«левый поворот»

Надо учитывать и еще одно обстоятельство. Еще летом 1937 был арестован брат его жены - чекист Борис Бак. В очередь на посадку стоял и второй брат – Соломон Бак. Жена Бермана – ст. лейтенант ГБ Мария Бак уволена из органов. Как только чистку решат сворачивать – начнется поиск «коз­лов отпущения» и Берман будет одним из первых.

Расстреляли их очень быстро феврале 1939 года. «На судебных заседаниях, — писал он, — полностью признали себя виновными … М.Берман и Б.Берман, а некоторые подсудимые отказались от своих показаний на следствии, но были изобличены другими материалами дела. Показательно, что на суде Берманы не отказались от своих показаний на следствии. Однако, очную ставку с ними Ежову и Фриновскому Берия устраивать не стал.

Подведем некоторый итог. Если Берман действительно в центре заговора (как показывает Дмитриев) все это очень и очень опасно для Сталина. Молодой, умный, хитрый и безжалостный генерал ГБ который вовсе не предан вождю безгранично и наверное не собирается идти на бойню как баран. Его сторонники контролируют связь и транспорт. Не в характере Сталина рисковать в таких случаях.

Однако, этого, конечно, недостаточно, чтобы заговор победил. Особенно после смерти Каруцкого руководителя УНКВД Московской области сил одних «туркестанцев» было не достаточно для победы. Без помощи «северокавказцев» не обойтись.

Ежов, вероятно, до последнего момента верил в то, что его преданность Сталину – некоторая гарантия безопасности и ничего не замышлял. В пользу этого говорят два обстоятельства. Во-первых, его поведение на суде. На следствии Ежов признался во всех инкриминируемых ему грехах, но на суде занял другую позицию. «Вчера еще в беседе со мной Берия сказал: «Не думай, что тебя обязательно расстреляют. Если ты созна­ешься и расскажешь все по-честному, тебе жизнь будет со­хранена». То есть Лаврентий Павлович хотел, чтобы Ежов подтвердил показания, выбитые из него следствием. Однако, бывший нарком нашел в себе силы и мужество занять другую позицию: «После этого разговора с Берия я решил: лучше смерть, но уйти из жизни честным и рассказать перед судом действительную правду… Я в течение 25 лет своей партийной жизни честно боролся с врагами и уничтожал врагов. У меня есть и такие преступления, за которые меня можно и расстрелять, и я о них скажу после, но тех преступлений, которые мне вменены обвинитель­ным заключением по моему делу, я не совершал и в них не повинен». Ежов отказался от всех обвинений: и что он польский шпион, террорист, сторонник «рабочей оппозиции», руководитель заговора в НКВД против Сталина. Он признался только в том, что проглядел реальных врагов партии в органах: «Везде я чистил чекис­тов. Не чистил лишь только их в Москве, Ленинграде и на Северном Кавказе. Я считал их честными, а на деле же по­лучилось, что я под своим крылышком укрывал диверсан­тов, вредителей, шпионов и других мастей врагов народа»⁵⁰⁷.

Во-вторых, его политика в наркомате в 1938 году – вместо того, чтобы консолидировать вокруг себя все чекистов он продолжал считать, что вокруг него «враги партии – его враги»: «Показания Фриновского, данные им на предваритель­ном следствии, от начала до конца являются вражескими. И в том, что он является ягодинским отродьем, я не со­мневаюсь» и «Фриновский всплыл как ягодинец, в свя­зи с чем я и выразил ему политическое недоверие». Иными словами Фриновский видимо ощущал, что наступает момент когда его и весь клан попытаются ликвидировать.

Конечно, если сам нарком ничего не планировал, то теоретически мог планировать Фриновский. Очень выразительный рассказ об аресте Фриновского приводит С.Берия: «Сумбатов, один из чекистов, бывший в дружеских отношениях с Фриновским, рассказал мне (С.Берия – Л.Н.) о его аресте. Последний, узнав, что за ним уже выехали, устроил у себя дома баррикаду. Конвой мог бы взять его штурмом или убить, но чекистам он был нужен жи­вым. Отец поручил Сумбатову произвести арест Фриновского: «Если ты сам хочешь отвертеться от ареста, то для тебя это единственный способ». И Сумбатов согласился. Он плакал, рас­сказывая мне о том, как предал своего друга. Фриновский впус­тил его к себе, думая, что тот поможет ему выйти из этого без­выходного положения... Фриновский был расстрелян»⁵⁰⁸.

