В. ПРИМЕРЫ МЯГКОЙ ФОРМЫ ВОЙНЫ

В. ПРИМЕРЫ МЯГКОЙ ФОРМЫ ВОЙНЫ

У эскимосов, даже когда все племена находятся в состоянии войны, племя не сражается против племени, а вместо них в бою участвуют несколько избранных «защитников» чести племени. «Жертвовать большим числом людей было бы ошибкой». Когда две группы эскимосов, незнакомые друг другу, сталкиваются, как правило, начинается схватка, но она тоже ведется лишь несколькими представителями. Также весьма распространены дуэли (которые различаются лишь деталями, касающимися условий их проведения), которые проводятся, когда член одного племени сталкивается с незнакомцем. Причем часто эти дуэли заканчиваются смертью одного из участников. Сами местные жители говорят, что значение дуэли состоит в том, что двое встретившихся людей хотят выяснить, кто из них лучше. Этот пример является лишь одним примером всеобщей вражды, которую испытывают все местные жители по отношению к незнакомым людям.

После целого дня упорной борьбы между двумя сильными отрядами в районе низовьев реки Колумбия (запад США, у тихоокеанского побережья) часто бывает, что убитым оказывается только один человек. Если живущие здесь индейцы чинуки не способны мирным путем разрешить все разногласия, начинается бой, или если время уже позднее, то бой откладывается до следующего утра. «Поскольку они были защищены от попадания стрел и поскольку редко вступали в рукопашные схватки (чаще всего предметом спора была вода), то бои длились недолго и не были кровопролитными; падение нескольких воинов решало исход боя». То же самое было верно в отношении живших далеко от побережья обитателей бассейна реки Колумбия, в боях которых «число убитых редко бывало большим; падение нескольких воинов или гибель вождя определяли победителя. Когда сраженный воин падал, враги бросались за его скальпом, но его защищали соплеменники, и начиналась яростная рукопашная схватка, которая, как правило, и завершала бой».

У жителей Центральной Калифорнии битвы случались достаточно часто, но, как правило, потери в них были небольшими. «Каждая сторона стремилась как можно скорее закончить бой, и первая пролитая кровь заканчивала сражение». Сам их метод ведения войны не мог привести к большим потерям, так как говорили, что некоторые племена «отправляли детей (по взаимному соглашению) в ряды врага в самый разгар битвы, чтобы собрать стрелы и отнести их обратно своим владельцам». В некоторых конфликтах индейцы пима убили несколько сотен вражеских воинов, однако такие случаи были редки. Их набеги обычно заканчивались потерей одного или двух человек и уничтожением лагеря апачей, при этом, бывало, у врага было убито полдюжины человек и, например, взят в плен один ребенок.

Нападающие «отчаянно сражались, пока не погибал их вождь, а после этого они всегда спасались бегством». Среди племен майя (Центральная Америка) войны были частым явлением, однако, как правило, они были непродолжительными и скорее носили характер набегов, чем регулярных войн. Обычно одна такая военная кампания решала исход внутриплеменного или национального конфликта, а победители удовлетворялись самим фактом победы и взятыми пленниками. Войны также были непродолжительными из-за отсутствия совершенных средств передвижения и из-за того, что все запасы воинских отрядов обычно носили на своих плечах женщины. Соответственно, и людские потери были невелики.

В Африке войны никогда не были кровопролитными. На северо-востоке континента, например, потери были относительно невелики, потому что как только жертвами конфликта становилось несколько воинов, остальные спасались бегством. Багима (Уганда) вели войны крайне неорганизованно. «Мужчины встают рядом друг с другом, образуя неорганизованную толпу, и то и дело один из них выбегает вперед, чтобы выстрелить из лука или метнуть копье, и, сделав это, возвращается на место. Когда начинается наступление, вперед идет вся толпа; если наступление успешно, то им и может закончиться битва; если же враг сопротивляется, то атакующие должны отступить и прибегнуть к другой тактике. В таких сражениях потери не бывают очень большими, десять – двенадцать убитых и раненых – это очень большая для них цифра». Тактика багешу носит такой же характер. «То и дело воин-одиночка выскакивает из общего строя и бросается на врага. Иногда вперед бросаются двое, и их встречает пара воинов с противоборствующей стороны. Поэтому битва представляет собой череду рукопашных схваток, в то время как все остальные воины стоят и наблюдают за происходящим. Сражение заканчивается после того, как оказываются убитыми один или двое и еще несколько ранеными».

