Криминология



бет3/30
Дата09.07.2016
өлшемі2.45 Mb.
#187139
түріУчебник
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   30
Литература по теме

Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1969; Бабаев М.М. Социальные последствия преступности. 1982; Курс советской криминологии. М., 1985; Карпец И.И. Преступность: иллюзии и реальность. М., 1992; Долгова А.И. Преступность и общество. М., 1992; Криминология. С.-Пб., 1992; Кудрявцев В.Н. Социальные деформации. М., 1992; Латентная преступность: познание, политика, стратегия. М., 1993; Горяинов К.К. Латентная преступность в России: опыт теоретического и прикладного исследования. М., 1994; Горяинов К.К., Исиченко А.П. Латентная преступность. М., 1994; Конев А.А. Преступность и проблемы измерения ее реального состояния. М., 1995; Преступность, статистика, закон. М., 1997; Лунеев В.В. Преступность ХХ века (мировой криминологический анализ). М., 1997.

Глава 3. Нетрадиционные подходы к анализу преступности

§ 1. Социологический подход к изучению преступности

Основная идея социологического подхода к пониманию преступности заключается в том, что преступность — это болезнь социума, а преступления — симптомы (признаки) этой болезни. Характер и масштабы преступности не зависят напрямую от воли законодателя — от того, какие деяния запрещены под угрозой уголовной репрессии (криминализация), а какие разрешены. Как свидетельствует история, в законодательной практике возможны и ошибки, и произвол, и лоббирование, и корыстная заинтересованность (конструирование правовой среды, в которой можно безнаказанно совершать общественно опасные деяния и даже разрушать государственность).

Преступность зависит от характера сложившихся в социуме общественных отношений. Ее объективной характеристикой является опасность (в этом смысле количество людей, испытывающих страх оказаться жертвой преступных посягательств, — характеристика преступности куда более объективная, чем число зарегистрированных преступлений).

Сущность социологического подхода к определению преступности характеризуется следующим:

- во-первых, рассмотрением преступности не как системы преступлений, а как специфической характеристики общества — способности порождать преступления в большом количестве;

- во-вторых, разработкой категории «преступление», не зависящей от законодательства (исключение такого признака, как противоправность, при сохранении виновности и акцентировании внимания на общественной опасности).

В рамках социологического подхода одни ученые считают преступность нормальным и вечным явлением (Э.Дюркгейм), другие полагают, что при радикальном изменении характера общественных отношений общество может избавиться от этого порока (Э.Фромм).

Социологический подход в определенной мере стирает границы между традиционным пониманием преступности и ее причин. Однако при этом не отрицается причинность. Напротив, этот подход создает установку на поиск глубинных, сущностных детерминант. Исследование такого феномена как самодетерминация преступности показывает условность и относительность границ между явлением и его причиной: сама преступность в зависимости от исследовательского угла зрения может рассматриваться и как следствие, и как детерминанта.

В советской криминологии социологический подход к анализу преступности развивали Л.И.Спиридонов, Д.А.Шестаков, Э.Раска. После выхода в свет в 1966 году первого учебника по криминологии, в котором преступность определялась как совокупность преступлений, Л.И.Спиридонов подверг такой подход критике, отмечая, что преступность — это не просто механическая сумма преступлений, а социальное явление, обладающее определенными присущими ему закономерностями развития.14 По мнению ученого, «социологическое понятие преступления предшествует его юридическому определению».15 Законодатель должен понять социальный закон и отразить его в правовой норме: «Воля не должна утверждать себя взамен закона: ее роль в том именно и заключается, чтобы открыть и сформулировать действительный закон».16 Пренебрежение этим правилом отрицает эффективность права как регулятора социальной жизни: «Законодатель очень часто видит в праве средство решения социальных задач, которые оно на самом деле решить не может».17

Исследования Л.И.Спиридонова сыграли значительную роль в правильном понимании сущности преступности. Они воспрепятствовали упрощенчеству в трактовке природы этого общественно опасного явления, несмотря на политические установки того времени. Сущность этих установок заключалась в том, что преступность — не явление, свойственное социализму, а совокупность оставшихся от капитализма «родимых пятен». И требовалось немало научного мужества, чтобы вопреки политическим веяниям определить преступность как один из параметров общества, характеризующих состояние социального механизма, рассогласованность между его составными частями.18

Аналогичным образом определил преступность Д.А.Шестаков, понимая под ней свойство классового общества порождать массовое совершение опасных для него деяний.19 Сходная характеристика преступности была дана в книге Э.Раска.20

Сущность социологического подхода к анализу преступности можно проиллюстрировать с помощью магнитной модели. Если под стол поместить магнит, то лежащие на столе металлические опилки из кучки порошка превратятся в металлические столбики. Магнит будет аналогом причин преступности, «стоящие» опилки — совокупность преступлений. Под преступностью при таком подходе понимается магнитное поле.

