План лекции «Коммунистическое воспитание и поведение»

План лекции «Коммунистическое воспитание и поведение»

Тезис о решающем значении коммунистического воспитания трудящихся.

Производительность труда.

Поднятие культурного уровня.

Оперативность и деловитость. Правильный подбор кадров.

Развертывание социалистического соревнования.

Сознательное отношение к своим обязанностям. Честный труд.

Помощь отстающим.

Поднять коммунистическое воспитание трудящихся.

Роль интеллигенции.

Постановка вопроса.

Ясные требования.

Знаем ли мы, что такое коммунистическое поведение и коммунистическое воспитание.

Задачи коммунистического воспитания.

Что и кем сделано:

Мировой интерес. Длинный глаз.

Техник. Стахановец.

Привычка к рабству.

Культура. Книга. Читатель.

Единство. Союз народностей. Доверие к руководству.

Что нужно сделать.

Положение Ленина.

Необходимость детализации, размышления, проверки и опыта.

Нарастание традиций.

Привычка.

От каждого по способностям, каждому по потребностям.

Кто будет воспитывать.

Борьба с пережитками капитализма.

Знаем ли мы, что такое пережитки капитализма.

Мы всё относим к капитализму.

Домашние справки на всякий случай жизни.

Ревность, пьянство, эгоизм и жадность.

Пережитки явно экономические. Таких почти нет, они хорошо скрыты.

Пережитки, вытекающие из незнания, из слабого мышления, из узости взгляда.

Пережитки, вытекающие якобы из эгоистической природы человека.

Пережитки, вытекающие из недостаточного коллективного опыта.

Особый вид пережитков – влияние старой этической системы. Христианство. Его сущность. Его влияние. Другие религии.

Общая средняя моральная норма «цивилизации».

Индивидуализм.

Левая и правая щеки.

«И ижденут и рекут всяк зол глагол».

Отношение к труду. Посмотрите на птиц небесных.

Отношение к коллективу.

Не судите, да не судимы будете.

Грех и покаяние.

Цинизм.

Сентиментальность.

Этическое кокетство.

Любовь к ближнему. Расслабленность.

Коммунистическое поведение.

Новые разрезы измерения.

Прозаический предмет.

Все прозаичнее, ближе к жизни.

Отношение к идеалам: добро, любовь, совершенство, царствие небесное.

Материя и дух. (Материя в музыке Чайковского).

Дело доблести. Точность.

Труд, точность… моральные нормы.

Деловитость.

Все это требует образования, знания, умения.

Только ли на производстве? (А в любви, а на улице, а по отношению к товарищу, а по отношению к самому себе?)

Единство поведения.

Основная принципиальность коммунистического поведения. Эгоизм и жертвенность.

Маркс (227).

Посадка в трамваи. Логика старая и логика новая. Паника при пожаре.

Логика разумного существа.

Примеры. Любовь нужно организовать, уметь сделать. Счастливые и несчастные.

Несчастный человек – виновный человек.

Этические нормы нового человечества.

Каждому по потребностям.

Потребность как нравственная категория.

Предпосылки.

Уверенность в обеспеченности и защищенности.

Отмирание пережитков накапливания и натаскивания.

Вкус к жизни.

Общественное мнение – не будет судить по количеству вещей и тряпок.

Требовательность к себе и к другим.

Нормы определяются коллективной связью и общественным локтем.

Нормы будут вытекать из нашего сознания и нашей традиции. Регулятор – общественное мнение. Ревность. Эстетика. Знание. Помощь…

Сознание победы и высоты нашей истории. Борьба за счастье человечества.

Забота о детях.

Публичная лекция в лектории МГУ на тему «О коммунистическом воспитании и поведении» (1 марта 1939 г)

Товарищи, мы собрались сегодня побеседовать по важнейшему вопросу нашей жизни – по вопросу о коммунистическом воспитании.

И сегодня, и завтра, и в ближайшие дни и дальше в нашей жизни будет вспоминаться сегодняшний траурный день. Мы сегодня хороним большого деятеля коммунистического воспитания, великого гуманиста нашего времени, друга Ленина, создавшего новую эпоху в большевистской партии, в том числе и эпоху в человеческом поведении. Мы сегодня хороним Н. К. Крупскую. Я прошу вас почтить память Н. К. Крупской вставанием. (Все встают).