Племя кикамба (Кения) также никогда не сражалось, что называется, отчаянно. «Люди из племени терака говорят, что на войне – они женщины, но зато очень опасны в густом кустарнике; однако сами они считают, что война – это много беготни и шума, которые длятся, пока одна сторона не испугается и не убежит. «Местные жители говорили мне, – пишет Дандас, – что у некоторых племен есть лекарство, которым они намазывают место между большим и указательным пальцами. Это лекарство известно тем, что оно не дает им промахнуться мимо цели и что людям, использующим его, часто не разрешали принимать участия в военных действиях из-за больших потерь, которые они наносили. Этот довольно забавный взгляд на войну показывает, что целью их войны является не только уничтожение врага; однако когда, несмотря на это, очевидно, что некоторое количество врагов убито, это может быть объяснением, что война шла непрерывно».

Хотя местные жители Новой Гвинеи довольно воинственны, их конфликты далеко не всегда заканчиваются большими бедствиями. В голландской части острова (до 1963 г. западная часть острова была под властью Нидерландов, позже – индонезийская) гибель или ранение одного или двух воюющих с одной стороны автоматически отдает победу другой. В районе мыса Худ (юго-восток Новой Гвинеи) враждующие племена выстраиваются в две линии лицом друг к другу на расстоянии примерно в 100 ярдов (9144 м). «Из шеренги выскакивает человек и начинает оскорблять противную сторону. Часто ему противостоит представитель другой стороны, также искушенный в науке изощренных ругательств». Они все более распаляются, пока не бросаются друг на друга и не наносят по паре ударов копьями. Тогда вперед бросаются остальные воины и начинается общее сражение. Однако эта битва непродолжительна, поскольку ранение пары воинов с одной стороны дает достаточно оснований, чтобы обратиться в бегство.

В Малайзии «армии обычно имеют своих защитников – представителей, которые, одетые в причудливые наряды, вызывают на поединок защитников с противоположной стороны». Военные действия на Соломоновых островах в основном состоят из внезапных и предательских атак; местные жители никогда не вступают в открытый бой. «Если они не могут убить врага одним ударом, они не наносят ему второй, а обращаются в бегство». Эти два примера дают представление о самых общих методах более мягкой формы военных действий. В первом случае, то есть в открытом бою, дело решалось в поединке защитников сторон, а потому потери каждой стороны были невелики. Во втором случае, когда стороны прибегали к тактике внезапного натиска, потери также были относительно малы, потому что число наступающих обычно ограниченно, а когда внезапность нападения сходит на нет, нападавшие отступали, потому что местные жители не знали, как вести открытый бой.

Разрушительные масштабы войны были неизвестны и даже невозможны на островах Фиджи, несмотря на воинственный характер живущих там людей, потому что местные воины были вооружены всего лишь копьем и дубинкой. К тому же они были поделены на маленькие сплоченные семьи, каждая из которых была в большей степени ориентирована на защиту, а не нападение. В Полинезии война также не несла с собой катастрофических последствий, поскольку зачастую в военных действиях был только один убитый, а вообще война заканчивалась, когда обе стороны теряли одинаковое число воинов. На Самоа методы войны не способствовали серьезным потерям воюющих сторон. Посвятив много времени обмену оскорблениями, обе стороны яростно бросались друг на друга, и возникало несколько поединков одновременно. «Исход дела определялся гибелью или победой одного из великих воинов и последующим отступлением или наступлением стороны, которую он представлял. Бегущих с поля боя осуждали очень редко, каждый человек спасал свою жизнь». Тернер, который является признанным авторитетом во всем, что касается Самоа и его жителей, говорит, что он никогда не слышал, чтобы потери в одной битве составляли более пятидесяти погибших с одной из сторон. Война никогда не была кровопролитной, о чем свидетельствует следующий пример. Война не была кровавой и на острове Ниуэ. Местный царек Тонгиа, повествуя о доблести своего предка, «самого великого воина в мире», показал господину Лоуэсу место, где его предок встретился в схватке со «вторым по могуществу воином». Господин Лоуэс, увидев, что пространство было огорожено, спросил, кто из сражавшихся был убит. «Никто», – ответил царь. Эту историческую дуэль Томпсон считает прекрасным примером ведения военных действий на острове Ниуэ (Дикарей).

У тасманийцев войны заканчивались очень быстро, причем без особых потерь с каждой стороны. В Австралии же битв, строго говоря, вообще не было. Столкновения между местными племенами не вели ни к массовой гибели людей, ни к большому количеству захваченной добычи – здесь отсутствовали обычные последствия войн, которые хорошо знакомы жителям развитых стран. «Когда погибает воин, обе стороны сразу же отходят на первоначальные позиции, и еще одна битва может состояться позже. Если не произойдет ничего более серьезного, чем тяжелые ранения, заключается мир». Столкновение редко длилось более получаса. Сражение могло даже считаться одним из излюбленных развлечений австралийцев. «Чернокожие очень похожи в этом отношении на кельтов, некоторые из них – настоящие «пожиратели огня», всегда стремящиеся к скандалу. Но в большинстве повседневных конфликтов чаще страдают чувства, нежели плоть». Основным оружием в таких конфликтах является язык, а оскорбления – непременная прелюдия любого сражения. Паркер, хорошо знающий аборигенов Нового Южного Уэльса, говорит: «Старый воин (название племени. – Ред. ) в запале скажет за определенное время больше (причем не переводя дыхания), чем любой человек, которого я когда-либо видел в своей жизни; это зрелище просто завораживает. Содрогаясь, ты вслушиваешься в историю трагедии, ты слышишь звуки тотемного инструмента и отвечающие ему звуки тотемных инструментов другой стороны, а оскорбления сыплются с обеих сторон, словно острые стрелы. На оскорбление сразу же отвечают оскорблением; в результате ты чувствуешь себя так, будто попал под перекрестный огонь. Затем все стихает: запас оскорблений иссяк, воцарилась тишина. Кто-то вдруг отпускает шутку, и все дружно смеются. И сразу же надвигающаяся трагедия превращается в комедию. Но следует помнить, что чернокожий никогда не прощает нарушенного обещания, и он может затаить обиду и передавать ее из поколения в поколение, хотя добро он тоже никогда не забывает».

Сражения между северными племенами Центральной Австралии чаще всего представляли собой ряд поединков, на которые воины вызывали друг друга после того, как инициатор дуэли бросил словесный вызов: например, он обвинял противную сторону, что не был соблюден траур, был убит его брат и т. д. В результате все заканчивается несколькими ранениями. Сражения сопровождались страшным шумом, но вот кровопролитием они не отличались. Во время межплеменного конфликта атакующие направлялись к лагерю врага и вступали с ним в словесную дуэль. Длилась она примерно час или два, после чего ситуация успокаивалась и все заканчивалось, однако в некоторых случаях начиналось сражение, в ходе которого несколько воинов могли получить серьезные ранения. Еще в некоторых случаях нападавшая сторона тайно подкрадывалась к лагерю врага и, затаившись в засаде, ждала возможности пронзить копьями одного-двух воинов, при этом не подвергая себя риску.

Настоящие сражения редко происходили и на западе Виктории, и даже в тех редких случаях, когда все-таки возникали, они почти никогда не перерастали в ожесточенную схватку. Боевые действия ограничивались поединком между представителями каждой стороны, которые выходили на арену, бросали друг другу вызов, наносили удары и затем начинали бороться. «Первая нанесенная рана заканчивает конфликт. После этого часто следует столкновение между женщинами, которые начинают ругать друг друга, постепенно распаляются, вцепляются друг другу в волосы и даже наносят друг другу удары легкими палками. Мужчины не вмешиваются в их бой, каким бы ожесточенным он ни был. Во время ссоры и мужчины и женщины ходят по кругу, взбивая ногами пыль, топая и издавая шипящие звуки. В этот момент у них абсолютно развязан язык. Они желают друг другу всяческого зла, проклинают друг друга – и делают это в самой грубой форме. Самые легкие оскорбления – это: «Пусть у тебя зубы выпадут изо рта; а глаза закроются и превратятся в щелки. Пусть у тебя вылезут все волосы! Да чтоб ты шею себе сломал и стал скелетом. Да чтоб ты сдох лет десять назад. Да чтоб кто-нибудь помог тебе умереть» – и т. д. Тот же самый общий способ ведения войны преобладает во всей Виктории, где исход битвы решается подобными поединками с обеих сторон, а потери ограничиваются легкими ранениями и буквально случайными смертельными исходами. Очень часто война заканчивалась без единой жертвы.

Томас однажды был свидетелем сражения между аборигенами Виктории: два вражеских племени начали двигаться навстречу друг другу. Затем в течение получаса сидели в молчании, затем начали обвинять друг друга во всевозможных грехах, затем под шум взаимных оскорблений они бросились друг на друга – отчаянно жестикулируя, поднимая в воздух пыль, танцуя и громко крича. Женщины участвовали в этой вакханалии, нанося удары палками, которыми выковыривают батат. «Наконец вожди после долгих обсуждений улаживали все разногласия, и великая битва заканчивалась». Никто не был убит, однако шестеро были тяжело ранены. Во всех сражениях, которым он был свидетелем, Томас не видел, чтобы было убито больше одного человека. Практически во всех районах Австралии сражения между местными жителями проходят именно таким образом.

У древних греков война также не вела к разрушительным последствиям, хотя именно война была преобладающим состоянием общества. Например, война между ахейцами и троянцами состояла из ряда отдельных поединков, таких как, например, между Гектором и Аяксом, Гектором и Ахиллом, Парисом и Менелаем и т. д. Поэтому общие потери были невелики. Фон Хан подсчитал реальное число убитых во время военных действий, описанных в «Илиаде». Оно равно тремстам восемнадцати, включая двенадцать пленных троянцев, которых Ахилл убил на похоронах Патрокла. Однако следует помнить, что у Гомера, как и в других эпосах, «ужасным деяниям знаменитых героев уделяется непропорционально большое внимание; простые люди практически выпадают из поля зрения авторов». Число убитых простых воинов и гражданских лиц, возможно, было куда более значительным. (Так, после взятия Трои практически все мужское население было уничтожено, а женщины и дети обращены в рабство. – Ред. )

Конфликты на просторах Трои можно в целом сравнить с войной евреев с филистимлянами, где исход одного из боев решился в поединке между Давидом и Голиафом. В поединке богатырь Голиаф был сражен камнем, выпущенным из пращи Давидом, и филистимляне были разгромлены. Позже лучше вооруженные и подготовленные филистимляне наголову разбили евреев, отняли у них ковчег Завета, обезглавленное тело Саула (первого еврейского царя) повесили на стене крепости Бет-Шеана. Однако в городах филистимлян, где они провезли захваченный ковчег, началась эпидемия бубонной чумы, и ковчег евреям вернули. Противостояние продолжалось около шестисот лет, пока Ассирия не захватила древнюю Иудею. – Ред. ) Примеры таких же поединков можно найти и в литературе других народов. Еврипид в трагедии «Гераклиды» рассказывает о сражениях между вождем Гераклидов Гиллом и вождями Пелопоннеса. Таким же образом бой между тремя Горациями и тремя Куриациями решил исход борьбы между Римом и Альба-Лонгой, как и, позже, поединок между вождем римлян и вождем галлов. Вскоре после начала VI века до н. э. Питтак, правитель города Митилена (Митилини) на острове Лесбос получил вызов на поединок от Фринона, вождя противоборствующей афинской стороны, и этот бой стал известен из-за того, что Питтак набросил на противника рыбачью сеть и убил его, когда тот запутался в ней. Очевидно, митиленского правителя обвинили в нечестном ведении поединка, поскольку его исход не решил исхода войны.

Хотя известно, что периоды мира у бедуинов очень коротки и они находятся в состоянии постоянной войны со своими соседями, эти войны длятся недолго, и количество убитых с обеих сторон невелико. Арабы чаще ведут так называемую партизанскую войну; больших сражений у них практически не бывает. «Главная задача обеих сторон – напасть на врага внезапно и вторгнуться в его лагерь. Именно по этой причине такие войны почти бескровные – врага атакуют численно превосходящие силы противника, и он сдается без боя, в надежде позже ответить ударом на ослабленный лагерь противника». Более того, араб никогда не убьет врага, если он не оказывает сопротивления (если только не должен отомстить за смерть своего родственника). Страх кровной мести так велик, что он предотвращает многие конфликты. «Два племени могут находиться в состоянии войны в течение целого года, при этом потери с каждой стороны составляют не более тридцати – сорока человек». Бедуины настолько непривычны к кровопролитным битвам, что в противостояниях с иностранными войсками они находились в заведомо невыгодном положении. Если же во время междоусобных конфликтов в бою бывало убито десять – пятнадцать человек, то этот бой помнили еще многие годы как событие чрезвычайной важности. «Поэтому если в бою с иностранными войсками потери составляют несколько сотен человек и если среди убитых оказывается один из вождей, то бедуинов охватывает такая растерянность, что они даже не могут и думать о дальнейшем сопротивлении». В основном военные действия у бедуинов представляли собой отдельные поединки, что соответствует их характеру, потому что они всегда «хотят знать, кем именно был убит человек – а этого в пылу общей атаки никто не может точно сказать». «Когда в бою встречаются два отряда бедуинов и издали видно, что они примерно равны по численности, то они располагаются друг против друга на расстоянии мушкетного выстрела; бои начинаются перепалкой между двумя воинами. Всадник отделяется от своего отряда и скачет навстречу врагу, крича: «О, всадники, пусть один из вас примет мой вызов!» Если противник, к которому обращен вызов, находится в стане врага и не боится встретиться с ним в схватке, то он выезжает ему навстречу; если же его нет, то его друзья отвечают, что этого человека среди них нет. «А ты, верхом на серой кобыле, кто ты?» Второй отвечает: «Я сын...» Познакомившись таким образом, они начинают бой; никто из наблюдателей не может вмешиваться в ход поединка; вмешиваться – значит совершить предательский поступок. Однако если один из сражающихся поворачивает назад и мчится к своим друзьям, то те спешат к нему на помощь и оттесняют его преследователя, которого, в свою очередь, также защищают друзья. После нескольких таких боев между лучшими воинами обеих сторон в общую схватку вступают оба войска. И все же общие потери, как уже было указано, невелики.