Кремлёв С. К 79 Русская Америка: Открыть и продать!

Первая же советская БСЭ — даром что выходила под редакцией Отто Юльевича Шмидта, сократила сведения о РАК до одного столбца, не дав, как и Брокгауз с Ефроном, статей ни о Баранове, ни о Булдакове, ни — кроме того, о Резанове, сказав о Шелихове несколько слов.

Что, боялись ухудшить наши отношения с Соединенными Штатами? Не дай бог, и к 1933 году нас не признали бы... Какой афронт был бы для наркома иностранных дел СССР Меера-Максима Валлаха-Литвинова! Он ведь так рвался к этому признанию, что даже мифические белогвардейские долги был готов Рузвельту платить...

Наиболее подробно и внятно рассказывает о Русской Америке и ее героях «сталинская» БСЭ — вторая. Третья БСЭ, «брежневская», под тему отвела две статьи «Российско-американская компания» и «Русская Америка» в «целых» полтора столбца суммарно.

Видно, с царевых времен так повелось, да так и осталось — нельзя дядю Сэма обижать, дядя Сэм обидеться может.

Спасибо, хоть об Александре Андреевиче Баранове третья БСЭ доброе слово сказала: «Благодаря энергии и администраторским способностям Баранова значительно расширились связи русских поселений в Северной Америке с Калифорнией, Гавайскими островами и Китаем. Были созданы новые поселения. Снаряжен ряд экспедиций для обследования районов Тихоокеанского побережья, положено начало кораблестроению, медеплавильному производству и добыче угля, организована школа на Аляске и пр. Баранов участвовал в исследовании и описании Чугачского залива, прилегаю-

533

щих островов и других районов.. Именем Баранова назван остров в архипелаге Александра».

Для дяди Сэма.

Теперь, в XXI веке, тема стала для «штатных» историков еще более неудобной — не дай бог ненароком ее не так зацепишь, а как же быть тогда со «спонсорами» из-за океана, с их «зеленой капустой»?

Вернемся к трехтомнику 1999 года «История Русской Америки»... На «супере» уже первого тома есть красивые слова о «мужественных русских людях», о том, что русская Америка была в 1732—1862 годах «неотъемлемой частью Отечества», но в той же аннотации сообщается и вот что: «Авторы стремятся преодолеть стереотипы и клише, распространенные в советской историографии, относительно «прогрессивности» русской колонизации. Они также пытаются не игнорировать «индейский фактор» и не преувеличивать масштабы внешней «угрозы» владениям России».

Вот так-так... Вначале эти же авторы (сплошь бывшие советские специалисты по Русской Америке во главе с Н.Н. Болховитиновым) клише и стереотипы создавали, а теперь сами же их будут и «преодолевать»?

И угрозы нашим владениям со стороны янки, выходит, не было? Так зачем тогда их было с рук сбывать? Числились бы за Россией и числились. Вот на острове Кергелен французы десятилетиями нос не показывали, а он остается по сей день за ними.

И насчет «индейского фактора»... Если вдуматься, то вся его суть вмещается в показательные слова, которые автор индейских романов немец Карл Май вложил в уста своего благородного героя Олда Шеттерхэнда: «Я уже давно убедился, что именно белые подстрекают индейцев на грабежи и убийства».

И русский историк обязан прежде всего в свете подстрекательств и провокаций англосаксов видеть все наши конфликты с индейцами.

Или —- вот еще... В аннотации на суперобложке третьего тома

534

При этом на том же третьем «супере» продажа Русской Америки объясняется «трудностью защиты далеких американских владений», что плохо согласуется с тезисом первого «супера» о «преувеличении масштабов внешней угрозы». Если не было угрозы, так в чем трудность защиты?

А ведь были времена, когда серьезность угрозы признавал и сам Н.Н. Болховитинов — тогда еще член-корреспондент АН СССР. В своей статье «Как продали Аляску», опубликованной в журнале МИД СССР «Международная жизнь» в июле 1988 года и ставшей зародышем монографии 1990 года, он заявлял: «Гораздо большее значение при решении судьбы Аляски (Опять! Почему лишь Аляски? — С.К.) имела внешняя угроза, и в первую очередь экспансия Соединенных Штатов. Правда, внешняя угроза русским владениям в Северной Америке существовала на протяжении многих лет. Особенно острой она была в годы Крымской войны со стороны Англии (что вообще-то неправда. — С.К.), а также со стороны США (что верно во всех отношениях! — С.К.), позиции которых на тихоокеанском севере все более укреплялись (исключительно потому, что Россия добровольно свои позиции там сдавала. — С.К.)».

Так был «мальчик» в «капусте», Николай Николаевич, или — нет?

И концептуальная суть всех трех томов «русско-американского» трехтомника 1999 года полностью соответствует духу суперобложек. Множество точных фактов и абсолютно некорректные из них выводы, противоречащие самим сообщенным (и уж тем более — несообщенным) фактам.