Своеобразное поле социальной напряженности порождает отклоняющееся, в том числе преступное, поведение. Именно посредством этого поля социальной напряженности общество порождает массовое совершение опасных для него деяний.

Развивая идеи указанных ученых, преступность можно определить как такое состояние общества, при котором регулярно совершается значительное количество преступлений — такое количество, что граждане воспринимают совершение преступлений как закономерность (преступления совершались вчера, они совершаются сегодня и будут совершаться завтра).

Социологический подход к пониманию преступности интуитивно воспринимали и воспринимают многие политики. Однако реализация его на практике требует напряженной и длительной работы по реформации общества, эффект от которой может проявиться лишь через десятилетия. Поэтому интенсификация карательной практики на основе правового понимания преступности нередко оказывалась более привлекательным направлением воздействия на преступность. Эту особенность политического мышления подметил Л.Н.Толстой. Вот как он описывает размышления императора Николая I, при принятии решения в отношении интендантских чиновников, уличенных в злоупотреблениях: «Николай был уверен, что воруют все. Он знал, что надо будет наказать теперь интендантских чиновников, и решил отдать их всех в солдаты, но знал тоже, что это не помешает тем, которые займут место уволенных, делать то же самое. Свойство чиновников состояло в том, чтобы красть, его же обязанность состояла в том, чтобы наказывать их, и, как ни надоело это ему, он добросовестно исполнял эту обязанность».21

Ценность социологического подхода заключается в следующем:

1) он предполагает направление главной энергии в воздействии на преступность не на совокупность преступлений и преступников, которые являются лишь внешними симптомами болезни, но на саму болезнь общества и на причины этой болезни. И профессиональная задача тех, кто борется с преступностью, заключается не только в том, чтобы «изъять намагниченные опилки», но и в том, чтобы оказать разрушающее воздействие на «магнит» и уменьшить порождающее преступление поле социальной напряженности;

2) социологический подход открывает перспективу реализации теории поля в криминологии. Этот подход очерчивает новый объект воздействия — информационное поле социума. Например, безнаказанность можно снижать реально (повышая раскрываемость), и идеально (формируя общественное мнение о высокой раскрываемости). Несмотря на то, что и реальный и идеальный уровни взаимосвязаны, они обладают определенной автономией (на фоне реального повышения раскрываемости преступлений может увеличиваться число людей, уверенных в возможной безнаказанности при совершении преступлений);

3) социологический подход открывает перспективу выявления новых признаков преступности. В свою очередь, чем больше признаков явления известно, тем больше возможностей его объективного изучения. Новые признаки могут дать начало новым направлениям исследований (количество жертв как показатель преступности и виктимология).

Заявления критиков данного направления о том, что социологические определения преступности неконкретны, а сам феномен преступности в такой трактовке трудноуловим и труден для понимания — не вполне справедливы. С преступностью как совокупностью преступлений человек взаимодействует опосредованно через средства общественной коммуникации. А социальную напряженность ощущает каждый. Именно поэтому люди не только не забывают, уходя на работу, запереть дверь, но и стремятся еще установить на окнах решетки и укрепить металлом входные двери. В этом смысле количество решеток на окнах и бронированных дверей также может быть показателем преступности;

4) попытка очистить понятие преступления от политической конъюнктуры и произвола властьимущих также имеет положительные аспекты:

- оправдывает тех, чьи деяния не имеют общественной опасности (например, противников антинародного политического режима);

- уличают тех, кто, совершая общественно опасные деяния, «застраховался» при помощи манипуляций в области законодательства.

Это в свою очередь благоприятствует совершенствованию законодательства и правоприменительной практики. Социологический подход здесь корреспондирует с богатой философскими традициями школой естественного права.


§ 2. Антропологический подход к анализу преступности

В рамках антропологического подхода преступность определяется как болезнь, но не общества, а отдельных людей. Преступность, по мнению сторонников этого подхода, — результат вырождения, дегенерации, следствие тех или иных психофизиологических аномалий, влекущих «нравственное помешательство». При этом понятие вменяемость и общая превенция уголовного наказания по существу утрачивают смысл. Основной метод воздействия на преступность, вырабатываемый данным направлением, — отделение здоровых от больных (изоляция и лечение либо уничтожение последних).

Антропологический подход в криминологии нередко называют ломброзианством (неоломброзианством), а само это научное направление прочно ассоциируется с именем итальянского ученого Чезаре Ломброзо (подробнее см. раздел V). Справедливости ради, следует отметить, что идеи о связи тела и души высказывались задолго до Ломброзо. Пожалуй, наиболее древней областью познания в этом отношении была хиромантия, которая претендовала на то, что, изучая руку человека, можно определить его характер и предсказать будущие поступки. Отдельные высказывания на эту тему мы находим у Гиппократа, Платона, Аристотеля, Фомы Аквинского. В начале XIX в. проблемы личности преступника затрагивали исследователи в области физиогномики и френологии.