Странный рассказ. На что рассчитывал Фриновский, забаррикадировавшись у себя дома? И почему обязательно он был нужен живым? У Хрущева тоже остались воспоминания об этих днях в апреле 1939: «Я случайно в то время находился в Москве. Сталин пригласил меня на ужин в Кремль, на свою квартиру. Я пошел. По-моему, там был Молотов и еще кто-то. Как только мы вошли и сели за стол, Сталин сказал, что решено арестовать Ежова, этого опасного человека (?!), и это должны сделать как раз сейчас. Он явно нервничал, что случалось со Сталиным редко, но тут он проявлял несдержанность, как бы выдавал себя. Прошло какое-то время, позвонил телефон, Сталин подошел к телефону, поговорил и сказал, что звонил Берия: все в порядке, Ежова арестовали, сейчас начнут допрос. Тогда же я узнал, что арестовали не только Ежова, но и его заместителей. Одним из них был Фриновский. Фриновского я знал мало. Говорят, что это был человек, известный по Гражданской войне, из военных, здоровенный такой силач со шрамом на лице, физически могучий. Рассказывали так: “Когда навалились на Фриновского, то Кобулов, огромный толстый человек, схватил его сзади и повалил, после чего его связали”. Об этом рассказывали как о каком-то подвиге Кобулова. И все это тогда принималось нами как должное». Странно, что Сталин нервничал, он что ждал от ареста чекистов каких-то неприятностей? Может быть его тревожил не арест Ежова, а именно Фриновского?

Михаил Петрович был смелым солдатом. Лично участвовал в спецоперациях по обезвреживанию вооруженных банд (отрядов?) на Кавказе. Подавлял волнения на Северном Кавказе в период коллективизации. Был исполнителем самых опасных поручений Ежова. Вместе с тем «рубаха-парень». Человек храбрый, но прямой. Для заговора необходим, но может ли он быть руководителем заговорщиков? С другой стороны у него уже был опыт – весной 1937 он опираясь на части НКВД взял Москву под контроль и арестовал военных. Тогда он действовал по приказу Сталина, но он мог повторить эту операцию и без воли вождя.

Ивановна Миронова (Король) вспоминает, что однажды Фриновский рассказал им о беседе со Сталиным: «Как-то он вызвал меня. «Ну, - говорит, - как дела?» А я набрался смелости и отвечаю: «Все хорошо, Иосиф Виссарионович, только не слишком ли много крови?» Сталин усмехнулся, подошел ко мне, двумя пальцами ткнул в плечо: «Ничего, партия все возьмет на себя»⁵⁰⁹. Убедил ли Сталин Фриновскогочто партия все возьмет на себя?

Ежов в последнем слове считал его заговорщиком. Причина этого в том, что Фриновский выступал против арестов чекистов: «По службе… я неоднократно имел с ним столкновения, ругая его, и в глаза называл дураком, потому что он, как только арестуют кого из со­трудников НКВД, сразу же бежал ко мне и кричал, что все это «липа», арестован неправильно и т.д. И вот почему на предварительном следствии в своих показаниях я связал Фриновского с арестованными бывшими сотрудниками НКВД, которых он защищал». Иными словами, зачистка северокавказцев началась

Кроме того, «мои глаза открылись по отношению к Фриновскому после того, как провалилось одно кремлевское задание Фриновскому, о чем сразу же доложил Сталину»⁵¹⁰. Что это за «кремлевское дело», которое Фриновский не выполнил? Интересно, что Ежов не уточняет деталей. При этом он в курсе дела, но поручение дано Сталиным именно Фриновскому.

Конечно, трудно что-то утверждать точно… Признательные показания говорят только о том, что от него хотело услышать следствие. Конечно, если заговор и был то «протоколы заседаний не велись». Могли ли остаться его следы? Думаю, могли…

Ведь самого наличия этого компромата может быть достаточно, чтобы утверждать наличие заговора. Остановимся на этой мысли подробнее…Компрометирующие сведения на начальника (например, секретаря горкома или обкома, директора завода или начальника главку) можно предъявить в ЦК (Политбюро) и (или) в НКВД. На члена ЦК или члена Политбюро – Сталину. А кому можно предъявить компромат на Сталина? При жизни вождя (!), в здравом уме и твердой памяти, никому. Точнее, при жизни вождя ее можно использовать только как инструмент формирования круга «посвященных» - заговорщиков. Полноценно же эта информация может сработать только после его смерти. Например, как оправдание для тех, кто так или иначе причастен к этой смерти.