А особенно грустное впечатление оставляет последний раздел третьего тома «Вместо заключения», принадлежащий перу едино-

535

лично «россиянского» академика с русской фамилией Болховитинов. Много удивительного есть там...

И внушение читателям мыслей о неотвратимости и закономерности утраты нами не то что уже утраченной Русской Америки, но даже русских Курил, и даже чуть ли не острова Врангеля в Северном Ледовитом океане...

И уж совсем из весело зеленеющей «капусты» выглядывает «мальчик»-тезис о необходимости-де ратификации Договора ОСВ-2...

Это академик Болховитинов написал в 1999 году, когда тема СНВ-2 (а не ОСВ-2, как он ошибочно указал) была еще актуальна и когда автор этой книги вместе с другими русскими людьми боролся против разоружающего Россию проамериканского «договора» СНВ-2.

В желании «подсюсюкнуть» дяде Сэму наш «эксперт» тут малость спутал дискриминирующий Россию, «ельцинский» «договор» 1993 года с равноправным «брежневским» Договором 1979 года с США об ограничении стратегических наступательных вооружений — ОСВ-2, выполнение которого сорвали сами янки.

И вольно же было этаким профессорам-академистам уже в советские времена «благородно» негодовать — какая там «нечистая аляскинская сделка»! Какое там «предательство национальных интересов»! Денег, мол, у России не было и сил на удержание Русской Америки. Спасибо, мол, американскому сенату за то, что он, мол, еле-еле согласился хоть что-то нам заплатить.

А то ведь могли бы янки и за «бесплатно» забрать у нас наши, международным правом и теми же Соединенными Штатами признанные государственные территории.

А так как вышло — упрочили-де союз России и США, устранили причины для возможных конфликтов.

Однако напомню, что капитан 2 ранга Головин 20 октября 1861

536

Итак, простой русский офицер Головин все понимал, а цари, то есть верховная российская власть, — нет?

И понимают ли это нынешние академики вкупе с нынешней верховной российской властью?

ВОЗВРАЩАЯСЬ же в годы сразу после продажи Русской Америки, скажу — какая там к черту нехватка средств! Через десять лет после этой продажи Александр со своей сановной компанией полез на Балканы — освобождать «братьев-славян» и залезать во внешние долги уже не по уши, а по маковку. Вот уж выдался на русскую шею профессиональный «освободитель»!

Да и министры были ему, как правило, под стать... Скажем, на имени светлейшего князя и канцлера Александра Михайловича Горчакова лежат отсветы пушкинского Лицея, но лично у меня, уважаемый читатель, сей «государственный ум» особых восторгов не вызывает.

С 1856 по 1882 год он был министром иностранных дел России. В заслугу ему ставят отмену ограничительных статей Парижского договора 1856 года, завершившего Крымскую войну.

Но эти статьи отменили те русские люди, которые вопреки недалекому барству, а то и предательству их высшей власти трудились во имя могущества России и создания ее нового флота. Такие люди, как адмирал Попов и корабельные инженеры Окунев и Леонтьев, как мастеровые верфей Галерного острова и Николаевского адмиралтейства, и такие, как русские мужики, кормившие этих мастеровых хлебом...

В 1875 Году вопреки здравому смыслу Горчаков сорвал планы Германии провести еще одну войну с Францией (что для России

537

было косвенно выгодно уже за счет упрочения хороших отношений с Германией).

Вот если бы Горчаков сумел этой войны избежать! Правда, считается, что Горчаков воинственное славянофильство Александра Второго сдерживал (подстрекал царя генерал Игнатьев). Но эффекта-то это не давало. Если бы Горчаков не сдержал немцев, то ослабление французов сдерживало бы и турок, а усиление Германии обеспечивало бы головную боль англичанам и ограничивало бы их поддержку тех же турок. Умная, говоря языком военного теоретика англичанина Лиддела Гарта, «стратегия непрямых действий» нужна была России. И — что важно, она была для нее возможной!

Но для проведения такой стратегии надо было иметь действительно широкий государственный ум. И если бы он у светлейшего соученика Пушкина был, то мы, может быть, и Русскую Америку не упустили бы...

А так...

Академик Сергей Данилович, Сказкин в своей статье о Горчакове для 1-й Большой Советской энциклопедии оценил его в конце 20-х годов жестко и справедливо: «Его шефом был Нессельроде, его учителями и примерами — Меттерних и Талейран и общество высокопробных дипломатов, где безукоризненные манеры, изящная французская речь и тонкое остроумие сочетались со значительной дозой аристократического невежества (далее мы увидим, как Горчаков не желал вникать в среднеазиатскую ситуацию. — С.К.) и твердой уверенности в том, что судьба народов и государств вершится искусной дипломатической игрой в тайниках дипломатических канцелярий».

Да, вот это — портрет, а не славянофильская иконопись!

538

Да вот и военный министр Александра — Дмитрий Алексеевич Милютин накануне этой войны подавал царю записку, где писал, что русско-турецкое столкновение «было бы поистине великим для нас бедствием».

