Международный опыт решения острых социально-экономических проблем в условиях повышенной этноконфессиональной напряженности

Каспийский регион рассматривается США центром геометрических и геополитических построений, одним из которых является «Стратегический энергетический эллипс», охватывающий Каспийское море и Персидский залив, т.е. углеводороды стран Аравийского полуострова, Ирака, Ирана, Каспийского региона, Центральной и Средней Азии и даже России. Две войны США против Ирака (в 1991 г. и 2003-2010 гг.), начатая в 2001 г. и продолжающаяся до сих пор война в Афганистане, подготовка Соединенными Штатами Грузии к вооруженной агрессии против Южной Осетии и Абхазии в августе 2008 г. и развернутая Вашингтоном и его ближайшими союзниками кампания морально-психологического давления на Тегеран, запугивания и военных угроз, а также навязывание некоторым государствам Южного Кавказа (в первую очередь, Грузии и Азербайджану) разного рода программ военного сотрудничества – все это подчинено решению задач доминирования США в зоне «Стратегического энергетического эллипса». Для России эта политика США может означать только угрозу превращения Южного Кавказа в пояс политической и военной нестабильности непосредственно у российских границ, с перспективой дальнейшего переноса американской экспансии на российский Северный Кавказ, которая может принимать любые формы, от поддержки сепаратистских движений, выдаваемых в качестве «борцов за демократию», до организации в республиках Северного Кавказа цветных революций по ливийско-сирийскому сценарию.

В этой политике США и НАТО на Южном Кавказе Турция выступает в качестве стратегического союзника и партнера, регионального оператора, готового поддержать любые инициативы США не только дипломатически, но и силой своих вооруженных сил. Все это несет в себе угрозу вовлечения Турции в противостояние с Россией, а также угрозу провоцирования Вашингтоном Турции на различные агрессивные шаги по отношению к России и ее интересам, использовании ее в качестве запала для разжигания нового крупного международного конфликта, в который США, как это уже показали недавние события в Ливии, готовы прийти в качестве миротворца и окончательного арбитра.

Россия продолжает активно отстаивать свои национальные интересы на Южном Кавказе, используя все доступные средства – дипломатические, экономические, гуманитарные и военные. Несмотря на имеющиеся трудности и проблемы, политическая и дипломатическая активность России в этом направлении многогранна и носит постоянный, конструктивный характер.

Вместе с тем, между государствами Южного Кавказа существуют значительные противоречия, имеющие форму в т.ч. и «замороженных» конфликтов. Примером такого конфликта может служить конфликт в Нагорном Карабахе, в который стремятся вмешаться Турция и Иран. Все это делает регион взрывоопасным, хрупкий мир в котором поддерживается колоссальными усилиями ближайших соседей – прежде всего, России. Однако, любое внешнее вмешательство способно разрушить сложившийся баланс сил и погрузить регион в военный и политический хаос. В этом кроется опасность прихода в регион любых внешних сил, как со стороны Турции, США и НАТО, так и со стороны Ирана, стремящихся переформатировать его по своему образцу.

В свою очередь, у Турции есть свои противоречия с отдельными государствами региона, наиболее ярким примером которых являются турецко-армянские отношения. Взаимная подозрительность, враждебность и вечное противостояние Армении и Турции имеют давние исторические корни. Они порождены ожесточенной в прошлом борьбой за территории, межнациональной и межконфессиональной неприязнью и агрессивным пантюркизмом поколений ряда турецких политических элит. Тяжелейшим проявлением этой политики турецкой стороны в 1915-1916 гг. стал геноцид армянского населения Турции. Важно отметить, что эти противоречия остаются актуальными, до сих пор не преодолены и в любой момент могут стать причиной для нового международного конфликта. Их резкое обострения способно стать причиной для прямого вмешательства великих держав в дела Каспийского региона, в ходе которого столкновение с интересами России неизбежно. Вот почему внешняя политика Турции на Южном Кавказе и ее попытки вмешательства во внутренние дела государств региона, используя в качестве повода исторические противоречия и «замороженные» конфликты, несет прямую угрозу международной безопасности, безопасности России и требует тщательного изучения.

