Красковский В. М

Смена Главкомов

31 мая, находясь в поездке по войскам, я позвонил дежурному генералу С.Н. Чернышеву чтобы узнать обстановку в Главкомате. Он сообщил, что министр обороны приказал Начальнику Главного штаба генерал-полковнику авиации И.М. Мальцеву временно исполнять обязанности Главкома и, что Мальцев созывает членов Военного совета. Я подумал, а кто же будет назначен новым Главкомом, хотя по Главному штабу распространялся слух о возможном назначении Главкомом И. М. Мальцева. Я считал этот вариант неосуществимым, ибо, по сути происшедшего, большая ответственность ложилась на Органы управления. В таких случаях начальников штабов не повышают.

Главком в этот день находился у себя в поселке «Заря». Предложение генерала Е.С. Юрасова заехать к нему всем составом Военного совета было Александром Ивановичем отвергнуто.

1 июня Главком прибыл в штаб как обычно в 8 часов 45 минут. К нему заходили заместители. В 12 часов решил зайти к Главкому и я. Александр Иванович сидел за столом, на котором была гора различных папок и документов, выложенных из сейфа. Принял он меня спокойно, спросил: «Что тебе?» Я сказал: «Уезжаю в командировку, на учения, зашел поблагодарить Вас». Александр Иванович подал мне руку, не поднимаясь, сказав при этом: «Ну что поделаешь. Давай!» Я вышел из кабинета. Так закончилась наша совместная служба.

На обед в тот день Александр Иванович не пришел. За столом было поредевшее число его соратников. Все молчали или перешептывались. Видно было, что каждый про себя осмысливал происшедшее и думал о последствиях. Я, глядя на генерала Тимохина, подумал о большой его ошибке, допущенной в тот злополучный день 28 мая, которая заключалась в недокладе Главкому о развитии событий. Этот факт был самым неприятным и для Главкома и в ходе расследования.

Как это так? Находясь на своем рабочем месте, Главком не знает, что делается в границах двух оперативных объединений в течение шести часов! Я чувствовал и свою причастность к происшествию в том, что когда-то предложил кандидатуру генерала Е.Л. Тимохина на должность вместо себя. Главком вначале не согласился, а я же продолжал повторять свое. К чести Александра Ивановича, он никогда и никого не обвинял в случившемся. До своей кончины носил все в себе.

Итак, завершилась моя служба еще с одним видным и известным военачальником. Взаимоотношения наши были непростыми. Сам Александр Иванович Колдунов был сложным человеком. Нелегко было работать с ним его заместителям, не говоря о других начальниках управлений и служб Главкомата. Главком имел цепкую память, глубоко вникал во все вопросы состояния войск и создания нового вооружения, требовал и от своих подчиненных компетентности в вопросах своих служебных обязанностей. Александр Иванович был наделен природой ценными качествами: смелостью, душевностью, завидным оптимизмом, юмором. После встречи с ним у каждого оставалось в памяти нечто необычное, запоминающееся. Надо сказать, что последнее время наш Главком заметно изменился. Все чаще я видел его погрустневшим и раздражительным. Видимо влияло большое напряжение в работе в течение нескольких лет, борьба за отстаивание системы ПВО страны и войск в целом, а также ухудшение здоровья.

Сегодня для всех оставалось загадкой – кто же станет Главкомом. Между тем, начинал раскручиваться маховик наказаний. В 6 ОА и МО ПВО работала прокуратура, активизировались партийные органы, готовился приказ министра обороны. Личный состав войск ПВО находился в подавленном состоянии.

2 июня началось учение в нашем роде войск, но мысли о полете Руста не покидали меня ни на минуту. Анализ событий того рокового дня наводил меня на мысль, что это была тщательно продуманная и подготовленная провокация, летчик прошел специальную подготовку, иначе полет с такой точностью не выполнить. Вылет Руста из ФРГ снимался на кинопленку, встреча его в Москве – тоже с кинокамерой. Много и других признаков продуманной акции, рассчитанной на понижение международного престижа СССР и дискредитации его обороноспособности, повод для избиения преданных военных кадров и подрыв веры советского народа в свои Вооруженные Силы. Не зря убежденный враг СССР, бывший помощник президента США Бжезинский, приветствовал меры, принятые Политбюро. И об этом в торжественном тоне сообщило 31 мая наше телевидение в программе «Время».

Пройдут годы, не станет СССР, и еще больше окрепнет во мне предположение, что Руст является звеном единой цепи замысла подрыва СССР, дело рук коварного предательства.