Увы, вотще!

И еще я приведу мнение великого князя Александра Михайловича — об этой войне, да и еще кое о чем, высказанное им в своих мемуарах уже в XX веке...

«События 1877—1878 гг. кажутся теперь, по прошествии пятидесяти лет, — писал он, — совершенно непонятными: восхищаться ли предусмотрительностью Дизраэли или же сожалеть о простодушии русского императорского правительства?

Быть может, было бы правильнее, если бы мы не вмешивались в балканские дела, но какие-то темные побуждения руководили лордом Биконсфилдом (Дизраэли. — С.К.)... Ведь одного слова из Лондона было бы достаточно, чтобы сразу же прекратить ряд убийств, подготовленных турецким правительством в славянских странах...

Медленно продвигаясь в течение почти двух лет через полудикие балканские земли, русская армия в действительности вела жесточайшую кампанию против Британской империи. Турецкая армия была вооружена отличными английскими винтовками новейшей системы. Генералы султана следовали указаниям английских военачальников...

«Старый еврей — большой человек», — сказал Бисмарк... Однако нет оправдания и русской дипломатии, которая вместо того, чтобы нейтрализовать шаг Дизраэли русско-германским союзом, стала способствовать бессмысленному, даже фатальному сближению России с Францией и Великобританией».

Особым аналитическим блеском мемуары великого князя не отличаются, но писал он их весьма искренне (иногда даже — до не замечаемого им саморазоблачения), а порой был точен и глубок на

539

Выйти к черноморским проливам мы еще были способны (да, собственно, в ходе войны и вышли), но не имели ни малейшего шанса их удержать и контролировать. Обеспечить же себе естественное расширение территории на Кавказе мы могли, ограничившись лишь малой долей от понесенных нами расходов на большую войну. И — малой кровью, а не, почитай, двумя сотнями тысяч жизней русских солдат — убитых, умерших от ран и болезней, сгинувших в турецком плену... Жизней, которыми Россия заплатила за свободу болгарских «братушек», ныне русских оплевывающих.

Обойтись без конфликта с Турцией Россия по той геополитической ситуации не обошлась бы, но нам надо было избегать конфликта затяжного, не идя далее того, на что мы могли претендовать очевидным образом (то есть на Кавказе). Затяжной конфликт был вреден России, а выгоден...

Чтобы понять, кому было выгодно перманентное противостояние России и Турции, я приведу здесь, пожалуй, содержание депеши Петра Полетики Карлу Нессельроде, помянув эти два несимпатичных мне имени на страницах сей книги, наверное, в последний раз...

Так вот, 23 сентября русского стиля 1821 года Полетика доносил из Вашингтона, что сосредоточение русской армии на Пруте рассматривается в Соединенных Штатах как предвестие начала континентальной войны в Европе, которая является для США «предметом горячих вожделений». Мол, местные судовладельцы и фермеры ждут не дождутся объявления войны между Россией и Османской империей в надежде, что закрытие одесского порта позволит им повысить цены на американское зерно и увеличить стоимость морских перевозок.

Вот так.

540

Они спровоцировали Европу на третью «холодную» такую войну, создавая НАТО.

Они усиленно проводят необалканизацию уже в новом веке.

И они же нагло уничтожают — собственной политикой и руками внутрироссийских резидентов и «президентов», будущее России и программируют ее конфликт с Европой...

Вот только на этот раз мы, может быть, вместе с европейцами окажемся и умнее?

А после той, давней русско-турецкой войны государственный долг России вырос (держись, читатель!) до 6 миллиардов рублей, и оплата долговых обязательств поглощала треть государственных доходов — 240 миллионов рублей.

И ведь Россия платила!

Вот они — те средства, на которые мы могли и удержать, и содержать Русскую Америку!

Да и только ли ее?

Курс рубля в Лондоне упал до 25 пенсов... Об этих временах Салтыков-Щедрин писал, что это еще ничего, когда за рубль дают полтинник, хуже будет, когда за рубль будут давать в морду.

Что ж, такие времена наступили только в XXI веке — сегодня за россиянский рубль и в морду не дадут. Что зря кулак-то обдирать?

И сегодня — как и когда-то — привлекательных геополитических перспектив мы лишаем себя сами (как сами же все еще можем их обрести вновь).

Полтора века назад Россию лишала таких перспектив монархия. И даже ее верные слуги — если они служили еще и России — это понимали в реальном масштабе времени...

Молодой сотрудник Азиатского департамента МИДа Федор Остен-Сакен узнал об особом совещании 16 декабря 1866 года, решившем продажу Русской Америки, скорее всего от своего начальника — заместителя департамента Энгельгардта. И в тот же вечер он написал свою записку, которая уже ничего не изменяла, но сегодня лишний раз доказывает — везло русским царям на толковых подданных, а русским канцлерам — на толковых молодых подчи-

541

ненных, но подданным и подчиненным редко везло на царей и канцлеров (Остен-Сакен особо далеко так и не пошел, став со временем начальником второстепенного Департамента внешних сношений МИДа).

