Личное послание от премьера сталина
СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА
жүктеу/скачать 2.89 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 220210 ПРЕДСТАВИТЕЛЮ СТАВКИ Г.К. ЖУКОВУ, НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА Н.Г. КУЗНЕЦОВУ
- ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 220211 КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ЛЕНИНГРАДСКОГО ФРОНТА Л.А. ГОВОРОВУ
- ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 220213 КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ КАРЕЛЬСКОГО ФРОНТА К.А. МЕРЕЦКОВУ
- СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА ПРЕЗИДЕНТУ г-ну Ф. РУЗВЕЛЬТУ
- ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 220218 КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ 3-го УКРАИНСКОГО ФРОНТА Ф.И. ТОЛБУХИНУ
- ИЗ БЕСЕДЫ С ПОСЛОМ США В СССР А. ГАРРИМАНОМ И ПОСЛОМ ВЕЛИКОБРИТАНИИ В СССР А.К. КЕРРОМ
СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА ПРЕЗИДЕНТУ г-ну Ф. РУЗВЕЛЬТУ 7 сентября 1944 года Получил Ваше послание по вопросу об участии Союзных Советских Республик в Международной организации безопасности. Заявлению советской делегации по этому вопросу я придаю исключительно важное значение. После известных конституционных преобразований в нашей стране в начале этого года Правительства Союзных Республик весьма настороженно относятся к тому, как отнесутся дружественные государства к принятому в Советской Конституции расширению их прав в области международных отношений. Вам, конечно, известно, что, например, Украина и Белоруссия, входящие в Советский Союз, по количеству населения и по их политическому значению превосходят некоторые государства, в отношении которых все мы согласны, что они должны быть отнесены к числу инициаторов создания Международной организации. Поэтому я надеюсь еще иметь случай объяснить Вам политическую важность вопроса, поставленного советской делегацией в Думбартон-Оксе. 7 сентября 1944 года. Переписка председателя Совета Министров СССР… С. 519. Примечание. Ответ на послание Рузвельта, полученное 1 сентября, в котором, в частности, говорилось: «Упоминание Вашей делегации в Думбартон-Оксе о том, что Советское Правительство могло бы пожелать поставить на рассмотрение вопрос о членстве для каждой из шестнадцати Союзных Республик в новой Международной организации, меня весьма беспокоит. Хотя Ваша делегация заявила, что этот вопрос не будет снова поднят в течение нынешней стадии переговоров, я считаю, что я должен сообщить Вам, что весь проект, поскольку это, конечно, касается Соединенных Штатов, да и, несомненно, также других крупных стран, определенно оказался бы в опасности, если бы этот вопрос был поднят на какой-либо стадии до окончательного учреждения Международной организации и до того, как она приступит к выполнению своих функций. Я надеюсь, что Вы сочтете возможным успокоить меня в этом отношении» (Там же. С. 518–519). Переговоры в Думбартон-Оксе (Вашингтон) между представителями СССР, США и Англии, происходившие с 21 августа по 29 сентября 1944 года, были посвящены вопросам учреждения Организации Объединенных Наций (см.: Там же. С. 640). ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 220210 ПРЕДСТАВИТЕЛЮ СТАВКИ Г.К. ЖУКОВУ, НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА Н.Г. КУЗНЕЦОВУ, КОМАНДУЮЩИМ ВОЙСКАМИ 3-го УКРАИНСКОГО ФРОНТА и ЧЕРНОМОРСКИМ ФЛОТОМ Ф.И. ТОЛБУХИНУ и Ф.С. ОКТЯБРЬСКОМУ 9 сентября 1944 года 19 ч 00 мин Ввиду того, что болгарское правительство порвало отношения с немцами, объявило войну Германии и просит Советское правительство начать переговоры о перемирии, Ставка Верховного Главнокомандования, согласно указаниям Государственного Комитета Обороны, приказывает к 21.00 9 сентября закончить операции по занятию намеченных по плану населенных пунктов и с 22.00 9 сентября с. г. прекратить военные действия в Болгарии, прочно закрепившись в той полосе Болгарии, которая занята нашими войсками. Исполнение донести. Ставка Верховного Главнокомандования И. СТАЛИН А. АНТОНОВ
