Москва Издательство "Республика"

414

— "Новая библиотека для воспитания" (1847—1849). Был в дружеских отношениях с Белинским и Герценом. В 1848 г. Р. был уволен из ун-та как "замешанный в вольнодумстве" (вместе с Кавелиным) и не допускался к преподавательской деятельности в течение 15 лет. В эпоху реформ — проф. кафедры энциклопедии юридических и политических наук в Петербургском ун-те (1863—1878). Поддерживал связи с людьми круга "Современника" и "Отечественных записок". Задумал многотомный труд "Из лекций по истории философии права в связи с историей философии вообще". В свет успели выйти первые

7 т. (Спб., 1889—1891), представляющие собой ценное исследование древн. политической и философской мысли. Философское развитие Р.

— эволюция гегельянца-идеалиста (до 60-х гг.) в гегельянца-позитивиста (после 60-х гг.).

8 журн. "Москвитянин" в 1841 г. он опубликовал обширное и систематическое изложение начал гегелевской философии ("Обозрение гегелевой логики"). Через несколько лет вернулся к этой теме, настаивая на важном значении гегелевской философии права для российской юриспруденции (Какое образование требуется современностью от русского правоведа? М., 1846). Р. считал, что прогресс человечества возможен и.неизбежен благодаря поискам единства "теории и практики, науки и жизни, мышления и деятельности". Наука предполагает "разумное развитие мышления" и подразделяется в своих гуманитарных функциях "на три главные отрасли" — философию, историю и филологию. Философию он считал наукой, "заключающей в себе верховное начало для всех отдельных наук". Такая роль обеспечивается философской наукой о мышлении — диалектикой, при этом "развитие мышления происходит само собою по законам самого мышления, или по законам разума". История философии рассматривалась Р. как становление, или логическое развитие во времени, философии. Р. защищал в 70-е гг. эволюционную теорию Ч. Дарвина как теорию развития. Важная сторона его деятельности — просветительская. Он настаивал на всемерном просвещении народа, несколько абсолютизируя значение в этом процессе педагогики, считая, что преимущественно с ее развити-

ем связано будущее страны. Р. принадлежит заслуга создания в России Педагогического об-ва. Его педагогические идеи были восприняты и развиты другом и учеником К. Д. Ушинским.

Соч.: Избр. пед. соч. М„ 1958.

Лит.: Шимановский М. В. Петр Григорьевич Редкий: Биографический очерк. Одесса, 1890; Ê. О. Здравый идеализм // Вестник Европы. 1889. Кн. 6.

415

лигии, и прежде всего таких трудов, как "Провозвестие Рамакришны", "Бхагавадгита", "Лам-рим Чен-по" и соч. Вивекананды. Все это позволило ей осуществить свою главную жизненную задачу, к-рую она усматривала в синтезе сокровенного учения Востока с научными достижениями зап. цивилизации. Эта задача была реализована в 14-томном труде "Живая этика", или "Агни Йога", к-рая явилась итогом сотворчества Р. с Махатмами, назвавшими ее "Матерью Агни Йоги". Стержнем "Живой этики", как подчеркивала Р., выступает практически ориентированное учение о духовно-нравственном совершенствовании человека. В основе всех явлений бытия, с ее т. зр., лежит психическая энергия, пронизывающая все сущее. Человек может использовать эту энергию на созидание или разрушение в зависимости от характера своих нравственных мотивов·. Нравственность и энергетические центры человека взаимосвязаны через его мысли, сознание. "Мысли управляют миром", — писала Р. Отсюда, считала она, человек должен постоянно очищать, дисциплинировать мышление, порождать только чистые и светлые мысли. В этом ему призвано помочь сердце, выступающее "престолом сознания", "средоточием жизни". Только через сердца, наполненные любовью и светом, человечество, по мнению Р., способно гармонизировать свои энергии с энергиями космоса и вступить в новый этап космической эволюции.

Соч.: Агни Йога: В 6 т. М., 1992; Основы буддизма. Спб., 1992; Криптограммы Востока. Рига, 1992; Преподобный Сергий Радонежский // Знамя Преподобного Сергия Радонежского. Новосибирск, 1991; Письма Елены Рерих, 1929—1938: В 2 т. Минск, 1992; Письма Е. Рерих, 1932—1955. Новосибирск, 1993.