542

В конце он писал, что «положительные выгоды» наших американских колоний принадлежат только будущему, «но, казалось бы, что нынешнее поколение имеет святую рбязанность сохранить для будущих поколений каждый клочок земли, лежащей на берегу Океана, имеющего всемирное значение».

Такая вот записка...

И такие вот дела.

«ОДНАКО тихоокеанская вялость высшей власти в какой-то мере искупалась нашей среднеазиатской активностью, — может заметить читатель. — Автор ведь сам начал с ее описания главу 9-ю».

Увы, и тут активность исходила не столько от Петербурга, сколько от энергичных русаков, далеких от столиц и столичных салонов!

Я уже упоминал о походах полковника Черняева, а сейчас к ним вернусь, чтобы показать, что ему приходилось действовать в Средней Азии так же, как Невельскому на Дальнем Востоке, то есть чуть ли не партизанским образом.

Михаил Григорьевич Черняев родился в 1828 году, то есть ко времени своих среднеазиатских походов ему не было и сорока... В 1865—1866 годах он назначался военным губернатором Туркестанской области, а почему перестал им быть, сейчас скажу...

Потом он издавал вместе с отставными генералом Фадеевым и полковником Комаровым газету «Русский мир» (как сообщает 2-я БСЭ — «реакционную»). Последний, к слову, из этого «трио» — Виссарион Виссарионович Комаров был представителем известной военной династии Комаровых, видным деятелем славянофильства, популярным в России и в заграничном славянском мире.

Газета «Русский мир» стояла в оппозиции к реформам военного министра Милютина, что само по себе ни о чем не говорит — в

543

целом-то реформы были нужны и верны, но даже через двадцать лет после Крымской войны реформированная русская армия оказалась не очень-то боеспособной даже на восточном театре военных действий. Так что запальчивость трех отставников была в чем-то, возможно, и к месту.

Позднее Черняев стал основным прототипом (вместе с генералами Фадеевым и Гурко) выведенного в «Современной идиллии» Салтыкова-Щедрина генерала Полкана Самсоновича Редеди («...Вспомните, что Редедя Сербию освобождать ходил, всю Россию взбаламутил... Боевая репутация Редеди была в значительной мере преувеличена. Товарищи его по дворянскому полку, правда, утверждали, что он считал за собой несколько лихих стычек в Ташкенте, но при этом как-то никогда достаточно не разъяснялось, в географическом ли Ташкенте происходили эти стычки или в трактире Ташкент, что за Нарвской заставою...»).

Однако ирония великого нашего сатирика тут была вряд ли к месту — «стычки» Черняева происходили в Ташкенте географическом. И вот на каком политическом фоне...

Наша активность в Средней Азии объяснялась не столько внятным пониманием геополитической и государственной ее необходимости высшей властью, сколько... желанием отвлечь внимание Англии от русской Польши (англо-французами подстрекаемой).

До этого не только ведомство Горчакова, но даже военный министр Милютин более чем прохладно относились к предложениям генерал-губернаторов Западной Сибири и Оренбурга по Средней Азии.

А генерал-губернатор Оренбурга Александр Павлович Безак еще в 1861 году в записке Милютину предлагал наступательную тактику, и именно он предложил соединить Оренбургскую и Сибирскую укрепленные линии. И именно благодаря Безаку была учреждена в 1861 году Сыр-Дарьинская линия.

544

Безак был не просто генералом — он был сыном высокообразованного и деятельного чиновника Павла Христиановича Безака и Сусанны Яковлевны Рашетт, дочери известного скульптора Жана Доминика Рашетта, обрусевшего француза, профессора петербургской Академии художеств.

Дед Безака — Христиан Христианович, профессор философских, политических и исторических наук в Петербургском сухопутном кадетском корпусе, происходил из старинного славянского рода Безацких, изменивших фамилию на немецкий лад в период Реформации. Поступив в русскую службу в 1760 году, тридцати трех лет от роду, он был уважаем и ценим Екатериной и стал одним из «первопожалованных» кавалеров ордена Святого Владимира.

Поэтому у внука такого деда был далеко не провинциальный кругозор, и на русские перспективы в Средней Азии он смотрел воистину державно, то есть широко и комплексно.

Безак писал Милютину, что при умной линии поведения Россия получит и новую надежную государственную границу, и возможность дешевого снабжения фортов на Сыр-Дарье продовольствием и лесом, и месторождения свинцовых руд.

Вот кому бы в министрах ходить, и необязательно — в военных! Позднее — в 1865 году, Безак был, правда, назначен командующим войсками Киевского военного округа и генерал-губернатором киевским, волынским и подольским. И на этом посту он серьезно подрезал крылья польским помещикам (у крестьян в результате его жестких выкупных мер оказалось 4 миллиона десятин земель). Но проводил он такую линию недолго — в 1868 году выехал по делам службы в Петербург и там (надо же, как совпало!) скончался — всего-то шестидесяти семи лет от роду.