Экспансия иностранных государств (США, Турции, государств Персидского залива и др.) на Южном Кавказе несет вполне определенные риски и угрозы национальной безопасности и территориальной целостности российского Северного Кавказа. В геополитическом плане Северный, Южный Кавказ и Закавказье представляют собой единое целое, их трудно разделить. Процессы политической нестабильности, зародившись в Южном Кавказе, обязательно перекинутся на Северный Кавказ, результатом чего уже на российской территории станет всплеск сепаратизма, политического экстремизма и исламизма. Это, по всей видимости, отмечают и турецкие власти, спецслужбы которых активно действовали на Северном Кавказе до и во время контртеррористической операции в Чечне, а сегодня отмечается их активность в Дагестане, особенно в тех районах, где федеральными силами ликвидируется бандподполье. Не исключено, что стратегические планы и концепции укрепления влияния Турции на Кавказе, несомненно, глубже и затрагивают не только территорию СНГ, но и собственно российскую территорию.

Внешняя политика иностранных государств на Южном Кавказе не только не устраняет существующие противоречия между государствами этого региона, но напротив, обостряет их и повышает риски перехода к прямому вооруженному противостоянию. Мало того, политика современной Турции, Саудовской Аравии, Катара, а также США и их союзников по НАТО, направленная на экспансию, порождает новые противоречия, которые закрепляются политической практикой и в будущем могут стать причиной возникновения новых конфликтов. Все эти следствия турецкой политики являются тем самым багажом, который достанется России, которая является единственной силой, способной свести враждующие стороны за столом переговоров и направить конфликтные отношения в русло мирного урегулирования и разрешения противоречий. Вот почему уже сегодня необходимо тщательно изучать то деструктивное воздействие, которое оказывают на регион любые стремящиеся в него внешние силы, с тем, чтобы выработать выверенную под конкретные условия внешнюю политику, направленную на поддержание мира и стабильности у российских границ.

На постсоветском пространстве, к которому относится Южный Кавказ, имеет место ряд этнополитических и межконфессиональных конфликтов, которые в литературе условно называют «отложенными» или «замороженными». Территория Южного Кавказа - место развертывания сразу нескольких этнополитических противоречий, здесь имели место Карабахский конфликт, грузино-осетинский и грузино-абхазский конфликты. Несмотря на потенциальную опасность этих не решенных, а скорее подавленных проблем, примеры того, как были урегулированы конфликты на Южном Кавказе и в Закавказье являются интересными и поучительными. Значение использованных методов урегулирования особенно велико для Российской Федерации, так как, с одной стороны, данные территории граничат с Северо-Кавказским федеральным округом и оказывают на них разнообразное воздействие. С другой стороны, упомянутые конфликты являются продолжением советских этнополитических противоречий и национальной политики, а значит, имеют прямую связь с положением этнических процессов и групп в России.

Изначальной причиной обострения этнических противоречий на Южном Кавказе можно считать как раз распад Советского Союза, проявления националистических настроений на территориях со сложным этническим и конфессиональным устройством с конца 1980-х гг., а также низкие социальные и экономические показатели большинства республик СССР. Ближайшее соседство, а также геополитические, исторические и экономические факторы побуждают Россию принимать непосредственное участие в процессе урегулирования этнополитических конфликтов на Южном Кавказе. Важно сказать, что распад СССР породил множество этнополитических конфликтов на постсоветском пространстве, и Россия, как правопреемница СССР, была заинтересована в урегулировании всех этих конфликтов. Однако начало 1990-х годов характеризовалось глубочайшим социально-экономическим кризисом в Российской Федерации, потерей влияния не только на многие мировые процессы, но даже на региональные геополитические отношения. В тот период, посредничество России в международных конфликтах ограничивалось неким пассивным наблюдением и редкими малоэффективными действиями. В дальнейшем российское руководство постепенно мобилизовывалось и обратило внимание, как на решение внутренних этнических проблем, так и на медиацию во внешних приграничных конфликтах.

Конфликт в Нагорном Карабахе – это кульминация продолжительных напряженных отношений между армянами и азербайджанцами, в 1987-1991 гг. вылившийся в затяжное военное противостояние. Главной причиной конфликта является обоюдное желание контролировать и видеть в составе своего государства территорию Нагорного Карабаха. В 1920 г. Советская власть, сообразно своим внешнеполитическим целям, вынесла решение включить Нагорный Карабах в состав Азербайджанской ССР, предоставив ему широкую автономию. Вопрос о выходе НКАО из состава Азербайджана и вхождении его в состав Армении ни единожды поднимался еще при советской власти, однако удовлетворен не был.

В конце 1980-ых годов необходимость отстаивания территории Нагорного Карабаха как исконно армянской была сильно актуализирована: в поддержку НКАО проходили митинги, обсуждались вопросы этнических прав, культурного взаимодействия азербайджанских армян с Арменией, заявили о себе националистические организации. По мнению исследователей, в эти годы эффективная работа с массовым сознанием, внедрение представления о Нагорном Карабахе как символе свободы и благополучия всей Армении. Противостоять таким технологиям классическими командными методами советской власти Азербайджанская власть не смогла. Нагнетание конфликта привели к нарушениям общественного порядка во время митингов и забастовкам, депортации азербайджанцев из Армении и армянского населения из некоторых районов Азербайджана, а далее – к вооруженным столкновениям на территории и на армяно-азербайджанской границе и неконтролируемым военным действиям.

К настоящему моменту Нагорный Карабах находится в положении непризнанной республики, по своему статусу напоминая Косово, Абхазию, Южную Осетию, прошедших путь разрешения конфликта и постепенно признания. На границе Армении и Азербайджана по-прежнему имеют место вспышки агрессии – несмотря на вмешательство наднациональных организаций, миротворчество и пр.

История карабахского конфликта - это в то же время история многочисленных попыток его урегулирования. Она вобрала в себя как мировой и региональный опыт, так и традиционные методы разрешения конфликта, основанные на инициативах самих конфликтующих сторон. Несмотря на достаточно длительный период существования конфликта, направления его трансформации в основном определялись решениями третьей стороны, при которых конфликт чаще всего из «горячей» стадии переходил в состояние «спячки» и затем вновь пробуждался с грузом неразрешенных проблем, главной из которых был и остается вопрос реализации права народов на самоопределение. В сущности, весь описанный конфликт развивается в классическом для этнополитических конфликтов русле – противостояние права наций на самоопределение и нерушимости суверенитета государства.

Обсуждая методы решения конфликта в Нагорном Карабахе можно говорить о следующем:

1. Попытка решения конфликта традиционными советскими методами, основанными на примате дружбы народов внутри многонациональной советской семьи. Однако на фоне разнонаправленных проблем советского государства – социальных, экономических, политических – традиционная технология не только не имела успеха, но даже ускорила распад страны и отказ от неэффективной власти.

2. Продолжением советской традиции жесткости в отношении конфликтующих сторон можно назвать попытки именно военного решения конфликта, которым слаженно воспротивилось мировое сообщество. Наиболее простой метод – метод полного подавления одного из противников – удалось отвергнуть и перевести конфликт в русло переговоров, пусть и затянувшихся на годы, зато сокративших кровопролитие.

3. Важнейшей целью переговоров – по сей день остающейся не достигнутой – было принятие решения о статусе Нагорного Карабаха. Совместное управление двумя странами, предоставление автономии и дополнительных прав внутри Азербайджана, переход к Армении или автономное существование самостоятельного государства – все эти варианты обсуждали в качестве альтернатив создавшейся ситуации. В частности, именно в ходе Карабахского конфликта была создана Минская группа ОБСЕ, главной победой которой стало заключение договора о прекращении огня между двумя государствами. Минская группа – пример эффективного института переговоров во время конфликта.

4. По мнению экспертов, принципы международного права, напротив, были максимально проигнорированы. В ходе разрешения конфликта положительную роль (в первую очередь для пострадавшего населения, разрушенных объектов культуры и пр.) могло бы иметь соблюдение таких принципов как в целом права человека, уважение прав и свобод национального меньшинства и его права избирать свою власть. Уважение и содействие национальным меньшинствам в вопросах свободы самоидентификации и развития культуры, языка и религии и др. Однако в контексте интенсивного конфликта основной упор переговоров был фактически сделан просто на прекращение насилия.

В целом однозначно оценить эффективность разрешения Карабахского конфликта сложно: с одной стороны, конфликт не решен полностью до сих пор, с другой, принимая во внимание политические и экономические условия возникновения конфликта, можно говорить о его относительной краткости и недолгой военной фазе. В то же время, армяно-азербайджанский конфликт, во многом, порождение эффективных технологий управления массовым сознанием, успешно реализованных и показавших потенциал актуализации националистических настроений и возможности мобилизации населения вокруг значительно «раздутых» проблем.

Грузино-южноосетинский конфликт – конфликт, вызванный борьбой за право на самоопределение осетинского народа, часть из которого исторически входила в состав России, а часть – в состав Грузии. Южные осетины одновременно стремились и к выходу из состава чуждой им Грузии и к воссоединению с северными осетинами. Ситуация, как и нагорно-карабахский конфликт, начала выходить из-под контроля в преддверии развала Советского Союза, на фоне усиления националистических и сепаратистских настроений в Грузии. Дополнительными факторами стали снижение легитимности власти и ряд социальных и экономических проблем. Точечные конфликты на территориях республик, как уже говорилось выше, стали важнейшим из катализаторов развала Советского Союза.

Начиная с 1989 г. в Грузии регулярными становятся митинги, отстаивающие уменьшение прав и свобод осетин, случаются вооруженные противостояния, имеющие жертвы пострадавшими и погибшими, нормой становится притеснение осетин. Важно отметить, что как и в случае с Нагорным Карабахом, конфликт между Грузией и Южной Осетией умело подогревался националистскими организациями, разжигание розни имело место в СМИ и в речах радикальных лидеров. Все это позволило на долгие годы заложить фундамент периодически выходящей из-под контроля взаимной агрессии. Одной из важнейших точек в ходе грузино-осетинской войны 1991-1992 гг. стал политический кризис в Грузии, итогом которого стала смена власти, а, следовательно, и смена курса – от агрессии относительного блокадного Цхинвала до начала мирных переговоров. С конца 1992 г. – после подписания Сочинского договора о перемирии – можно говорить о длительном периоде затишья, который, однако, в сущности, не использовался для построения конструктивных отношений. Грузия продолжала считать формально независимую Южную Осетию своей «нерадивой» территорией, на которой продолжался серьезный экономический кризис и расцвет контрабанды и наркоторговли.

С приходом к власти Михаила Саакашвили Грузия объявляет о планах на воссоединение своих территорией, однако вместо попыток цивилизованного решения конфликта вновь обращается к крайним, насильственным методам. Причем с 2005 г. постепенно ухудшаются не только отношения между Грузией и Южной Осетией, но и между Грузией и Россией, широко представленной на конфликтной территории миротворцами. 2008 год – стал драматичным и одновременно поворотным в ходе грузино-югоосетинского конфликта. Резкая эскалация конфликта между Грузией и Южной Осетией привела к короткой войне, в ходе которой Россия выступила на стороне Южной Осетии, сыграв ключевую роль в разрешении военной части конфликта.

Среди методов разрешения данного конфликта исследователи выделяют основной – медиацию, осуществленную Российской Федерацией. Причем важно понимать, что посредничество России в конфликте между Грузией и Южной Осетией носит многоступенчатый характер и включает и силовое вмешательство, и поддержку в переговорах, и признание Южной Осетии самостоятельным государством. Этот важный факт добавляет еще один прецедент в копилку все-таки отделившихся государств – и, безусловно, рано или поздно, сыграет важную роль в этнополитических процессах в мире. Не менее важным является и то, что Россия оказывала и оказывает не только медиационную, но и консультативную помощь Южной Осетии, качественно выполняя роль «старшего брата», не взирая на мировые оценки происходящего и разного рода неприятности (как например проблемы со вступлением в ВТО, членом которой уже является Грузия).

Еще одним показателем, на фоне сотрудничества с наднациональными организациями и их пристальным вниманием к соблюдению норм мирового права, в рамках описываемого конфликта права человека нарушались множество раз, в целом мало принимаясь во внимание. Традиционный конфликт между правом нации на самоопределение и неделимостью государства пытались решить с позиций необходимой и важнейшей целостности Грузии. Важным фактом, во многом определившим поворотные этапы конфликта стало то, что еще во время распада Советского Союза Южная Осетия заявляла о нежелании выходить из него вслед за Грузией. То есть формально всегда оставалась связано с Россией – правопреемницей СССР.

Описанный выше конфликт является не только наиболее свежим этнополитическим конфликтом на территории бывшего СССР, но весьма резонансным. В частности второй вооруженный этап конфликта (2008 г.) повлек за собой разнообразные экономические последствия (например, проект Набукко – обходящие Россию газовые пути), политические подвижки (взаимоотношения России и США), а также серьезные изменения в общемировом отношении к регионам, отстаивающим право наций на самоопределение.

Грузино-абхазский конфликт также обостряется на фоне процессов распада Советского Союза, являясь последствием неэффективной социальной, экономической и национальной политики. Абхазия вошла в состав Грузинской ССР после революции, уже тогда противясь этом процессу. Уже с 1950 гг. начинаются открытые заявления о необходимости выхода Абхазии из состава Грузии. К моменту перестройки, на фоне притеснения абхазов (паспортный режим, невозможность попадания абхазов в абхазскую же элиту), национализм и т.д. Уже с 1989 г. в Абхазии происходили первые случае насилия на национальной почве, вылившиеся в ряд военных конфликтов: войну 1992-1993 гг., войну 1998 г. и конфликт в Кодорском ущелье в 2001 г. Ряд этих конфликтов не только стал причиной волн беженцев, кровопролития и разрушений, но и повлек за собой почти десятилетнюю изоляцию Абхазии как со стороны Грузии, так и со стороны России. В сущности, положение дел в Абхазии меняется только с приходом к власти Владимира Путина, который решает поддерживать «сепартистский режим» Абхазии, усугубляя этим напряженные взаимоотношения с Грузией. Поддержка изначально заключалась в восстановлении хозяйственных связей, налаживании экономических отношений и пр., а итогом ее стало признание Абхазии независимым государством в 2008 г.

В ходе урегулирования данного конфликта помимо описанных военных действий практически все время велись переговоры по двум базовым в подобной ситуации позициям: государственный статус Абхазии (на фоне ревностного отношения грузинских элит к абхазским землям) и положение грузинских беженцев. Характерным показателем является крайне низкая степень эффективности данных переговоров.

Параллельно с разнообразной российской поддержкой и медиацией происходит значительное сближение Абхазии с Южной Осетией, а с 2008 г., фактически одновременно приобретя статус непризнанных республик, оба региона становятся буквально побратимами, решающими очень близкий по содержанию ряд внутренних и внешних проблем.

Обобщая ряд перечисленных выше конфликтов на Южном Кавказе необходимо сказать о существовании также и внешних заинтересованных игроков, так или иначе воздействующих на политическую «игру» в проблемно регионе. Так, по мнению экспертов, обострение этнополитической ситуации вдоль российских границ своей главной целью имеет провокацию России на необдуманные действия, агрессию в адрес США и пр. Важными факторами здесь являются, с одной стороны, параллельное решение косовской проблемы, которую просто невозможно не сравнивать с ситуациями в Южной Осетии и Абхазии. С другой стороны, год обострения сразу двух этнических проблем, в которых задействованы русские жители, это год выборов нового президента, во многих отношениях сложный для России.

В целом можно говорить о низкой эффективности невоенных методов урегулирования конфликта по всем трем этнополитическим ситуациям. Южная Осетия и Абхазия находятся в статусе непризнанных государств, Грузия фактически не пересмотрела свою практику взаимоотношений, а Нагорный Карабах находится в стадии, вероятнее всего предваряющей сценарий бывших грузинских автономий. В рамках этих трех этнополитических конфликтов, происходящих на переломе 20 и 21 веков, не удалось избежать многократного применения насилия, переформатировать взаимоотношения «государство – сепаратистский регион», сформировать на опыте других регионов эффективной политики взаимодействия.

В целом, в отношении этнополитических конфликтов на Южном Кавказе можно сделать следующие основные выводы.