Лит.: Ключников С. Ю. Провозвестница эпохи огня. Новосибирск, 1991; Шапошникова Л. В. Сотрудница Космических Сил. Предисловие ко 2-му изд. кн. "Письма Елены Рерих", 1929—1938: В 2 т. Минск, 1992.

и Азии. В 1923—1928 гг. Рерихи совершают уникальную Центрально-Азиат скую экспедицию по маршруту Индия — Гималаи — Тибет — Алтай — Монголия — Китай — Тибет — Индия. Для обобщения результатов экспедиции они создали в 1928 г. в Кулу (Индия) международный центр Ин-т гималайских исследований ("Урусвати"). На его базе изучалась культура народов. Азии, проводились естественно-научные исследования. Практическим результатом изучения культуры явился Пакт о международной охране памятников культуры во время военных действий (Пакт Рериха, 1929). На основе Пакта Рериха была принята "Гаагская конвенция 1954 г. о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта". Мировоззрение Р., сложившееся под влиянием трудов индийских философов Рамакришны, Вивекананды, Тагора и др., опирается на представление об энергии космического огня, творящей все сущее. Различные уровни бытия охвачены энергоинформационными взаимодействиями, регулируемыми космическими законами. Если человек действует в соответствии с указанными законами, он направляет энергию в творчество, созидание. Поступая же вопреки законам, он направляет энергию в разрушительное русло и деградирует. Энергия огня заключена в каждом человеке, космическое предназначение к-рого состоит в ее возжигании, что побуждает его к духовному совершенствованию, к созиданию, сотрудничеству с др. людьми. Важную роль в достижении этой цели играет постоянная устремленность его к культуре. Через духовное совершенствование, расширение сознания человек гармонизирует свои взаимоотношения с космосом, одухотворяет грубую материю, освещает тьму огнем своего сердца, включаясь в беспредельную космическую эволюцию. Деятельность человека нравственна в той мере, в какой направлена на осуществление идеала всеобщего блага, к-рый зиждется на космическом законе даяния. Чем больше человек дает миру, тем радостнее, возвышеннее и светлее становится его жизнь. Средством осуществления этого закона является самоотверженный труд и всепрощающая, всевоз-вышающая любовь. Космос пронизан красотой и беспределен в своей неизведанности. Восприятие красоты и познание космических законов лежит в основе культуры. Знание о законах космоса составляет содержание учения, данного людям Махатмами (великими индийскими философами) для гармонического устроения жизни. Однако человеческий разум не в состоянии раскрыть тайны космоса, т. к. его возможности оказались исчерпанными. В наступающую эпоху на это способно человеческое сердце. Поэтому все, что возникает в разуме, должно быть пропущено через сердце. Культура передается от сердца к сердцу через чувствознание. Но далеко не все люди способны на это. Чтобы чувствознание

416

Соч.: Алтай — Гималаи. М., 1974; Избранное. М., 1979; Зажигайте сердца. М., 1990; Нерушимое. Рига, 1991; Держава Света. Священный дозор. Рига, 1992; Цветы Мории. Пути благословения. Сердце Азии. Рига, 1992.

Лит.: Рерих (Текст Ю. Балтрушайтиса, А. Бенуа, А. Гидони, А. Ремизова и С. Яремича). Пг., 1916; Эрнст С. Н. К. Рерих. Пг., 1918; Ростиславлев А. Н. К. Рерих. Пг., 1919; Андреев Л. Держава Рериха // Жар Птица. 1921.

jifc 4__5; Кузмин М. Рерих. М., 1923; Дмитриева H. H. К.

Рерих. М., 1958; Беликов П. Ф., Князева В. П. Рерих. М.,

1972.

