В КЛАССИЧЕСКОМ РЕПЕРТУАРЕ

Коллектив тепло и радушно встретил свою именитую солистку. Не меньшую радость испытывали и любители театра, соскучившиеся по своей любимой Айчурек. Однако за два сезона здесь произошло много событий. Прежде всего, изменилось направление деятельности театра, взявшего решительный курс на освоение мировой оперной и балетной классики. Его руководители, прекрасно понимали, что только приобщение к классике поможет кыргызскому музыкальному театру поднять свой профессиональный уровень до должной высоты, а это в дальнейшем позволит более результативно развивать его национальное направление. В связи с этим, в оперную труппу театра были приняты новые солисты — лирико-колоратурное сопрано Ф. Оленева, меццо-сопрано В. Киселева, тенора А. Количенко, П. Крупидор, С. Роянов, баритон А. Матеосов, басы В. Кружаев и В. Беклемишев. Многие из этих певцов долгие годы проработали в театре и были частыми партнерами С. Киизбаевой по сцене.

За два минувших сезона (1947—1949 гг.) театр осуществил постановки опер «Травиата» Дж. Верди и «Кармен» Ж.Бизе, балетов «Лебединое озеро» П. Чайковского и «Бахчисарайский фонтан» Б. Асафьева. Особо тепло была встречена зрителями опера «Кармен», где в полной мере раскрылось незаурядное дарование М. Махмутовой, создавшей колоритный образ главной героини спектакля.

Пятидесятые годы были периодом наивысшего расцвета сценической и концертно-исполнительской деятельности певицы. Вместе с тем, они были временем интенсивного роста кыргызского музыкального театра, приобретавшего все более широкую известность и популярность у зрителей. Каждый театральный сезон приносил три-четыре, а иной раз и пять новых оперных и балетных спектаклей. Как правило, их отличал высокий уровень постановочной работы. Этому во многом способствовала творческая атмосфера, царившая в театре, который работал тогда как единый, дружный коллектив.

У дирижерского пульта стояли талантливые музыканты — только что завершивший учебу в национальной студии при Московской консерватории А. Джу-махматов, дирижеры Р. Миронович и М. Шеппер. Сценическое воплощение оперных спектаклей осуществляли режиссеры В. Васильев, А. Куттубаев и В. Шахрай, бывшие, как и их коллеги-музыканты, специалистами высшего класса. Выдающимся мастером театральной сценографии показал себя художник А. Арефьев, чьи декорации вызывали всегда неизменное восхищение зрителя. Все ярче проявлялся талант молодого балетмейстера Н. Тугелова. Уверенно заявил о себе и одаренный дирижер-хоровик С. Юсупов.

Художественному руководству театра не уступали по мастерству и артистические силы. Постоянным успехом у зрителей пользовались выступления оперных артистов — С. Киизбаевой, М. Махмутовой, И. Дерким-баевой, К. Чодронова, А. Мырзабаева, Н. Рузавина, примы-балерины кыргызского балета Б. Бейшеналиевой, артистов балета Э. Мадемиловой, С. Кабекова и других.

Зрительный зал театра редко пустовал, а на премьерные спектакли трудно было попасть. Среди любителей музыки города сформировалась группа театралов, которая не пропускала ни одного более или менее значительного спектакля, не говоря уже о премьерах. Причем обязательным считалось посещение обоих премьерных спектаклей, на которых обычно выступали разные исполнительские составы. Затем эти спектакли обсуждались как в кругу любителей музыки, так и на страницах республиканской печати. Публиковались обширные статьи и рецензии, авторами которых были не только журналисты или музыканты, но и поклонники театра, разбиравшиеся в искусстве не хуже профессионалов. Особо видными фигурами в театральном мире были редактор республиканского радио Ю. Кологривов, врачи А. Брудный и А. Покровский, физиолог Г. Френкель, инженер Б. Григорьев и их последователи.

Конец сороковых — начало пятидесятых годов ознаменовались рядом выдающихся постановок. Это были спектакли, поставленные по произведениям оперной классики — «Кармен», «Пиковая дама», «Русалка», «Фауст», «Риголетто», «Князь Игорь», «Севильский цирюльник», «Демон». Почти во всех этих спектаклях с неизменным успехом выступала С. Киизбаева. Среди опер национального репертуара успех выпал на спектакли «На берегах Иссык-Куля» А. Малдыбаева, В. Власова и В. Фере и «Айдар и Айша» А. Аманбаева и С. Германова, однако, по сравнению с операми «Айчу-рек» и «Манас», эти произведения не были столь самобытны и художественно совершенны.