Физиогномика (наука о распознавании природных задатков по физическим свойствам человека) имеет достаточно древнюю традицию. Гиппократ изучал ее по источникам, дошедшим из стран Древнего Востока. В 1586 году на эту тему опубликовал исследование Дж. де Ла Порт. В XVIII веке мощный импульс ее развитию дали исследования пастора Лафатера (1741 - 1801), который в 1775-1778 годах опубликовал фундаментальный труд «Физиогномические фрагменты для поощрения человеческих знаний и любви».

Френология — учение о локализации в различных участках мозга отдельных психических способностей, диагностируемых путем ощупывания внешнего рельефа черепа. Основатель френологии австрийский врач и анатом Франц Йозеф Галль (1758 - 1828) утверждал, что в мозгу человека локализуются 27 основных человеческих способностей. По мнению Галля, можно определить в мозгу места, откуда исходят побуждения к убийству, кражам. Различия в мозговых извилинах поддаются определению по форме черепа, по наличию определенных шишек и т.п. Последователи Галля, ученые Вуазен, Клеф, Клерк, Каспер, Брока, Ловерн, провели интересные исследования физиономий преступников, их черепов. Мэйю и Деспин, например, сравнивали преступников с дикарями. Особым объектом их исследований была связь между преступностью и различными аномалиями психики, эпилепсией и вырождением.

Все эти идеи удалось синтезировать и развить туринскому профессору Ч.Ломброзо, пытавшемуся основать новую науку — уголовную антропологию. Основная мысль Ломброзо заключается в том, что преступник есть особый природный тип, скорее больной, чем виновный. Преступником не становятся, а рождаются. Это своеобразный двуногий хищник, которого, подобно тигру, не имеет смысла упрекать в кровожадности. Преступного человека необходимо выявить по ряду признаков и изолировать (либо уничтожить).

Антропологический подход традиционно оценивается весьма критически абсолютным большинством представителей мирового научного сообщества. В то же время и в рамках этого подхода вырабатываются идеи, заслуживающие внимания:

- все, что представляет опасность, должно быть в сфере научного интереса исследователей;

- дифференциация бытия различных типов людей (опасных и неопасных) — эффективный метод социальной защиты;

- в целях профилактики преступности необходимо проявлять заботу о психическом и физическом здоровье нации (увеличение числа психофизиологических аномалий в обществе — основание для прогноза роста преступности);

- во главу угла практики социальной защиты ставится безопасность потенциального потерпевшего;

- изоляция преступников не должна быть сопряжена с причинением страданий человеку.


§ 3. Теологический подход к изучению преступности

Преступность всегда оставалась в значительной мере феноменом загадочным. Ее сущность нередко ускользает от исследователя. Бельгийский криминолог А.Принс по этому поводу заметил: «Среди тайн, которые нас окружают, существование зла на земле — одна из самых необъяснимых; все философские системы пытались проникнуть в нее и все учения о божественной справедливости пытались примирить усовершенствование с существованием зла».22

Теологический подход к анализу преступности наиболее активно разрабатывался в средние века такими теологами как А.Августин, Ф.Аквинский и др. Как правило, теологические трактовки преступности связывали общественно опасное деяние с происками дьявола и были основой карательной практики религиозных судов.23 В некоторых современных исламских государствах практика шариатских (религиозных) судов является весьма устойчивой. Сегодня достаточно активно возрождается интерес к христианским теологическим ученьям и в России24, а в отдельных ее регионах (Чечня) в конце ХХ в активно функционировали шариатские суды и практиковались религиозные подходы к воздействию на преступность.

Исследуя теологическую модель преступника, А.М.Яковлев отмечал следующие черты данного подхода: «Понятие преступного связывается с крайними проявлениями зла, преступным считается посягательство на высшее добро… Преступник же — непосредственное воплощение (персонификация) зла».25 Анализируя мистические корни насильственной преступности, М.П.Клейменов делает следующие выводы: «Связь мистицизма с насилием прослеживается исторически по двум направлениям: как поклонение демоническим культам и как богоборчество».26