Вспомним еще раз как осенью 1938 года Сталин обсуждая с Хрущевым репрессии заявил: «Это все чекисты стали делать, туда тоже затесались враги народа и подбрасывают нам материал, вроде бы кто-то дал им показания. И на меня есть показания, что тоже имею какое-то темное пятно в своей революционной биографии”. Поясню, о чем шла речь. Тогда, хоть и глухо, но бродили все же слухи, что Сталин сотрудничал в старое время с царской охранкой и что его побеги из тюрем (а он предпринял несколько побегов) были подстроены сверху, потому что невозможно было сделать столько удачных побегов. Сталин не уточнил, на что намекали, когда разговаривал со мной, но я полагаю, что эти слухи до него как-то доходили. Он мне о них не сказал, а просто заявил, что чекисты сами подбрасывают фальшивые материалы».

То есть Сталин, видимо, считал, что у чекистов на него есть компромат. А он у них был?

Было ли это досье у чекистов, и, если было, у кого? Ведь Сталин, вроде, прямо об этом не говорит. Это Хрущев почему-то понял его с полуслова. О существовании «папки Сталина» в сейфе Ежова содержится информация в воспоминаниях А.Маленкова. Главная роль в этом эпизоде, по словам А. Маленкова, принадлежит его отцу. В середине 1937 Маленков начал беспокоиться по поводку размаха репрессий. Копать под Ежова первым начал Хрущев. В январе 1938 года на Пленуме ЦК Маленков по результатам своих инспекционных поездок делает доклад «Об ошибках парторганизаций при исключении из партии и о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». Маленков рассчитывал на поддержку Сталина, так как тому «Ежов уже становился не только не нужным, но и опасным»⁵¹¹.

В августе 1938 Маленков передает Сталину записку «О перегибах». Далее дословная запись со слов Маленкова: «В записке было о перегибах в работе в органах НКВД утверждалось, что Ежов и его ведомство виновны в уничтожении тысяч преданных партии коммунистов. Сталин вызвал меня через 40 минут. Вхожу в кабинет. Сталин ходит по кабинету и молчит. Потом спрашивает: «Это вы сами писали записку?» - «Да, это я писал». Сталин молча продолжал ходить. Потом еще раз спрашивает: «Это вы сами так думаете?» - «Да, я так думаю». Далее Сталин подходит к столу и пишет на записке: «Членам Политбюро на голосование. Я согласен»⁵¹². Маленкову поручили найти замену Ежову, и он выделил Берия, потому что тот удовлетворяет всем поставленным Сталиным условиям.

В конце января 1939 года Ежов добился приема у Сталина. Тот принял его, но в присутствии Маленкова. Ежов потребовал созыва Политбюро. Сталин сказал: «Пройдите в кабинет Маленкова, поговорите еще, а я сообщу свое решение». Через некоторое время в кабинет вошел Берия, и Ежов был арестован. Затем Маленков распорядился вскрыть сейф Ежова. Там были найдены личные дела, заведенные Ежовым на многих членов ЦК, в том числе и на Маленкова и самого Сталина. В компромате на Сталина хранилась записка одного из старых большевиков, в которой рассказывалось подозрение о связях Сталина с царской охранкой. Дел на В.М. Молотова, К. Е. Ворошилова, Н.С. Хрущева и Л.М.Кагановича в сейфе Ежова не оказалось.

На состоявшемся потом заседании Политбюро Молотов предложил создать комиссию Политбюро для разбора вопроса о Ежове. Тогда Сталин сказал ему: «А это вы видели?» - и показал дело на себя. И, выдержав паузу, обратился к ошеломленному Молотову: «Вячеслав Михайлович, за какие такие особые заслуги нет материалов на вас? И на вас?»⁵¹³ - спросил он, обращаясь к Кагановичу, Хрущеву и Ворошилову.

Вскоре состоялся Пленум ЦК, на котором Маленков доложил о деле Ежова. Пленум осудил Ежова.

Несмотря на очередное упоминание существования досье на Ежова, эта версия вызывает больше всего сомнений. А. Маленков утверждает, что Ежов посетил кабинет Сталина в конце января 1939 и тут же был арестован. Однако по открытым официальным документам Ежов был арестован 10 апреля 1939 года, а в последний раз был на приеме у Сталина 23 ноября 1938, в день своего смещения с поста наркома внутренних дел. А Маленков в то время даже не входил в Политбюро. Так же странно, что если бы действительно были эти досье на членов Политбюро, Ежов хранил бы их в сейфе кабинета наркома водного транспорта.

