Курсовая работа студентки II курса Дневного отделения магистратуры

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наука ведёт себя так, как указывает ей здравый смысл. Бергсон во многих трудах стремился открыть науке новый путь развития, основанный на философии и подкреплённый новым методом, которому чуждо вырождение в чисто знаковую форму, – интуицию. Познание жизни во всей ее полноте возможно, по Бергсону, лишь посредством интуиции, которая представляет собой более совершенную и глубинную форму познания. Интуиция для Бергсона – это "род интеллектуальной симпатии, путем которой переносятся внутрь предмета, чтобы слиться с тем, что есть в нем единственного и, следовательно, невыразимого"⁶¹.

Интуиция – это непосредственное постижение сущности вещей. Она постигает жизнь во всей ее полноте, а не просто как механическое чередование и повторение событий. Интуицию Бергсон понимает не как чувственную или интеллектуальную, а как созерцание, свободное от какой-либо практической заинтересованности.

Несмотря на многочисленные оговорки Бергсона о параллельности интеллекта и интуиции как двух форм познания, он отдает несомненное предпочтение интуиции.

Подводя итоги, следует наметить самые важные свойства длительности: во-первых, длительности чужда делимость, и число может стать для неё лишь знаком, да и то таким, который нарушает её природу. Длительность бесконечно изменчива, неповторима. В сознании её воплощает память, синтезирующая вечно изменчивое настоящее на основе прошлого (при помощи образа-воспоминания). Стремясь к настоящему, так как любое восприятие направленно на возможное будущее действие, восприятие направлено на практику. Присущая человеку интенсивность длительности позволяет в одном восприятии соединять множества беспорядочных колебаний материи.

Новоевропейская наука сложилась как такой вид знания, точность, достоверность и верифицируемость которого обеспечивалась – и все еще обеспечивается – тем, что явление считается познанным научно, когда смоделирован его механизм. Это основание научности противоположно тому, на котором базировалось все прежнее знание, начиная с незапамятных "мифо-поэтических" времен: симпатии, или сочувствования, которая появляется ещё у Гераклита, пифагорейцев.

Изгнание "субстанциальных качеств" ("душ") из вещей учредило новоевропейскую науку, образцом которой стала механика. Последующая (например, гегелевская) критика "механицизма" ничего в принципе не поменяла.
Проблема была в научном статусе "наук о духе", или "гуманитарных наук", которые находились в упадке, из-за специфики своего объекта нередуцируемого к механизму. В связи с этим Бергсон и пытается дать науке новый метод, интуицию, который мог бы уловить специфику живого объекта, которая заключается в длительности, рассматривая эволюцию – в жизненном порыве.

Длительность схожа с понятием времени Канта в том, что является внутренним временем. Любая длительность имеет творческую сущность, интуиция постигает длительность, это сущности одной природы, для постижения, для обращения к которым нужно совершить усилие. Интуиция должна стать методом философии, ведущим к обновлению, и на основе жизненных данных преобразить философию, вывести её к новым путям.

Ряд критиков отмечает, что при всем своем оригинальном подходе Философия жизни оказывается не в состоянии преодолеть релятивизм, связанный с растворением всех нравственных и культурных ценностей в потоке «жизни», истории.

Важные свойства длительности: во-первых, длительности чужда делимость, во-вторых, длительность бесконечно изменчива, неповторима (так как наша лично, попадая в тебе ситуации, всегда уже другая, с накопленным опытом воспоминаний). В сознании её воплощает как память, синтезирующая вечно изменчивое настоящее на основе прошлого (при помощи образа-воспоминания), стремясь к настоящему, так как любое восприятие направленное на возможное будущее действие, так и та особая, присущая человеку интенсивность длительности, позволяющая в одном восприятии соединять множества беспорядочных колебаний материи. Именно здесь для Бергсона – место памяти.

Параллелизм психического и физического, по мнению Вундта, означает несравнимость этих процессов. Первые мы определяем по количеству величины, а вторые – по величине количеств. Так как само понятие величины берет свое начало от психических явлений, то этим указывается, что физическое количество само по себе совершенно недоступно измерению величиной и делается доступным только в том случае, если мы его делаем предметом сравнительного обсуждения, а следовательно, таким образом переносим его в психологическую область.