очень многое. Тема "понимания" уже в рамках той или иной проблематики (вопросы религии, пола, семьи, человеческой жизни) будет лежать в основании большинства его статей и книг. Установив, что наука хороша в своих пределах, что понимание, как таковое, лежит и глубже, и часто вне ее, Р. расчистил себе путь из узкофилософской сферы к работам художественно-философ-ско-публицистического характера. Книга прошла почти незамеченной, и это определило переход Р. к публицистике. В дальнейшем Р. не стремился писать фундаментальные труды, а, как правило, составлял книги из отдельных статей или афоризмов, часто помещая в них и полемические материалы, наполняя свои произв. множеством чужих голосов (письма и статьи, написанные его противниками или его сторонниками), что придавало осн. "сюжету" драматический накал. "Истина трудна и добывается прилежанием, — пояснял свой метод "добывания" истины Р. — Посему я собираю здесь с величайшей любовью взгляды pro и contra" (В мире неясного и нерешенного. Спб., 1904. С. 193). Широко использовал Р. и жанр комментариев, когда приводимый им документ (чужую статью или письмо) окружал, по словам Г. В. Адамовича, "сетью тончайших догадок, пояснений, вскриков, намеков" (Звено. Париж, 1926. № 160. С. 1). Т. обр., касаясь сложных вопросов, Р. старался внести в свои книги диалогическое начало. Осн. проблемы, интересовавшие Р., достаточно полно выразились в названиях его кн.: "Сумерки просвещения" (1899), "Религия и культура" (1899), "Природа и история" (1900), "Семейный вопрос в России" (1903), "Около церковных стен" (1906), "В темных религиозных лучах. Метафизика христианства" (1911) (по цензурным условиям разделенная на две кн. "Люди лунного света" и "Темный лик"; в первозданном виде опубликована в 1994 г.). Центральный пункт его метафизики — мистика пола, т. е. пол как некая космическая величина, в к-рой берут свое начало человеческая история, разные виды религий (особенно много внимания Р. уделял постижению "тайн" иудаизма и критике христианства как религии страдания, печали и смерти), состояние семьи и об-ва. "Его произведения не носили систематического или даже последовательного характера, — писал Н. О. Лосский, — но в них часто обнаруживались искры гения" (Лосский Н. О. История русской философии. М., 1993. С. 435). Р. действительно не стремился дать окончательного ответа на поставленные им вопросы (что точно выражено, напр., в названии кн. "В мире неясного и нерешенного"), скорее, он хотел привлечь внимание современников к насущным проблемам жизни России, к-рые еще больше обострились с общим кризисом европейской культуры в нач. XX в. При общей консервативной "тональности" его писаний это бьи мыслитель, не стремившийся

Русская философия

417

связать себя с мнением к.-л. партий или направлений в философии и политике и позволявший себе не только писать статьи противоположного содержания, но и сотрудничать во враждебных друг другу органах печати, чем вызывал негодование публицистов из разных лагерей. Главные философские книги Р., предвосхищающие опыт экзистенциалистов, написаны в форме отрывков и афоризмов ("Уединенное", 1912; "Опавшие листья", 1913, 1915; "Сахарна", "Мимолетное" — изданы посмертно). Они стали одновременно открытием и нового литературного жанра, и нового метода философствования. Стремясь избежать искажения любой своей мысли (поскольку словесно сформулированная и тем более опубликованная мысль искажается, "обездушивается в печати"), Р. стремится запечатлеть ее во время рождения и даже во время зачатия — как "полу-мысль"-"получувство", а всю книгу издать "почти на праве рукописи" (подзаголовок "Уединенного"). С т. зр. формы эти работы часто напоминают черновые наброски, написанные только для себя, что нашло свое выражение и в языке (постоянные сокращения, эллипсы, умолчания). Вместе с тем каждый отрывок — уже запечатленный момент мысли, и, т. обр., вывод, результат мышления здесь совпадает с его процессом. При этом сам автор, приоткрывая "интимную" жизнь мысли, в нек-рой степени выступает и персонажем, героем своей книги, потому и философское произв. становится одновременно произв. художественным. Заставив свою мысль работать сразу и в плане философском, и в плане художественном, Р. часто пользуется не понятиями, а образами-понятиями, когда отдельный образ при повторении в разных контекстах приобретает значение нек-рого термина. Также и ремарки в скобках, часто заключающие отдельные фрагменты и обозначающие время, место или образ действия, при к-рых рождалась данная мысль и данная запись, в ряде случаев приобретают терминологический смысл. Так, в постскриптуме к "Уединенному", комментируя самую частую ремарку "за нумизматикой", Р. пишет: "...определение, классификация и описание античных монет требует чрезвычайного внимания глаза, рассматривания (в лупу) и — работы памяти, припоминания (аналогичные монеты и изображение). Но — оставляет свободным воображение, мысль, также гнев или нежность. Тогда, положив монету и лупу, — "записывалось" то, что протекло в душе, "вот этот миг", эти "двадцать минут"..." Т. обр., ремарка превращается в обозначение метода подхода к проблеме, метода "вхождения" в самую мыслительную деятельность. Вместе с тем отдельный афоризм в контексте всей книги утрачивает свою исключительность и непреложность. Любой ее кусочек — это не "как я думаю", но "как сейчас мне подумалось": произв. нельзя читать как "трактат", как