Есть, однако, и другое свидетельство. «В марте 1938 года закончился третий московский процесс, подготовленный стараниями Заковского, Фриновского и отчасти Бермана. Теперь Сталин больше в них не нуждался. Кроме того, все трое слишком много знали. Им были известны ещё старые секреты ОГПУ-НКВД времён Менжинского и Ягоды, обстоятельства смерти Надежды Аллилуевой, убийства Кирова, подробности того, что произошло с Авелем Енукидзе и Серго Орджоникидзе. Заковский и Фриновский знали также главную сталинскую тайну - причину уничтожения маршала Тухачевского и других руководителей Красной армии. В общем, это были слишком опасные свидетели».

… «Знали также главную сталинскую тайну»  - рассуждает Орлов. Он говорит о «папке Виссарионова» – материалах о сотрудничестве Сталина с охранкой. По мнению друга Бориса Бермана – советского разведчика Александра Орлова, высшее чекистское руководство страны владело информацией об этом, владело компроматом на Сталина. По правилам игры того времени – это заговор. Причем сами генералы госбезопасности отлично это знают. Сознательно или бессознательно Орлов подтверждает версию Сталина.

А что такое «папка Виссарионова» и откуда сам Орлов знает о ее существовании?

Как мы помним упоминание о «папке Виссарионова» впервые появилось в статье Орлова. Он утверждал, что Канцельсон рассказал ему об этой папке в Париже в феврале 1937 года. Канцельсон рассказал, что была найдена папка Сталина. Но фактически он рассказал только об одном документе – донесении Сталина относительно Романа Малиновского - члена ЦК РСДРП (б), депутата Государственной Думы и агента охранки. Оно содержит практически описание только одного документа.

Это донесение Сталина заместителю директора Департамента полиции Виссарионову с рассказом о знаменитой Краковской конференции в январе 1913 года.

Упоминаются участники: Ленин, Зиновьев, Каменев, Малиновский, Сталин, Трояновский…

В донесении характеризовалось и столкновение мнений на конференции. В принципе информация не относилась к числу закрытых.

Но одна подробность представляла интерес. Процитирую весь фрагмент статьи Орлова. Вроде бы Сталин «стал действовать через головы своих непосредственных начальников в полиции».. и написал письмо товарищу министра внутренних дел Золотареву, руководившему работой Департамента полиции, частью которого была Охранка. «Сталин вежливо напоминал товарищу министра, что он имел честь быть представленным ему в приватной комнате некоего ресторана. То же письмо содержало нападки на Малиновского. Пристально наблюдая за Малиновским на Краковской конференции, писал Сталин, он пришел к убеждению, что тот в глубине души был на стороне Ленина и работал усерднее для большевиков, чем для полиции»⁵¹⁴.

Во-первых, вступление в тексту Сталина – встреча в ресторане и т.п. - производит впечатление не донесения, а скорее частного письма.

Во-вторых, кому и зачем надо устраивать встречу агента с товарищем министра? Слишком разный статус лиц. Если эту встречу организовал Виссарионов, то зачем? Малиновскому она просто не нужна…
Здесь уместно привести фрагмент письма известного жандармского генерала Спиридовича. Рассказывая о деятельности офицера Александра Михайловича Еремина, который одно время руководил тифлисским жандармским управлением, он пишет: «На Кавказе Еремин работал блестяще, завел отличную агентуру среди социал-демократов и разбил действовавшие там революционные партии, особенно партию "Дашнакцютун"... и взят снова в Особый отдел Департамента полиции.

Зная отлично, что при первом своем назначении в Особый отдел, из Киева, Еремин привез с собой в Петербург кое-кого из своих киевских "секретных сотрудников", которых по тем или иным причинам он не мог передать своему преемнику, я предполагаю, что и при вторичном переводе своем, в Петербург, Еремин мог взять кого-либо из своих кавказских "сотрудников".

Далеко не все "секретные сотрудники" переходили от одного жандармского офицера к другому "по наследству". Многие отказывались работать при смене начальников. Все зависело главным образом от личных взаимных отношений заведующего розыском с "секретным сотрудником". Отношения Еремина с "секретными сотрудниками" были настолько хороши и человечны …, что переезд в Петербург кого-либо из кавказских сотрудников вполне вероятен. И надо думать, что в Петербурге Еремин и передал своего "сотрудника" начальнику Петербургского Охранного отделения, т. к. в то время сам Особый отдел розыска в столице не вел. Это было всецело дело Охранного отделения»⁵¹⁵.

