животных и отбивающих у них охоту к такого рода занятиям, я приписываю именно неверному выбору первого питомца. Мёртвый щегол, лежащий на полу своей клетки, вызывает гораздо более сильное и долго не оставляющее вас ощущение вины, нежели цветок, поникший в своём горшочке; и хозяин, мучимый угрызениями совести, клянётся никогда больше не заводить птиц. Однако, если бы он с самого начала вместо щегла приобрёл скворца или чижа, тот жил бы счастливо, может быть, целых пятнадцать лет. Щегол относится к числу тех немногих птиц, которые часто гибнут от «доброты» невежественного хозяина. Щегол нуждается в большом количестве семян, содержащих различные масла, и я сам едва ли взялся бы выходить только что пойманного пленника, не имея под рукой достаточного количества репейного или макового семени. Этот естественный корм можно заменить только давленой коноплёй — именно давленой, потому что щегол не способен раскусить целое семечко конопли своим довольно слабым клювом. Среди моих знакомых есть очень мало добросовестных торговцев птицей, которые взяли бы на себя похвальный труд серьёзно экзаменовать покупателей, прежде чем доверить им птицу, принадлежащую к достаточно требовательному виду.

Можно подумать, что золотистые хомячки были созданы специально для бедного горожанина, любящего животных. Зверёк соединяет в себе все качества, которые делают домашнего питомца приятным сожителем. В то же время он почти лишён таких особенностей, которые были бы нежелательны в городской квартире. Ручной хомячок почти не кусается — по крайней мере не чаще, чем морская свинка или кролик. Правда, недавно родившую мамашу следует брать в руки с осторожностью, но опасения оправданы лишь в том случае, когда она находится около своего выводка. Если же самочка всего лишь в ярде от молодых, её можно взять совершенно безнаказанно. Насколько приятно было бы держать в доме белку, если бы она не карабкалась без устали на все высокие предметы и не оставляла бы на них следы своих острых зубов! Золотистый хомячок почти не лазает и так редко грызёт мебель, что ему можно позволить свободно бегать по комнате, не опасаясь заметного ущерба. Кроме того, внешне зверёк — симпатичнейший маленький дружище: большие глазищи на толстой голове так лукаво всматриваются в окружающий мир, что взгляд их кажется гораздо более разумным, чем это есть на самом деле, а пушистая шубка ярко раскрашена в золотистый, чёрный и белый цвета.

В центре комнаты, около самого рабочего стола располагается ядро моего питомника золотистых хомячков — маленький террариум, откуда выводки молодых хомячат, достигших определённого возраста, с календарной регулярностью пересаживаются в просторные ящики, которые грозят в ближайшем будущем не оставить и клочка свободного места в моем кабинете. В террариуме живёт заботливая мамаша с самыми юными своими отпрысками. Горячие поклонники редких и капризных животных могут сколько угодно высмеивать мою глубокую привязанность к этим прозаическим существам, ухаживать за которыми может любой пятилетний ребёнок. Все дело в том, что для исследователя поведения животных вовсе несущественно, как дорого стоит объект наблюдений и насколько кропотливо его содержание в неволе. Хороший наблюдатель абсолютно лишён подобного честолюбия или по крайней мере должен быть лишён его. К сожалению, желание содержать самых нестойких существ, которых трудно сохранить в искусственных условиях, является самоцелью для многих любителей комнатных рыб и птиц. Интересы истинного исследователя должны определяться другим — много ли может дать то или иное животное в качестве объекта для наблюдений. В этом отношении скромнейшие золотистые хомячки значительно превосходят многие дорогостоящие и капризные виды. И действительно, мой взгляд гораздо чаще останавливается на маленьком террариуме с этими зверюшками, нежели на стоящей над ним вольере, содержащей наиболее редкий и ценный объект моей живой коллекции — парочку усатых синиц, насиживающих свои три яичка. При желании я и сам могу держать у себя наиболее требовательных и деликатных питомцев, и при этом весь их жизненный цикл будет разворачиваться перед моими глазами. Если бы вы смогли заставить усатых синиц размножаться в комнатной вольере или добились чего-либо, равного по трудности этому предприятию, только тогда вы были бы вправе насмехаться над моими скромными хомячками и над тем удовольствием, которое они доставляют мне.