Примечание. Октябрьский Ф.С. (1899-1969) – вице-адмирал, в распоряжении народного комиссара военно-морского флота (по 04.1943); командующий Амурской военной флотилией (06.1943-03.1944); командующий Черноморским флотом (с 03.1944). Адмирал (04.1944). ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 220211 КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ЛЕНИНГРАДСКОГО ФРОНТА Л.А. ГОВОРОВУ 10 сентября 1944 года 18 ч 45 мин Ставка считает неосновательным Ваш доклад как о резком ухудшении обстановки в районе Тарту, так и о нарушении в связи с этим плана предстоящей операции. Противник имеет на всем фронте в 70 км от Чудского озера до оз. Вырте-Ярв всего две пехотные дивизии, 8–9 отдельных потрепанных полков и боевых групп и 50–60 танков. Таким образом, силы противника на участке Тарту не превышают 4–5 пехотных дивизий неполного состава. Силы Ленинградского фронта в районе Тарту, не считая трех слабых дивизий, указанных Вами, составляют одиннадцать стрелковых дивизий, и, кроме того, Вы можете использовать на этом направлении еще три дивизии, перебрасываемые с Карельского перешейка. Таким образом, Вы имеете тройное превосходство над противником в пехоте и большое превосходство в артиллерии и танках. Исходя из указанного, Ставка Верховного Главнокомандования считает, что силы, которые Вы можете использовать для операции в районе Тарту, вполне достаточны для успешного выполнения поставленной Вам задачи. Ставка приказывает: 1. Прекратить ненужную переписку и заняться подготовкой войск к предстоящей операции. 2. 282, 128 и 291-ю стр. дивизии с 118-м корпусным управлением, после смены этих дивизий, вывести в резерв Ставки в район Пскова. Разрешается из указанных дивизий изъять для доукомплектования остающегося 116 ск 3000 человек, 600 лошадей и необходимое вооружение. На недостающее вооружение для 116 ск представить заявку в Генштаб. 3. Наличными уже готовыми силами в составе восьми дивизий, переброшенных с севера, начать операцию. Срок готовности к наступлению донести.
ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 220213 КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ КАРЕЛЬСКОГО ФРОНТА К.А. МЕРЕЦКОВУ 12 сентября 1944 года 02 ч 20 мин Из представленного Вами за № 00112/44/оп доклада видно, что Вы ставите войскам фронта задачу разбить своими силами группировку немцев в Северной Финляндии. Это ваше решение неправильно. Согласно переговорам с финнами, выдворением немецких войск из Финляндии должны заняться сами финны, а наши войска будут оказывать им в этом только помощь. Исходя из указанного, Ставка Верховного Главнокомандования запрещает Вам вести самостоятельные наступательные операции против немецких войск. В случае отхода немцев продвигаться вслед за ними, не навязывая противнику больших боев и не изматывая свои войска боями и глубокими обходными маневрами для того, чтобы лучше сохранить свои силы. Ставка требует от Вас точного выполнения ее указаний и еще раз предупреждает, что невыполнение указаний Ставки и Ваши попытки забегания вперед повлекут за собой отстранение Вас от командования фронтом. Об отданных распоряжениях донести.