Спиридович делает вывод – «Сталин был одно время сотрудником политической полиции и на Кавказе и в Петербурге. Чьим сотрудником? На Кавказе, безусловно, сотрудником самого Еремина... "⁵¹⁶. Иными словами Еремин мог «передать» Сталина кому-то в Петербурге. Может быть Виссарионову . Может быть на встрече в ресторане.

Продолжим анализ сообщения Орлова. Он утверждает, что на полях письма была начертана резолюция товарища министра внутренних дел, которая гласила примерно следующее: "Этот агент ради пользы дела должен быть сослан в Сибирь. Он напрашивается на это". По-видимому, Золотарев передал сталинское сообщение Виссарионову и выразил свое неудовольствие, что агент обратился к нему, минуя непосредственное начальство»⁵¹⁷.

Вслед за этим последовал арест и ссылка в Туруханский край.

«После прежних арестов Сталина обычно ссылали в относительно сносное место, и он совершал побег оттуда с легкостью, - рассуждает Орлов. - Сталин никогда не говорил, как ему удавалось устроить побег…Сталина сажали для видимости, но в середине 1913 года его хозяева в Охранке были сыты им по горло. В середине 1913 года Сталин был осужден на четыре года и выслан в Туруханский край, севернее Полярного круга»⁵¹⁸.
Проанализируем и это сообщение - «после прежних арестов Сталина обычно ссылали в относительно сносное место, и он совершал побег оттуда с легкостью»

«Традиционная» биография Сталина упоминает:

арест 1902 года и ссылку на 3 года в Иркутскую губернию, затем побега Сталина из Иркутской губернии в самом начале 1904 года, после пяти недель ссылки;

арест в Баку 25 марта 1908 года и ссылку на два года в Сольвычегодск, побег Сталин совершил спустя 9 месяцев;

арест в 1909 году в Баку и возвращение ссылку в Сольвычегодск, новый побег;

арест в Санкт-Петербурге в сентябре 1911 года и новое возвращение в ссылку. 29 февраля 1912 года Сталин (к тому времени уже член ЦК РСДРП) снова бежит,

в апреле 1912 года его арестовали и приговорили к ссылке на четыре года в Нарымский край в центральной Сибири. Но уже летом того же года он совершает побег и возвращается в Санкт-Петербург.

вновь арестован в Санкт-Петербурге в апреле 1913 года и отправлен в отдаленный Туруханский край в Восточной Сибири, где находился до революции.

«Второй арест состоялся почти четыре года и три месяца после его первого побега. Какой странный пробел, когда речь идет о периоде, который вобрал в себя такие поворотные моменты, как крупная всеобщая стачка на бакинских нефтепромыслах и кровавое воскресенье в Санкт-Петербурге, давшее толчок жестоко подавленной революции 1905 года. Для Сталина это был период поездок в Финляндию, Стокгольм и Лондон, где он участвовал в тайных конференциях, которые находились под явным наблюдением царских шпионов. Это был период печально известного, сопровождавшегося кровопролитием вооруженного ограбления в 1907 году Тифлисского государственного банка, совершенного под аккомпанемент взрывов нескольких бомб, а также других подобных операций, которые, как считают, Сталин организовал из подполья. Каким образом Сталину удалось избежать слежки и разоблачения, что само по себе является героическим подвигом, в течение этих грозных четырех с четвертью лет, как это ни странно, не описано в многотомных сочинениях о его революционной карьере»⁵¹⁹.

Загадочен и приговор Сталину после этого ареста два года в Вологодскую губернию. «Будучи в 24-летнем возрасте сослан в 1903 году в Восточную Сибирь отбывать наказание сроком на три года, … представ перед судом как беглый каторжник с репутацией закоренелого и опасного мятежника, получил по приговору меньший срок, чем предыдущий, из которого он отсидел всего пять недель! И вместо того, чтобы оказаться в отдаленной Сибири, он отправился … в европейскую часть России, в Вологодскую губернию, находящуюся в нескольких стах милях севернее Москвы и восточнее Санкт-Петербурга»⁵²⁰.
Девять месяцев спустя Сталин совершил побег из Вологодской губернии и в следующем 1909 году был вновь арестован в Баку. Несмотря на то, что за ним числилось два побега, его отослали в тот же город Сольвычегодск отсидеть свой двухгодичный срок!
Странным кажется и мягкое наказание после ареста 1911 года. «В декабре 1911 года Сталин - теперь уже трижды бежавший из мест заключения - вновь ссылается в тот же вологодский приют, только (!) чтобы отсидеть неотбытый срок наказания своего первоначального приговора»⁵²¹.