Товарищи, я не чувствую себя в особенном праве говорить с вами о коммунистическом воспитании. Я не профессор, не ученый, не человек, который исследовал вопросы коммунистического воспитания и коммунистического поведения. Я прикоснулся к этим вопросам в таком же порядке, в каком и вы прикасаетесь к ним почти ежедневно, и поэтому не ожидайте от меня никаких форму или истин, не ожидайте от меня никакой мудрости.

Договоримся так, что вопрос этот, для нас всех важный, дорогой, вопрос этот всех нас интересует, и поговорить о нем в меру нашей искренности, нашего настоящего глубокого желания совершенствоваться в области коммунистического поведения, поговорить о нем никогда не грех и всем уместно.

Мое маленькое право говорить перед вами вытекает из моего маленького жизненного опыта. Но и опыт этот не совсем вплотную подходит к такому жизненному вопросу. Я сообщу, в чем заключается это мое право. Революция, советская жизнь поручили мне маленькое дело, совсем маленькое дело перевоспитания малолетних правонарушителей. Мне повезло. Я работал с ними 16 лет, работал без перерывов, без отпусков, без болезней, без выходных дней. Это конечно, удача – какая длинная работа в одном коллективе. И когда я начал и продолжал эту работу, я считал, что передо мною стоит миниатюрная задача: как-нибудь вправить мозги, вправить души у этих самых правонарушителей, сделать их вместимыми в жизни, то есть подлечить, наложить заплаты на характеры, не больше, только то, что необходимо, чтобы человек мог как-нибудь вести трудовую жизнь, как-нибудь – я на бОльшие достижения не претендую. Но по мере того, как я работал, как рос и богател мой коллектив, по мере того, как он становился комсомольским коллективом, а не правонарушительским, я постепенно повышал требования к своему делу, к себе, и дело повышало требования ко мне и к моему коллективу, и я уже перестал интересоваться вопросом исправления, меня перестали интересовать так называемые правонарушители, потому что я увидел, что никаких правонарушителей нет, есть люди, попавшие в тяжелое положение, и я очень ясно понимал, что если бы я попал в такое положение, я тоже крал бы, хулиганил, дебоширил, бузил, то есть был бы таким, как они. И всякий нормальный человек, оказавшийся на улице без помощи, без общества, без коллектива, без друзей, без опыта, с истрепанными нервами, без перспективы, – каждый нормальный человек будет себя вести так, как они. Я пришел к заключению, что нет правонарушителей, а есть люди, не менее богатые, чем я, имеющие право на счастливую жизнь, не менее, чем я, талантливые, способные жить, работать, способные быть счастливыми и способные быть творцами. И тогда, конечно, совершенно ясно, – никакие специфические педагогические задачи уже не могли стоять передо мной. Передо мной стояла обыкновенная задача – воспитать человека так, чтобы он был настоящим советским человеком, чтобы он мог быть образцом поведения.

Последние годы, таким образом, я никого не исправлял, я просто выполнял обыкновенную советскую работу, воспитывал обыкновенных хороших советских людей. Меня повезло – меня сопровождал успех, и в этом виноват, конечно, был уже не я, в этом виновата вся наша советская жизнь, те цели, которые перед нами стоят, те пути, которые мы вместе с вами прошли, та энергия, которую мы находили в каждом часе нашей жизни. Вот почему и моя работа, и работа моего коллектива имели успех.

Вот в результате этого успеха я пришел к некоторым интересным для меня самого выводам. Первый вывод такой: воспитание – очень легкое дело, воспитание – счастливое дело, никакая другая работа по своей легкости, по тому страшно ценному, ощутимому, реальному удовлетворению – не может сравниться с работой воспитания.

Я это всегда говорю, и многие коллеги, в особенности коллеги педагоги, посмеиваются, слушая меня. Но они не имеют права улыбаться.