Так вот, Александр Павлович Безак предлагал в Средней Азии энергичность. Дмитрий Алексеевич Милютин считал все это «несвоевременным».

Что же до Горчакова, то он вообще сопротивлялся наступательной тактике в Средней Азии. Милютин позднее вспоминал, что Гор-

545

И только польские волнения как-то ситуацию с места стронули. В путь двинулись отряды Черняева и Веревкина — о чем мы уже знаем.

В сентябре 1864 года Оренбургская и Сибирская линии были соединены взятием Туркестана и Чимкента. Горчаков и Милютин решили этим ограничиться, но Черняев был человеком решительным и, как пишут, склонным к авантюрам.

А почему бы и нет — в ситуации, когда грань между смелой инициативой и авантюрой провести почти невозможно? Получится, скажут: «Первопроходец». Сорвется, скажут: «Авантюрист»... И тут важно думать не о том, что скажут о тебе, а о том, как сделать лучше для Родины!

Вот Черняев и сделал. И попробовал взять самый крупный город Средней Азии — Ташкент. Но в первый раз потерпел неудачу.

Горчаков недальновидно успокаивал «европы» насчет того, что дальнейшего, мол, расширения границы со стороны России не будет. Расширяться позволялось янки на своем континенте, англичанам, французам, голландцам, бельгийцам — по всему миру. А России нельзя было шаг сделать в сторону естественных границ без того, чтобы все радетели за «общечеловеческие ценности» не подняли шум и гам...

Так что Горчаков был от «своеволия» Черняева вне себя. И резко обвинял Милютина в попустительстве, требуя наказания Черняева.

Словом, в чем-то повторялась история с Невельским с той только разницей, что судить Черняева тогда было легко — он победителем не был.

Однако Милютин резонно ответил Горчакову: «Страх ответст-

546

И все это — притом что в политической среднеазиатской программе октября 1864 года, представленной царю совместно Горчаковым и Милютиным, особое внимание обращалось на Ташкент, как пункт, имеющий для России важное политическое и торговое значение.

Прошел почти год, наступил июнь 1865 года, и, подталкиваемый только своей активной натурой, Черняев опять идет на Ташкент. И на этот раз его занимает при минимальных потерях. Черняева восторженно приветствуют многие общественные и военные деятели, и на этот раз власть к нему благосклоннее. Летом 1866 года Ташкент включают в состав России, а Черняева делают генерал-губернатором Туркестанской области.

И вот тут Черняев еще раз поступил своевольно и замахнулся уже на Бухару. Тут вышла осечка, и Черняева из Средней Азии убрали (впрочем, в 1882—1884 годах он вновь занимал пост туркестанского генерал-губернатора).

Личностью Михаил Григорьевич был, надо признать, действительно путаной. Но Ташкент стал русским в весьма критический момент истории благодаря его решительности.

Увы, решительность и дерзость были уже полностью исключены из качеств высших русских «государственных» лиц. На рубеже XX и XIX веков дерзость сменяется смесью тяжеловесности и, как ни странно, — бездарного авантюризма.

Наиболее ярко это проявилось в дальневосточной политике сына Александра Второго — Александра Третьего, а потом — и его сына Николая Второго. И об этом мы еще поговорим...

РОССИЯ Александра Второго уже была государством, запутавшимся в трех соснах и запутанным в паутине внешних долгов. За два года до казни императора народовольцами Дмитрий Алексеевич Милютин записывал в потаенном дневнике 1879 года:

547

«Государственное устройство России требует коренной реформы снизу доверху... все отжило свой век... Но такая реформа не по плечам теперешним нашим государственным деятелям, которые не в состоянии подняться выше точки зрения полицмейстера или даже городового».

Это была оценка России еще Александра-«Освободителя». После того как казненного отца сменил сын, ситуация еще усугубилась. И из высшего эшелона власти при Александре Третьем пришлось уйти даже Милютину.

При Петре Великом сенатор Яков Долгорукий, несогласный с уже подписанным царем указом, мог разорвать этот указ на глазах самого Петра и получить за это благодарность! По воцарении Александра Третьего об этом и помыслить не получалось! В силу входил обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев — учитель и самого Александра Третьего, и его сына — будущего Николая Второго. Символом веры Победоносцева была формула «самодержавие, православие, народность»...

Сразу после взрыва 1 марта 1881 года Исполнительный комитет «Народной воли» в типографской листовке обратился к новому императору. Силы народовольцев, и до 1 марта постоянно ослабляемые арестами и казнями, были на исходе. Желябову, Перовской, Михайлову, Кибальчичу и Рысакову предстояла казнь, другим — крепостные казематы. Но к царю революционная Россия обратилась громко, и обращение ее, в практическом отношении не «сработавшее», читали с сочувствием многие, да оно того и заслуживало.