"выводы", это только "настроения мысли". В целом через недомолвки, через умение максимально наполнять смыслом не только слова, но даже способ их записи (скобки, кавычки, курсив) Р, показывает невозможность систематического мышления, его ложность. Мысль рождается из бытовых мелочей в дрязгах и нелепостях обыденной жизни (что, напр., показывают и ремарки: "за набивкой табаку", "в купальне", "за истреблением комаров", "перебрав в пепельнице окурки и вытряхнув из них табак в свежий табак" и др.). От этой ориентации на обыденность, где не требуется четкого "продумывания до конца", — его противоположные высказывания о самых разных вещах и проблемах (в один момент подумалось "так", в другой — "этак"). Это не непоследовательность, а, скорее, апелляция к Высшему Началу, к Богу, способному объединить любые разноречивые суждения, ощущения, поступки. Это особое "чувство Бога" подчеркнуто в конце "Опавших листьев": "...и далеким знанием знает Главизна мира обо мне и бережет меня". Следовательно, и сам жанр книги можно представить не как произв. для читателя ("я уже давно пишу "без читателя", как "без читателя" и издаю"), а как опыт интимного общения с "Главизной мира", к-рая и разрешает вечную самопротиворечивость, и понимает язык твоих мыслей (включая постоянные умолчания) быстрей тебя самого. Здесь, через саму форму своей книги, Р. как бы возвращается к осн. теме своего первого философского труда — к проблеме понимания. В целом главная ценность философского наследия Р. — не в решении отдельных задач, а в постановке огромного множества проблем и разработке новых подходов к этим проблемам, насущность решения к-рых остается острой и сегодня. Характеризуя свою мыслительную деятельность, Р. писал: "Да, мне пришло на ум, чего раньше никому не приходило, в том числе и Ницше, и Леонтьеву. По сложности и количеству мыслей (точек зрения, узора мыслительной ткани) я считаю себя первым". Непреходящее значение у Р. имеют также литературно-критические исследования и статьи об искусстве, собранные в кн.: "Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского" (1894), "Литературные очерки" (1899), "Среди художников" (1914), а также рассыпанные по периодике. Летом 1917 г. Р., спасаясь от бед, к-рые принесла Февральская революция, переехал вместе с семьей в Сергиев Лосад, где создал последнее значительное свое чроизв. "Апокалипсис нашего времени" (1917—1918) — горькие размышления о гибели России и ее культуры, вместившие в себя все прежние темы Р.: христианство, иудаизм, язычество, семья, пол и др. Умер он от истощения, в нищете, незадолго до смерти составив план издания своих соч. — в 50 т.

Со ч.: Соч.: В 2 т. М., 1990; Собр. соч. М., 1994—1995. [Т. 1—б]; Уединенное. М., 1990; Несовместимы контра-

Романтизм философский

■а жития: Литературно-эстетические работы разных пет М-, 1990; Религия. Философия. Культура. М., 1992; "Иная земля, иное небо...". М., 1994; О понимании. Птгг исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания. Спб., 1995. ^jÎht.: Глинка-Волжский А. С. Мистический пантеизм Розанова // Из мира литературных исканий. Спб., 1906' Бердяев Н. А. О новом религиозном сознании (О Розанове в связи с Мережковским) // Бердяев Н. A. Sub cnecie aetemitatis. Спб., 1907; Мережковский Д. С. Розанов // Мережковский Д. С. Было и будет. Пг., 1915; Голлербах Э. В. В. Розанов. Личность и творчество. Пг., JO22; Шкловский В. Б. Розанов. Пг., 1922; Гиппиус 3. Н. Задумчивый странник. О Розанове // Живые лица. Пра-гаЛ925. Вып. 2; Курдюмов М. О Розанове. Париж, 1929; Синявский А. Д. "Опавшие листья" В. В. Розанова. Парях 1982; Николюкин А. Н. Василий Васильевич Розанов. М., 1990; Фатеев В. А. В. Розанов: Жизнь, творчество, личность. Л., 1991; Сукач В. Жизнь Василия Васильевича Розанова "как она есть" // Москва. 1991.

№Ю, П; 1992. № 1.