Работая по плану учения в своих войсковых частях Подмосковья, я поддерживал связь с Главным штабом через генерала В.А. Белоусова. Он держал меня в курсе событий. В частности, Владимир Алексеевич сообщил, что на 5 июня планируется по нашим вопросам Совет обороны, а на 6 июня назначен партийный актив Главного штаба. О новом Главкоме сведений пока не было.

В средствах массовой информации нагнеталось возмущение граждан СССР безнаказанностью пролета Руста. Был удачный повод обрушиться лавиной обвинений на Вооруженные Силы с подачи высшего органа власти, каким было Политбюро ЦК КПСС, тем более что за это дело взялись те, кто был далек или совершенно не желал разобраться в истинных причинах несрабатывания системы ПВО по маловысотной и малоскоростной воздушной цели, не представляющей военной угрозы.

Подавляющее большинство критиков не жалело при этом «красок», чтобы бросить черную тень на все Вооруженные Силы.

Позже министр обороны Д. Язов, отвечая на вопросы делегатов 28 съезда КПСС весной 1989 года: «Что предпринимается для того, чтобы на Красной площади не садились самолеты других государств?» ответит: «Случай с посадкой на Красной площади легкомоторного самолета, пилотируемого Рустом, был всесторонне проанализирован. Министерством обороны были приняты меры по устранению вскрытых серьезных недостатков, укреплению руководства Войсками ПВО, по оснащению войск современной техникой, совершенствованию системы управления, повышению бдительности и организации несения боевого дежурства, улучшению воспитательной работы. Работа продолжается».

В этой связи необходимо сказать следующее. Конечно, желательно иметь средства ПВО с необходимой плотностью на всем протяжении нашей государственной границы (64 тыс. км) и содержать их постоянно в готовности к немедленному применению, но это нереальная задача, прежде всего, для экономики нашей страны.

И последнее. В соответствии с Чикагской конвенцией о международной гражданской авиации 1944 г., участником которой является наша страна, мы должны воздерживаться от применения оружия против гражданских воздушных судов (к ним относятся и легкомоторные спортивные самолеты). В соответствии с принятыми обязательствами такие суда при нарушении ими воздушного пространства можно только принуждать к посадке, что является более сложной задачей, чем уничтожение.

К сожалению, наши усилия по плановому повышению возможностей Войск ПВО не всегда находят понимание на местах. В качестве примера хочу привести развернувшуюся в Закарпатье кампанию по запрещению строительства РЛС предупреждения в районе г. Мукачево, которая находит поддержку среди средств массовой информации и даже руководства Закарпатского обкома КПУ. Эта РЛС является средством для выдачи информации предупреждения о ракетном нападении и, по заключению ведущих ученых страны, вредного влияния на людей не оказывает.

В подготовленной к изданию книге (1997 г.) в разделе «Холодная война» и американская разведка» в главе «Предательство президента» ее автор, бывший разведчик, генерал-майор КГБ Эдуард Яковлев напишет: «В мае 1987 года тогдашнему министру обороны С. Соколову и главнокомандующему ПВО маршалу авиации А. Колдунову М. Горбачев предъявит обвинение в том, что ПВО страны не проявило должной бдительности, и допустило до Красной Площади иностранный самолет, пилотируемый М. Рустом.

Скорее всего, этот перелет был провокацией со стороны иностранных спецслужб, чтобы помочь М. Горбачеву освободиться от министра обороны и других военачальников, недовольных односторонним разоружением СССР. После того, как в районе Сахалина в 1983 году был сбит южнокорейский самолет «Боинг», Советское правительство категорически запретило сбивать гражданские самолеты, даже если они грубо нарушают наши границы. Именно этим объясняется, что самолет Руста остался цел. Нарушать указания правительства никто не решился, хотя возможность сбить самолет, безусловно, была. Какой-либо вины в этом двух маршалов не было». (Сов. Россия, 16.08.1997 г.).

5 июня под моим руководством закончилось первое учение с работой по обнаружению реальных пусков БР. За это время я побывал во многих частях, встречался с личным составом. Люди находились под впечатлением от полета Руста и в ожидании перемен. Мне приходилось разъяснять, в чем суть ошибок дежурных расчетов командных пунктов, и подчеркивать необходимость повышения слаженности в действиях расчетов, повышении бдительности. С личным составом изучалось решение Политбюро. Принимались все возможные меры по недопущению промахов дежурными боевыми расчетами.