Примечание. Участие Финляндии во Второй мировой войне является столь же ярким примером недальновидности и нереалистичности финского руководства, как обстоятельства и условия ее выхода из войны – примером доброй воли СССР. К концу 30-х годов в силу естественных географических причин для Советского Союза ключевую роль играла военно-политическая ориентация наших западных соседей, прежде всего Польши и Финляндии. Как известно, Варшава, публично игравшая «на две стороны», принявшая с Гитлером участие в разделе Чехословакии и негласно лелеявшая надежду поучаствовать в агрессии против СССР, горько поплатилась за некомпетентность своего тогдашнего руководства. Ситуация с Финляндией была во многом похожа. Уже 1938 году, когда в Финляндии, как грибы после дождя, росли фашистские организации и укреплялись позиции сторонников прогерманской ориентации, в Москве была осознана неотложность мер по выстраиванию более тесных взаимоотношений с северной соседкой. В Хельсинки для связи с финским правительством был послан советский разведчик Б.А. Рыбкин (псевдоним Ярцев, до этого в течение трех лет работал в Финляндии в должности второго секретаря советского посольства). Как следует из документов, сделано это было по личному указанию Сталина (инструктировавшего Рыбкина в Кремле 7 апреля 1938 года, см.: На приеме у Сталина. С.234.). Он в дальнейшем лично корректировал ход переговоров, целью которых являлось не только обеспечение северо-западной границы СССР и защита Ленинграда, но и сохранение финского нейтралитета, и недопущение ввода в Финляндию немецкого экспедиционного корпуса. Что эти предложения были реалистичными и отвечали интересам самой Финляндии, признавали после войны и руководители республики (в частности, У. Кекконен, президент Финляндии (1956-1982), сам весною 1940 года в качестве депутата голосовавший против заключения мира с СССР). Мнение о том, что участие СССР в советско-финской войне 1939-1940 годов диктовалось экспансионистскими мотивами, не находит своего обоснования. Между тем, недопустимо опасная близость такого промышленного и политического центра, как Ленинград, к финской границе, на что напрямую указывалось финнам в 1938 и 1939 годах, была вовсе не надуманной. Объективный характер тогдашних советских запросов ярко проявился в 1941 году, когда благодаря достижениям финской кампании удалось спасти от падения не только северную столицу, но и уберечь от более тяжкого положения Москву. Новейшие исследования финских и немецких архивов подтверждают, что нападение Финляндии на СССР в июне 1941 года диктовалось далеко не одними соображениями реванша. В частности, известны официальные (независимо от немцев) высказывания финского президента и министров в пользу полного уничтожения Ленинграда и проведения новой границы по Неве и далее, на восток, вплоть до Урала (!), планы строительства «Великой Финляндии» за счет северных территорий европейской России. Финские вооруженные силы принимали активное участие в обеспечении блокады Ленинграда. Незначительные успехи финской армии объясняются не ее пассивностью и не мифической дальновидностью Маннергейма, которого некоторые лукавые историки склонны сегодня величать чуть ли не «спасителем Ленинграда», а исключительно стойкостью Красной Армии. Сегодня нет оснований утверждать, что военным выступлением Финляндии на стороне Гитлера СССР якобы обязан собственной «неуклюжей» политике. На этом фоне крайне странно выглядят некоторые руководители РФ, позволяющие себе в ходе официальных визитов публично приносить дань уважения фигурам типа Маннергейма. В свете этого весьма показательны столь же настойчивые, сколь и малоприличные для союзников Советского Союза примеры покровительства Финляндии - гитлеровскому сателлиту и соучастнику агрессии против СССР – со стороны Великобритании и США, имевшие место на протяжении всей войны (см.: послание Рузвельту 4 августа 1941 года (Сталин И.В. Сочинения. Том 15. Часть I. М., 2008. С.77-78), и Черчиллю 15 марта 1943 года (Наст. том. С…), выступления на конференции глав правительств СССР, США и Великобритании в Тегеране 1 декабря 1943 года (Наст. том. С…)). В этом читался откровенный страх «западных демократий» перед тем, что, воздав непутевому агрессору по заслугам, Советский Союз не избежит соблазна включить бывшую часть царской империи в свою военно-политическую сферу, попытается насадить там коммунистический режим и т.