Вот на этом поле и начал работать А. Бергсон. Стремясь стать строгой наукой, постичь закономерности психических явлений, психология, с точки зрения Бергсона, забывает о главном – о целостности и своеобразии, уникальности сознания. Его трактовали как один из объектов наряду с другими, а такой подход, как считал Бергсон, был обречён на провал, поскольку не позволял перейти от рядоположенных друг от друга и изолированных друг от друга состояний сознания – к сознания как единству со своими неповторимыми характеристиками, не присущими отдельным состояниям, от количества к качеству.

Бергсон выделяет два вида памяти: память-привычку или моторную память, которая является сознательной и память спонтанную, бессознательную, не подчиняющуюся человеку. Первая форма памяти приобретается благодаря нашему усилию, вторая же является собственно памятью.

В процессе нашего восприятия беспрерывно происходит слияние наличного восприятия, непосредственно получаемого опыта и “образа-воспоминания” того же рода. Если удержанный или восстановленный в памяти образ не покрывает всех деталей воспринятого образа, то вызываются более глубокие и отдаленные регионы памяти, до тех пор, пока другие уже известные детали не спроецируются на неузнанные, незнакомые. Такой процесс может продолжаться без конца, так как память укрепляет и обогащает восприятие, которое, в свою очередь, развиваясь все более и более, притягивает к себе все большее число дополнительных воспоминаний”⁶². Этим Бергсон уточняет статус памяти в восприятии: память всегда присутствует в восприятии.

А продолжение прошлого в настоящем и есть суть длительности на уровне восприятия. Ведь реально для нас существует именно непосредственное прошлое, именно его мы практически воспринимаем, так как “чистое настоящее представляет собой неуловимое поступательное движение прошлого, которое подтачивает будущее”⁶³.

Получается, что память в трактовке Бергсона фактически тождественна сознанию, так как настоящее – это и восприятие непосредственно прошлого, и детерминация непосредственного будущего, в котором память будет играть ключевую роль. Реально для нас существует именно непосредственно прошлое, именно его мы практически воспринимаем, бессознательно подбирая образы-воспоминания под конкретные непосредственные восприятия.

“Рассматривая последовательность времени как взаимопроникновение прошлого и настоящего, как синтез, в котором ничто не исчезнет, Бергсон высказывал очень важную мысль, ставшую … центром его представлений о свободе и детерминизме, эволюции и истории”⁶⁴ – так определяет И.И. Блауберг место длительности и памяти в философской мысли Бергсона.

Подводя итоги, следует заметить самые важные свойства памяти: во-первых, память принимает тело от перцепции, с которой она связана. С другой стороны, перцепция, абсорбированная памятью, становится мыслью.

Вторым важнейшим свойством памяти является то, что память всегда присутствует в восприятии (в процессе нашего восприятия беспрерывно происходит слияние наличного восприятия, непосредственно получаемого опыта и “образа-воспоминания” того же рода). А продолжение прошлого в настоящем и есть суть длительности на уровне восприятия. Итак, получается, что память в трактовке Бергсона фактически тождественна сознанию. Осознавая настоящее, мы непосредственно обращаемся к памяти, на её основе трактуем все восприятия. Память не сводится к прошлому опыту, человек конституирует себя через память, ведь реально для нас существует именно непосредственно прошлое, лишь через память (то есть через прошлое) человек воспринимает настоящий момент, на основе этого стоит планы на будущее.

Именно прошлое мы практически воспринимаем, бессознательно подбирая образы-воспоминания под конкретные непосредственные восприятия.

И последнее, о чём хотелось бы упомянуть в Заключении: философия проделала долгий путь, от платоновской и аристотелевской концепции памяти, в которой затрагивается вопрос хранения информации и актуализации её, до современных теорий коллективной памяти Хальбвакса и Пьера Нора. Понятие времени так же обладала разным содержанием на протяжении всей истории философии, в XX веке выйдя на первый план, при этом за частую в смычке и историей и памятью.

Философия А. Бергсона выступает связкой между классической философией сознания (Канта, Декарта, Просвещения) и новым пониманием проблем мышления, реализовавшихся в учении Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, всего феноменологического направления, экзистенциализма, в новой школе социологии, изучающей коллективную память и процессы мемориализации, проблема сохранения и воспроизведения культурного опыта, восприятие и интерпретация истории – всё это круг проблем которые корнями уходят в философию А. Бергсона.