IX. НЕПРАВИЛЬНЫЕ ПУТИ В ДУХОВНЫЙ МИР И ИХ ИЗМЕНЕНИЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЕ

Мы видели, как исследование какого либо состояния, имеющего место в обыкновенной нашей жизни, а также жизни сна, приводит нас к наблюдениям, от которых можно перейти затем к толкованию других состояний сознания человеческой души, способных проникать в иные миры, нежели переживаемый нами между рождением и смертью. И мы подошли к медиумичному сознанию, то есть тому, которое приводит человека, можно сказать, в сомнамбулическое состояние, ибо медиумичное есть всегда сомнамбулическое.

Оба рода: переживание сна и переживание сомнамбулическое суть ведь внутренние состояния души, существующие в своем настоящем виде также и в нормальной жизни. Лишь углубляясь, они приводят нас или в правильное или в ложное русло.

Рассмотрим сегодня жизнь сна еще раз. Человек обычного сознания переживает сны, когда переходит из бодрственного состояния в состояние сна. Тогда в его астральном теле еще трепещет то, что он проделывает в своем эфирном и физическом теле в течение бодрственного состояния.

Сюда привходят затем хаотичные, правда удивительные переживания сна, правильное понимание которых однако возможно все же лишь посвященному. В своем обычном, хаотическом состоянии они смущают того, кто не проникает глубоко в существо духовного мира.

Но мы видели также, как посредством медитативных упражнений и концентрации, эта ткань жизни сна пронизывается истинным высшим сознанием. Представьте себе, следовательно, человека перенесенный в удивительный хаотический мир снов; но наполните эту жизнь сна сознанием так, чтобы быть осознанным по отношению к этому миру и находиться в этом реальном насколько мы бываем в обычной жизни. Тогда мы смотрим в другой мир, именно в тот, который я вам представил, где мы можем еще следовать за мертвыми после смерти, тут мы чувствуем себя как бы в мире гораздо более реальном, нежели в котором в настоящее время находимся. Однако перед нами вопрос: в какой, собственно, мир мы вступаем? Я говорил уже об этом; теперь я затрону вопрос с другой точки зрения.

Некогда говорил я, с людьми Земли жили великие учителя Человечества, которые не были в физических телах, а только в телах эфирных, и, действительно, могли воплощаться в воздухе. Они поучали людей по пути инспирации и основали древнюю культуру на Земле. Оглядываясь назад, в древние времена, мы соответствующим состоянием сознания находим этих великих духовных древних учителей человечества, странствующими среди людей.

Затем эти великие учителя человечества удалились на Луну. Ныне мы можем находить их только в лунной сфере. Они подчинили себе там различных существ, никогда не приходивших на Землю, и живут среди таких элементарных сущностей. Они действуют на человека именно тогда, когда человек прошел через врата смерти, делая ему постигаемым его отношение к Карме и т.д. Мы имеем дело с этими существами и тогда, когда желаем вообще проникнуть в духовный мир. Точно также как проводить земную жизнь можно в социальном совместном бытии с людьми, также жизнь в высшем познании мы можем осуществить лишь совместно с другими существами. И вот ближайший, прилегающий к нашему духовный мир мы исследуем с этими лунными существами, которые вышли, хотел бы я сказать, из земных существ, этих древних учителей человечества, а также с теми сущностями, которых они подчинили себе.

Мы всегда находим в этом мире основания, помогающие нам узнать прежние инкарнации людей, подойти к прежним земным временам, дабы найти личностей, прежде живших, с которыми мы или были кармически связаны или не были. Я приводил вам пример, как посредством того, что в этом состоянии сознания можно продвинуться дальше,- мы понемногу приходим в связь с такими земными существами, которые ныне не воплощены на Земле, как, например, Брунетто Латини, Данте, Аланус аб Инсулис и др.

Это состояние сознания является, следовательно, просветляющим и освещающим состояние сна, которое, так сказать, есть зачаток, то есть первоначальное для этого состояние в обновленной жизни, чем же является различие между человеком в обычном сознании и посвященным? Это различие вы можете уяснить себе очень легко.