Здесь в Москве недавно пригласили меня на юбилей одной школы. Я уже видел московские школы и приблизительно знал, что такое московские школы, и уехал на этот юбилей с прохладно-теплым дружеским настроением. Я увидел замечательную школу, одну из лучших московских, и я спросил: «Наверно, у вас по 20 лет сидят педагоги?» – «Да, говорят, – директор 20 лет в школе, а этот – 15, а этот – 12». И у них большой успех. Потому что 20 лет быть директоре в одной школе – это значит – отдать жизнь этой школе. И это очень много. Вот и я отдал свою жизнь и так же, как они, работал успешно.

Я имею право утверждать, что работа по воспитанию – очень легкая работа. Легкая не в том смысле, что можно поработать, поработать, потом пойти погулять, потом почитать, отдохнуть, а потом, может быть, рюмку водки выпить и т. д. Нет, времени она берет много, но она легкая по типу напряжения.

Последние годы у меня было 600 коммунаров, тоже бывших правонарушителей, и последние годы для меня выбирали особые, так сказать, «цвeтки» во всесоюзном масштабе, и все-таки мне было легко работать, настолько легко, что с 1931–1936 г.г. я работал без воспитателей. Были учителя в школе, были инженеры на заводе, но коллектив этих 600 человек жил самостоятельно, детский коллектив. И утром, когда я слышал сигнал «вставать» и знал, что в моем коллективе нет ни одного взрослого человека, я не беспокоился. Я прекрасно знал, что они достаточно разумны, достаточно опытны, достаточно честны, дисциплинированы и воодушевлены, чтобы над ними не ставить надзирателя. Они могли сами проделать такую простую вещь, как вовремя встать с постели, вовремя умыться, вовремя убрать пыль, вытереть полы, выстроиться и встретить своего дежурного командира официальным торжественным приветствием как сегодняшнего руководителя. А после этого они давали сигнал на работу, и к ним приходили взрослые – инженеры, педагоги и я, которые проводили день дальше.

Я сначала поражался, зная, как трудно встать вовремя, натереть полы, когда за тобой никто не следит, а потом я перестал удивляться и увидел, что это нормальное коллективное действие, нормальный человеческий поступок, а нормальный человеческий поступок и есть самый простой и самый легкий поступок. Именно для этого /пропуск/ не нужно никого /пропуск/. Вот я и приношу к вам главный багаж, который могу вам предложить, – это моя уверенность в том, что коммунистическое воспитание – это счастливый процесс, который сам в себе несет успех, и поэтому дело воспитания, а тем более, дело самовоспитания – это легкое и счастливое дело.

Сейчас в тезисах доклада тов. Молотова мы встречаем призыв к коммунистическому воспитанию. Для меня вот эти слова, которые я сейчас прочитаю, праздник всей моей жизни, и они должны быть праздником для каждого мыслящего, для каждого настоящего советского патриота. Вы их, конечно, читали, но ничего, если я вам повторю:

«На основе победоносного выполнения второго пятилетнего плана и достигнутых успехов социализма, СССР вступил в третьем пятилетии в новую полосу развития…

…когда решающее значение приобретает дело коммунистического воспитания»…

И дальше в тезисах доклада тов. Молотова мы встречаем очень краткое, очень строго формулированное указание на человек поведение. Какие указания? Я кратко их перечислю. Он говорит о повышении производительности труда. Он вспоминает указание тов. Ленина о том, что производительность труда – это, в последнем счете, самое важное, самое главное для победы нового общественного строя. Мы должны обеспечить всемерное развертывание социалистического соревнования и стахановского движения, неуклонно укреплять труддисциплину во всех предприятиях и учреждениях, во всех колхозах. Мы должны обеспечить достойную социалистического общества высокую производительность труда рабочих, крестьян, интеллигенции.

Дальше тезисы обращают внимание на такие детали, касающиеся поведения. Отмечается, что важнейшим условием выполнения задания, программы роста производства в третьей пятилетке является подготовка квалифицированных рабочих кадров, техников, инженеров, а также широкое развертывание работы по внедрению новой техники и научной организации труда.

Дальше то, что мы можем отнести к человеческому поведению.