д. Подобные страхи проходили красной нитью через всю внешнеполитическую деятельность США и Англии, и особенно после эпопеи Сталинграда. Между тем Советский Союз вовсе не собирался заниматься в Восточной Европе чем-либо подобным и не давал к таким подозрениям поводов. В частности, позицию СССР относительно будущего Финляндии Сталин четко обозначил перед американцами еще в мае 1943 года (см.: Примечание к Записке Рузвельту 24 мая 1943 года (Наст. том. с…)). В феврале 1944 года через посла СССР в Стокгольме А.М. Коллонтай Кремль довел до финского руководства советские условия мира: немедленный выход Финляндии из войны, разрыв отношений с Берлином, разоружение и интернирование частей вермахта, находящихся на финской территории, выплата репараций за ущерб, нанесенный Советскому Союзу в результате агрессии. Фактически, требования Москвы носили ультимативный характер, однако трудно представить более щадящие условия, диктуемые победителем побежденному. 1 марта они же были официально выдвинуты в заявлении НКИД. Как оказалось, прошедшие годы мало чему научили руководство Финской республики. С поразительным легкомыслием оно попыталось выдвинуть контртребования: от СССР добивались обещания не вводить на территорию Финляндии войска. Ответ Москвы был немедленным и жестким: «советские условия… являются минимальными и элементарными», и лишь при их безоговорочном принятии «возможны советско-финские переговоры о прекращении военных действий». 26 марта финская делегация прибыла в Москву. Но финские представители нашли новый повод для затяжек: Финляндия-де – страна маленькая, и финская экономика может не позволить возместить СССР нанесенный ущерб (очевидно, относительно величины этого ущерба у финнов иллюзий не было). Понимание того, что предложенные условия максимально учитывают интересы Финляндии и дальше может быть только хуже, не наступало, и ситуация вновь напоминала осень 1939 года. При этом у финнов хватило «смелости» 4 апреля, во время пребывания их делегации в Москве попытаться организовать налет 35 бомбардировщиков на Ленинград! Рассчитывало ли тогдашнее финское руководство на безоглядную поддержку США и Великобритании или просто утратило всякое представление о допустимом и недопустимом, только развитие событий пошло (да и не могло не пойти) по советскому сценарию. При этом у союзников достало мудрости учесть реальное положение вещей и верно расставить политические приоритеты, признав в Тегеране в качестве будущей советско-финской границы границу 1940 года. А у СССР хватило выдержки не поддаться на откровенные финские провокации, сберечь жизни тысяч советских солдат и твердо провести курс, реально обеспечивший будущее добрососедство двух стран (См.: Очерки истории российской внешней разведки. Т. 4. 1941-1945 годы. М., 2007; Барышников Н.И. Блокада Ленинграда в концепциях финских историков; Жуков Ю.Н. Сталин: тайны власти. М., 2005). СЕКРЕТНО И ЛИЧНО ОТ ПРЕМЬЕРА И.В. СТАЛИНА ПРЕЗИДЕНТУ г-ну Ф. РУЗВЕЛЬТУ 14 сентября 1944 года Получил Ваше послание о переговорах в Думбартон-Оксе. Я также надеюсь, что эти важные переговоры могут закончиться успешно. Это может иметь серьезное значение для дальнейшего укрепления сотрудничества наших стран и для всего дела будущего мира и безопасности. Я должен сказать, что для успеха деятельности Международной организации безопасности немалое значение будет иметь порядок голосования в Совете, имея в виду важность того, чтобы Совет работал на основе принципа согласованности и единогласия четырех ведущих держав по всем вопросам, включая и те, которые непосредственно касаются одной из этих стран. Первоначальное американское предложение о том, чтобы была установлена особая процедура голосования в случае спора, в котором непосредственно замешан один или несколько членов Совета, имеющих статут постоянных членов, мне представляется правильным. В противном случае сведется на нет достигнутое между нами соглашение на Тегеранской конференции, исходящее из принципа обеспечения в первую очередь единства действий четырех держав, необходимого для борьбы с агрессией в будущем. Такое единство предполагает, разумеется, что среди этих держав нет места для взаимных подозрений. Что касается Советского Союза, то он не может также игнорировать наличие некоторых нелепых предрассудков, которые часто мешают действительно объективному отношению к СССР. Да и другие страны должны взвесить последствия, к которым может привести отсутствие единства у ведущих держав. Я надеюсь, что Вы поймете серьезность высказанных здесь соображений и что мы найдем согласованное решение и в данном вопросе.