Обычно, когда человек спит, то имеет свое физическое и эфирное тело на постели, своим астральный телом и своим «Я» он находится вне физического и эфирного тела. Во сне переживает, таким образом, лишь «Я». Бывают случаи, когда переживают и в астральном теле, которое вне физического и эфирного. Но для обычного сознания во сне может переживать только «Я».

У посвященного переживает «Я» и, прежде всего, астральное тело. Так что различие между обыкновенном спящим и посвященный в том, что обыкновенный спящий находится вне своего физического и эфирного тела; он переживает только своим «Я». Посвященный переживает также и своим астральным телом.

Этот способ восприятия уже в древних мистериях сильно развивался для исследования сверхчувственных миров. Затем он стал, постепенно вырождаясь, применяться далее в средние века и новое время, пока в новейшее время стал более или менее утерянным.

Единичные люди, будь то духовным способом или пользуясь знанием, полученном по традиции от древних учителей мистерий, о том, как просветлять обычную жизнь сна сознания,- эти отдельные люди всегда имели возможность проникать в миры, в которые как раз можно проникать подобным способом, для человека всегда существует опасность, когда он желает проникнуть в эти миры. Ибо в них посвященный, погружаясь имагинативным познанием в то, что в ином случае проводится, например, через сон,- тотчас же испытывает чувство, будто теряет почву под собою, будто сознанием теряется в пустоте. Твердая почва уходит от него, вес и тяжесть исчезают. Он чувствует, как становится внутренне легким, как помимо своей воли уносится в духовные мировые дали, как легко он может потерять власть над собою, ибо вся тяжесть, всякий вес утеряны им.

Для того, чтобы это не имело места, существуют упражнения, описанные в моей книге "Как достигнуть познания высших миров". Кто предается этим упражнениям правильным образом, найдет, что он становится существом, душевно окрыленным и, когда чувство тяжести и веса прекращаются, он может пользоваться некоторым образом душевными крыльями. Однако это как раз и является опасным состоянием, если идущий по пути посвящения, так сказать, теряет свою устойчивость, теряет физические и эфирные ноги, не имея еще астральных крыльев и крыльев своего «Я». Вы понимаете, что это означает, когда я выражаю это картинно. Оно именно так. Но при осторожном вростании посредством упражнений в мир, куда мы вступаем, естественно, никакой опасности наступить не может. Человек может постепенно вростать в эти миры подобно тому, как он вростает в обычный, физический мир через свое физическое и эфирное тело.

Это является вместе с тем состоянием, в котором более или менее пребывало древнее человечество благодаря естественным обстоятельствам. Мы же должны достичь этого состояния путем упражнений. Древнее человечество в этом не нуждалось. Оно имело естественные способности, благодаря которым всегда существовало состояние, не представлявшее собою нашего бодрственного, но бывшее духовным созерцанием, каким я описал его у халдеев, и состояние, не представлявшее собою также нашего сна, но являющееся восприятием в имагинациях. Когда один человек встречал другого, он видел его не просто в отношении его телесных контуров, но видел сновидчески вокруг него ауру. И это была истинная аура, а не просто субъективно приснившаяся.

Опять-таки, если он имел дар видеть ауру какого-либо земного, физически живого человека, то имел также и другую способность,- ибо обе непосредственно связаны одна с другою,- именно -видеть ауру какого либо духовного существа, не воплощенного в физическом теле. Во сне он видел затем образ этого духовного существа.

Заметьте следующее различие: Когда в древние времена встречались с человеком, то видели имагинативно вокруг этого земного человека в реальном сне ауру. Встречаясь с духовным существом, ангелам или элементарным, видели сначала духовно ауру и затем воображали к ней фигуру.

Так рисовали и древние художники. Этого еще не знают. Древние художники видели духовных сущностей, им снились к этому образы; они рисовали несколько человекоподобных существ из иерархии ангелов; архангелов рисовали с расплывчатым телом, но с явственными крыльями и главою; и рисовали только главу, окрыленную у Архаев; ибо так это им грезилось. Все эти вещи были, так сказать, естественны для древнего человека, подобно тому, как нынче нам естественно видеть носы и глаза друг у друга.

То, что было постепенно утеряно человечеством, сегодня должно быть вновь добыто посредством упражнений. Вследствие того, что оно было свойственно древнему человечеству и сравнительно легко достижимо посредством упражнений, эта область много исследовалась в течение времен. Мир, который, так сказать, управляется лунными сущностями исследовался всегда с большим усердием и посвященные древних мистерий, бывшие в этой области истинными исследователями, говорит много об этом мире, о своих встречах с умершими после смерти, об исследованиях лунной сферы. И затем они описывают перспективы, в каких, исходя из лунной сферы, представляется мир.

Коперник обосновал свою систему, исходя из земной сферы. Старая птоломеевская система не ошибочна, но она рассматривает мир, исходя из лунной сферы, и тут она правильна.

Всегда мы находим нечто своеобразное у этих исследователей. Именно то, что они далее этой лунной сферы не идут.

Видите ли, всем вам вероятно хорошо известно, что так называемое Антропософское Общество стояло ранее в Теософском Обществе. Теософское является родом Общества, подобных которому существовало много в течение времен. Оно имеет богатую литературу. Если вы почитаете ее, мои уважаемые слушатели, то найдете, правильно или неправильно - это сейчас не существенно,- что там описан тот мир, о котором я говорю сейчас, мир, исследуемый совместно с лунными сущностями, мир лунной сферы. И в этом для меня лежало то значительное, хотел бы я сказать,- с чем были связаны прежде всего препятствия, когда я получил предложение работать в Теософском Обществе. Оно состояло в том, что я находил у всех, кто состоял в нем, лишь исследование и литературу, относившиеся к этой лунной сфере. Там многое неверно, но имеется также и многое исключительно значительное, великое, именно в трудах Блаватской. Однако все, что находится в ее трудах и каким оно является, исходит из основ той сферы, в какой именно она стояла и которую я только что описал, вследствие того, что она имела связь с посвященными, определенно находящимися в этой лунной сфере.

И могу вам сказать, что я узнал многих таких посвященных, узнал как проникают такие духи в лунную сферу и что они становятся безразличными, когда мы желаем проникнуть далее.

Когда,- это имело место в 1906 до 1909 года,- я описывал Землю в моей книге "Тайноведение", в ее прежних инкарнациях Луны, а ранее Солнца и еще ранее Сатурна, то не остановился на Лунной инкарнации, но продвинулся далее, до Сатурна. Между тем все посвященные, говорившие об этих вещах, останавливались между Луной и Солнцем и доходили собственно только до Лунной сферы. Они становились безразличными, даже порою тревожными, когда от них требовали дальнейшего углубления. Этого нельзя,- говорили они; тут мы подходим к границе, через покров которой проникнуть нельзя. Чрезвычайно важно, а также интересно увидеть, от чего это зависело.

Видите ли, причина этого лежит в том, что такие посвященные,- а познакомившись с ними хорошо это вскоре можно было заметить,- имели отвращение, антипатию к знакомству с теми формами представления, которые относятся к новейшему естествознанию. Возможно было даже наблюдать, что когда этим посвященным приводились положения Дарвинизма, Геккеля и т.д., они приходили в совершенное негодование, рассматривая их как нечто детское, неуклюжее, свойственное современному человеку; рассматривали как нечто, с чем они не хотели бы иметь дела.

Перед Гетевскими положениями они сперва такого негодования не выражали, но находили все же, что Гете говорит так, как выражается естествоиспытатель новейшего времени, и затем отбрасывали его положения также прочь.

Короче говоря, с этими представлениями совершенно нельзя было подойти к этим посвященным, и лишь, когда я, в отмеченные годы, в 1906-1909 гг. действительно пропитал душу современными естественно-научными представлениями, чтобы ввести их в область, где обычно имеют место имагинации,- для меня стало возможным продвинуться до Солнца и Сатурна. Таким образам, эти естественно-научные представления я не использовал для познания так, как это делали Геккель или Гексли, но пользовался ими как внутренней активностью, чтобы перейти эту границу, которой подчинялись посвященные в те времена, когда еще не существовало новейшего образа естественно-научного мышления. Вследствие этого возможно было проникать в высшее сознание только внутренне посредством насыщения мира сновидений имагинациями. Тут, следовательно, при составлении моего "Тайноведения" имела место попытка внутренне принять совершенно сознательный мир представлений, который обычно относится только к внешним явлениям природы, принять его внутренне и насытить им имагинативный мир.

Тогда явилась возможность проникнуть во всю эту цепь: Сатурна, Солнца и Луны, и стало возможным исследовать на Земле то, что имели также и древние посвященные.

Рассказываю об этом пути познания для того, чтобы вы знали, как происходят подобные вещи. Вы можете возразить: это личное. Но в этом случае это личное действительно совершенно объективно.

И если порицали нечто в моем "Тайноведении", это то, что оно написано подобно математическому учебнику. Порицали, что я не пробовал внести туда ничего субъективного, но записал весь этот путь исследования, как о нем теперь рассказываю, с математической точностью. Оно получилось таким вследствие введения того, что имеется в образе мышления со времен Коперника, Галилея и т.д.. Образ мышления Гете был настолько углублен, что стало возможным ввести его в ту самую душевную настроенность, которую в ином случаемы имеем при имагинации; и мы смогли область, бывшую всегда доступной посвященным, представить во времени именно от ныне к изначалу.

Итак, на этом примере вы видите, каким образом мы приходим к тому, чтобы продвигаться в этих вещах не туманным путем, а совершенно ясным внося туда присутствие духа и осознанность, где в иных случаях они легко отсутствуют. Перед нами пример, когда жизнь сна, охватывающая обычно только «Я», охватывает и астральное тело.

И я хотел бы ответить следующее на вопрос: в чем же состоит различие между современным естествознанием и тем, что дано мною в книге "Тайноведение".

Различие состоит в том, что современный естествовед может обращаться лишь к «Я» и тотчас впадает в сон, когда он выходит из своего «Я», а я мог обращаться к астральному телу о том, какие представления имеют естествоиспытатели; поэтому астральное тело проникло в миры, которые я описывал.

Это является путем, который может быть описан совершенно точно, и который, как пример, покажет вам, быть может, гораздо определеннее, нежели что-либо иное, в каком отношении правильные пути стоят к ложным.-

Преодоление искажений естественно-научных методов в исследовании медиумизма и сомнамбулизма

Состоянием, полярно противоположным состоянию сна, является состояние сомнамбулизма или медиумизма. Спящий совершенно живет в своем «Я» и астральном теле; даже если он не имеет в астральном теле никаких сознательных восприятий, он все же в нем живет. Сновидец живет совершенно в своем «Я» и своем астральном теле. Он погружен, углублен в собственную свою сущность, и так как она связана с различными мирами, то, исходя из собственной сущности, он связан с мирами. Следовательно, сновидец погружается, так сказать, в собственную сущность и через это в мир и, в известной мере, в физический организм.

У медиума и у сомнамбулы имеет место как раз точно противоположное. В сомнамбулическом и медиумическом состоянии мы также находимся своим «Я» и астральным телом вне физического и эфирного; но тогда, как мною было изложено, «Я» и астральное тело проникнуты чужой сущностью.

Итак, мы имеем перед собою медиума или сомнамбулу с их физической сущностью, но вне физического и эфирного тела находятся его «Я» и астральное тело. Тут «Я» подавлено, порабощено, и астральное тело также, ибо другое существо, как я описывал, сидит в нем.

Вследствие этого медиум не может правильным образом воздействовать на физическое и эфирное тело. Ибо даже, например, когда мы спим, находясь в состоянии сна без сновидений, то действуем обратно на физическое и эфирное тело. Мы пронизываем известным образом в бодрственном состоянии физическое и эфирное тело изнутри, а в состоянии сна охраняем его извне.

Это прекращается у сомнамбулы. Медиум, сомнамбула не могут заботиться о своем физическом и эфирном теле. Эти последние являются для них, так сказать, покинутой областью. И это свойственно медиуму, сомнамбуле.

Наблюдая человека, имеющего для нашей человеческой современности нормальную душевную настроенность, мы отмечаем, что на его физическое и эфирное тело имеют влияние только лишь силы минералов и растений; и ничто другое. Если бы на наше физическое тело не действовали бы силы минералов и, следовательно, также силы минеральной Земли, - мы не могли бы ходить, двигаться; ибо это суть силы физические, которыми мы пользуемся. В них можем мы находиться, это является нормальным состоянием. Но это не должно входить в эфирное тело.

Точно также оно и у растений. Они могут в известном смысле действовать еще на эфирное тело, но не слишком сильно. Однако на те самые силы, которые образуют у животного ощущение, и на силы другого человека должны воздействовать на физическое и эфирное. Только потому, что физическое и эфирное тело у медиума, у сомнамбулы покинуты, на медиума и сомнамбулу действуют животные и земно-человеческие силы. Они подвержены сугестивному влиянию.

Подобно тому, как мысль исходит из сна, также исходит теперь воля из человека в окружающее. И мы можем подсказать сомнамбуле, медиуму, что он должен ходить; можем ему внушить, давая картофель, что это вкусная груша и т.д. Мы подходим как люди непосредственно сугестивно к медиумам и сомнамбулам в отношении физического и через это и эфирного. И сомнамбула и медиум носят в себе в своем эфирном теле свое физическое окружение, которое они должны носить в себе лишь в физическом теле, как это имеет место у нормального человека. Таким образом, нормальный человек отдается в состоянии сна внутреннему духовному миру, а сомнамбула, медиум - отдаются внешней природе.

Опять таки, быть медиумичным, сомнамбудичным, есть состояние нормальное, когда оно является нормальным; ибо то, что мы ходим, берем и вообще можем делать что-либо в пространстве,- это у каждого человека ведь является магически сомнамбулическим исполнением. Оно только не должно проникать в эфирное тело, должно пребывать лишь в физическом. Иначе нормальное переходит непременно в болезненное.

Таким образом, сновидец находится совершенно в себе самом; медиум и сомнамбула - совершенно вне себя. И мы имеем перед собою некоторым образам точно автоматами физическое и эфирное тело человека в медиуме и в сомнамбуле, можем на них влиять, ибо они не охраняются собственным «Я» и собственным астральный телом.

Вследствие этого, также как у спящего, рождается внутренний духовный мир, у сомнамбулы и у медиума рождается связь с внешним миром природы, с миром форм, миром образований, со всем тем, что есть наглядно видимо, пространственно, временно.

Погружаясь в мир сна, мы погружаемся в невежественное, в вечно изменяющееся. Проникая в мир, в котором сомнамбула под сугестивным влиянием исполняет некую волю и когда, следовательно, физическое и эфирное тело проникают в него, то находим здесь все точным, имеющим контуры. Действительно, с невероятной точностью тут выполнено все, что совершается посредством внешнего влияния.

Это есть мир, совершенно противоположный сну; это есть, некоторым образом, реализованный, внешний, природно восстановленный сон, где снится лишь во внутреннем переживании.

Эта противоположность также имеет значение и в высшей степени интересна, если мы наблюдаем ее с точки зрения посвященного. Посвященный имеет, как я говорил вам, свои затруднения, когда погружается в мир сна для того, чтобы наполнить его имагинативно; он имеет свои трудности, ибо испытывает такое чувство, будто утеривается вес, тяжесть, утериваются все предметы внешнего мира, имеющие твердую почву.

Когда посвященный свыкается,- а он должен с этим свыкнуться сознательно,- он должен развить сознание так, чтобы выходить в мир подобно тому, как бессознательно выходит сомнамбула. Тогда он испытывает чувство, будто в каждое мгновение может потерять сознание, уйти в беспамятство. Это состояние нахождения в беспрерывной возможности потерять сознание, имеет место у посвященного.

Необходимо всегда внутренне бодро и крепко себя держать, дабы не потерять сознания.

Мне хотелось бы сказать следующее: продвигаясь в этом мире, нам должно, как посвященному, также здраво и разумно держать себя в нем, как двигаются и держат себя обычно разумные, здравые люди в нашем мире. Я хотел бы сказать, что на посвященном не должно быть заметно того, что в то время, когда он проходит среди людей, животных и камней, он одновременно находится в духовном мире, где пребывает с полный сознанием. Ибо, вообразив хотя бы на мгновение, что он не имеет ног, а летает тут в этом мире, он очень легко впал бы в такое состояния, которые его собратия люди нашли бы сомнительными. Они сказали бы: что это за сумасшедший! Подобное может случиться, если он внутренне не будет держать себя устойчиво и бодро, дабы сохранить полное сознание при прохождении через духовный мир, существующий повсюду, как и физически-чувственный.

Видите ли, тут открывается область, которая, так сказать, опять-таки не сделалась домэном Теософского Общества, но является областью для так называемых психических исследований, и т.д., где работают высоко образованные естествоиспытатели. Это есть область, в которой люди,- с одной стороны, естественно-научно образованные, но могущие мало что выполнить в естествознании,- делают статистические отметки о подобных вещах, производят опыты с медиумами, дабы заглянуть в духовный мир. Тут, в различных обществах и с различных точек зрения создается область, в которой хотят исследовать извне, как это происходит, когда человек поступает так или иначе; или двигает своими членами, руководимый не своим обычным сознанием, но с сумеречным или совершенно погашенным сознанием, в то время как другие существа овладели его душою. Тут регистрируются поступки людей, у которых сознание подавлено.

Нам довелось даже пережить, как люди, охваченные воодушевлением в подобного рода исследованиях, потребовали, чтобы я сам, со всем тем, что имею сказать миру, находился в их лабораториях в их распоряжении, для того, чтобы они могли исследовать также и извне, что такое тут происходит и проявляется как внутренний мир. Оно примерно так же разумно, как если бы кто либо пришел и сказал: в математике я ничего не понимаю, следовательно, ничего сказать не могу, правильно ли или ошибочно то, что утверждает математик; но он должен придти ко мне в мою физическую лабораторию; там я проделаю над ним опыты и определю, является ли он великим математикам или нет.

Приблизительно оно обстоит так. Этим я указываю на ту область в современности, где желают исследовать мир сомнамбулизма и медиумизма также извне посредством искажения естественно-научного метода и, собственно, к внутреннему не обращаются. Ибо, если бы обратились к внутреннему, то увидели бы, что в сомнамбуле и медиуме мы имеем перед собою внешнее, имеем автомат физического и эфирного тела; увидели бы, что исследуют тут, таким образом, совершенно не духовное, и то, что желают исследовать, покинуло то, что они имеют перед собою. Но как раз в эти тонкие особенности духовного мира люди не хотят вглядываться. Очень часто они хотят не только посредством внутренних переживаний, но во внешнем лицезрении иметь духовное перед собою. Они хотят иметь духовное во внешнем, видимом, чувственном действии.

Это иногда выявляется еще и другим образом, и происходит вследствие того, что это подобные вещи. Как раз в то время, когда я проследил этот путь, подчеркнутый и изложенный мною, имели подобное в Теософском Обществе: во внешнем физическом мире желали иметь непосредственно духовное, и духовный образ Христа искали в физической личности.

Искусство как мост от материи к духу

Физический мир для нас должен оставаться физическим и духовное должно искать там, где оно есть; конечно, также и там, где есть физический мир, но именно в сферах, которые суть духовны и проникают физический мир.

Но тут же имеется еще другая область. И человек в здоровом своем состоянии чувствует себя призванным проложить мост между одною и другою областью, между областью внутреннего, переживания и внешнего лицезрения, миром, в котором анормально стоит сновидец и миром, в котором анормально находится медиум или сомнамбула, когда мы соединяем оба мира вместе, оплодотворяем их взаимно,- зарождается искусство. Ибо в искусстве то, что воспринимается внешне, чувственно, одухотворяется, пронизывается импульсами духовного мира; а то, что воспринимается внутренне - душевно, представляется во внешнем воплощении.

И в то время, как Теософское Общество было занято тем, что выставляли внешнюю физическую сущность как духовную сущность, мы в Антропософском Обществе стремились ввести в искусство течение оккультное: родились Мистерии, родилась Эвритмия, родилось построение речи.

Все это зародилось тут, в Антропософском движении, вышло из этого импульса, из стремления перебросить мост от духовного в физическое, чтобы сознание могло переноситься из мира, куда сновидец вступает хаотически,- к тому миру, в который вступает хаотично сомнамбула или медиум. В искусстве оба мира вплетаются сознательно один в другой.

Когда-нибудь это станет понятным. Поймут, что именно кроется, например, в тех особых устремлениях, проводимых Марией Штейнер, как довести построение речи снова до той ступени, на которой оно некогда было, когда люди были еще инстинктивно духовными. В речи тогда большее значение имели ритм и такт, нежели внешнее абстрактное словесное выражение. Это должно быть завоевано снова. Эвритмия завоевывает двигающегося человека, который разворачивается перед нами таким, каким является человек как духовно-душевная сущность. Это есть то, что вы видите в эвритмии.

Таким образом, в искусстве мы, прежде всего, должны были построить этот мост между миром, с которым соприкасается сновидец, и миром, в котором блуждая спотыкаются и двигаются сомнамбула и медиум. В наше современное материалистическое время сновидец стоит тут, одиноко размышляя, и ничего не знает об образах, о материальных формах, выражающих духовное и дающих откровение духовного. И вокруг ходят сомнамбулы, безразлично, ценят ли их как медиумов или создают ли они в большевизме чисто государственные теории и подобно медиумам реализуют в мире различные вещи; они бродят в современном мире кругом и не подозревают ничего о духовном.

Большое значение имеет то, что в искусстве вновь найден мост от духовного к материи и от материи к духу, дабы понапрасну не спотыкаться и не кружиться более, блуждая во внешнем мире, но получить разумение к нему посредством духовных движений, которые не суть обыкновенные движения.

Таким образом, перед вами настоящее, внутреннее начало эвритмии предстоит как импульс посвящения; и все то, что изучаете у нас как искусство построения речи, исходит также из этого импульса. И когда в скором времени в Дорнахе будет проводиться курс драматического искусства, в нем будет также проводиться опыт подвести драматическое искусство к тому, чтобы на сцене было проявлено духовное, долгое время думали лишь о том, как бы по возможности поставить артиста на сцене так, как в обычной жизни. И комичными были дискуссии в 90-х годах, когда об этом спорили, склонившись в заключение к натуралистическому. Спорили о том, должны ли шиллеровские персонажи произносить на сцене свои героические сентенции с руками, заложенными в карманы брюк, ибо такова была некогда мода! Вы видите, имеется много причин, дабы найти путь к истинному исследованию духовного мира. И тот путь, который открывается в области искусства, по настоящему совсем не является неправильным путем.

С одной стороны, совершенно особое значение имело продвижение от древней науки посвящения, углубленной в мистерии Луны и всего того, что сюда принадлежит; это было приближением к тому, во что возможно проникнуть посредством душевных постижений естествознания, когда они насыщают душевное состояние, при котором возможно оккультно познавать. Если это имело невероятно большое значение, то, с другой стороны, не меньшее значение имели дилетантские попытки сделать особой областью исследования, устранив отсюда дух, то именно, что имеет место у медиума и сомнамбулы именно под духовным влиянием и проявляется в формах духовного. К этому уже были сделаны нелепые дилетантские попытки.

Эти два пути должны собственно рассматриваться как один: проникновение изнутри наружу посредством ставшего обдуманным миром сна и сознательное понимание внешнего мира, который охватывается естествознанием лишь через его минеральные свойства и который исследуется дилетантским образом посредством так называемого психического изыскания, и т.п. Следовательно, существенно пройти и этот путь духовного исследования, ибо мы живем в естественно-научном времени и важно духовно исследовать эту другую область, которая полярно противостоит области сновидений.

Когда перед нами сомнамбула или медиум, то через них происходит нечто, к чему мы не привыкли в обычной жизни. Сомнамбула не пишет так, как пишет обыкновенный человек; двигается, говорит; ест, не так как обыкновенный человек; ибо у него астральное тело и «Я» находятся вне физического и эфирного тела. Мы имеем тут дело с физическим и эфирным телом, которые покинуты и которые стоят под воздействием Космоса, отданы влиянию Космоса. Мы имеем, следовательно, дело с откровением физического и эфирного, которое не является обыкновенными природными действиями, но проистекают из духовного мира. Ибо в принципе, в конце концов, безразлично, стою ли я перед медиумам и внушаю ему что-либо или медиум отдается какому либо звездному влиянию или влиянию какого-нибудь металла, или климатическому и т.д., воспринимая его в свое эфирное тело.

В медиуме перед нами организация, отданная магическим образом духовному. Это мы должны себе отметить. В таком случае нельзя изучать этих явлений, не имея перед собою духовного, как хотели бы это делать Общества внешних психических изысканий, желающие экспериментировать внешним образом. В этих случаях необходимо вглядываться в духовную связь. На переднем плане стоит то, что происходит тут через медиума и сомнамбулу или, в ином случае, через человека; а в глубине надо видеть то, что существует как духовное.

Но все эти явления, возникающие у медиума, у сомнамбулы родственны с другими медиумами. Когда сидит медиум и в известном состоянии производит то или иное под человеческим или под космическим влиянием,- это собственно означает, что физическое или эфирное тело производят то или иное. Это временно происходящее совершенно то же самое, что имеет место под воздействием, обусловленным чем-либо другим в ядовитых растениях, через которые человек известным образом заболевает. Это является только, хотел бы я сказать,- внешней, преходящей личиной болезни, имеющей место в сомнамбулическом, медиумическом состоянии. И с известной точки-зрения,- о чем будет еще изложено в ближайших докладах,- на проявлениях медиумизма и сомнамбулизма можно видеть, в чем собственно у больного человека кроется причины болезни. (Этого не требуется, но возможно заключить). Причина лежит в том, что его «Я» и астральное тело вышли каким-либо ненормальным образом из одного органов или покинули весь организм и человек стал таким путем под действие особых духовных влияний.

Видите ли, так как в древние времена постигали существование этой связи, то мистерии всегда были соединены с медициной; и вследствие того, что тогда не были так любопытны, как сегодня, то не занимались много медиумами и сомнамбулами, чье поведение было постигнуто также, как постигалось болезненное состояние. Этими вещами занимались гораздо более с точки зрения медицины. И такая точка зрения должна быть снова приобретена.

То, что есть в мире и что в особенности проявляется в патологических состояниях человека и животных, должно быть исследовано вновь правильным образом. Лишь таким путем придут к возможности познать то, что желало бы исследовать Общество психических исследований.

Антропософическое движение также вступило на этот путь, где патологические явления могут исследоваться таким образом, чтобы из них открывался доступ к духовному миру. Это стало возможным и в совместной моей работе с д-ром Итой Вегман, в которой она пытается пройти правильным образом путь, с которого сбиваются психические исследования. Такая совместная работа оказалась мыслимой, потому что Ита Вегман действительно обладает не просто познаниями, приобретаемыми современным врачам, но теми интуитивно-терапевтическими импульсами, которые непосредственно исходя из картины болезни, входят в духовный мир и оттуда приходят к терапии.

Вот здесь и лежит та область для исследования, на которую я указываю. Тут производится опыт создания истинной, инициированной медицины, которая сама по себе является инициированным естествознанием.

Перед миром открывается другой, правильный путь в противовес ложным путям. И вы ухе из первого тома книги, совместно написанной д-ром Вегман и мною, увидите, как идти этим путем.

Теперь ясно, что на примерах легче всего видеть различие между правильными и ошибочными путями. В связи со всем сказанным здесь, на это должно быть также указано.

Если я говорил ранее о том, что в искусстве должен быть проложен путь, который снова приблизит область духовного и область материально оформленного одну к другой, то должен добавить еще следующие: видимо, что по условиям современной цивилизации правильный путь к этому будет найден тогда, когда будет пройден последний путь в отношении природных явлений, ибо ныне человечество в искусстве так далеко отстоит от построения этого моста, о котором я говорил, что быть может оно лишь тогда убедится в действенности жизни духовного в искусстве, когда интенсивным образам придет к убеждению в действии духовного, видимом особенно в генезисе патологического; когда станет явственным, как действует и живет дух в материи, как он в материи открывается. Когда узрят это в области Природы, тогда, быть может, пробудится энтузиазм и к тому, чтобы непосредственно в искусстве поставить это перед миром.