548

Здесь открыто говорилось о том, что Милютин высказывал «про себя»... Однако ответом был манифест царя от 29 апреля 1881 года, написанный Победоносцевым, где провозглашалось укрепление самодержавия.

Народовольцы призывали к свободным всесословным выборам в условиях свободы слова и сходок, а царь заявил, что не будет допущено никакое общественное участие в делах государственного управления.

И даже такой супермонархист, как генерал Епанчин, автор мемуаров «На службе трех императоров», признавал, что Победоносцеву «по праву можно присвоить титул» «злого гения России»...

Согласен! Но спрашивается — а все эти генерал-адмиралы-константины, министры-«городовые», лайонеллы-шакалы Ротшильды, штиглицы и стекли — они что, были добрыми русскими гениями?

А те, кто их до власти над Россией допускал, все эти венценосцы, они что — тоже ни при чем?

В своей статье «Власть и начальство» Победоносцев писал: «Власть как носительница правды, нуждается более всего в людях

549

Приведенные выше слова — прекрасные слова, выражающие верные, глубокие мысли. Но, высказанные одним из идеологических столпов России Александра Третьего, эти слова с учетом реальной ситуации с «людьми власти» в России конца XIX века, в преддверии возвышения фигур типа Витте, звучали издевательски!

Прямые антиподы идеала Победоносцева определяли нерв эпохи Александра Второго...

И вот теперь наступала аналогичная эпоха Александра Последнего, а за ней — и Николая Последнего...

В ЭТОЙ эпохе, как и всегда в России, дела гнусные были перемешаны с делами славными. Вот краткая дореволюционная история завода «Русский дизель» (такое название он получил уже в 1919 году)...

В 1849 году основан в Петербурге как чугунолитейный, механический, судоремонтный.

С 1870 года — завод Нобеля. Производит вооружение и боеприпасы по заказам военного ведомства, а также токарно-сверлильные станки, паровые молоты, гидравлические прессы.

С 1878 года начинает также производить оборудование для нефтяной промышленности и первые в мире железнодорожные вагоны-цистерны для транспортирования нефти и керосина.

В 1899 году там создают первый в мире промышленный дизель . на сырой нефти.

В 1903 году производится первый в мире судовой дизель, установленный на первом в мире теплоходе — нефтеналивном судне «Вандал»...

Славная история одного лишь завода... А ведь за ней не только

550

Но русскую силу в это время все чаще умело направляют вбок — так, чтобы она расходовалась впустую и уже этим обеспечивала успех и могущество другим. Россия все более широко выходит во внешний мир, но там ее втягивают в авантюры. И все более авантюрной становится ее политика на Дальнем Востоке.

У нас на Дальнем Востоке и в Сибири всегда хватало людей крепких. И если сами они не всегда были в должной мере энергичны и предприимчивы, то деятельных людей в те места всегда в избытке поставляла Центральная и Северная Россия (достаточно вспомнить биографии Шелихова, Булдакова, Баранова, Кускова, чтобы в этом убедиться). Что мы знаем о скромном, маленьком русском городке Лальск на вятской реке Лузе? А ведь и он дал России не одного героя Русской Америки...

Эти деятельные люди выходили на берега Тихого океана и шли дальше — на Алеуты, на Аляску, на Курилы...

Выходили они и на левый берег Амура. А за Амур шли только до левого берега Уссури.

Но — не далее...

Я уже немало говорил о естественных границах, а тут еще скажу, что, похоже, русский народ (именно народ в своей простонародной массе) всегда обладал природным точным геополитическим инстинктом, позволявшим ему идти не далее разумного, своего\

Если на Западе подвижки национальных границ были делом королей — в пределах Европы, и тех же королей вкупе с поддерживаемыми ими алчными авантюристами, то в России границы на восток продвигал вначале сам народ, и лишь потом их закрепляла царева власть.

Возможно, и поэтому та же Российско-Американская компания даже в период наибольшей своей активности никогда не пыталась обосноваться за Амуром.

По Амуру — с левобережной стороны, в зоне между отвернувшим к Сахалину Амуром и Тихим океаном — да! Но в китайскую, скажем, Маньчжурию — ни-ни! Зачем, если это — не наше?

551

И шли, и были жестки и неуступчивы — как Муравьев-Амурский, как Невельской.

Но те же люди ясно отдавали себе отчет в том, что Маньчжурия — не наша сфера политических интересов. Как верно — в принципиальном отношении, но не по конкретному поводу, заметила Екатерина, торговать — это одно дело, владеть — совсем другое...

Маньчжурия — даже Северная, заамурская, была в понимании тех русских патриотов, которые были привержены дальневосточному краю России, территорией законно китайской. Да так оно и было по всем правилам божеским и человеческим.

Но так же твердо эти патриоты были убеждены, что Амурский край по эту сторону Амура — это законная русская земля. И вот тут они были готовы идти на неудовольствие высоких бюрократов, на риск и лишения во имя того, чтобы солнце над Приамурьем восходило для России.