Конечно, опытный специалист может соблазниться желанием испытать себя в деле содержания каких-либо особенно мудрёных существ — ведь в каждом из нас живёт скрытое стремление к преодолению трудностей. В этом случае такая попытка объяснима, поскольку она имеет ценность эксперимента. Но если вы всего лишь начинающий, то вам необходимо взвесить все за и против, ибо ваше начинание может иметь конечным результатом только ничем не оправданный акт жестокости. Попытка держать в комнате чересчур нежных животных может быть оправдана лишь своей научной ценностью, если же ваше желание не более чем каприз, то оно становится сомнительным с этической точки зрения. Даже самый опытный любитель комнатных питомцев, перед тем как взять на себя заботу о каких-либо крайне прихотливых животных, должен вспомнить веление писаных и ещё более строгих неписаных законов: вы не в праве лишать своего пленника ничего, что необходимо ему для поддержания телесного и психического благополучия. В первом порыве энтузиазма, вызванного очарованием и красотой нового животного, мы порой слишком торопимся возложить на свои плечи эту огромную ответственность. Энтузиазм вянет, а ответственность остаётся. И прежде, чем мы успеваем осознать это, наша совесть обременена тяжёлой ношей, от которой совсем не просто избавиться.

В миниатюрном мраморном бассейне, вода которого отражает изящную статую в углу нашей террасы, я более двух лет содержал парочку поганок — маленьких ныряющих птиц, чрезвычайно интересных своим поведением и, кроме того, доставляющих большое удовольствие забавным внешним видом. Эти весьма специализированные нырковые птицы совершенно не способны стоять на сухом месте и при каждом шаге неуклюже переваливаются с боку на бок. В естественных условиях они вообще почти не оставляют воду, если не считать тех моментов, когда птички вскарабкиваются на своё плавающее гнездо. По этой причине мои питомцы вполне довольствовались своим маленьким водоёмом и, однажды обосновавшись здесь и став ручными, оставались в доме по своей воле, так что даже не возникало необходимости в загородке, чтобы удержать их подле себя. Поистине, это был очаровательный уголок всей декорации нашего жилища.

К сожалению, эти прелестнейшие из известных мне домашних водоплавающих имели одну весьма неудобную особенность: они соглашались питаться только живыми рыбёшками не длиннее двух дюймов и не короче одного! Несколько дождевых червей и кусочек-другой зелени, служившие дополнением к их строгой диете, не могли спасти их от голода даже в течение полусуток, если в это время птицы испытывали недостаток в живой рыбе. Несмотря на то что в моем распоряжении был большой подвальный аквариум с проточной пресной водой, а финансовая сторона дела не накладывала на меня ограничений, все же постоянное беспокойство об организации кормовой базы для поганок было сильным испытанием для нервов. Не раз и не два, весной, летом и зимой я в отчаянии носился из одной лавки в другую или в таком же состоянии долбил проруби во льду маленьких прудов вдоль берега Дуная, обещавших дать мне немного мелкой рыбёшки. Все это проделывалось из одного только опасения, что могут наступить дни «безрыбья», которые, несомненно, повлекли бы за собой гибель моих поганок. Я не мог расстаться с этими «карманными лебедями», но, несмотря на охватившую меня печаль, вздохнул с облегчением, когда в один из прекрасных летних дней эта парочка покинула меня, найдя выход через открытое окно веранды.

Одна из самых изнурительных пыток, которой вы можете подвергнуться в своей комнате, — это постоянное трепыхание крыльев птицы, бьющейся от робости в клетке. Вы приобрели зяблика — он миловиден и красиво поёт. Поскольку вы хотите не только слышать пение, но и видеть самого певца, то, не задумываясь, убираете полотняное покрывало, которым прежний владелец, опытный знаток зябликов, предусмотрительно задрапировал клетку. Птица принимает перемену как должное и поёт как прежде, но лишь до тех пор, пока вы не двигаетесь. Вы можете отважиться только на самые медленные и осторожные движения, в противном случае обезумевшая птица остервенело швыряет своё тельце на прутья клетки, так что вы начинаете опасаться за её голову и оперение, Поначалу вы думаете, что пленница привыкнет и станет ручной, но здесь вы глубоко заблуждаетесь. До сих пор мне приходилось видеть только нескольких зябликов, которые привыкли к человеку, беспечно расхаживающему около самой клетки. Вы даже не представляете себе, к чему может привести необходимость неделю за неделей избегать всякого торопливого движения в своей собственной комнате. Понимаете ли вы, что значит не решаться даже передвинуть стул, ибо глупое создание может при этом повредить недавно отросшие пёрышки на голове. Совершая едва заметное движение, вы неизменно коситесь на клетку с зябликом и содрогаетесь от опасения, что сейчас начнётся это дьявольское трепыхание.

Многие перелётные птицы бьются по ночам в тот период, когда они должны совершать свои миграции. Пусть клетка снабжена мягким матерчатым потолком, не позволяющим птице нанести себе серьёзные повреждения; но даже в этом случае подобные ночные упражнения — вещь достаточно мучительная не только для пленницы, но и для того, кто спит в одной комнате с ней. Птица штурмует решётку своей тюрьмы не потому, что она хочет лететь куда-то. Просто она просыпается, не может заснуть и начинает перепархивать по жёрдочкам. Она ничего не видит в темноте, поэтому вновь и вновь слепо натыкается на стенки клетки. Против подобного ночного беспокойства есть только одно средство — установите внутри клетки крошечную электрическую лампочку. Она не должна гореть ярко — тусклого света вполне достаточно, чтобы ваша питомица видела прутья клетки и свои жёрдочки. Только открыв этот рецепт, я смог гарантировать себе спокойный ночной отдых и полное удовлетворение от комнатных славок.

Вероятно, мне не удастся надёжно предостеречь человека, претендующего на звание знатока птиц, от недооценки назойливости птичьего пения, которое вне дома звучит для нас нежно и мягко. Когда здоровый самец чёрного дрозда запевает в помещении, оконные стекла дребезжат, а чашки начинают легкомысленно отплясывать на чайном столике. Песни различных наших славок и большинства вьюрков звучат в комнате не слишком громко — пожалуй, за исключением зяблика, который может раздражать вас постоянным повторением своей звонкой трели. Вообще говоря, нервные люди должны тщательно избегать тех птиц, чья песня представляет собой простое повторение одной неизменной строфы. Кажется почти непостижимым, что есть люди, способные не только терпеливо относится к перепелу, но приобретающие его специально ради его навязчивого «пик-пер-вик». Представьте себе несколько страниц этой книги, сплошь исписанных этими тремя слогами, и вы получите исчерпывающее представление о песне перепела! На открытом воздухе этот крик может быть приятен, но в стенах комнаты он оказывает на меня такое же действие, как звук надтреснутой граммофонной пластинки, на которой иголка патефона постоянно останавливается в одном и том же месте.

Но самое большое испытание для нервов — это страдание комнатных животных. Хотя бы только по этой причине, не говоря уже о других, более высокого этического порядка, настоятельно рекомендуется приобретать представителей лишь таких видов, которые легко сохраняют здоровье в искусственных условиях. Попугай, больной туберкулёзом, приносит в дом такую же атмосферу несчастья, как умирающий член семьи. Если ваш питомец, вопреки всем принятым предосторожностям, всё-таки неизлечимо заболел, вы должны без колебаний оказать ему акт милосердия — тот самый, в котором врач в подобной же ситуации вынужден отказать смертельно больному человеку.

У всех живых существ способность страдать находится в прямой зависимости от уровня их развития, и более всего это относится к страданиям духовным. Наименее развитые животные, такие, как соловей или мелкие грызуны, переносят тесное заточение несравненно легче, чем ворон, попугай или мангуста, не говоря уже о лемурах и обезьянах. Если вы содержите одно из этих разумных животных и хотите предоставить ему истинно гуманное обращение, то должны время от времени позволить ему побегать на свободе. Такой случайный «отпуск» из клетки, если противополагать его постоянному заточению, кажется на первый взгляд несущественным облегчением судьбы вашего пленника. И, тем не менее, подобное послабление неоценимо способствует психологическому благополучию животного. Различие между животным, постоянно пребывающим в своей клетке, и тем, которому временами предоставляется относительная свобода, столь же велико, как между жизнью каторжника и рабочего, постоянно стеснённого своим зависимым положением.

Предоставить свободу? А не скроется ли немедленно ваш пленник, не убежит ли или не улетит прочь? Как раз такой исход кажется наименее вероятным. Все животные, за исключением наиболее низко стоящих на эволюционной лестнице, строго последовательны в своих привычках и любой ценой стремятся поддержать установившийся образ жизни. Именно по этой причине каждое животное, которому неожиданно предоставляется свобода после длительного заключения, вскоре обязательно вернётся в свою тюрьму, если только сможет найти обратный путь. Большинство певчих птиц, обычно содержащихся в клетках, слишком глупы для этого. Лишь немногие мелкие воробьиные, например, домовой воробей или береговая ласточка, обладают достаточным чувством пространства, чтобы найти дорогу через окно или дверь дома. Они же — единственные из мелких птиц, которым можно предоставить привилегию свободно вылетать из дому. Необходимо только помнить, что такие ручные птички, летающие на свободе, из-за своей доверчивости подвержены особым опасностям, гораздо более обильным по сравнению с теми, что угрожают их диким собратьям, относящимся к тому же виду.

Наши представления, что истинно ручная мангуста, лисица или обезьяна, будучи предоставлены самим себе, должны обязательно попытаться любой ценой вернуть себе «драгоценную свободу», предполагают совершенно неверное очеловечивание мотивов поведения животных. Пленник не желает убежать от нас, он хочет только одного — чтобы ему позволили вернуться назад в клетку. Проблема не в том, чтобы воспрепятствовать ручному ворону, мангусте или обезьяне скрыться; трудность заключается в другом — как помешать этим существам испортить ваш рабочий день или нарушить воскресный вечерний отдых. Мне много лет приходится работать в доме, переполненном озорными животными и ещё более неспокойными детьми. И несмотря на эту многолетнюю практику, меня до сих пор нервирует ворон, пытающийся унести прочь страницы моей рукописи, скворец, сдувающий со стола бумаги взмахами своих крыльев, обезьяна, экспериментирующая за моей спиной с различными ломкими предметами, — каждую минуту я готов услышать неистовый треск.

Когда я усаживаюсь за письменный стол, все детища моего Ноева ковчега должны вернуться в свои клетки. Этих смышлёных созданий, знающих цену своей временной свободе, можно с успехом приучить возвращаться в заточение по команде (за исключением мангусты, которая ни за что не сделает этого). Вы строгим тоном отдаёте распоряжение и тут же начинаете сожалеть об этом, ибо смирение и послушание, с которым ваши питомцы плетутся назад в свои клетки, вызывают искушение отменить приказ — вещь, весьма нежелательная с воспитательной точки зрения. И, тем не менее, эти бедные узники, сидящие скорчившись в своих тюрьмах и умирающие от скуки, сейчас гораздо сильнее действуют вам на нервы, нежели пять минут назад, когда они были свободны. Совершенно то же самое можно наблюдать, когда кто-нибудь из нас позволяет своей маленькой дочери остаться в кабинете в часы работы. Ребёнку строго запрещено разговаривать и вообще, так или иначе, нарушать тишину. Внутренний конфликт между необходимостью «хорошо вести себя» и сдерживаемым желанием задать вопрос драматически отражается на маленьком личике — и это одно из самых трогательных ощущений, которое может доставить вам маленький ребёнок. Но все это гораздо сильнее отвлекает вас от работы, чем целая свора обезьян, воронов и скворцов.

Моя эльзасская сука Тито обладает особым умением расстраивать меня этаким манером. Она принадлежит к той категории чересчур привязанных собак, которые абсолютно не имеют своей личной жизни и существуют только своим хозяином и около него. Она будет лежать подле моих ног даже в том случае, если я час за часом сижу за письменным столом, и при этом настолько тактична, что ни разу не позволит себе взвизгнуть или привлечь к себе моё внимание самым мимолётным знаком. Она только смотрит на меня. В пристальном взгляде янтарно-жёлтых глаз читается вопрос: «Когда же ты выйдешь со мной на улицу?». Этот взгляд — словно голос моей совести, он проникает сквозь самые толстые стены! Я выгоняю собаку из комнаты и, тем не менее, знаю, что она лежит сейчас за дверью, неподвижно устремив пристальный взгляд на дверную ручку.

Написав эту главу — особенно последние страницы, я начал опасаться, что слишком заострил внимание на отрицательных моментах, словно моей задачей было отговорить вас от приобретения маленького питомца. Не поймите меня неверно. Если я уделил так много места тем существам, которых не стоит держать в домашних условиях, то сделал это с одной лишь целью: я опасаюсь, как бы разочарование и напрасная трата нервов при неправильном выборе вашего первого подопечного не разрушили ваших ожиданий и не испортили навсегда впечатление от этого приятнейшего, самого стоящего и наиболее поучительного из всех хобби. Потому что я считаю своей серьёзнейшей задачей пробудить у возможно большего числа людей глубокое понимание внушающего благоговение чуда природы. Я фанатически стремлюсь к появлению новообращённых. И если кто-нибудь из вас, внимательно прочтя эту книгу, позволит себе соблазниться и купить аквариум или парочку золотистых хомячков — в этом случае я, вероятно, приобрету приверженца в хорошем деле.