С наибольшей полнотой дарование С. Киизбаевой, как мастера — создателя обостренно-драматических, психологически насыщенных образов, проявилось в спектаклях «Пиковая дама», «Русалка», «Фауст», «Демон», а несколько позднее — в «Опричнике» и «Тоске». Один из шедевров мировой оперной драматургии, опера П. Чайковского «Пиковая дама» увидела свет Рампы на кыргызской сцене в мае 1950 года. Ее постановку осуществили дирижер А. Джумахматов, режиссер В. Васильев и художник А. Арефьев. В спектакле выступили ведущие солисты оперной труппы — А. Воталиев, М. Бркимбаева, К. Иманкулова, П. Крупидор, А. Малдыбаев, М. Мустаева, Н. Орленин и другие.

Сайре Киизбаевой была поручена роль Лизы. Отдельные фрагменты из оперы певица исполняла раньше. Теперь же ей предстояло спеть и воплотить на сцене одну из наиболее драматичных и сложных партий русской оперной классики. Несколько месяцев прошли в напряженной работе, однако, благодаря врожденной артистичности, умению перевоплощатьс, и навыкам, приобретенным во время учебы в консерватории, эта работа увенчалась успехом. Героиня Киизбаевой подкупала своей женственностью, лиричностью искренностью проявления чувств. Бе голос звучал мягко и эмоционально, достигая в развязке подлинное трагического пафоса. Один из журналистов, побывавший на спектаклях с участием певицы, вспомина, впоследствии: «Слушателю понятны и радость Лизы и ее, захватывающая страстностью, горячая любовь Искренняя, трепетно-взволнованная и удивительно чистая — такой осталась в памяти Лиза Киизбаевой» [39].

Близкий по духу, но иной по содержанию и трактовке образ создала артистка в опере А. Даргомыжского «Русалка». Это была Наташа — дочь мельника, страстно полюбившая молодого красавца — Князя Наташа, сильная, волевая натура, показана вначале нежной и кроткой, однако после измены возлюбленного она превращается в холодную и беспощадную мстительницу. Этот динамичный и трагический образ полностью захватил певицу. Она работала с большим творческим подъемом и увлеченностью, добиваясь глубоко го проникновения в образ и тщательно обрабатывая вокальную партию.

Премьерные спектакли, состоявшиеся в июне 1951 года, прошли удачно. Критики отмечали качественную работу, проделанную постановщиками — дирижером Р. Мироновичем, режиссером Л. Брагдаеким и художником А. Арефьевым и яркие сценические образы, воплощенные на сцене артистами В. Корнеевым и В. Кружавым (Мельник), М. Махмутовой (Княгиня) и П. Крупидором (Князь), хотя последнего и упрекали в излишней приверженности к оперным штампам.

Однако самые теплые слова были сказаны в адрес С. Киизбаевой. «Широко раскрывается дарование на родной артистки Кыргызской ССР Сайры Киизбаевой в роли Наташи, — писал один из рецензентов. — Артистка хорошо передала предчувствие разлуки с любимым человеком. Интонации Киизбаевой трогательны и выразительны. Ее игра достигает подлинного драматизма в финальном дуэте первого акта» [40].

Партия Наташи стала одной из самых ярких в оперном репертуаре певицы. Она не останавливалась на достигнутом и продолжала пополнять этот образ новыми штрихами и деталями. Киизбаева пела партию Наташи как со своими постоянными партнерами, так и с приглашенными из других театров солистами.

Однажды, проходя мимо театральной афиши, артистка обратила внимание на выведенную чуть ли не метровыми буквами фамилию очередного гастролера— исполнителя партии Князя. Ниже значилась и фамилия С. Киизбаевой, написанная обычным шрифтом. «Хорошо, я вам покажу кто на сцене главный!» — сказала про себя возмущенная певица... В тот вечер Киизбаева провела партию Наташи с таким вдохновением и эмоциональным подъемом, что все симпатии зрителей были на ее стороне, а тенор — исполнитель партии Князя — тоже неплохой артист, как-то померк и остался в тени. Позже он подошел к дирижеру и смущенно сказал: «Если бы я знал, что у вас такая сильная солистка, я бы никогда не приехал» [41].

В галерее оперных персонажей, созданных С. Киизбаевой, особое место занимает партия Маргариты из оперы Ш. Гуно «Фауст». Работа над ней велась летом 1952 года, но проходила в не совсем обычных условиях. Случилось так, что при распределении партий мнения постановщиков разделились. «Яблоком раздора» стала роль Маргариты. Режиссер В. Шахрай считал, что эта роль более подходит для молодой солистки театра, только что завершившей учебу в Московской консерватории, и обладавшей красивым лирическим сопрано, Ирины Деркимбаевой. Иного мнения придерживался дирижер М. Шеппер, явно отдававший предпочтение Сайре Киизбаевой. Однако, благодаря своему авторитету, режиссеру удалось склонить членов художественного совета театра к своему мнению.

Вскоре артисты приступили к разучиванию партий, затем начались спевки и, наконец, дело дошло до оркестровых репетиций. Однако Шеппер не сдавался. И вот однажды, когда до сдачи спектакля осталось не! многим более недели, дирижер подошел к концертмейстеру Киизбаевой Светлане Ивановне Мнацакановой и сказал со вздохом: «А жаль, что Сайра не учит партию — она бы прекрасно спела Маргариту!» Светлана Ивановна передала этот разговор певице, и они решили попробовать поработать над партией. И здесь, можно сказать, повторилась история с Айчурек. Обладая от личной музыкальной памятью, творческой интуицией и обостренной восприимчивостью, не говоря уже об исключительной работоспособности, С. Киизбаева буквально за считанные дни освоила трудную и объемную партию главной героини оперы.

Однажды она разучивала вокальную партию и тут же, стоя перед зеркалом, отрабатывала мимику, жест, движение. Рядом, на руках у няни, сидела двухлетняя дочь певицы Гуля. Изображая безумие Маргариты в сцене, происходящей в тюрьме, артистка настолько увлеклась и вошла в образ, что черты ее лица сильно исказились и стали неузнаваемы. Девочка, глядя на мать, испугалась и громко расплакалась. Певица успокоила дочь и удовлетворенно рассмеялась: «Теперь все в порядке — меня даже не узнала родная дочь!»

Примерно тогда же произошло и другое событие. Как-то после очередной репетиции при выходе из театра режиссер В. Шахрай обратил внимание на то, что концертмейстер С. Мнацаканова идет домой, прихватив с собой клавир «Фауста». «Для чего вам клавир?» — поинтересовался он. «Хочу проучить трудные места дома», — ответила пианистка. «А почему вы направились в сторону дома Киизбаевой?» — последовал другой каверзный вопрос. Светлана Ивановна поняла, что таиться уже нет смысла, и обо всем рассказала режиссеру. Шахрай пришел в негодование и категорично заявил, что на днях должна состояться сдача и отрабатывать мизансцены с солисткой уже поздно...

На следующий день состоялся разговор с певицей. Киизбаева спокойно сказала режиссеру, что она ни на что не претендует — работать с ней не нужно, она только просит уважаемого маэстро присутствовать на репетиции и прослушать ее исполнение. Она внимательно следила за работой режиссера и знает, чего он хочет от исполнительницы роли Маргариты. Репетиция началась. Шахрай с обиженным видом сидел в зале и следил за пением и игрой артистки. Однако с каждой минутой лицо его преображалось, выражение недовольства сменилось явной заинтересованностью, а затем — нескрываемым восхищением. Когда же Киизбаева с непередаваемым мастерством провела сцену в темнице, режиссер уронил голову на руки, его глаза наполнились слезами, и он сказал: «Я бы вам такое не показал!»

«Фауст» на кыргызской сцене увидел свет рампы и конце сентября 1952 года. Зрители восторженно принимали спектакль, а один из любителей музыки подошел к артистам и сказал, что эту оперу правильно бы было назвать не «Фауст», а «Маргарита» — настолько потряс его образ, созданный на сцене артисткой. Единодушным было и мнение критики. «Киизбаева... хорошо справляется с трудной в вокальном отношении ролью, создает убедительный сценический образ. Ее переживания искренни, непосредственны и глубоко трогают зрителя. Большое впечатление производит исполнение баллады о верности Фульского короля, сцена в церкви, и, особенно, встреча с Фаустом в тюрьме, передаваемая артисткой с сильным драматизмом»,— писал театровед Е. Сосинский [42]. Однако нужно отдать должное объективности критика, упрекнувшего народную артистку в технических неточностях при исполнении арии «с жемчугами». Здесь, видимо, сказались сроки и условия, в которых шла работа над партией. В дальнейшем эти недочеты были, разумеется, устранены.

В спектакле были заняты ведущие солисты труппы, которые вместе с С. Киизбаевой составили хорошо сыгранный ансамбль. Это были артисты А. Количенко (Фауст), С. Шехов (Мефистофель», К. Чодронов (Валентин), М. Махмутова (Зибель). Завоевали зрительские симпатии и другие исполнительницы партии Маргариты — Ф. Оленева и И. Деркимбаева.

Как и у многих известных артистов, у С. Киизбаевой было немало поклонников и почитателей таланта. Они терпеливо ждали ее у артистического выхода, дарили цветы, писали письма и стихи, поздравляли с праздниками. Некоторые из них сохраняли верность артистке в течение многих лет. Нередко эти увлеченные люди делились своими мыслями по поводу тех или иных выступлений любимой певицы. Так случилось и после премьеры «Фауста». «Дорогая Сайра, — писала одна из поклонниц. — Еще в свое время Чехов писал, что актер должен играть просто, глубоко и благородно. Вы — «Звезда Киргизии» — всегда играете именно так, но в роли Маргариты Вы особенно хороша. Прост и глубок обаятельный образ Маргариты в Вашем исполнении. Веришь этой девушке, любишь этот образ и забываешь, что девушку эту силой Вашего таланта, только представляешь в своем воображении...» [43].

В 1952—1953 годах оперная труппа театра пополнилась целым рядом молодых исполнителей, получивших хорошую профессиональную подготовку в национальной студии Московской консерватории и в республиканском музыкальном училище. Кроме Ирины Дер-кимбаевой, на сцене кыргызской оперы стали петь тенора Сейдакмат Токтоналиев и Иван Леонов, лирическое сопрано Салима Бекмуратова, и бас Владимир Свиридов. Возвратился в театр после учебы в Москве и Кадырбек Чодронов (баритон). В последующие годы ансамбль солистов оперы пополнился такими именами, как Артык Мырзабаев (баритон), Ольга Мартиросова (сопрано), Асек Джумабаев (тенор), Владимир Королев (баритон), Гульхан Сатаева (сопрано). Был принят в труппу театра и опытный вокалист, владевший итальянской манерой пения, Николай Рузавин, который в течение многих лет исполнял почти все ведущие теноровые партии классического репертуара. Многие из этих певцов стали впоследствии известными в республике и за ее пределами артистами, вписавшими славные страницы в историю кыргызского музыкального театра. Вот в таком окружении выступала на сцене в середине 50-х годов Сайра Киизбаева. А коллегам — молодым артистам она помогла своим участием, дружеской помощью и советом. И не было случая, чтобы она кому-нибудь отказала в этом.

Вскоре после выступления в «Фаусте» Сайра Киизбаева была направлена на пятимесячную стажировку в Большой театр Союза ССР. Исполнилась заветная мечта певицы. Теперь она имела возможность приобщиться к высокому искусству прославленных мастеров сцены самого знаменитого театра страны, зани яаться под руководством настоящих мастеров своего дела.

Коллектив театра радушно встретил певицу из далекого Кыргызстана. Многие певцы и музыканты хорошо знали Киизбаеву — они помнили ее по декаде 1939 года, по концертным выступлениям в Москве в сороковых годах. Начались занятия. Время стажировки артистка использовала чрезвычайно плодотворно. Каждый день был заполнен до отказа: занятия по вокалу, спевки, посещения репетиций и спектаклей... С. Киизбаева побывала почти на всех спектаклях театра, в репертуар которого тогда входили такие известные постановки, как «Борис Годунов» и «Хованщина» М. Мусоргского, «Иван Сусанин» и «Руслан и Людмила» М. Глинки, «Евгений Онегин» и «Пиковая дама» П. Чайковского, «Садко» Н. Римского-Корсакова и «Декабристы» Ю. Шапорина. Наряду с русской классикой, на сцене Большого театра и его филиала шли многие оперы западноевропейских композиторов — «Кармен» Ж. Бизе, «Аида», «Риголетто» и «Травиата» Дж. Верди, «Дон Жуан» В. Моцарта, «Фауст» Ш. Гуно, «Севильский цирюльник» Дж. Россини, «Лакме» Л. Делиба, «Проданная невеста» Б. Сметаны... Ведущими солистами театра в те годы были И. Козловский, С. Лемешев, Г. Большаков, А. Иванов, И. Петров, Г. Нэлепп, А. Кривченя, П. Лисициан, И. Масленникова, Л. Масленникова, Е. Шуйская и другие. За дирижерским пультом стояли Н. Голованов, В. Небольсин, А. Мелик-Пашаев, над сценическим воплощением спектаклей работали режиссеры Л. Баратов и Б. Покровский. Посещала С. Киизбаева и специальные мероприятия, проводимые в ГАБТе, на которые она, как представительница музыкального театра Киргизии, народная артистка республики, неизменно получала приглашения. Так, в феврале 1953 года она побывала на юбилейных вечерах Е. Кругликовой, Е. Шуйской, Г. Большакова, А. Батурина, П. Селиванова и Ф. Федотова. Посещение спектаклей, репетиций, наблюдения за работой выдающихся Мастеров сцены оставили большой след в душе кыргызской певицы.

«Пять месяцев, которые я провела в коллективе Большого театра, готовясь к выступлению в спектакле, стоят многих лет учебы, — рассказывала С. Киизбаева, приехав из Москвы. — Только здесь я по-настоящему поняла, какую ответственность берет на себя человек, решивший посвятить свою жизнь искусству. С чувством огромной благодарности вспоминаю я творческий коллектив, в котором не было, кажется, ни одного человека так или иначе не проявившего ко мне внимания. Крупнейшие артисты — И. Козловский, С. Лемешев, М. Максакова, Н. Голованов, В. Небольсин и многие другие помогали мне работать над ролью... Моими непосредственными руководителями были дирижеры Г. Дугашев и Д. Воробьев, концертмейстер В. Васильев. Большую помощь оказали также режиссеры Л. Баратов и Б. Покровский, певицы Н. Шпиллер и О. Инсарова» [44].

Наконец, пять месяцев напряженных занятий закончились. 1 марта 1953 года на сцене филиала Большого театра Союза ССР была показана опера Дж. Пуч-чини «Чио-Чио-Сан», в заглавной партии которой выступила Сайра Киизбаева (в спектакле также были заняты артисты В. Ивановский (Пинкертон), Е. Грибова (Сузуки), М. Сказин (Шарплес) и другие). Столичная публика тепло принимала выступление кыргызской певицы, внимательно следя за событиями, развертывающимися на сцене. Но вот смолкли заключительные аккорды музыки, занавес опустился и... зал разразился бурными аплодисментами, перешедшими в настоящую овацию. Одиннадцать раз вызывали зрители Киизбае-ву на сцену — столь сильное впечатление произвели на них ее пение и игра. Композитор В. Власов, побывавший на этом спектакле, вспоминал впоследствии: «...Сайра выдержала на сцене крупнейшего театра страны серьезнейший творческий экзамен. Выдержала блестяще, покорив своим талантом и мастерством московского зрителя» [45].

Газета Большого театра «Советский артист» напечатала на своих страницах фотографию артистки, сопроводив ее кратким комментарием, в котором была дана высокая оценка ее выступлению. Положительной была и оценка критики. Так один из рецензентов писал: «В исполнении Киизбаевой ощущается большая внутренняя сила. Она нигде не переигрывает, нигде не преувеличивает чувства своей героини, воспринимая их как живую реальность. Свидетельством этому был горячий прием слушателей. Редко приходится наблюдать такое проникновение и подкупающее своею искренностью исполнение, как у Киизбаевой» [46].

На спектакле было много молодежи, в том числе и студентов из Киргизии, обучавшихся в то время в вузах столицы. «С трепетом и волнением ждали мы дня начала спектакля, — вспоминает народный артист Кыргызстана М. Темирбеков, — ведь до этого никто из наших певцов не выступал на сцене Большого театра, и Киизбаева была в этом отношении «первой ласточкой». Спектакль прошел с громадным успехом, а мы, студенты-кыргызстанцы, постигавшие искусство вокала в Московской консерватории, долго еще ходили с гордо поднятой головой, как бы говоря «знай наших» [47].

Несколько дней спустя после этого памятного спектакля в адрес гостиницы «Москва», в которой тогда проживала певица, пришло письмо из подмосковного города Реутово. Его автор — страстный любитель оперы П. Л. Левин, побывавший на спектакле с участием С. Киизбаевой вместе со своей супругой и внучкой, выражал глубокую признательность артистке за ее вдохновенное исполнение партии Чио-Чио-Сан. «Большое спасибо Вам за то, что Вы своей прекрасной игрой затронули самые лучшие чувства зрителей, писал он. — Бабушка и внучка во втором и третьем акте плакали не переставая, да, не могу скрыть, что и по моим седым усам нередко текли слезы... Сайра, Вы — чуткая, хорошая. У Вас не только талант, но в Вашей душе хранится большое доброе чувство, благодаря которому Вам так понятны переживания несчастной Чио-Чио-Сан. Как мы — русские говорим, в Вашей душе есть искра божья; берегите этот священный огонь, не давайте ему погаснуть в Вашей душе, он всегда поможет Вам овеять теплом сердца Ваших зрителей» [48].

Во время стажировки С. Киизбаева была связана по работе со многими артистами и музыкантами театра, которые сумели по-достоинству оценить ее личные и профессиональные качества и стать ее добрыми, хорошими друзьями. Прощаясь, артисты обменялись фотографиями с краткими дарственными надписями. Прочтем некоторые из них: «Прекрасной певице, артистке и человеку, милой Сайре Киизбаевой на добрую память о совместной работе над «Чио-Чио-Сан» в Большом театре СССР. Концертмейстер В. Васильев»; «Дорогая Сайра! Ваш талант, ваш ум и скромность навсегда сделали Вашей почитательницей О. Инсарова».

Вернувшись на родину, С. Киизбаева выступила со своеобразным творческим отчетом — теперь она пела в «Чио-Чио-Сан» для своих земляков. В зале не было ни одного свободного кресла, а центральную ложу занимали члены республиканского правительства. Было много цветов, поздравлений, аплодисментов...

И еще одно радостное событие произошло в тот год в жизни артистки — она справила долгожданное новоселье. С. Киизбаева, жившая до этого вместе со своей семьей в комнате, половину которой занимал рояль, получила в дар от правительства Киргизии большой дом с мезонином и прилегающим к нему участком. Построенный специально для певицы, особняк был расположен неподалеку от театра и создавал для его хозяйки массу удобств. В новом доме всегда было много гостей. Сюда приходили видные деятели культуры, артисты, ученые, писатели, музыканты, студенты. Перед домом певица разбила большой цветник — предмет ее особой гордости, на котором вскоре зацвели великолепные розы. С. Киизбаева любила цветы, ревностно ухаживала за ними и искренне радовалась, когда ей удавалось раздобыть новый сорт этих благоухающих растений...

Прошли годы. В связи с генеральным планом реконструкции города, особняк, в котором певица прожила около тридцати лет, был безжалостно снесен, а на его месте было воздвигнуто беломраморное здание республиканского Дома офицеров (ныне — Славянский университет). С. Киизбаева тяжело переживала эту потерю: она привыкла к своему дому, ставшему к тому времени неотъемлемой частью культуры Кыргызстана, и с которым у нее столько было связано в жизни...

Однако вернемся к событиям пятидесятых годов. Опыт, приобретенный С. Киизбаевой во время стажировки в Большом театре, помог ей успешно выступить в новой постановке кыргызского театра — опере А. Бородина «Князь Игорь», премьера которого состоялась в мае 1954 года. Этот спектакль, поставленный дирижером Р. Мироновичем, режиссером В. Шахраем, художником А. Арефьевым, балетмейстером Н. Тугеловым и хормейстерами С. Юсуповым и И. Штерн, можно считать одним из творческих достижений театра. В отзывах на спектакль отмечалось высокое качество постановочной работы, эмоционально-приподнятый характер исполнения, ряд ярких актерских выступлений. Немалая заслуга в этом С. Киизбаевой — исполнительницы партии Ярославны. Известно, что эта партия предъявляет к артисту высокие требования, поскольку образ Ярославны показан в опере довольно многогранно — это и верная супруга, и мудрая правительница, способная к принятию смелых и решительных действий. В результате вдумчивой и творчески целенаправленной работы С. Киизбаева создала емкий и глубокий образ, в котором нашли отражение нравственная чистота и благородство княгини, ее глубокое чувство любви к родине, супружеская верность, мужество и стойкость в критические моменты. Голос певицы звучал то нежно и печально, то страстно и призывно, то гневно и' решительно, покоряя слушателей богатым спектром красок и нюансов.