«Повышение государственных расходов на культурно-бытовое обслуживание…

Проведение широкого круга мероприятий для серьезного продвижения вперед в осуществлении исторической задачи – поднятия культурно-технического уровня рабочего класса СССР до уровня работников инженерно-технического труда…

Увеличение сети кинотеатров, клубов, библиотек, домов культуры и читален с широкой организацией и увеличением в шесть раз стационарных и других звуковых киноустановок»…

«В целях безусловного выполнения поставленных третьим пятилетним планом задач, XVIII съезд ВКП(б) требует от всех партийных, советских, хозяйственных и профсоюзных организаций живой оперативности и деловитости хозяйственного руководства, сосредоточения работы руководителей на правильном подборе кадров, на повседневной фактической проверке исполнения установленных партией и правительством заданий…, развертывания социалистического соревнования и стахановского движения».

И подчеркивается:

«Осуществление великих задач третьего пятилетнего плана настолько тесно связано с кровными интересами рабочих и крестьян и советской интеллигенции, что обеспечение его выполнения зависит от нас – коммунистов и непартийных руководителей, а особенно от нашего умения организовать труд и поднять коммунистическое воспитание трудящихся. От всех нас, от рабочих и служащих, от крестьянства, от советской интеллигенции, требуется, в первую голову, сознательное отношение к своим обязанностям, честный труд и помощь отстающим для того, чтобы третий пятилетний план победил».

И дальше:

«Решающее значение для успеха нашего дела приобретает коммунистическая сознательность в работе на пользу нашего государства, народа и всех трудящихся. Гигантски поднимается роль советской интеллигенции, умеющей по-большевистски работать, по-большевистски бороться за подъем культурности и коммунистической сознательности трудящихся».

Вот то, что мы встречаем в тезисах доклада тов. Молотова.

Спрашивается: это и есть то, о чем мы собрались сегодня говорить, это и есть вопросы коммунистического воспитания. Производительность труда имеет отношение к коммунистическому поведению или это чисто производственная, экономическая категория, и она не стоит в плане этики, в плане нашей морали? Повышение уровня культурного и культурно-технического – это стоит в плане коммунистического воспитания или это какая-то узкая область, лежащая в плане производства. А оперативность, деловитость – это категории коммунистического поведения или нет? Эту оперативность, деловитость, умение подбирать кадры, подбирать помощников – это нужно отнести к вопросам коммунистического поведения или для этого нужно отговорить какую-нибудь узкую область и подписать: это подготовка кадров, это деловая работа, это дело. Вообще, в какой мере в тезисах доклада тов. Молотова затронуты вопросы коммунистического поведения. Или может быть они не затронуты и мы можем сказать: это относится к производству, к деловой работе, к управлению, а вот есть какая-то область морали, коммунистического поведения, и эта область стоит отдельно от тезисов тов. Молотова. – Вот как нужно поставить вопрос.

Когда мы говорим о коммунистическом поведении, по старинке, по привычке мы имеем склонность считать областью поведения отношение к товарищам, к согражданам, к женщине, ребенку, друг к другу. Это вопросы добра и зла, это вопросы бытовой этики. Одно дело поведение человека на улице, в гостях, другое дело – поведение на работе. Разные это дела или одно и то же дело? Как мы на этот счет думаем? Вот так мы ставим вопрос и посмотри как он разрешается в нашем собственном опыте.

Коммунистическое воспитание мы начинаем не сегодня, оно начато 20 с лишним лет назад, начато для всего нашего народа с первого удара Октябрьской революции, а для партии большевиков коммунистическое воспитание начато с первых слов тов. Ленина. Коммунистическое воспитание – это не то, что стоит впереди перед нами, а то что давно воспитывает и в значительной мере уже воспитало нас.

Наш советский человек, бывший русский, он отличается большими новыми особенностями. Русские, украинцы, белорусы, всякие иные народности, вообще советский человек приобрели новые качества характера, новые качества личности, новые качества поведения. Среди этих качеств можно отметить некоторые, всем прекрасно известные. Прежде всего, наш человек сделался субъектом мирового масштаба, он мыслит масштабами мира, у него дальний глаз, он видит, следит, интересуется всем тем, что происходит на всем земном шаре, он переживает те несчастья, которые происходят в Испании и в Китае, он переживает эти несчастия, как гражданин мира. На наших глазах советский человек сделался именно этим гражданином мира, а 22-23-24 года назад он был еще провинциальным человеком Российской империи, и эта его провинциальность была одним из его главных качеств.