Странным было и поведение Сталина после побегов. Он возвращался туда, где его арестовали и, следовательно, хорошо знали жандармы и полиция (и следовательно легко могли опознать как беглого ссыльного) – в 1904 в Тифлис, в 1909 в Баку, в 1912 в Санкт-Петербург.

Все сформулированные загадки могут иметь один понятный ответ – Сталин сотрудничал с охранкой. Именно поэтому его держали на свободе так долго – четыре года во время первой революции. Он был нужен, именно поэтому он получал такие мягкие наказания и не отбывал их – спокойно совершая побег, именно поэтому он спокойно возвращался в место ареста, не опасаясь разоблачения.

По версии Дон Левина Иосиф Джугашвили был привлечен к работе охранкой в 1906 году. "Бежавший из ссылки Сталин был арестован в Тифлисе 15 апреля 1906 года и отпущен в тот же день после нескольких часов задержания. Прежде чем Сталин мог запретить его публикацию, факт этот был обнародован в начале двадцатых годов в различных исторических трудах. Он был основан на материале, обнаруженном в архивах Кавказской жандармерии. Троцкий в своей большой работе о Сталине в "хронологии" в разделе о 1906 годе пишет следующее: "15 апреля - Сталин арестован во время налета на типографию Авлабар и затем освобожден"⁵²².

Авлабарская типография в Тифлисе предмет гордости кавказский большевиков. Он была основана при активном участии Сталина в 1905 году. Как сообщала тифлиская газета 15 апреля 1906 года полицией "был обнаружен колодец около 70 футов глубиной, в который можно было спуститься с помощью веревки и шкива. На глубине примерно 50 футов находилась штольня, где была лестница около 35 футов высотой, ведущая в подвал, расположенный под домашним погребом. В этом подвале была обнаружена полностью оборудованная типография с 20 ящиками шрифта на русском, грузинском и армянском языках, ручной наборный …, различные красители, взрывчатый желатин и другие вещи, необходимые для производства бомб, большое количество нелегальной литературы, штемпели различных полков и правительственных учреждений, а также адская машина, содержащая 15 фунтов динамита... В редакционных помещениях газеты "Эльва" были арестованы двадцать четыре человека, которым было предъявлено обвинение в соучастии в этом деле..."⁵²³

Считается что это была самая большая нелегальная типография на Кавказе. Кто сдал ее полиции?

Версия Дон Левина основана на мемуарах: «Я знал третьего человека, арестованного в тот же день в редакции социал-демократической газеты "Элва"…Это был Р. Арсенидзе… В одном из своих писем Арсенидзе сообщил мне следующее: "Тот факт, что Сталин весной 1906 года был ненадолго арестован, подтвердил мне один из старых активистов социал-демократов Кахеладзе, бывший в то время членом Тифлисского комитета социал-демократической партии. Он хорошо помнил арест и быстрое освобождение Сталина, но не мог назвать точной даты ареста".

Сам Арсенидзе не был непосредственно связан с подпольной типографией, но пишет, что во время его трехмесячного заключения в главной тюрьме Тифлиса, где часто встречались на прогулках все политические заключенные, Сталина нигде не видели. "Мне было ясно, - пишет он в заключение, - что Сталин после ареста был освобожден (... ) и в тюрьму не попал"⁵²⁴.

Показательно и то, что они были арестованы Берия одними из первых в 1937.

Кого же задержала охранка в 1906? Ярославский, имевший возможность неоднократно ссылаться на славную Авлабарскую типографию, тщательно избегает имен арестованных во время этого налета. Он не только не упоминает о факте ареста Сталина, но ухитряется избегать даже намеков на то, какое влияние оказала на Сталина гибель его любимого детища. Тем не менее, по меньшей мере два соратника Сталина по авлабарской операции в биографических статьях, написанных для советской энциклопедии "Гранат", изданной в 1927 году, описали, что произошло с ними. Документы охранки, подтверждающие арест Сталина весной 1906 года отсутствуют (не найдены?).