6 июня в Главном штабе из разговора по телефону с В.Л. Белоусовым я узнал о предстоящих кадровых переменах. Снимались с должностей и увольнялись из Вооруженных Сил Член Военного совета генерал-полковник С.А. Бобылев, Первый заместитель Главкома генерал-полковник Е.С. Юрасов, заместитель Главкома генерал-полковник Б.В. Бочков, начальник радиотехнических войск генерал-лейтенант Н.В. Сечкин и генерал Е.И. Тимохин. По руководству Главкомата наносился ощутимый удар. Намечался ряд других «карательных» мер, направленных на ослабление управления войсками. Заработала машина наказаний офицеров по партийной линии. Уже были исключены из партии генералы Г.В. Кромин, Ю.Т. Бражников, С.И. Мельников. Получили партвзыскания Начальник штаба МО ПВО генерал-полковник Ю.А. Горьков и Член Военного совета округа генерал-лейтенант А.Я. Костин.

Вместо увольняемых товарищей подбирались к назначению новые кандидатуры. Вскоре стало известно, что на пост Главнокомандующего рассматривается генерал армии Иван Моисеевич Третьяк.

К чести генералов и офицеров ПВО, в период разбирательства с происшествием они вели себя достойно, принимая удары судьбы.

Меня не покидала мысль о промахе некоторых должностных лиц Главкомата, Ленинградской армии и Московского округа ПВО, которые неумышленно продержали несколько часов в неведении Главнокомандующего Главного маршала авиации А. И. Колдунова о воздушной обстановке, складывавшейся в границах ответственности двух объединений ПВО. Тем более что Главком находился на своем рабочем месте в немедленной готовности взять на себя управление дежурными боевыми средствами. Вина за это ложилась в первую очередь на дежурную службу командных пунктов объединений и ЦКП Войск ПВО.

За все это было до боли обидно. Я понимал и то, что войскам, еще не успевшим оправиться от «реформирования» 1978–1985 г.г., предстоят новые испытания.

В самом тяжелом положении оказались генералы Г.В. Кромин и С.И. Мельников. На них обрушилась гора обвинений и ни от кого они не получали никакой поддержки. Эти люди остались один на один с бедой.

Невольно я искал причины, приведшие к крушению Главкомата. Сознание подсказывало, что начинать анализ необходимо с его верхушки. В моем представлении, эта «верхушка» включала двух человек – Главкома и Члена Военного совета. Как ни расценивай происшедшее, а в итоге страдало большое количество подчиненных. Это обычное явление при ошибках начальников. В разгадках этих ошибок я обращался к особенностям характера и стилю работы А.И. Колдунова и С.А. Бобылева, имеющих завидную фронтовую биографию и богатый жизненный опыт. Работая в согласии между собой, они в то же время отдалялись от большинства своих соратников по службе.

Для подчиненных была создана обстановка, ограничивавшая свободный обмен мнений и справедливых суждений, а самое главное, они оба были малодоступны даже для руководящего состава Главкомата. Если Член Военного совета откровенно уклонялся от попыток широкого общения с ним, то Главком не любил возражений подчиненных, иногда был крут с ними. Александр Иванович недостаточно учитывал ту особенность, что созданные заново несколько армейских управлений возглавили молодые, грамотные, но не имеющие должного опыта, командующие, нуждающиеся в обучении, терпеливом их «становлении». Все это требовало более тесного общения с Главкомом. Их нельзя было отталкивать от себя. У некоторых не ладилось с работой, а необходимой помощи своевременно они не получали. Им ничего не оставалось, как «выкарабкиваться» самим, но они же занимали ответственные должности, где допущенные ошибки могли обернуться большой бедой для войск. В такое положение попал и недавно назначенный на должность командующего Отдельной армией ПВО генерал Г.В. Кромин. В тот роковой день он просто побоялся обратиться к Главкому с докладом, ибо мог «нарваться» на очередную взбучку. Перед этим Кромин не один раз испытал неблагосклонность к нему со стороны Главкома.

8 июня представилась возможность ознакомиться с проектом постановления ЦК КПСС. В нем был растоптан весь авторитет Войск ПВО. Определялся длинный список наказываемых. Давались указания по профилактическим мероприятиям в Войсках ПВО. Министерством обороны готовились проверки войск с привлечением таких военных авторитетов, как Ахромеев, Лушев, Куликов, Третьяк, Лобов. На генералов Юрасова, Бочкова, Бобылева, Сечкина министр подготовил представления к увольнению, не дожидаясь документов снизу. Попирались все законы. К людям, вчера еще пользующимся доверием и уважением, сегодня относились как к преступникам. Поговаривали и о замене Начальника Генштаба. Маршал С.Л. Соколов слег в госпиталь. Готовилась коллегия Министерства обороны. Новый министр активизировал свою деятельность.