Вот это качество – сделаться человеком мирового знания, человеком мировых интересов и мировых вопросов – это уже большой шаг вперед в деле коммунистического воспитания.

Во-вторых, этот самый российский человек, советский гражданин, который на 80 процентов был неграмотен и который вообще так далеко стоял от техники, как никакой другой гражданин никакого другого государства, сейчас сделался прежде всего техником. У нас мальчик в 7-9-12 лет больше техник, чем мы, старики, люди старого поколения. Мы сплошь и рядом не знаем, что такое карбюратор, что такое зажигание и что такое капот, а большинство из нас, стариков, в особенности дам, серьезно думают, что капот это часть одежды. А наши мальчики знают, что такое капот и что такое зажигание. Мне в особенности посчастливилось близко подойти к этой технической душе советского гражданина, пока этому гражданину 10–14 лет. Я и сам, как все педагоги, думал, что ребенку нужно давать легкую работу, то есть давать шить трусики или чинить обувь, иногда делать табуретки. Когда мы говорим – делать плохую табуретку, шить плохие ботинки и кое-как сшить рубашку, мы считаем, что это полезный детский труд и детская техника. И я так думал и предлагал своим ребятам такую работу. А поработавши с ними 12 лет, я им предложил заграничные драгоценные станки, сложнейшие, в которых действительно дышит интеграл, и делать «Лейки» советские – «ФЭД». Что такое «Лeйки»? Это 300 деталей, точность которых 0,001 миллиметра.

Это производство с заменяемостью частей, это точное, сложное, трудное дело. Там, наконец, оптика, которую до сих пор знали только немцы, а у нас в Советском Союзе не умели вообще делать точной оптики.

И вот я не побоялся предложить это ребятам. И сам удивлялся: четырехчасовой рабочий день. Вот он стоит у автомата, у револьверного, зуборезного, шлифовального станка, и рядом с ним стоит взрослый наемный рабочий, у которого больше сил и больше как будто здравого смысла. Это человек моего возраста. И казалось мне и моим инженерам, что это все-таки рабочий, а это ребенок, детский труд. И сколько процентов нужно скинуть на эту детскую производительность труда? И оказалось, что этот ребенок в течение четырех часов делает полную норму рабочего восьмичасового рабочего дня. И что самое главное – делает быстро, делает со братью и делает хорошо. Знаете, что такое станок? Он параден, он красив, он дорог. Он весь блестит, у него медные красивые металлические части. Его нужно беречь, холить. И наши советские мальчики именно так к нему относятся. Какой может быть разговор о порче станка! Пятнышка на станке, неубранной стружки не должно быть. И я увидел, что проблема пятнышка на станке – это есть моральный вопрос, это этика. Этика нового человека, еще молодого, но взявшего эту этику от нашего общества, эту новую свою человеческую душу, которая в станке, в работе видит для себя какой-то транспарант для поведения. И у нас наша молодежь, вероятно, стоит выше какой угодно другой молодежи.

Откуда пошло стахановское движение? – Мы, молодые советские граждане, оказались талантливыми техниками, талантливыми покорителями природы, значит, талантливыми борцами за новые богатства, за новую жизнь.

Еще какие качества, уже как продукт коммунистического воспитания, которое мы прошли, есть у нас? Это всем известно, об этом все говорили, что русский человек – это по природе раб, который привык быть рабом и не может не быть рабом. В этом заключалось возражение против всяких реформ, в этом заключалась явная вера ретроградов и тайная вера либералов: русский человек – раб, и только оставаясь рабом, он может работать.

Что же, можно сказать, что мы уже так коммунистически воспитаны, что дальше нам нечего делать? Я должен сказать, что в общем дело настоящего большого коммунистического воспитания только еще начинается. И вот поэтому уместно сейчас задать вопрос: а что такое коммунистическое воспитание, а что такое коммунистическое поведение?