Интересную интерпретацию теологической концепции преступности приводит Ф.М.Достоевский: «Все эти ссылки в работы, а прежде с битьем, никого не исправляют, а главное, почти никакого преступника и не устрашают, и число преступлений не только не уменьшается, а чем далее, тем более нарастает. И выходит, что общество, таким образом, совсем не охранено, ибо хоть и отсекается вредный член механически и ссылается далеко, с глаз долой, но на его месте тотчас же появляется другой преступник, а может и два другие. Если что и охраняет общество в наше время и даже самого преступника исправляет и в другого человека перерождает, то это опять-таки единственно лишь закон Христов, сказывающийся в сознании собственной совести. Только осознав свою вину как сын Христова общества, то есть церкви, он сознает вину свою перед самим обществом».27 Здесь же можно найти и рекомендации по социальному переустройству — «надо, чтобы не церковь перерождалась в государство, а, напротив, государство должно кончить тем, чтобы сподобиться стать единственно лишь церковью».28

Основная криминологическая идея теологов: преступность — проявление зла. Преступление есть результат того, что человек либо отвернулся от бога (безверие), либо оказался во власти дьявола (сатанизм).

В мире существуют два полюса: плюс и минус, добро и зло, бог и антибог. Вокруг первого полюса группируются светлые личности (силы добра), вокруг второго — темные (силы зла). Абсолютное большинство людей занимают промежуточное положение. В определенные периоды (золотой век) большая часть людей смещается к полюсу добра. Бывают и противоположные исторические эпохи (сумерки богов), когда, словно, темный ветер гонит людей к полюсу зла.

В человеке уживаются хорошие и плохие качества, его душа оказывается полем битвы добра со злом. Добрый — тот, кому удалось подавить в себе силы зла. Злой — тот, кто подавил в себе доброе начало.

От того, что подавляет в себе человек:

- добро или зло;

- сострадание или бессердечие;

- жадность, корыстолюбие, чревоугодие, гордыню или щедрость, бескорыстие, скромность,— зависит, куда он движется: к богу или в противоположную сторону.

«Сторонники и последователи зла и становятся преступниками, первым из которых был Каин. Издавна известны люди, которые служили злу как идее. Но за всю историю существования России не проявлялось в таких масштабах стремление служить идее зла, как сейчас, когда в стране организованы и действуют сотни сатанинских сект».29

Интересны размышления Л.Н.Толстого о природе социального зла. Пытаясь понять, почему человек становится приверженцем зла, он последовательно анализирует его истоки: злые люди — дурное общественное устройство — насилие, которое поддерживает это дурное устройство — участие в насилии тех людей, которые сами страдают от него — отсутствие истиной религии в этих людях.30

Идеи, вырабатываемые в рамках теологического подхода к анализу преступности, достаточно сложны. Многие из них носят трансцендентный (недоказуемый на уровне научных аргументов) характер. В то же время они открывают новую грань бытия, новую плоскость изучения криминальных явлений. Они могут быть положены в основу соответствующих научных гипотез, имеют колоссальную мировоззренческую значимость. К числу таких идей относятся:

- преступность есть зло. Отрицание ее — добро;

- цель воздействия на преступность — движение общества к высшей справедливости посредством разрешения противоречий между добром и злом;

- борьба с преступностью осенена богом. В приверженности идеалам добра — залог успеха (в то время как многие люди находятся во власти иллюзии: чем больше жестокости в борьбе с преступностью, тем лучше). Идеализация принципа «зло в ответ на зло» превращает борцов со злом из поборников добра в приверженцев зла;

- добро онтологически (по сути бытия) сильнее зла — в этом источник оптимизма тех, кто борется с преступностью;

- религиозные меры воздействия на преступность имеют значительный антикриминогенный потенциал. Основные из них — проповедь, образец добропорядочности в деяниях и помыслах. С ними тесно связаны такие нетрадиционные меры воздействия на преступность как молитва, медитация и т.п. Они привлекают внимание исследователей к биоэнергетическим аспектам преступности;

- акцент в разрушающем воздействии на преступность каждый должен делать прежде всего, на самого себя (самосовершенствование).
_______________________
Неправовые подходы к анализу преступности мы назвали нетрадиционными. Эти подходы не являются вполне отработанными. Они в значительной мере уязвимы для критики. Однако их уязвимость — результат того, что те, кто разрабатывает эти подходы, пытаются постичь вещи настолько сложные, что наше мышление не всегда готово их охватить. Как бы то ни было, прикосновенность к этим идеям позволяет увидеть новые грани криминального феномена. Каждый из рассматриваемых подходов к изучению преступности имеет свои сильные и слабые стороны. Наибольшая опасность для криминологии таится в абсолютизации одной из граней криминального феномена. Это чревато формированием плоской и однобокой криминологической теории. Не меньшая опасность таится и в механическом соединении разнородных подходов (эклектика). Здесь очень важно найти механизм корректной реализации принципа дополнительности. Задача криминологического поиска заключается в формировании единой непротиворечивой теории преступности, способной объективно отразить сложнейшую сущность криминально-криминогеной реальности.



Достарыңызбен бөлісу:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   30




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет