Меченого Кровью

Заскрипело где-то старое радио. Из динамиков пролились неприятные уху помехи. Через несколько секунд звук выровнялся, но ощущение прослушивания заезженной старой пластинки осталось. Это же наш школьный радиоузел. В груди похолодело. Так знакомо. Словно и не было этих 9 лет. Донесся знакомый голос – практически как мой, только ещё ниже и с какой-то хрипотцой:

- Привет, бро! С добрым утром! Умылся, зубы почистил?! Вот и молодец. Собирайся и пошли давай. А чтоб тебе не скучно было топать до школьного стадиона, я проведу для тебя персональную радиопостановку. Ха-ха... Правда, я смогу работать диктором на радио?! Хотя да, сейчас популярнее говорить несколько иначе. Ну, ладно, о карьерном росте я подумаю немного позже. А сейчас всё-таки расскажу одну интересную историю, более того – притчу! – он откашлялся. – Прости! Проклятые рудники! Ха-ха. Собственно сделаю значительную паузу и начну, а ты иди! Времени у тебя – всего-ничего!

Он взял паузу и продолжил, когда я стал подниматься по ступенькам на поверхность:

- Когда-то давно старый индеец рассказал своему внуку одну интересную штуку – жизненную истину, если хочешь.

«Внутри каждого человека идет борьба очень похожая на борьбу двух волков.

Радио заскрипело и умолкло.

«М-да уж, послушал, называется, радиопостановку!»

Я вышел из подземки... Лицо тронула ироническая улыбка. Вышел я из «школьного подвала», где хранился всякий хлам, старые книги, сломанные столы и стулья, пришедший в негодность спортинвентарь, а также прочая дребедень... и где единолично царствовал весёлый старина завхоз. Обернулся поглядеть на «королевство завхоза», но внизу, как и следовало ожидать, по-прежнему были слегка завуалированные пыльной дымкой ступени, ведущие к станции метро, где помигивала плохо закрепленная лампа. Хочется верить, что Дин может с этим совладать, и ночная школа с «вывороткой» линии метро под ней вскоре сменится нормальным положением вещей.

Я был у дверей и точно помню, что дверь была ровной, когда я на неё посветил. Но услышанное мною легкое жужжание, словно недалеко пролетал большой жук, заставило мне повернуться в направлении звука. Неясная высокая тень мелькнула в дальнем конце коридора и звук стих. Присматривался с полминуты, вдруг оттуда кто-то вновь появится или издаст тот же звук. Но ни тень, ни удивительный треск крыльев не повторились. На Дина это не было похоже, поэтому и разбираться я не стал. Может, это, вообще, было наваждением? Я встряхнул головой и это отдалось «прострелом» в шее.

- Ай! – просипел, поморщившись.

Перевел взгляд на дверь... Теперь она была поцарапана гвоздем, но уж очень аккуратно и не нервной рукой, будто кто-то педантичный снизошел до того, чтобы испортить школьное имущество.

«Сейчас тебе грустно, но ты здесь и сейчас благодаря прошлому, а будущее зависит от того, как ты изменишь настоящее. Все начинается вот с этого момента»
* * *
Камилла открыла глаза и не сразу смогла понять, что стоит на ногах. Она находилась в каком-то подвале, а в распахнутые у самой земли окна лил слабый утренний свет. Пахло древесными опилками и крашеной кожей.

Девушка, пошла к лестнице на выход. Белая дверь была приоткрыта, а на ней было выведено красным маркером.

«Молчание не делает ошибок»

…

Всё выбелилось на миг, когда журналистка переступила порог. Она оказалась не возле подвала, ого выходила, а у ворот городской больницы города Брамса. Был солнечный день, туда-сюда мелькали люди в весенне-летней одежде. Среди потока народа Декстер сразу заприметила идущего по направлению к ней Дина, уже хотела обратиться к нему с расспросами, что происходит.

Девушка вспомнила надпись маркером. Нельзя ничего говорить!

Выходит, не всё закончилось.

Хейт остановился в нескольких ярдах и поманил рукой. Камилла пошла к нему, а он указал на вход в здание больницы. Затем демонстративно показал на одной руке 2 пальца, а на второй всю пятерню. Журналистка кивнула.

* * *
Я вышел из здания школы и через школьный дворик пошел к спорткомплексу, который находился через кирпичную стену от школьного двора. Изуродованная альтернативная сторона отличалась от того, что мне доводилось видеть в Сайлент Хилле – здесь не было ржавой дымки, хотя так же, как и в Сайлент Хилле, не было неба, а только густо-черная пустота. Было знойно жарко и воняло горячим асфальтом, под ногами хлюпала, приставая к обуви, застывающая смола, тепло которой я чувствовал даже через подошву. На деревьях и кирпичную высоченную изгородь были натянуты огромные целлофановые пакеты, закрепленные алюминиевой проволокой или технической бечевкой, привинченной шурупами к асфальту. Такие же пакеты плавились, принимая причудливые формы в лужах смолы. Здесь же высились несколько «курганов» из щебня, один из которых – где-то в три моих роста – преграждал выход из двора. Впрочем выход был свободен, но подвох, как и следовало ожидать, был… Уже когда я вышел на огражденную строительными лесами проезжую часть, гора щебня зашуршала, и из-под камушков поползло нечто в белом. Это было похоже на маленького толстяка-обжору в длинном белом балахоне, неуклюже ступающего и раскачивающегося во все стороны, будто вместо ног у него под балахоном были пружины. Он молча засеменил ко мне, завидев свет моего фонарика. Я посветил в белоснежное в грязных разводах лицо «бочки на ножках»… Это было не лицо уродца, но и не человека. Пупс! Живая кукла с горящими алыми глазами и длинными бесформенными устами. На миг мне показалось, что я видел где-то похожую. Но бить чудика мне не пришлось – он потерял равновесие и упал на коленки в черную жижу, окончательно вычернив свою одёжку. Толстяка вырвало. Целая гора измельченного щебня! Существо перестало быть толстяком и стало выглядеть, словно сдутый мяч. Я сморщился и ушел поскорее к стадиону. Существо жалобно попискивало (даже жаль его стало) и маленькими ручками впихивало в свой растягивающийся рот смолу и выпавшие камушки.
* * *
Второй этаж, пятая палата. Если Ками всё верно поняла.

Легким ветерком она вбежала наверх. Искомая палата – вот она! Однако входить внутрь журналистка не стала, завидев в конце коридора, где находился угол для приема гостей, двоих людей, один из которых напоминал юного и коротко стриженного Даррена. Камилла направилась к ним, но остановилась в нескольких ярдах от разговора. Собеседники сидели в креслах, а возле «младшего Даррена» стоял костыль. Да и сам он носил гипсы на левой ноге и правой руке, голова была забинтована и под курточкой пижамы тоже виднелись бинты, пол-лица было покрыто ссадинами, на щеке второй половины лица – большущая гематома.

- Так ты станешь писать заявление?! – спросил человек в легкой куртке с эмблемой полицейского департамента Брамса на плече и шляпой шерифа на колене.

- Нет.

- Я же сказал уже! Ещё повторить?

Шериф посмотрел куда-то под ноги, что-то взвешивая.

- Послушай меня, мистер! Если ты хочешь сам отомстить, то…

- Я не собираюсь никому мстить! – оборвал, блеснув из-под повязки синими глазами Даррен. – Я упал со скалы, когда подумал, что смогу без страховки на неё взобраться, как делал ранее со снаряжением.

- Ты разозлить меня решил?

- Отец, никто меня не трогал.

- Да, конечно! Я говорил с доктором. Тебе наносили удары чем-то похожим на бейсбольную биту.

- На ветку какую-то упал на отвесной…

- Ага, раз 10 где-то только туловищем!

- Не помню, может, там было несколько. Я потом посмотрю, что там было, где я упал.

- А теперь послушай меня! – вызверился полицейский, вскакивая. – Все в городе знают, кто тебя бил, а ты строишь из себя идиота. Теперь два пути есть: подписать заявление или отомстить.

- Конечно, все знают, КТО меня бил, потому что это был НИКТО.

Казалось, отец потерял дар речи от упорства сына.

- Ты же позоришь нашу семью! Ты хоть понимаешь это?! Я – шериф, не последний человек в городе, какой-никакой, а представитель власти! Меня и мою семью должны люди уважать, а не судачить, что мой сын не может достойно ответить за оскорбление, нанесенное его семье!

- Да какое оскорбление?!

- Какое?! Тебе избили! Я знаю кто! Все знают кто, а ты покрываешь. Зачем?! Они перечеркнули твое участие в оставшихся матчах лиги.

Даррен потупился, размышляя.

- Никто меня не бил!

- Вот как?! – злорадство сквозило в голосе шерифа, когда он склонился к уху Даррена. – А ты собираешься на выпускной бал?

Сын поднял непонимающий взгляд, Беннеты оказались лицом к лицу: испытующий и недоумевающий взгляды.

- А хочешь знать, с кем теперь идет Чесса?

Даррен вопросительно кивнул.

- С тем парнем, который тебя избил. Что скажешь?

Повисла продолжительная пауза. Сын посмотрел в окно. А когда заговорил, то голос был безжизненным и сдавленным, абсолютно без эмоций:

- Ну, всё верно! Должна же она с кем-то пойти на бал, если я не смогу там быть. Только с кем она пойдет?

- Ты издеваешься, маленький придурок! Если ты не подпишешь вот эту бумагу, то я отрекусь от тебя!

- Ничего такого не было, о чем написано в этом клочке.

Джон Беннет разорвал лист на мелкие клочки и бросил в лицо сыну, тот даже не шелохнулся.

- У меня был «сын». Хотя он и был девушкой. Сибилл – мой единственный ребёнок. Она была настоящим представителем рода Беннет. Помнишь Сибилл?! Это она назвала тебя именем, которое тебе нравится больше, чем то, которое мы с матерью для тебя выбрали. А ты… Паршивая овца. Ты – не Беннет! Я не хочу тебя знать, сопляк бесхарактерный! Ты жалок! Даже встать не можешь!

- Могу! – с вызывающе-раздраженной интонацией Даррен вскочил, опираясь на костыль.

- Нет!

Шериф развернулся и сделал шаг по направлению к выходу, но остановился и холодно сказал, скрывая эмоции и даже не повернувшись:

- Я оплачу любое образование, только чтоб тебя я не видел с этого момента. Выбирай любое... кроме полицейской академии. Завтра я пришлю помощника с твоими вещами и ключами от съемной квартиры, пока не уедешь – поживешь там, отсюда ты домой не возвращайся. Мы с матерью не желаем тебя видеть в нашем доме.

Сказал, лишь немного повернув голову, и ушел, едва не задев Камиллу плечом. Даррен исподлобья следил за удаляющейся фигурой, тяжело дыша и держась за сломанные ребра, где ещё отдавалась боль после падения. Потом дотянулся до костыля, но после попытки подняться вдруг отбросил его в сердцах и прижал левый кулак между глаз, подтягивая здоровую ногу к своему подбородку. Декстер не видела его глаз за кулаком и повязкой – возможно, парень беззвучно заплакал, потому что приоткрыл рот и дышал теперь только им.

Девушка приблизилась и хотела дотронуться до плеча Даррена. Но когда она присела на корточки и уже протянула руку для прикосновения, как кто-то взял её за запястье и убрал руку. Невидимый из коридора, где стояла журналистка, на подоконнике сидел Дин, который теперь встал и придержал руку Ками. Декстер вопросительно посмотрела на него, но тот закрыл глаза и отрицательно покивал головой, затем показал на газету на столике для гостей. Это было прошлое, которое не изменить.

Дин Хейт помог подняться Камилле и повел к выходу, положив руку на плечо. Ками обернулась и, пока они с Хейтом не скрылись за углом, неотрывно смотрела на Даррена – тот словно застыл. Ни единого движения.

Вышел к стадиону, куда мне советовал придти Хейт. Стадион был заставлен строительными лесами у конструкциями из арматуры, вместо травы под ногами был потрескавшийся паутиной старый асфальт, где-то развороченный, будто из него что-то вырастало. Здесь было слабое освещение от электрических ламп. Но моё соглядатайство было прервано довольно быстро.

- Мы здесь!

Я поднял голову и увидел на платформах, возведенных по принципу усеченной ацтекской пирамиды и усыпанных теми же лесами и металлоконструкциями, фигуру человека с кенгурушкой на груди. В тусклом свете лампы он махал мне рукой. Я огляделся и нашел неподалеку металлическую зигзагообразную лестницу, вроде пожарной, которая вела на уровень выше. Не отрывая взгляда от силуэта ни на миг, я стал подниматься. Конструкция из платформ оказалась выше и круче, нежели казалось снизу. На второй платформе не было никаких следов, где можно подняться, а третья платформа была гораздо выше моего роста. Впрочем здесь я уже достаточно хорошо видел Дина и даже Сибилл в кенгурушке.

- Вот и ты, мой друг! – весело отозвался Дин. – А мы уже заждались с сестренкой! Правда, маленькая?

- Не паясничай! Объясни, чего ты хочешь! – выкрикнул я.

- Потом! Потом! Сначала разреши познакомить тебя с нашими гостями.

- Ты о чем?

Дин указал по сторонам. Посмотрев, куда он указывал, я увидел два столба из арматуры, похожих на вытянутые клетки. На обоих висели крюки, на которых за ребра были повешены люди. Даже у меня свело ребра от этого зрелища.

- Узнаешь?

- Н-нет. Кто это?

Вообще сложно было что-то разобрать в принципе при таком свете и с такого расстояния. Я видел только, что люди одеты в изодранную и окровавленную одежду и у них сильно избиты головы.

- Ну, да, конечно, они сегодня не в лучшей форме. Тут соглашусь, пожалуй.

- Это ты сделал?

- В смысле?

- Не строй из себя дурака! Ты это с теми людьми сделал?!!

- Ну, как тебе сказать... Это сделали мы с тобой.

- Не впутывай меня в это! Я тут не при...

- Это же Харви и этот... забыл как его... – перебил Дин. – Или я и не знал?! Хм, вот ведь, выходит как! В общем, Харви и простой безымянный парень, который хорошо играл в футбол и дружил с Харви. Но он уже мертв, как бы то ни было.

Хейт развел руками.

- Зачем ты убил их?

- Я никого не убивал, Даррен. Они сами себе приговор подписали, а я только исполнил их же, заметь, волю.

- Кажется, я начинаю понимать, что здесь происходит. Ты, ты же – чудовище!

- Э, нет, бро, МЫ! МЫ – чудовища! Каждое оскорбление и обвинение в сторону любого из нас накладывает такое же автоматически и на другого.

В это время одна из жертв затрепыхалась слабо и застонала.

- Вот видишь! – человек в бейсболке пошел к столбу. – Ты говорил, что я убил Харви, а он жив! Более того, он жив благодаря мне. Это я сохранил искорку его жизни в этом мире, потому как в мире людей он уже не жилец с такими травмами.

Изувеченный слабо прохрипел о помощи. Дин вытянул шею к повешенному, чтобы Харви лучше его видел.

- Узнаешь меня, старый друг?

- Р-Рэй?..

- Нет, что ты! Дин! Динни! Тебе же так привычней было. Я ведь похож на того парня, которого ты с друзьями случайно утопили в летнем лагере для скаутов.

- Отпус-ти... ме-ня.

- Конечно-конечно! Немножко осталось! – с откровенной издевкой в голосе произнес Хейт, поправив козырек. – Так вот! Даррен, смотри.

Он нагнулся осторожно, чтобы не побеспокоить Сибилл, и поднял из-за столба какой-то блестящий объект.

- Знаешь что это?

- Похоже на кубок.

- Бинго! Это кубок выигранный «Ночными кошмарами из Брамса» в год нашего выпуска из школы. А это... – вытащил из кармана связку медалей. – Прочие награды. Вот на это была куплена моя жизнь, моё счастье и мечты... Это вот мечта о победе в турнире, чтобы Сибилл гордилась мной! Здесь же любовь к Чессе! Здесь наше семейное счастье и отчий дом. А вот тут, наверное, наша карьера в профессиональном спорте. Возможность стать полицейским я не учитываю... мы никогда не хотели этого, честно говоря. Ради куска позолоченной латуни?!

Перечисляя, он отбрасывал по медали.

- Постой, но ведь наша команда уступила кубок в финале.

- Ха-ха. Да, не могу не согласиться, – это поддельный кубок, который Харви сделал на заказ. Без нас команда проиграла тогда. Выходит, что его желание сыграть вместо нас в той игре навредило даже команде. Зато, каково желание! Кубок не значит победа, хотя и символизирует её! Но наш дружок думает иначе! Даже будь это истинный трофей... Разве он стоил всего этого?! И какой замечательный план! Похлопать по попке мою девушку при всей школе, чтобы создать причину для ссоры, а потом устранить конкурента по заявке на игру, который банально играет лучше тебя!!! Харви, ты гений! Мелкий и недальновидный, правда, но для тебя это была суперидея. Ты хорошо изучил меня, раз понял, что я не стану подавать на тебя в суд. Кстати, с Чессой смотрю, у тебя тоже ничего не получилось, да? Какая досада!

- Оставь его в покое! – выкрикнул я. – Я на него не держал зла все эти годы!

Дин, испытывающе сверливший взглядом изувеченное лицо своей жертвы, медленно повернул ко мне голову. Медленно подошел к краю своей платформы и швырнул мне кубок.

- Вот ради этой подделки была разрушена твоя жизнь! – казалось злоба скапывала с его губ, как что-то материальное. – Ты не держал зла на него все эти годы?! А вспомни, до того как ты приехал в Сайлент Хилл. Что ты испытывал?! Молчишь? Вот потому, что я забрал себе желание мстить, всю злобу и ненависть! Я терзался все эти годы этим. Я! Мне досталось только это при «разделении»! Только это и больше...

- ...

- И ещё любовь к этой глупой девчонке. До сих пор не понимаю, почему она так поступила. Не хочу об этом думать.

- Для нее? – тихо спросил я, но он меня услышал, а я заметил, что бур вдруг умолк.

- Я думал так сделать, но...

- Это всё, что у тебя есть кроме, ненависти.

Хейт потупился, но сразу же поднял глаза, злобно оскалившись.

- Заделался психологом, добрячок?! Яне убил эту тварь просто потому, что это неинтересно, и, скорее всего, она забыла даже наше имя. А по поводу того, что у меня есть только это – это не так. Теперь у меня будет человеческая жизнь, семья, Сибилл, работа и не только ненависть!

- Что ты собираешься делать?

- Что-что?! Выиграть у тебя право зваться, как меня всегда звали.

- Ты псих! Зачем тебе это?! Ты и так обрел, что хотел! Просто отдай мне Сибилл и отпусти Харви. Мы разойдемся, и ты начнешь человеческую жизнь.

- Не-е-ет! Ты верно не понимаешь. Меня не существовало. А я не могу придти без ненужного ажиотажа и внимания к моей особе в мир людей. Поэтому я и займу твое место, если ты позволишь мне выиграть. А ты позволишь. Ты же добренький, хотя скорее слабохарактерный. У тебя нет шансов на победу!

- Я не хочу драться. Ты обязан выслушать и отказаться от этих сумасбродств! Давай закончим игру сейчас же.

- У меня нет времени тебя слушать, а вот тебе придется выслушать меня. Ты же даже правил этой игры не знаешь. Вот что. Только здесь нам ещё пара ушей уже ни к чему, – он подошел к пульту. – Харви здесь с нами прощается!

Руки Хейта заплясали по рычажкам и кнопкам – некий механизм заскрежетал и конструкция с цепью, накренившись, стала опускаться к платформе ниже. Харви стал душераздирающе вопить на крючке – из-под ребра полилась кровь. Туда, куда его опускали, заработала камнедробилка. Я бросился вперед – между нами было 2 платформы. Никак не мог достать края следующей, к счастью, здесь были леса, поэтому я свалил леса из ближайших и взобрался быстро на платформу выше. На этой не было ничего, пришлось разгонятся и прыгать. Я не дотянулся целых пол-ярда и неуклюже свалился у основания. Снова в голове зазвенело и потемнело в глазах, но я подобрался, превозмогая страшную боль, и вновь предпринял попытку взобраться на уровень выше. В этот раз успехом можно назвать только то, что я смог приземлиться на ноги и только адский оркестр из вопля бывшего одноклубника, рычания перфоратора и стука бура отдавался эхом боли в ударенном Дином месте.

- Останови машину, прошу тебя!

Дин не шелохнулся, следя за происходящим. В кенгурушке заплакала Сибилл.

- Да, останови ты!

Я разогнался снова и смог запрыгнуть так, чтобы ухватиться одной рукой за край, не мешкая, ухватился и второй рукой, взбираясь наверх. На следующей уже рециклер готовился разорвать медленно опускающегося в него человека. Здесь была тоже конструкция похожая на каркас из арматуры – её я стал толкать к краю платформы, потому как не мог допрыгнуть.
* * *
Когда я оказался на верху, то стало ясно, что эта платформа очень длинная и здесь много всякого оборудования, лесов и механизмов, одни были знакомы, другие являлись «переосмыслением» выворотки. Но это я рассмотрю позже. В момент подъема я не думал ни о чем, кроме того, как бы остановить измельчитель породы. Дин же исчез вместе с Сибилл.

Передо мной находился тот самый пульт. К своему ужасу я понял, что ничего подобного никогда видеть мне не приходилось. Какой-то пульт управления, сошедший с кадра допотопного фильма ужасов о сумасшедшем ученом. Истошно орало рядом изуродованное тело, неумолимо опускаясь в молотилку для камней.

- Спаси меня! Прошу, спасиииии!!!

«Да заткнись ты!» – мелькнуло в голове, но я промолчал. Что мне говорила интуиция. Я должен понимать, если этим пользовался Дин, то и я смогу. Что-то подсказало дернуть за один из рычагов. Механизм замер и перестал опускать несчастного, но камнедробилка не перестала работать.

- Повиси пока так, я не рискну что-то ещё трогать. Скоро всё закончится и эта штука исчезнет.

Харви умолк, таращась на меня.

- Спаси-бо... – были слова старого знакомого перед тем, как «столб» из арматуры с треском развалился на части, а цепь с крюком отцепилась.

Господи! Харви свалился вниз прямо в самые «жернова», но механизм перестал двигаться – цепь попала куда-то в механизм и тот не смог вращаться. Я даже не успел дух перевести, как цепь разлетелась на звенья, и жертву стало затягивать между валками, которые размалывали породу.