Увы, пройдет менее тридцати лет после продажи Русской Америки, и антироссийская политика Витте окончательно похоронит идеи и принципы русских первопроходцев. Эта политика вытащит Россию на тот берег Амура и поведет ее к раздору с Японией и к краху перспектив устойчивого мира на Дальнем Востоке.

Во второй половине XIX века Россия вышла на Амур и владела Русской Америкой. Сохраняя за собой обе эти зоны, Россия обеспечивала себе отличное место на берегах того океана, который Герцен назвал «Средиземным морем будущего».

Американец командор Джон Роджерс, побывав на Амуре, был уверен в его огромном будущем и писал так: «Это — великая магистраль, которую природа проложила от берегов Тихого океана к центру Сибири».

Роджерс считал, что на берегах Амура возникнет обширная торговля, а в устье встанет город, которому пророчил судьбу русского Сан-Франциско.

Будущее Амура и Приамурья — как оно виделось янки, а также

552

основание Владивостока стали, конечно же, дополнительными причинами того, что янки торопились с покупкой Русской Америки. И торопились так, что, когда вопрос решился в их пользу, Сьюард не смог вытерпеть даже пару дней уик-энда и сладил все в одну ночь...

А ВЕДЬ РОССИЯ имела шанс доминировать на всем Тихом океане, а уж на севере его — точно. И северная его часть — за Алеутами, могла быть внутренними российскими водами.

Тот же Петропавловск-Камчатский при умной государственной политике мог вырасти в считаные годы в немалый город и могучую крепость — как прочная стратегическая база, подкрепляющая Русскую Америку из русской Азии и укрепляющая саму русскую дальневосточную Азию.

Только что назначенный генерал-губернатором Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьев (еще — не Амурский) после посещения Камчатки писал в Петербург: «Я много видел портов в России и в Европе, но ничего подобного Авачинской губе не встречал; Англии стоит сделать умышленно двухнедельный разрыв с Россией, чтобы завладеть ею и потом заключить мир, но уже Авачинской губы она нам не отдаст, и если б даже заплатила нам миллион фунтов за нее при заключении мира, то выручит его в короткое время от китобойства в Охотском и Беринговом морях».

К слову, еще раз — о Беринговом море... Даже в двадцатые годы XX века, после всех разграблений англосаксами его богатств, это было богатейшее море, но — где? Как-то, посмотрев на «экономическую» карту Берингова моря, приведенную в 1-й БСЭ, я в очередной раз вздохнул... Абсолютное количество значков, обозначающих рыбные, китобойные и котиковые промыслы, краснело и чернело в центральной и северо-восточной частях карты. Там, где когда-то были русские воды и русские берега Русской Америки...

С потерей же Русской Америки Россия уже не могла замышлять на Тихом океане проекты, возможные в прошлом. Теперь она могла

553

на Тихом океане лишь присутствовать. Однако все еще оставался вопрос — как?

Муравьев считал реальным второй вариант. Но вот как очевидец, русский военный моряк, описывал Петропавловск даже 1910 года:

— Помилуйте, сейчас ведь лето, самый разгар навигации. Жизнь у нас бьет ключом. К нам приходят русские, американские, японские пароходы. Меховой аукцион бывает. Со всей Камчатки съезжаются сюда промышленники. Это у нас самое оживленное время в году...»

ВОТ КАК даже в 1910 году выглядело то место, о котором Муравьев-Амурский шестьдесят лет назад беспокоился, что англичане его у нас оттяпают, а потом и за миллион не отдадут.

Впрочем, на Тихом океане теперь укреплялись все более американцы, хотя в Китае давно прочно обосновались англичане, французы, а потом — и немцы. Возникал совершенно новый японский фактор, о котором далее будет сказано более чем много...

И создавалась новая ситуация... Причем янки теперь делали то, в праве на что отказывали нам. Богатства бывшей Русской Америки были сильно истощены многолетним браконьерством. Вначале это было браконьерство янки, а после того как «пушные» острова перешли под юрисдикцию США, котиков стали усиленно выбивать англичане и канадцы.

554

Как-то я уже сетовал, но — повторюсь: жаль, что лишь «великим классикам» неомодерна типа Виктора Ерофеева позволены непечатные выражения на печатных страницах!

Однако и я тут едва-едва сдерживаюсь... Ну, действительно — те самые янки, которые встретили в штыки Указ от 4 сентября 1821 года...

Ах да, надеюсь, читатель, помнящий все «конвенционные» коллизии 20-х годов XIX века, меня поймет и без дальнейших объяснений! И, возможно, читатель-мужчина при известии о таком «финте» янки в годы 80-е, не стесненный самоцензурой, отведет все-таки душу в тех или иных словесных конструкциях...

Но это все — лишь присказка. И присказка не к сказке, а к грустной были...

2 марта 1889 года конгресс США предоставляет президенту США Гроверу Кливленду полномочия обеспечить исключительные права США в Беринговом море!

