Н. М. Демуровой Сказки народов мира

- Не зарывай! - крикнула Овца и прихватила еще одну пару спиц. Вряд ли она ждала ответа, так что Алиса промолчала и налегла на весла.

Вода в реке была какая-то странная: весла то и дело в ней завязали, и вытащить их было нелегко.

- Не зарывай! Не зарывай! - кричала Овца {6} и брала все больше и больше спиц в руки. - Что это ты там, ворон считаешь?

- А воронята какие славные! - подумала Алиса. - Как бы мне хотелось одного!

- Ты что, не слышишь? - сказала сердито Овца и взяла еще целую связку спиц. - Я тебе говорю: не зарывай!

- Еще бы не слышать! - отвечала Алиса. - Вы только это и говорите! Да еще так громко, к тому же! Скажите, а где же вороны?

- В небе, конечно! Где же им еще быть! - сказала Овца и воткнула несколько спиц себе в волосы (руки, у нее уже были полны). - Не зарывай же, тебе говорю!

- Почему вы все время говорите: «Не зарывай»? - спросила наконец Алиса с досадой. - Что я зарываю? И куда?

- Ум ты свой зарыла! А куда - не знаю!

Алиса немного обиделась, и разговор на время заглох, меж тем как лодка медленно скользила по воде, минуя то тихие заводи, поросшие водорослями (весла в них так увязли, что, казалось, вытащить их уже никогда не удастся), то деревья, склонившие ветки до самой воды. Крутые берега хмуро смотрели на них с обеих сторон.

- Взгляните! - вдруг в восторге закричала Алиса. - Душистые кувшинки! До чего красивые! Прошу вас...

- И не проси ! - сказала Овца, не поднимая глаз от вязания. - Я их туда не сажала и вырывать их оттуда не собираюсь! Меня просить не о чем!

- Ах, нет, прошу вас, давайте нарвем кувшинок, - сказала Алиса. - Остановите, пожалуйста, лодку!

- Почему это я должна ее останавливать? - спросила Овца. - Не греби - она и остановится!

Алиса подняла весла - лодка замедлила свой бег, и скоро течение тихонько поднесло ее к кувшинкам. Алиса осторожно засучила рукава и, погрузив руки по локти в воду, стала рвать кувшинки, стараясь, чтобы стебли были подлиннее. Волосы ее спутались и упали в воду, глаза жадно блестели; забыв и о вязании и об Овце, она склонилась над бортом лодки и рвала прелестные кувшинки.

- Только бы лодка не перевернулась, - думала она. - Ой, какая красивая ! Как бы мне до нее дотянуться!

Обиднее всего было то, что, хотя ей и удалось сорвать несколько крупных кувшинок, до самых красивых дотянуться она не смогла. («Можно подумать, что это они нарочно», - подумалось Алисе.)

- До самого красивого никогда не дотянешься, - сказала, наконец, Алиса со вздохом досады и выпрямилась.

Щеки у нее раскраснелись, с волос и рук ручьями текла вода. Она уселась на место и принялась разбирать цветы.

Что ей было до того, что они вяли на глазах, теряя свою свежесть и красоту? Даже настоящие кувшинки держатся очень недолго, ну, а эти таяли как во сне. Но Алиса этого не замечала - вокруг творилось столько всего необычного!

Не успели они отплыть немного, как одно весло завязло в воде и ни за что не желало вылезать (так рассказывала об этом потом Алиса); оно ударило Алису ручкой под подбородок и, как она ни кричала, сбросило ее на дно лодки, прямо на груду цветов, лежащую там.

Как ни странно, Алиса совсем не ушиблась и тут же поднялась на ноги. Овца же все это время стучала спицами как ни в чем не бывало.

Алиса села на свое место, радуясь, что не упала в воду.

- Ну и ворона! - сказала Овца.

- Где? - спросила Алиса, оглядываясь. - Я не видала! Как жалко! Мне бы так хотелось привезти домой маленького вороненочка!

Овца в ответ только презрительно рассмеялась, не отрываясь от вязания.

- А много здесь ворон? - спросила Алиса.

- Ворон и всякого другого товара, - отвечала Овца. - Выбор богатый, только решись! Так что ты хочешь купить ?

- Купить? - повторила Алиса с недоумением и испугом.

Весла, река и лодочка исчезли в мгновение ока, и она снова оказалась в темной лавочке.