С. Р. Федякин

РОМАНТИЗМ ФИЛОСОФСКИЙ — теоретическое осмысление и освоение сложнейшего феномена западноевропейской культуры — романтизма и осознание типологических особенностей рус. романтизма. Р. возник как литературное, философско-эстетическое движение, охватывающее широкие области духовной жизни (литература, философия, экономика, история, право). jglO—1820-е гг. XIX в. были ознаменованы широким распространением в России философии Шеллинга (см. Шеллинг в России), к этому же времени относится становление и формирование , осн. принципов рус. Р. Глубокую характеристику Р. дал поэт Григорьев, называвший себя последним романтиком в эпоху, когда Р. как философско-эстетическое движение уже исчерпал себя. "Романтизм, и притом наш, русский, в наши самобытные формы выработавшийся и отлившийся, романтизм был не простым литературным, а жизненным явлением, целою эпохой морального развития... имевшей свой особенный цвет, проводившей в жизни особое воззрение... Пусть романтическое веяние пришло извне, от западной жизни и западных литератур, оно на-- шло в русской натуре почву, готовую к его вос-принятию, — и потому отразилось в явлениях совершенно оригинальных" (Литературная критика. М., 1967. С. 233—234). Типологическими , особенностями как западноевропейского, так и рус. Р. были три посылки: национализм, индивидуализм и универсализм. Исторически зарождение Р. было связано с становлением самосознания нем. нации. Р. дал собственное прочтение античности и средневековья, черпая из глубин истории не только темы и сюжеты, но и особенности национальной души. Индивидуализм как , конструктивный принцип романтического миросозерцания сформировался из противостояния эстетике классицизма с его идеей всеобщности ι и культу разума эпохи Просвещения. Именно

в Р. индивид стал осознавать себя самостоятельной и уникальной личностью, противостоящей миру, а не являющейся его слепой и бездушной частицей. В принципе универсализма воплотилась метафизика Р., восходящая к философским основаниям платонизма и шеллингианства. Это не значит, что все вышеперечисленные принципы были осознаны представителями рус. Р. или содержались в полном объеме в их теоретических рассуждениях. Как правило, внимание рус. романтиков было сосредоточено на одном из принципов. Вследствие этого в рус. Р. можно выделить с известной долей условности национализм M. H. Загоскина, индивидуализм А. А. Бестужева-Мар-линского, универсализм Одоевского, Наибольшее влияние на рус. Р. оказали идеи нем. романтиков, активно пропагандировавшиеся в рус. романтических журн. "Мнемозина", "Московский вестник", "Атеней". Философско-эстетические позиции нем. Р. разделяли такие романтики, как Жуковский, Галич, И. Н. Средний-Камашев, И. Я. Кронеберг, Веневитинов, Одоевский. Популяризацией идей фр. Р. занимался "Московский телеграф" Полевого, горячего сторонника и последователя философских идей В. Кузена. Философия рус. Р. как по форме, так и по содержанию развивалась в рамках философской эстетики. Онтологические проблемы не получили в Р. широкой проработки, зато гносеологическая проблематика, в связи с осмыслением процесса художественного творчества, занимала в соч. рус. романтиков достаточно большое место. Тот факт, что в основании философской эстетики рус. Р. лежала философия тождества и философия откровения Шеллинга, а также философские принципы иенского Р., обусловил его интерес к проблеме интеллектуальной интуиции, к иррационалистическому обоснованию природы художественного процесса и природы творчества гения, к символизму художественных форм (принцип фрагментарности мира и жизни), к концепции "искусства для искусства". Все эти проблемы романтической эстетики рассматривались сквозь призму отмеченных выше специфических для Р. исходных посылок. В дальнейшем рус. Р. акцентировал осн. внимание на нации как на исходном принципе философствования, что проявилось, в частности, в философских концепциях славянофилов и почвенников.

Соч.: Галич А. И. Опыт науки изящного. Спб., 1825; Средний-Камашев И. Н. О различных мнениях об изящном. М., 1829; Кронеберг И. Я. Амалтея. Харьков, 1825; Одоевский В. Ф. Русские ночи. Л., 1975; Веневитинов Д. В. Стихотворения. Проза. М., 1980; Бестужев-Марлин-ский А. А. Соч.: В 2 т. М., 1958.

Лит.: Замотин И. И. Романтизм двадцатых годов XIX столетия в русской литературе. Спб., 1911; История романтизма в русской литературе. М., 1979. Т. 1—2; На путях к романтизму. Л., 1984; Проблемы романтизма. М., 1971. Вып. 1—2; Абрамов А. И. Романтизм // История эстетической мысли. М., 1986. Т. 3.

А. И. Абрамов

418