У Военного совета 3-го Украинского фронта, видимо, нет достаточно опытных людей, чтобы провести в Софии такую же чистку, какую провел Военсовет 2-го Украинского фронта в Бухаресте. По имеющимся данным, в Болгарии скрываются посол Германии Бекерле, командующий немецкими войсками в Болгарии генерал пехоты Шнекенбургер, начальник его штаба и он же военный атташе генерал-майор Гэдэ и другие. Вам надлежит этих людей разыскать, задержать и доставить в Москву. В помощь в этом деле Вашему заместителю Бирюзову направляется в Софию в качестве временного члена Военсовета 3-го Украинского фронта начальник политуправления 2-го Украинского фронта генерал-лейтенант Тевченков, как имеющий опыт проведения подобной чистки в Румынии. Одновременно с этим Ставка обязывает Вас немедленно забрать, как военнопленных, все интернированные немецкие части и их командный состав, находящиеся в Болгарии. Об исполнении донести. Ставка Верховного Главнокомандования И. СТАЛИН А. АНТОНОВ
ИЗ БЕСЕДЫ С ПОСЛОМ США В СССР А. ГАРРИМАНОМ И ПОСЛОМ ВЕЛИКОБРИТАНИИ В СССР А.К. КЕРРОМ 23 сентября 1944 года Керр заявляет, что он и Гарриман пришли для того, чтобы информировать маршала Сталина о том, что происходило на конференции в Квебеке. Американский посол вручит маршалу Сталину английский текст послания Рузвельта и Черчилля о результатах их переговоров в Квебеке. Он, Керр, передаст маршалу Сталину перевод на русский язык этого послания. Он, Керр, хотел бы лишь сделать одно небольшое добавление к тому, что изложено в послании, а именно: сообщить маршалу Сталину о том, что англичане намерены в ближайшее время высадиться в Греции. Сталин замечает, что уже пора это сделать. Гарриман заявляет, что президент очень хочет приступить к составлению планов, касающихся будущих военных операций на тихоокеанском театре. Об этом он, Гарриман, говорил с маршалом Сталиным в июне месяце этого года. Сталин спрашивает, как это сделать. Гарриман отвечает, что генерал Дин уполномочен обсуждать эти вопросы в Москве, как только будет к этому готова советская сторона. Может быть, маршал Сталин предпочитает какой-либо другой способ? Сталин спрашивает, идет ли речь именно о составлении планов или о фиксировании определенных дат. Гарриман отвечает, что речь идет о составлении планов. Что касается дат, то они могут быть фиксированы лишь после того, как будет разгромлена Германия. Гарриман говорит, что одним из важных аспектов этого вопроса является предоставление Советскому Союзу тяжелых бомбардировщиков для Дальнего Востока. Сталин отвечает, что это, конечно, важный вопрос, но если Рузвельт и Черчилль предполагают, что Советский Союз должен принять активное участие в войне против Японии, то он должен сказать, что для этого Советскому Союзу потребуется перебросить на Дальний Восток от 25 до 30 дивизий, высвободив их на Западном фронте. Он хотел бы спросить, произошли ли какие-либо изменения в планах Рузвельта в отношении участия Советского Союза в операциях против Японии. Гарриман отвечает, что он не имеет точной информации, но может сказать, что в планах англо-американского Объединенного штаба ведения войны против Японии не произошло изменений. Конечно, эти планы составлены англичанами и американцами с учетом лишь их собственных ресурсов. В связи с предстоящим вторжением в Японию большое значение имеет вопрос базирования американских самолетов в Приморском крае. Сталин спрашивает, идет ли речь только о предоставлении баз союзникам на Советском Дальнем Востоке или также и о том, что Советский Союз должен принять активное участие в войне против Японии на суше и в воздухе. Гарриман отвечает, что он в своем сегодняшнем разговоре с маршалом Сталиным имеет в виду свою беседу с ним в июне. Тогда он, Гарриман, не