Южно-кавказский регион с его транзитными возможностями, с существующей инфраструктурой и выгодным географическим положением является стратегическим связующим звеном между нефтедобывающими государствами Центральной и Средней Азии и Большого Ближнего Востока, Россией, прикаспийскими государствами и странами Среднего Востока. Здесь уже реализованы стратегические транзитные проекты (Каспийский трубопроводный консорциум – КТК, нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан – БТД), а также региональные нефтепроводы Баку-Супса (Грузия), Баку-Новороссийск (Россия). Прорабатываются новые маршруты (газопровод «Набукко» и др.). Создание подобной инфраструктуры ведет к закреплению стратегического присутствия в зоне Каспийского моря ведущих западных стран и к усилению их влияния на политику государств Южного Кавказа. Все это определяет стратегическую значимость региона и притягивает к нему интересы ведущих мировых и региональных держав, стремящихся утвердиться в регионе в качестве решающей политической силы.

К числу государств, стремящихся утвердиться на Южном Кавказе, относится Турция, считающая Южный Кавказ исторически сложившейся зоной своих исключительных национальных интересов. Несмотря на принципы кемализма и отказ от «Больших проектов», Турция развивает на Южном Кавказе экспансионистскую внешнюю политику, стремясь не только вовлечь расположенные там государства в сферу своего политического влияния, но и определять характер протекающих там политических процессов, характер национально-государственного строительства, условия разрешения существующих в регионе «замороженных конфликтов». Для закрепления своего военно-политического влияния в регионе Турция использует существующие противоречия между государствами Южного Кавказа (например, армяно-азербайджанский конфликт), рассматривая их как повод для вмешательства во внутренние дела, и политические возможности своих западных союзников по НАТО, ведущих собственную политическую игру на Кавказе и на Большом Ближнем Востоке, нацеливаясь на Иран и российский Северный Кавказ. В этом плане Турция использует и возможности сателлитов НАТО в регионе, доказавших свою приверженность «демократическим ценностям», - таких как Грузия.

Между государствами Южного Кавказа существуют многочисленные противоречия, сохраняющиеся в регионе в виде «замороженных конфликтов». Наиболее опасный из них – Нагорно-карабахский. Все эти противоречия создают почву для возникновения конфликтных ситуаций между этими странами и для вмешательства в дела каспийского региона как соседних стран (Турция, Иран), так и нерегиональных государств, в первую очередь, США и Евросоюза. Появление в регионе новых военно-политических игроков, использующих противоречия между государствами Южного Кавказа в собственных геополитических целях, создает угрозы безопасности России, границы которой лежат вблизи зон «замороженных конфликтов». Более того, с новой остротой становится вопрос о целостности Северного Кавказа, который также становится для внешних сил новым объектом политической экспансии. Значительную опасность представляет возможное вовлечение стран региона в конфликт между США и Ираном, который может расценить сотрудничество некоторых государств с Турцией, являющейся активным участником НАТО, как оказание помощи американской агрессии. Вместе с тем, скорейшему разрешению существующих противоречий между государствами Южного Кавказа во многом препятствует политика самих государств, придерживающихся принципов «многовекторной дипломатии» и ведущих игру то с Западом, то с Россией, то с Турцией и исламскими странами Ближнего Востока.

Для современной Турции Южный Кавказ – единственное направление, в котором Турецкая Республика может не только успешно развивать, но и наращивать темпы и масштабы своей внешнеполитической экспансии. Именно в политике Турции в отношении Южного Кавказа звучат призывы идеологии пантюркизма и единой исторической судьбы народов, входивших ранее в состав Османской империи. Следуя этой идеологии, Турция наращивает военное сотрудничество с Азербайджаном, превращая его в своего основного военно-политического союзника в регионе. Это существенно контрастирует с другими направлениями внешней политики Турции, где она продолжает придерживаться принципов кемализма и отказа от «Больших проектов». Также следует отметить, что планы экспансии Турции на Кавказе не ограничиваются только южной его частью: не исключено, что расширение экспансии предполагает вовлечение в сферу своего влияния и республики российского Северного Кавказа, где наблюдается активизация деятельности радикальных исламистских организаций (в том числе из подполья), получающих турецкую финансовую и военную помощь.

Нагорно-Карабахский конфликт является наиболее удобным поводом для проникновения в регион (под видом миротворцев) внешнего военно-политического влияния, будь то НАТО, Иран, Саудовская Аравия или Турция. Для Армении контроль над Нагорным Карабахом и «поясом безопасности» (7 районов Азербайджана вокруг Нагорного Карабаха, занятые Арменией в ходе боевых действий) – это вопрос престижа, национального самосознания и исторической памяти. Проблема Нагорного Карабаха и его армянского населения по эмоциональному восприятию ее в Армении фактически ставится на один уровень с геноцидом армян в Турции и в значительной мере определяет ожесточенность этого конфликта и непримиримость сторон. Для Азербайджана проблема Нагорного Карабаха означает утрату почти пятой части его территории, наличие большого числа беженцев из районов боевых действий, экономические потери и уязвленное национальное самосознание. Турция не заинтересована в скорейшем разрешении конфликта, однако, она всячески стремиться принять участие в его урегулировании, используя в качестве оснований для вмешательства как союзнические отношения с Азербайджаном (добиваясь приглашения с его стороны), так и некоторые позиции Карского договора, дающие Турции право «защищать» Нахичевань: в случае резкого обострения ситуации в армяно-азербайджанских отношениях и возобновления боевых действий в зоне Нагорного Карабаха Турция может принять решение на ввод своих войск в Нахичеванскую зону Азербайджана с целью поддержать Баку и оказать военное давление на Ереван. При этом НАТО поощряет и Турцию, и Азербайджан к такому шагу, подчеркивая, что каждая из стран НАТО ведет свою политику, и Альянс не вправе вмешиваться в нее. Не случайно в военную доктрину Азербайджана включен пункт о том, что при необходимости на территории страны могут находиться иностранные воинские контингенты и базы, а сам Азербайджан всерьез рассматривает предложения Вашингтона об организации США и НАТО «зонтичного» военного прикрытия объектов нефтяной промышленности и нефтегазовой инфраструктуры.

Сегодня представляется вероятным угроза расширения масштабов конфликта из-за втягивания в него третьих стран по военно-политическим и конфессиональным мотивам: Турции, США, Грузии и ЕС. В этом случае у южных границ России возникнет опасный международный конфликт, который может оказать негативное влияние на общую расстановку сил в регионе, на состояние его безопасности и стабильности.

Интересам России отвечает мирное разрешение армяно-азербайджанских противоречий. Но достичь этого сегодня крайне сложно, так как в Нагорно-Карабахском конфликте уже замешаны стратегические интересы других государств, рассчитывающих с выгодой для себя использовать сложившуюся ситуацию. Россия, имеющая многосторонние политические и экономические отношения с Азербайджаном и Арменией, а с последней – еще и военные (в том числе в рамках ОДКБ), имеет исключительные возможности для участия в мирном разрешении «замороженных конфликтов» на Южном Кавказе. В этом плане она несет в регион мир и выполняет интегративную функцию, одновременно ограничивая расширение экспансии Турции и других игроков, не заинтересованных в мире на Южном Кавказе. В свою очередь, для Турции политика России на южно-кавказском направлении является фактически единственным сдерживающим фактором, ограничивающим ее внешнеполитические амбиции в регионе.

Распад СССР дал Турции, Ирану и «заливникам» (из числа государств Персидского залива) возможность изменить свое традиционное внешнеполитическое поведение и сформулировать новые стратегические ориентиры. Так, Турция не преминула подчеркнуть свою этническую, историческую и культурную связь с новообразованными государствами постсоветского Юга: используя как некое моральное основание тот факт, что она является страной с демократическим режимом западного типа, светской государственной системы, рыночной экономикой, стала претендовать на экспорт этих ценностей на Южный Кавказ и в Центральную Азию и на получение поддержки в этом деле со стороны Запада и особенно Соединенных Штатов, что вызывает напряжение в отношениях с Россией и препятствует окончательному мирному разрешению многих этнополитических конфликтов, продолжающих существовать в этом регионе во временно «замороженной» фазе.