В ЦК КПСС уже побывали кандидаты на новые назначения – на пост Главкома генерал И.М. Третьяк, на должность зам. Главкома – генералы В.В. Литвинов и А.П. Морин. Соответственно прорабатывалась цепочка назначений вместо них. Шла подготовка к выезду для длительной работы по вопросам ПВО в военных округах. Создавалось впечатление, что до этого никто ничего не делал, и что такой профилактикой в области организационной деятельности будет решен главный вопрос – придания способности войскам бороться с маловысотными малоскоростными целями.

Серьезный удар войскам, не успевшим еще оправиться от недавнего их реформирования, наносился массовым перетряхиванием кадров. Не успели командующие вновь образованных армий ПВО укрепиться на своих местах, как их почти всех сменили. Пополняя свежими силами Главкомат, на их место назначали молодых и недостаточно опытных для таких должностей офицеров. Войска никак не могли стабилизироваться в руководящем составе, что отрицательно сказывалось и на решении задач.

Как нам стало известно, 11 июня генерал армии И.М. Третьяк был на беседе у М. Горбачева, визит окончился утверждением его на пост Главкома. Теперь все сомнения на этот счет были рассеяны.

12 июня я провел разбор учения, а 13-го в Управлении состоялось партийное собрание с повесткой «О неотложных мерах по выполнению Постановления Политбюро ЦК КПСС от 30.05.1987 года». В этот же день был проведен партактив в Московском округе ПВО с участием кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС, Первого секретаря Московского городского комитета партии Б.Н. Ельцина, начальника Главного ПУ СА и ВМФ генерала армии А.Д. Лизичева и других представителей партийной и советской власти. С докладом выступил командующий войсками округа генерал-полковник авиации В.Г. Царьков. Актив получил широкий отклик в войсках ПВО. Знакомство в округе с материалами актива свидетельствовало о большой наэлектризованности людей. Из выступлений коммунистов на активе выходило так, что все до этого в округе было крайне плохо. Руководство округа самобичевало себя и разбирало недостатки подчиненных. Подчиненные же не щадили своих начальников. Основными мишенями критики были выбраны бывший командующий войсками округа маршал авиации А.У. Константинов и начальник штаба генерал-полковник Ю.А. Горьков. Досталось и всем начальникам родов войск. Их методы и стиль работы якобы строились на принципах полной оторванности от подчиненных и авторитарности.

Польза от такого актива была сомнительной, несмотря на участие в нем Ельцина (он являлся Членом Военного Совета Московского округа ПВО) и его выступление с жесткой критикой состояния дел в округе в свете требований ХХVII съезда КПСС при переходе к демократии и гласности. Актив скорее подорвал сплоченность коллектива, посеял рознь между людьми, еще в большей мере осложнил работу нового командующего войсками округа генерала В.Г. Царькова. Впереди был актив в Главкомате. Думалось: «Неужели и он будет таким же?»

Когда я писал эти строки (12 сентября 1994 года), стало известно о посадке самолета «Цессна» у Белого дома в Вашингтоне. Только какая-то случайность не дала столкнуться ему с резиденцией президента великой державы. Самолет разбился от столкновения с деревом вблизи здания, летчик погиб. По меркам «Кремля» это сверхпозорный случай. В скором времени после посадки Руста несколько ночей подряд совершал несанкционированные полеты над столицей Франции Парижем легкомоторный самолет, отвлекая на себя известные силы и средства для пресечения полетов. Но ни во Франции, ни в США за эти пролеты не были сняты министры обороны, а тем более не была затронута честь Вооруженных сил. Там отнеслись более здраво к оценкам таких пролетов.

У политического руководства страны был повод, чтобы нанести новый удар по престижу Вооруженных сил. Оно видело в них главное препятствие на пути развала страны.

Машина наказаний в войсках ПВО продолжала раскручиваться. На 10 июня уже было привлечено 34 человека, 12 из них исключены из КПСС, в том числе 5 генералов. Отрабатывался приказ министра обороны, в котором наказанию подлежали десятки лиц. Александр Иванович Колдунов тяжело заболел, находился в госпитале. Такова цена расплаты за воздушное хулиганство какого-то мерзавца, а возможно, и за тщательно продуманную и проведенную определенными кругами провокацию в русле многообразной, по форме необъявленной, войны против СССР.