Можно, считает Дон Левин, «достоверно восстановить ход событий, который привел Сталина в Стокгольм. В Авлабаре, рабочем квартале Тифлиса, была подпольная типография, где Сталин печатал революционную литературу. Полиция произвела налет на нее где-то около 15 апреля, и Сталин попал в сеть. С начала 1904 года он числился бежавшим из Восточной Сибири. Неудачная революция 1905 года закончилась. Революционный подъем быстро сходил на нет. Перспективы прихода к власти ушли в туманное будущее. Перед арестованным маячила опасность возвращения в более отдаленные места Восточной Сибири и на более долгий срок. Через несколько часов его освободили. Как это можно объяснить, если не сделкой с Охранкой? Если бы он смог поехать в Стокгольм в качестве делегата и войти в самый центр революционного заговора, он получил бы свободу. Все, что необходимо для его миссии, могла бы предоставить Охранка. Мандат от несуществующей большевистской организации в Тифлисе? Охранка знала, как это устроить, имея полученные от Сталина сведения. Поддельный паспорт и безопасный пункт перехода границы для проникновения в Швецию? Охранка была хорошо оснащена для таких организованных туров за границу».

Сам Шаумян открыто обвинял Сталина в том, что тот на него донес. Так, он сообщил Жордании о своей уверенности в том, что именно Сталин донес в полицию о нелегальной квартире, в которой иногда ночевал Шаумян, и адрес которой был известен только Кобе (Сталину). Шаумян считал, что кроме Сталина донести об этой квартире не мог никто"⁵²⁵.

Вместе с тем современный исследователь А.Островский в книге «Кто стоял за спиной Сталина», обратил внимание на то, что чем выше Сталин поднимался «по ступенькам партийной иерархии, тем чаще становятся аресты и продолжительнее ссылки. Если разделить…18 лет на два равных периода (до и после 1908 года), мы получим следующую картину: в 1899-1908 гг. И.В.Сталин провел на воле менее 7,5 лет, а в 1908-1917 гг. лишь около 1,5 лет»⁵²⁶

Эти соображение заставляет усомниться в сотрудничестве Сталина с охранкой после 1908 года.
То же писал и известный эмигрантский историк Никольский: «В отношении Сталина самое слабое место - утверждения о его работе в Петербургском Охранном Отделении. Вздор, что его мог "перевезти с собою" Еремин: Сталин в 1909-1913 гг. не жил в Питере больше нескольких дней. Его постоянно арестовывали. С сотрудником так не поступали бы. (выделено мной – Л.Н.) Самое большое, о чем может идти речь, это о том, что Сталин был сотрудником на Кавказе, - но тогда не с Ереминым, а до него, так как с 1908 г. Сталина начали арестовывать и на Кавказе. К тому же Еремин был в Тифлисе, а Сталин после экса на Эриванской площади центр операций перенес в Баку"⁵²⁷.

Остановимся на этом соображении внимательнее. В 1913 году Сталин уже не был агентом охранки (даже если раньше с ней и сотрудничал)! Тогда , что такое «донесение Сталина Золотареву»? Вымысел? Дезинформация?

Возможно ли такое? Безусловно, да.

Дело в том, что одновременно с информацией о «папке Виссарионова» появилось и т.н. письмо «Еремина» (он упоминался выше), адресованное жандармскому офицеру капитану А. Ф. Железнякову письмо полковника А. М. Еремина (а затем и генерал-майора Отдельного корпуса жандармов, в 1910 - 1913 годах - заведующий Особым отделом Департамента полиции). В письме говорилось следующее: "Административно-высланный в Туруханский край Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин, будучи арестован в 1906 году, дал начальнику Тифлисского г[ убернского] ж[ андарм-ского] управления ценные агентурные сведения. В 1908 году н[ ачальни] к Бакинского Охранного отделения получает от Сталина ряд сведений, а затем, по прибытии Сталина в Петербург, Сталин становится агентом Петербургского Охранного отделения.

Работа Сталина отличалась точностью, но была отрывочная.

После избрания Сталина в Центральный комитет партии в г. Праге Сталин, по возвращении в Петербург, стал в явную оппозицию правительству и совершенно прекратил связь с Охраной"⁵²⁸.

Исследователи по-разному оценивают этот документ. Известный историк Ф.Волков считает его подлинным, а Перегудова – фальшивкой¹⁸.
Но нам сейчас интересно появление этого документа. По мнению Ришара Враги: "Впервые он появился на информационном рынке в 1936-37 гг. Находился он тогда в руках целого ряда русских эмигрантов, связанных с двумя организациями - "Братство русской правды" (в государствах Прибалтики) и "Союз русских фашистов" (на Дальнем Востоке).