- Я бы хотела купить яйцо, если можно, - робко сказала она наконец. - Почем они у вас?

- За одно - пять пенсов с фартингом, а за два - два пенса, - объявила Овца.

- Значит, два яйца дешевле, чем одно? - удивилась Алиса, доставая кошелек.

- Только если купишь два, нужно оба съесть , - сказала Овца.

- Тогда дайте мне, пожалуйста, одно {i}, - попросила Алиса и положила деньги на прилавок. Про себя же она подумала:

- Может, они несвежие, кто знает!

Овца взяла деньги и спрятала их в коробку, а потом сказала:

- Я никому ничего не даю в руки. Это бесполезно: тебе нужно, ты и бери! С этими словами она прошла в дальний конец лавки {j} и поставила на полку яйцо - острым концом вверх!

- Интересно, почему это бесполезно? - размышляла Алиса, пробираясь наощупь между столами и стульями. В дальнем конце лавки было очень темно. - Что это? Чем ближе я подхожу к яйцу, тем дальше оно уходит от меня! А это что такое - стул? Почему же у него тогда ветки? Откуда здесь деревья? А вот ручеек! В жизни не видела такой странной лавки!

* * * * * * * * * * * {k}

* * * * * * * * *

* * * * * * * * * * *

Так размышляла Алиса, с каждым шагом удивляясь все больше и больше. Стоило ей подойти поближе, как все вокруг превращалось в деревья, и она уже думала, что и яйцо последует общему примеру.

Примечания:

a Стремглав  выбежав  из  лесу,  Королева  оказывается  на  с4, непосредственно к западу от Алисы. В том, что Королевы в сказке то и дело куда-то бегут, виден намек на их способность передвигаться по шахматной доске в любом направлении и на любое расстояние. С характерной для нее небрежностью Белая Королева только что пропустила возможность объявить Черному Королю мат, став на е3. В статье «Алиса на сцене» Кэрролл так пишет о Белой Королеве:

«И, наконец, Белая Королева представлялась моему воображению доброй, глупой, толстой и бледной; беспомощной, как дитя; ее медлительность и растерянность наводят на мысль о слабоумии, но никогда не переходят в него; это по моему, уничтожило бы комическое впечатление, которое она должна производить. В романе Уилки Коллинза «Без имени» {1} есть персонаж, до странности похожий на нее. Идя двумя различными путями, которые где-то пересеклись, мы странным образом осуществили один и тот же идеал - миссис Рэгг и Белая Королева могли бы быть сестрами-близнецами». [...]

b Этот прием - «жизнь в обратную сторону» - многие авторы, идя вслед за Кэрроллом, клали в основу своих фантастических и научно-фантастических произведений. Наиболее известен рассказ Ф. Скотта Фитцджералда {2} «Странное происшествие с Бенджамином Баттоном».

c Королевский Гонец, как станет ясно из иллюстрации Тенниела к главе VII, есть не кто иной, как Болванщик {3} из «Страны чудес».

d «Я верую, - заявил Тертуллиан {5} в часто приводимом высказывании в защиту некоторых положений христианской доктрины, - ибо это абсурдно». В письме к маленькой Мэри Макдоналд (1864) Кэрролл предостерегал:

«В следующий раз не торопись верить тому, что тебе говорят. И вот почему: если ты станешь всему верить, мускулы твоего воображения утомятся, и ты настолько ослабнешь, что не сможешь поверить даже в самые простые и очевидные истины. Не далее, как на прошлой неделе, один мой приятель решил поверить в Джека-победителя-великанов. Это ему удалось, но он при этом так утомился, что, когда я сказал ему, что на дворе идет дождь (так оно и было на самом деле), он просто не смог мне поверить и выбежал на улицу без шляпы и без зонта...» [...]

e Белая Королева передвигается вперед на одно поле - на с5.

f Алиса также делает шаг вперед. В результате она оказывается на поле d5, снова рядом с Королевой (превратившейся в Овцу).

g Уильямс и Мэден в своем «Справочнике литературы о преподобном Ч. Л. Доджсоне» указывают, что два рисунка Тенниела, изображающих лавку, правдиво, до мельчайших деталей,  воспроизводят  витрину  и  дверь  бакалейного магазинчика, расположенного в доме Э 83 по улице Сейнт-Олдгейт в Оксфорде (в подтверждение они приводят фотографию лавки). Однако Тенниел не забыл поменять местами окно и дверь, а также перевернуть объявление в окне: «Чай - два шиллинга». Эти перестановки подтверждают наше предположение, что Алиса не стала анти-Алисой» (см. примеч. «d» к гл. I).

h Популяризаторы квантовой теории сравнивали трудности, с которыми столкнулась Алиса, желая взглянуть повнимательнее на то, что было в лавке, с невозможностью определить точное положение электрона в его движении вокруг атомного ядра. Невольно вспоминаешь также крошечные пятна, порой возникающие где-то на краю поля зрения, которые невозможно разглядеть, ибо при движении зрачка они также перемещаются.

i Во времена Кэрролла студенты Крайст Черч-колледжа говорили, что. если заказываешь одно яйцо на завтрак, тебе подают два, ибо одно обязательно окажется несвежим.

j На шахматной доске это соответствует ходу Белой Королевы на f8.

k Отточия означают, что Алиса перешла через ручеек, передвинувшись на d6. Теперь она находится справа от Белого Короля, хотя встретит его лишь в следующей главе.

Глава VI

Яйцо, однако, все росло и росло - в облике его постепенно стало появляться что-то человеческое. Подойдя поближе, Алиса увидела, что у него есть глаза, нос и рот, а сделав еще несколько шагов, поняла, что это ШАЛТАЙ- БОЛТАЙ собственной персоной.

- Ну, конечно, это он - и никто другой! - сказала она про себя - Мне Это так же ясно, как если бы его имя было написано у него на лбу!

Лоб этот был такой огромный, что имя уместилось бы на нем раз сто, не меньше.

Шалтай-Болтай сидел, сложив по-турецки ноги, на стене, такой тонкой, что Алиса только диву далась, как это он не падает; и, так как глаза его были неподвижно устремлены в противоположном направлении и он не обращал на нее ни малейшего внимания, она решила, что это просто-напросто чучело.

- А как похож на яйцо! - произнесла она вслух и подставила руки, чтобы поймать его, если он свалится со стены.

- До чего мне это надоело ! - сказал вдруг после долгого молчания Шалтай-Болтай, не глядя на Алису. - Все зовут меня яйцом - ну просто все до единого !

- Я только сказала, что вы похожи на яйцо, сэр, - мягко пояснила Алиса. - К тому же некоторые яйца очень хороши собой.

Ей хотелось сказать ему что-нибудь приятное, чтобы смягчить невольную обиду.

- А некоторые люди очень умны, - сказал Шалтай, все так же глядя в сторону, - совсем как грудные младенцы!

Алиса не знала, что отвечать; беседа не клеилась - к тому же какая это беседа, если он на нее ни разу и не взглянул? Последнюю фразу он произнес, обращаясь, по всей видимости, к дереву. Алиса стояла и тихонько повторяла про себя:

Шалтай-Болтай сидел на стене {a}.

Шалтай-Болтай свалился во сне.

Вся королевская конница, вся королевская рать

Не может Шалтая,

Не может Болтая,

Шалтая-Болтая,

Болтая-Шалтая,

Шалтая-Болтая собрать!

- Зачем повторять одно и то же столько раз! - чуть не сказала она вслух, совсем забыв, что Шалтай может ее услышать. - И так все ясно.

- Что это ты там бормочешь? - спросил Шалтай, впервые прямо взглянув на нее. - Скажи-ка мне лучше, как тебя зовут и зачем ты сюда явилась.

- Меня зовут Алиса, а...

- Какое глупое имя, - нетерпеливо прервал ее Шалтай-Болтай. - Что оно значит?

- Разве имя должно что-то значить? - проговорила Алиса с сомнением.

- Конечно, должно, - ответил Шалтай-Болтай и фыркнул. - Возьмем, к примеру, мое имя - оно выражает мою суть! Замечательную и чудесную суть! А с таким именем, как у тебя, ты можешь оказаться чем угодно {b}... Ну, просто чем угодно!

- А почему вы здесь сидите совсем один? - спросила Алиса, не желая вступать с ним в спор.

- Потому, что со мной здесь никого нет! -  крикнул  в  ответ Шалтай-Болтай. - Ты думала, я не знаю, как ответить ? Загадай мне еще что-нибудь!

- А вам не кажется, что внизу вам будет спокойнее? - снова спросила Алиса. Она совсем не собиралась загадывать Шалтаю загадки, просто она волновалась за этого чудака. - Стена такая тонкая!

- Ужасно легкие загадки ты загадываешь! - проворчал Шалтай. - К чему мне падать? Но даже если б я упал - что совершенно исключается, - но даже если б это вдруг случилось...

Тут он поджал губы с таким величественным и важным видом, что Алиса с трудом удержалась от смеха.

- Если б я все-таки упал , - продолжал Шалтай, - Король обещал мне... Ты, я вижу, побледнела. Немудрено! Этого ты не ожидала, да? Король обещал мне... Да, он так мне прямо и сказал, что он...

- ...Пошлет всю свою конницу, всю свою рать! - не выдержала Алиса. Лучше бы она этого не говорила!

- Ну, уж это слишком! - закричал Шалтай-Болтай сердито. -  Ты подслушивала под дверью... за деревом... в печной трубе... А не то откуда бы тебе об этом знать!

- Нет, я не подслушивала, - возразила Алиса. - Я узнала об этом из книжки.

- А-а, ну, в книжке про это могли написать, - смягчился Шалтай. - Это, можно сказать, «История Англии»! Так, кажется, вы ее называете? Смотри же на меня хорошенько! Это я разговаривал с Королем, я - и никто другой! Кто знает, увидишь ли ты другого такого! Можешь пожать мне руку - я не гордый!

И он ухмыльнулся во весь рот, подался вперед (так что чуть не упал со стены) и протянул Алисе руку. Алиса пожала ее, с тревогой глядя на Шалтая.

- Стоит ему улыбнуться пошире, - подумала она, - как уголки его рта сойдутся на затылке. Не знаю, что тогда будет с его головой... Она тогда просто отлетит!

- Да-да! - говорил меж тем Шалтай-Болтай, - вся королевская конница, вся королевская рать кинется ко мне на помощь. Они меня живо соберут, можешь не сомневаться! Впрочем, мы слишком далеко зашли в нашей беседе. Давай вернемся к предпоследнему замечанию...

- К сожалению, я не очень хорошо его помню, - сказала Алиса вежливо.

- В таком случае начнем все сначала, - отвечал Шалтай-Болтай. - Теперь моя очередь спрашивать! - («Можно подумать, что мы играем в такую игру!» - подумала Алиса). - Вот тебе вопрос! Как ты сказала, сколько тебе лет?

Алиса быстро посчитала в уме и ответила:

- Семь лет и шесть месяцев!

- А вот и ошиблась! - закричал торжествующе Шалтай. - Ты ведь мне об этом ни слова не сказала!

- Я думала, вы хотели спросить, сколько мне лет ? - пояснила Алиса.

- Если б я хотел, я бы так и спросил, - сказал Шалтай.

Алиса решила не затевать новый спор и промолчала.

- Семь лет и шесть месяцев, - повторил задумчиво Шалтай. - Какой неудобный возраст! Если б ты со мной посоветовалась, я бы тебе сказал: «Остановись на семи!» Но сейчас уже поздно.

- Я никогда ни с кем не советуюсь, расти мне или нет, - возмущенно сказала Алиса.

- Что, гордость не позволяет? - поинтересовался Шалтай.

Алиса еще больше возмутилась.

- Ведь это от меня не зависит, - сказала она. - Все растут! Не могу же я одна не расти!

- Одна , возможно, и не можешь, - сказал Шалтай. - Но вдвоем уже гораздо проще. Позвала бы кого-нибудь на помощь - и прикончила б все это дело к семи годам! {c}

- Какой у вас красивый пояс! - заметила вдруг Алиса. (Достаточно уже они поговорили о возрасте, и если они и вправду по очереди выбирали темы для беседы, то теперь был ее черед.)

- Нет, не пояс, а галстук! - тут же поправилась она. - Ведь это, конечно, галстук... Или нет... Я, кажется, опять ошиблась. Это пояс!

Шалтай-Болтай нахмурился.

- Пожалуйста, простите!

Вид у Шалтая был такой обиженный, что Алиса подумала: «Зачем только я заговорила про это!»

- Если б только я могла разобрать, где у него шея, а где талия, - сказала она про себя.

Судя по всему, Шалтай-Болтай очень рассердился. С минуту он молчал, а потом просипел глубоким басом:

- Как мне... надоели ... все, кто не может отличить пояса от галстука!

- Я страшно необразованная, я знаю! - сказала Алиса с таким смирением, что Шалтай мгновенно смягчился.

- Это галстук, дитя мое! И очень красивый! Тут ты совершенно права! Подарок от Белого Короля и Королевы! Понятно?

- Неужели? - воскликнула Алиса, радуясь, что тема для разговора была все же выбрана удачно .

- Они подарили его мне, - продолжал задумчиво Шалтай-Болтай, закинув ногу за ногу и обхватывая колено руками, - они подарили его мне на день... на день нерожденья.

- Простите? - переспросила Алиса, растерявшись.

- Я не обиделся, - отвечал Шалтай-Болтай. - Можешь не извиняться!

- Простите, но я не поняла: подарок на день нерожденья? Что это такое?

- Подарок, который тебе дарят не на день рожденья, конечно. Алиса задумалась.

- Мне больше нравятся подарки на день рожденья, - сказала она наконец.

- А вот и зря! - вскричал Шалтай-Болтай. - Сколько в году дней?

- Триста шестьдесят пять.

- А сколько у тебя дней рожденья?

- Один.

- Триста шестьдесят пять минус один - сколько это будет?

- Ну-ка, посчитай на бумажке, - сказал он {d}.

Алиса улыбнулась, вынула из кармана записную книжку и написала:

  365

  ---

Шалтай-Болтай взял книжку и уставился в нее.

- Кажется, здесь нет ошиб... - начал он.

- Вы ее держите вверх ногами, - прервала его Алиса.

- Ну, конечно, - весело заметил Шалтай-Болтай и взял перевернутую Алисой книжку. - То-то я смотрю, как странно все это выглядит! Поэтому я и сказал: « Кажется , здесь нет ошибки!», - хоть я и не успел разобраться как следует... Значит так: триста шестьдесят четыре дня в году ты можешь получать подарки на день нерожденья...

- Совершенно верно, - сказала Алиса.

- И только один раз на день рожденья! Вот тебе и слава!

- Я не понимаю, при чем здесь «слава»? - спросила Алиса.

Шалтай-Болтай презрительно улыбнулся.

- И не поймешь, пока я тебе не объясню, - ответил он. - Я хотел сказать: «Разъяснил, как по полкам разложил!»

- Но «слава» совсем не значит: «разъяснил, как по полкам разложил!» - возразила Алиса.

- Когда я беру слово, оно означает то, что я хочу, не больше и не меньше, - сказал Шалтай презрительно.

- Вопрос в том, подчинится ли оно вам, - сказала Алиса.

- Вопрос в том, кто из нас здесь хозяин, - сказал Шалтай-Болтай {e}. - Вот в чем вопрос!

Алиса вконец растерялась и не знала, что и сказать; помолчав с минуту, Шалтай-Болтай заговорил снова.

- Некоторые слова очень вредные. Ни за что не поддаются! Особенно глаголы! Гонору в них слишком много! Прилагательные попроще - с ними делай, что хочешь. Но глаголы себе на уме! Впрочем, я с ними со всеми справляюсь. Световодозвуконепроницаемость! Вот что я говорю!

- Скажите, пожалуйста, что это такое? - спросила Алиса.

- Вот теперь ты говоришь дело, дитя, - ответил Шалтай, так и сияя от радости. - Я хотел сказать: «Хватит об этом! Скажи-ка мне лучше, что ты будешь делать дальше! Ты ведь не собираешься всю жизнь здесь сидеть!»

- И все это в одном слове? - сказала задумчиво Алиса. - Не слишком ли Это много для одного!

- Когда одному слову так достается, я всегда плачу ему сверхурочные, - сказал Шалтай-Болтай.

- Ах, вот как, - заметила Алиса.

Она совсем запуталась и не знала, что и сказать.

- Посмотрела бы ты, как они окружают меня по субботам, - продолжал Шалтай, значительно покачивая головой. - Я всегда сам выдаю им жалованье.

(Алиса не решилась спросить, чем он им платит, поэтому и я ничего не могу об этом сказать.)

- Вы так хорошо объясняете слова, сэр, - сказала Алиса. - Объясните мне, пожалуйста, что значит стихотворение под названием «Бармаглот».

- Прочитай-ка его, - ответил Шалтай. - Я могу тебе объяснить все стихи, какие только были придуманы, и кое-что из тех, которых еще не было!

Это обнадежило Алису, и она начала:

Варкалось. Хливкие шорьки

Пырялись по наве.

И хрюкотали зелюки,

Как мюмзики в мове.