знал, каковы намерения маршала Сталина. Пока англо-американские планы исходят лишь из англо-американских ресурсов. Но они, конечно, изменятся в случае готовности советской стороны сотрудничать. Сталин заявляет, что в Тегеране Рузвельт требовал или, вернее, предлагал участие Советского Союза в войне против Японии. Русские дали свое согласие. Позиция русских осталась без изменений. Он хотел бы знать, намерены ли Америка и Англия сами поставить на колени Японию без помощи Советского Союза. Керр говорит, что когда он в последний раз виделся с Черчиллем, Черчилль говорил ему, что англичане и американцы рассчитывают на активное участие Советского Союза в войне против Японии. Гарриман заявляет, что президент, конечно, рассчитывал на помощь Советского Союза со времени Тегеранской конференции. Но в мае президент говорил ему, Гарриману, что он хочет возможно скорее начать разработку планов, имеющих прямое отношение к будущему сотрудничеству вооруженных сил союзников с Красной Армией и Военно-Морским Флотом. Президент надеялся заблаговременно разработать планы, так как переброска вооруженных сил на борьбу с Японией потребует большого времени из-за больших расстояний. Сталин говорит, что это верно, но нужно знать соображения союзников о том, какую роль они предназначают Советскому Союзу в войне на Дальнем Востоке. Хорошо было бы это знать, чтобы легче принять участие в разработке планов операций против Японии. Гарриман отвечает, что он уверен, что как только маршал Сталин изъявит готовность, планы ему будут представлены. В планах англо-американского штаба невозможно учесть роль Советского Союза до тех пор, пока англо-американскому штабу не будет известно, каковы пожелания маршала Сталина в отношении использования его вооруженных сил. Как только Сталин будет готов к обсуждению этого вопроса, генерал Дин сможет немедленно приступить к этому делу. Сталин отвечает, что он готов. Гарриман заявляет, что тогда он будет ожидать от маршала Сталина сообщения о дате начала переговоров. Сталин отвечает, что об этом Гарриман будет поставлен в известность. Гарриман заявляет, что президент предложил генералу Хэрли специально посетить Москву на его пути в Китай, для того чтобы встретиться с маршалом Сталиным, если будет возможность, и пояснить ему беспокойство, испытываемое американским правительством по поводу военного положения в Китае. В этой связи президент хотел бы информировать маршала Сталина о намечаемых американским правительством планах сухопутной войны в Китае против Японии. Сталин отвечает, что он не смог принять генерала Хэрли, так как был болен. Гарриман говорит, что он об этом знает. Гарриман говорит, что следующий вопрос, о котором он хотел бы совместно с Керром переговорить с маршалом Сталиным, был предметом обсуждения между ним, Гарриманом, и маршалом в июне. Речь идет о создании аппарата, при помощи которого командующие на восточном фронте могли бы установить более тесный контакт с командующими на западном фронте теперь, когда армии союзников и Советского Союза сближаются в своем наступлении на Германию. Он, Гарриман, и Керр приготовили по этому вопросу памятные записки, в которых изложено предложение о создании в Москве трехстороннего комитета. Этот комитет носил бы консультативный характер и не имел бы полномочий для принятия решений. Но через него можно было бы обсуждать интересующие обе стороны вопросы и обмениваться информацией. Сталин отвечает, что лучше было бы, конечно, создать в свое время комитет по координации, но теперь дела настолько ясны, что, пожалуй, с созданием координационного комитета мы опоздали. В настоящих условиях целесообразнее создать комиссию для взаимного осведомления. Он хотел бы спросить, кого предполагается включить