Как бы то ни было, в 1937-м году была сделана попытка одновременной продажи этой фальшивки - на Дальнем Востоке японцам, а в Болгарии - немцам, через бюро Розенберга при посредничестве лиц, связанных с "Внутренней линией", тайной контрреволюционной организацией, ставшей наследницей "Треста", другой русской организации того же толка (выделено мной – Л.К.). Японцы потребовали экспертизы разведывательных служб Японии, которые без труда установили фальшивку и даже ее источник. Немцы же обратились за консультацией к секретарю НТС (Национального трудового союза) г-ну М. А. Георгиевскому, который также установил источник фальшивки и поставил об этом в известность поляков.

В 1938 году попытка продать этот "документ" была сделана в Вене одним международным агентом, косвенно связанным с советскими разведывательными службами (выделено мной – Л.К.). Одновременно "документ" появился в Париже, откуда он был предложен румынской разведке через второстепенного русского политика. Тогда же впервые возникло подозрение, что в продаже и публикации этого документа заинтересовано советское "агентство" (выделено мной – Л.К.), желавшее, по-видимому, таким образом дискредитировать информацию западных стран (в частности Германии). Предполагали даже, что "документ" был специально сфабрикован с явными ошибками и нелепостями, чтобы легче обнаруживалась подделка.

Один из руководителей НТС, которого трудно заподозрить в симпатиях к Сталину, даже убедил "нацистов", что не имеет смысла им пользоваться. Согласно хорошо осведомленному источнику, эту фальшивку привез в Берлин друг генерала Скоблина (выделено мной – Л.) некий капитан Фосс, у которого были налажены отношения с группой "русских фашистов" во главе с Вонтсятским в Харбине - с одной стороны, а с другой - с "Внутренней линией"⁵²⁹.

Понимая это, исследователи часто видят в этом сознательную попытку разведки Кремля дискредитировать таким образом какой-то подлинный документ охранки, который мог появиться в 1937 -1938 гг.

Кстати, а что делал заместитель наркома УССР по хозяйственным делам Зиновий Канцельсон в Париже в феврале 1937? В самой статье Орлова об этом ничего не сказано, но вот в предисловии к ней содержится неожиданная информация о том, что у него была «встреча с агентом НКВД по имени Антон Туркул»⁵³⁰. Антон Туркул! – один из героев белого дела, командир дроздовцев, агент Канцельсона? В последнее время в печати действительно появились работы о том, что он сотрудничал с советской разведкой. Если это действительно так, то у Канцельсона оказывается была возможность через Туркула, познакомить лидеров РОВС с содержанием папки Виссарионова.

Теоретически можно предположить, что какое-то сотрудничество Сталина с охранкой в Санкт-Петербурге имело место. По сути ведь Иосиф Джугашвили, пытаясь повалить Малиновского, оказывал услугу скорее партии, чем охранке. Малиновский фактически держал в своих руках все нити и легальной и нелегальной работы большевиков. Все сомнения в его революционной честности Ленин категорически отметал. Если никому не удалось убедить Ленина в провокаторстве Малиновского, то можно ведь устранить его и другим путем. В этом смысле отрицательная резолюция Золотарева на это письмо понятно – охранка не хотела терять Малиновского. Но это предположения. Оставаясь же на почве известных нам фактов, никакой встречи Сталина с Золотаревым в частной комнате ресторана, никаких писем не должно было быть. Кстати, и сам Виссарионов ни о каком агенте Сталине-Джугашвили не знал.

Повторяю, сейчас не важно, сотрудничал ли Сталина с охранкой реально. Интересно другое – информация об этом была запущена именно в 1937-1938 гг. и исходит она от сотрудников ИНО НКВД (в крайнем случае КРО). Руководил ИНО – Слуцкий, заместителем его долгое время был Борис Берман.

Закончить этот сюжет хочется следующей деталью. 21 декабря 1939 года по случаю шестидесятой годовщины со дня рождения Сталина Берия была подготовлена новая краткая биография вождя, в которой говорилось: "Аресты, тюрьмы и ссылки следовали друг за другом. С 1902 по 1913 год Сталин арестовывался восемь раз; был в ссылке семь раз, бежал из ссылки шесть раз"⁵³¹.

Здесь налицо ряд расхождений с тем, что Берия писал в 1935 году. Вместо приводимых в хронологии шести арестов упоминаются восемь, вместо шести ссылок - семь, вместо пяти побегов - шесть. После разгрома «второго заговора в НКВД» Лаврентий Павлович узнал что-то новое о биографии вождя?