- Что же, хватит для начала! - остановил ее Шалтай. - Здесь трудных слов достаточно! Значит, так: «варкалось» - это четыре часа пополудни, когда пора уже варить обед.

- Понятно, - сказала Алиса, - а «хливкие»?

- «Хливкие» - это хлипкие и ловкие. «Хлипкие» значит то же, что и «хилые». Понимаешь, это слово как бумажник. Раскроешь, а там два отделения! {f} Так и тут - это слово раскладывается на два!

- Да, теперь мне ясно, - заметила задумчиво Алиса. - А «шорьки» кто такие?

- Это помесь хорька, ящерицы и штопора!

- Забавный, должно быть, у них вид!

- Да, с ними не соскучишься! - согласился Шалтай. - А гнезда они вьют в тени солнечных часов. А едят они сыр.

- А что такое «пырялись»?

- Прыгали, ныряли, вертелись!

- А «нава», - сказала Алиса, удивляясь собственной сообразительности. - Это трава под солнечными часами, верно?

- Ну да, конечно! Она называется «нава», потому что простирается немножко направо... немножко налево...

- И немножко назад! - радостно закончила Алиса {g}.

- Совершенно верно! Ну, а «хрюкотали» это хрюкали и хохотали... или, может, летали, не знаю. А «зелюки» это зеленые индюки! Вот тебе еще один бумажник!

- А «мюмзики» - это тоже такие зверьки? - спросила Алиса. - Боюсь, я вас очень затрудняю.

- Нет, это птицы! Бедные! Перья у них растрепаны и торчат по все стороны, будто веник... Ну а насчет «новы» я и сам сомневаюсь. По-моему, это значит «далеко от дома». Смысл тот, что они потерялись. Надеюсь, ты теперь довольна ! Где ты слышала такие мудреные вещи?

- Я прочитала их сама в книжке, - ответила Алиса. - А вот Траляля... да, кажется, Траляля, читал мне стихи, так они были гораздо понятнее!

- Что до стихов, - сказал Шалтай и торжественно поднял руку, - я тоже их читаю не хуже других. Если уж на то пошло...

- Ах, нет, пожалуйста, не надо, - торопливо сказала Алиса.

Но он не обратил на ее слова никакого внимания.

- Вещь, которую я сейчас прочитаю, - произнес он, - была написана специально для того, чтобы тебя развлечь.

Алиса поняла, что придется ей его выслушать. Она села и грустно сказала:

- Спасибо.

Зимой, когда белы поля,

Пою, соседей веселя.

- Это так только говорится, - объяснил Шалтай. - Конечно, я совсем не пою.

- Я вижу, - сказала Алиса.

- Если ты видишь , пою я или нет, значит, у тебя очень острое зрение, - ответил Шалтай.

Алиса промолчала.

Весной, когда растет трава,

Мои припомните слова.

- Постараюсь, - сказала Алиса.

А летом ночь короче дня,

И, может, ты поймешь меня.

Глубокой осенью в тиши

Возьми перо и запиши.

- Хорошо, - сказала Алиса. - Если только я к тому времени их не позабуду.

- А ты не можешь помолчать? - спросил Шалтай. - Несешь ерунду - только меня сбиваешь.

В записке к рыбам как-то раз

  Я объявил: «Вот мой приказ».

И вскоре (через десять лет)

Я получил от них ответ.

Вот что они писали мне:

«Мы были б рады, но мы не...»

- Боюсь, я не совсем понимаю, - сказала Алиса.

- Дальше будет легче, - ответил Шалтай-Болтай.

Я им послал письмо опять:

«Я вас прошу не возражать!»

Они ответили: «Но, сэр!

У вас, как видно, нет манер!»

Сказал им раз, сказал им два -

Напрасны были все слова.

Я больше вытерпеть не мог.

И вот достал я котелок...

(А сердце - бух, а сердце - стук),

Налил воды, нарезал лук.

Тут Некто из Чужой Земли

Сказал мне: «Рыбки спать легли».

Я отвечал: «Тогда пойди

И этих рыбок разбуди».

Я очень громко говорил,

Кричал я из последних сил.

Шалтай-Болтай прокричал последнюю строчку так громко, что  Алиса подумала: - Не завидую я этому чужестранцу!

Но он был горд и был упрям,

И он сказал: «Какой бедлам!»

Он был упрям и очень горд,

И он воскликнул: «Что за черт!»

Я штопор взял и ватерпас,

Сказал я: «Обойдусь без вас!»