с английской и американской сторон в предлагаемый трехсторонний комитет. Гарриман отвечает, что с американской стороны будет назначен генерал Дин. Керр говорит, что с английской стороны будет назначен генерал Бэрроуз. Сталин говорит, что наши военные не доверяют генералу Бэрроузу. Они не смогут с ним работать. Генерал Бэрроуз не уважает наших военных, и они его не уважают. Тов. Сталин говорит, что дело не в том, чтобы хвалить Красную Армию. У Красной Армии много ошибок. Дело в том, что генерал Бэрроуз смотрит на наших людей, как на дикарей. Это обижает наших людей и делает невозможным сотрудничество с генералом Берроусом. Керр отвечает, что ему казалось, что это уже относится к прошлому. Ему было известно, что вначале были трудности во взаимоотношениях Бэрроуза с советскими офицерами, но теперь они как будто устранены. Согласно последним сведениям, у Бэрроуза в результате его поездки на фронт установились хорошие отношения с советскими офицерами. Сталин говорит, что, к сожалению, это не так. Керр отвечает, что тогда англичанам придется назначить в качестве члена комитета нового человека. Сталин говорит, что это было бы очень хорошо. [...] Гарриман заявляет, что президент просил генерала Хэрли переговорить также с маршалом Сталиным о том, что он думает по поводу возможности встречи с президентом и Черчиллем в какое-нибудь время в ноябре. Так как это время года исключает встречу на Аляске, президент предлагает район Средиземного моря. Сталин отвечает, что, конечно, встреча желательна, но дело в том, что за последнее время он стал все чаще и чаще болеть. Недавно, вернувшись из поездки на фронт, он заболел. Раньше у него грипп продолжался один-два дня, а теперь он длится полторы-две недели. Возраст сказывается. Гарриман заявляет, что он об этом очень сожалеет и уверен, что президент также будет об этом сожалеть. Керр говорит, что он сообщит об этом Черчиллю, и он уверен, что Черчилль будет также сожалеть по поводу состояния здоровья маршала Сталина. Гарриман говорит, что, может быть, все-таки климат Средиземного моря будет полезным для маршала Сталина. Сталин отвечает, что вообще ему трудно переносить большие поездки. Например, когда он, тов. Сталин, летел на высоте 4 тысяч метров из Ирана, у него в течение двух недель болели уши (Выделенные курсивом фрагменты были опущены при публикации в 1984 году (РГАСПИ Ф.558. Оп.11. Д.377. Л.60). См.: Хромов С.С. По страницам личного архива Сталина. С.192. – Ред.). Молотов говорит, что Сталину нужно беречь свое здоровье. Таково мнение всех его коллег. Сталин отвечает, что его вполне может заменить Молотов, который является его первым заместителем. Керр говорит, что он в заключение беседы хотел бы поблагодарить маршала Сталина за содействие, которое было оказано советскими военными властями британским и американским экспертам, выезжавшим в Дебице для изучения немецкого самолета-снаряда. Британским и американским экспертам удалось получить весьма ценные результаты. Гарриман говорит, что он также выражает маршалу Сталину благодарность за содействие, оказанное этим экспертам. Керр говорит, что если советские специалисты пожелают, то британские и американские эксперты готовы будут предоставить им результаты своих работ. Сталин благодарит. Керр говорит, что он должен поздравить маршала Сталина с успехами на фронте, в частности со взятием Таллина. Сталин благодарит и говорит, что сейчас у союзников тоже дела идут неплохо. Союзники осуществили грандиозные операции на западе (При публикации в 1984 году эта фраза был претерпела редакцию. В первоисточнике иначе: «Союзники осуществили такие грандиозные операции на западе, которым не было равных на советско-германском фронте» (РГАСПИ Ф.558. Оп.11. Д.377. Л.62). См.: Хромов С.С. По страницам личного архива Сталина. С.192. – Ред.). Керр говорит, что он обязательно передаст эту лестную оценку маршала Сталина в Лондон. Он, Керр, может сообщить маршалу Сталину, что сейчас идут тяжелые бои в районе Арнхэйма, где британские наземные войска пытаются установить контакт с парашютным десантом, сброшенным в этом районе. Гарриман говорит, что сейчас ведется подготовка к удару по Рурской области. Сталин говорит, что если союзники лишат немцев Рура, а советские войска, захватив Силезию, лишат немцев угля, то немцы окажутся в очень тяжелом положении. Керр спрашивает, когда, по мнению маршала Сталина, окончится война. Сталин отвечает, что он плохой пророк и не хочет пророчествовать, ибо боится ошибиться. Немцы дерутся упорно. Гарриман спрашивает, каково положение в районе Варшавы. Считает ли маршал Сталин, что операции там развиваются удовлетворительно? Сталин отвечает, что он считает положение в районе Варшавы неудовлетворительным. Дело в том, что Висла представляет собой серьезную преграду. Для того чтобы взять Варшаву фронтальной атакой, нужно переправить на другой берег Вислы тяжелые танки и тяжелую артиллерию, что очень трудно сделать в нынешних условиях. Поэтому Варшаву нужно будет брать обходным движением. Керр спрашивает, имеются ли какие-либо сведения о положении восставших в Варшаве. Сталин отвечает, что восставшие в Варшаве рассеяны по четырем районам. Среди восставших имеется около 2,5 тысячи вооруженных людей. Для помощи восставшим на другой берег Вислы было переправлено четыре батальона из армии Берлинга, но они понесли такие тяжелые потери, что их придется отозвать назад. Кроме того, для помощи восставшим советское командование сбрасывало продовольствие, медикаменты и вооружение. Сталин при этом замечает, что вооружение, сбрасываемое с американских самолетов, часто не попадает в руки восставших, так как оно сбрасывается с очень больших высот. Сталин говорит, что когда советские войска заняли Прагу (имеется в виду предместье Варшавы. – Ред.), они, беседуя с жителями, спрашивали их, почему они восстали, не узнав, поддержит ли их командование Красной Армии. Жители Праги отвечали, что восстание началось слишком рано, потому что когда советские войска приближались к Варшаве, немцы объявили, что они уведут из Варшавы все мужское население. Действительно, немцы начали охоту за мужским населением даже с собаками. Сейчас повстанцы в Варшаве рассеяны немецкими войсками, и многие из них прячутся в водосточных подземных трубах, боясь немцев. Население Варшавы голодает. Вообще же восстание в Варшаве создало большие трудности для Красной Армии, так как, ввиду того что повстанцы находятся в различных районах Варшавы, советская артиллерия лишена возможности действовать против города. Керр говорит, что генерал Бур пытался установить с советским командованием связь по подземному телефонному кабелю. Сталин отвечает, что генерал Бур вообще не обнаружен. Он, видимо, находится вне Варшавы и командует только своей радиостанцией. Что касается контакта с ним по подземному телефонному кабелю, то в этом нет необходимости, так как контакт может быть установлен по радио. Советские войска поддерживают с повстанцами контакт, узнают от них, попали ли к ним сброшенные с самолетов грузы и т. д. Такого рода контакт поддерживается как по радио, так и путем посылки повстанцам людей и приема от повстанцев их представителей. Керр, а затем Гарриман заявляют, что Сталин сообщил им весьма интересные сведения о положении в Варшаве. Керр и Гарриман благодарят Сталина за беседу.
Примечание. Комаровский (Бур) Т. (1895-1966) – генерал, командующий «Армией Крайовой». жүктеу/скачать 2.89 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|