И после всего этого историки типа Болховитинова смеют излагать историю Русской Америки в тоне некоего олимпийского академизма, а не в тонах законного исторического возмущения и негодования русских людей в адрес поведения янки на протяжении как всей этой истории, так и позднее?

Но если русские позволяли над собой издеваться, то британцы

555

Еще бы — ведь только Россия — до весны 1867 года — имела права на Берингово море как на внутреннее, поскольку владела обеими его берегами как азиатским, так и американским.

Теперь оно было уже совместным владением России и США. И в западном его секторе охрану котиков вели совместно американцы и русские. Но и тут был нюанс... В нашем секторе для русских подданных (как и для прочих) промысел был резко ограничен, почти запрещен. Но котиков все же истребляли — канадские, американские да плюс еще теперь и японские промысловики.

И если в 1888 году нами было добыто 47 362 котика, то в 1898 году — только 13 177. Конечно, самые богатые промыслы теперь были уже не нашими. Но и в целом «пушная» ценность тихоокеанских островов уменьшалась.

Так почему же были так жестки американцы в вопросе о статусе Берингова моря? Думаю, не в одних котиках дело было... Котики были выбиты все же изрядно. Оставались еще, правда, киты и рыба... Однако в перспективе на первый план выходило новое понятие — геополитика.

И, пожалуй, именно с позиций геополитики проводили свою «берингову» политику все эти блэны и джонсоны. А вся возня вокруг Берингова моря была политическим зондажом мировых настроений — а как внешний мир отнесется к такой совсем уж бесстыжей наглости США?

Но даже наглым янки превратить Берингово море во внутреннее не удалось. Для этого им не хватало «малости» — владения северным азиатским побережьем этого моря!

А вот Россия в свое время имела этого моря «оба концы» и соответственно имела право на то, на что янки естественного права были лишены.

556

ДА, ПОЛИТИКИ и политические мыслители разных стран уже рассуждали в XIX веке о влиянии и взаимовлиянии на судьбы стран и народов географических, экономических, антропологических факторов...

Что ж, задумывались над этим и в России... И порой задумывались даже люди, почти сидящие на троне и, во всяком случае, бывшие с царями на короткой и равной ноге...

В 1893 году двадцатисемилетний кузен Александра Третьего и дядя Николая Второго, великий князь Александр Михайлович, «Сандро», впервые оказался в Америке. Он прибыл с официальным визитом — поблагодарить президента Кливленда за помощь, оказанную Соединенными Штатами России во время неурожая.

Что ж, спасибо!

На молодого великого князя Штаты произвели впечатление яркое, да и по праву. Работать в США умели, хотя — это не очень известно — долгое время промышленную Америку поднимали руки не природных янки, а иммигрантов, итальянцев по преимуществу.

И великий князь писал:

«Однажды жаркой июльской ночью, проезжая по декорированной Пятой авеню в резиденцию Джона Астора и глядя на ряды освещенных домов, я внезапно ощутил зарождение новой эпохи.

Я думал о моем деде, дяде и двоюродном брате (Николае Первом, Александрах Втором и Третьем. — С.К.). Они управляли страной, которая была больше этой новой страны, наталкиваясь на те же самые проблемы, как громадное население Америки, заключающее в себе столько десятков национальностей и вероисповеданий, колоссальные расстояния между промышленными центрами и районами земледелия, требовавшие железнодорожных линий большого протяжения. Трудности, стоявшие перед американским правительством, были не меньше наших, но наш актив был больше. Россия имела золото, медь, уголь, железо, ее почва, если бы удалось поднять урожайность русской земли, могла бы прокормить весь мир. Чего же не хватало России? Почему мы не могли следовать американскому примеру? Нам не было решительно никакого дела до Европы...

557

И тут же, в несколько минут; пока длилась моя прогулка в этот вечер, в голове моей созрел широчайший план американизации России».

В полной мере впервые в русской истории это сделали не венценосные родственники августейшего мечтателя, а большевики Ленин и Сталин...

Уже в эмиграции это понял и признал сам великий князь, написавший в 1932 году глубоко задевшие мою душу строки в конце своих мемуаров:

«Любить мы должны Россию и народ русский. Эта любовь наша должна выразиться в стремлении понять новое мировоззрение русских людей... Мы должны найти в этом новом миросозерцании те стороны, которые и нами могут быть восприняты.

Принцип, проводимый в жизнь: «Работа каждого во имя блага государства» вполне приемлем для каждого из нас; он послужит тем звеном, которое нас, представителей старой России, соединит с людьми России новой...»

А ПОКА в России кучка антинациональных ублюдков, глубоко равнодушных к судьбам их же взрастившей страны, раз за разом оказывалась способной в одночасье полностью изменять всю геополитическую перспективу как их родины, так и всего мира...

Кто-то это понимал уже тогда, кто-то понял позднее, а кто-то не понял этого и к началу XXI века...
558