Партнерами артистки по сцене были ведущие солисты оперы — В. Королев (Игорь), С. Шехов (Кончак), М. Махмутова (Кончаковна), Н. Рузавин (Владимир Игоревич), В. Кружаев (Князь Галицкий) и другие.

Интересным и содержательным было выступление С. Киизбаевой в лирической опере А. Рубинштейна «Демон», постановку которой кыргызский театр осуществил в марте 1955 года. Партия Тамары — главной героини произведения — представляет весьма благодатный материал для вокалиста: она выигрышна, эффектна и не очень сложна в техническом отношении. Киизбаева не только добросовестно воспроизвела музыкальную основу партии, но и оживила его богатой гаммой эмоциональных состояний и переживаний. Раскрыв образ Тамары в последовательном его развитии— от девичьей игривости до подлинно трагического накала страстей — артистка еще раз продемонстрировала свои неординарные певческие и актерские возможности.

«Партия Тамары — несомненная актерская удача С. Киизбаевой, — отмечал в рецензии на спектакль Музыковед П. Шокальский. — Внутреннее содержание образа Тамары в исполнении Киизбаевой богато и многогранно. Умеет она передать и шаловливую беззаботность юной княжны, и острую душевную раздвоенность, вызванную вторжением в ее жизнь Демона, и мучительно непобедимое чувство любви к нему» [50].

Хороши были и другие исполнители, партнеры С. Киизбаевой по сцене — В. Королев (Демон), Н. Рузавин (Синодал), С. Шехов (Гудал). Несколько позже в партии Демона стал выступать новый солист театра Д. Головин. Об этом партнере кыргызской певицы следует сказать особо.

Дмитрий Данилович Головин — выдающийся русский оперный певец, обладавший исключительно мощным и столь же красивым по тембру и наполненности звучания баритоном. Более двадцати лет артист был одним из ведущих солистов Большого театра. Он с громадным успехом выступал в театрах Франции, Италии, Монако. Довелось ему петь и в знаменитой миланской Ла Скале, где вместе с ним в спектакле по опере Дж. Россини «Севильский цирюльник» выступали такие выдающиеся артисты, как Амелита Галли-Курчи (Розина), Бениамино Джильи (Альмавива) и Федор Иванович Шаляпин (Дон Базилио). В Киргизии этот прославленный певец оказался по воле случая. В 1943 году Д. Головин был несправедливо осужден и приговорен к длительному сроку заключения. Более десяти лет артист провел в лагерях близ Воркуты, где работал возчиком. После смерти Сталина он был выпущен на свободу, но проживать в центральных городах еще не имел права. Кто-то из друзей посоветовал ему приехать во Фрунзе...

Став солистом кыргызской оперы, Д. Головин, которому в то время исполнилось 60 лет, в короткий срок восстановил нужную форму и с большим успехом выступал в спектаклях театра. Особенно он был ярок и впечатляющ в партиях Фигаро, Риголетто и Демона. Через два-три года после приезда в Киргизию, артист был полностью реабилитирован и вернулся в Москву. С. Киизбаева и Д. Головин составляли прекрасный оперный дуэт. К сожалению, выступали они вместе только в «Демоне».

В эти годы Сайра Киизбаева была уже признанной примадонной кыргызской оперы. Но, несмотря на это, певица постоянно работала над совершенствованием своего вокального и сценического мастерства. Она регулярно посещала занятия педагогов-вокалистов, работавших тогда в театре — В. Корнеева и Р. Полищук. От спектакля к спектаклю совершенствовала и оттачивала хорошо знакомые партии, будь то Мадам Баттерфляй или Айчурек, Лиза или Каныкей...

При работе над каждой новой ролью, артистка внимательно прислушивается к советам режиссера, дирижера, концертмейстера, причем следует этим советам не слепо, безоговорочно, а по-творчески, стараясь в каждом совете или замечании найти рациональное зерно, развить его и дополнить чем-то новым, своим. «Работать с Сайрой Киизбаевой всегда легко и радостно, потому что ощущаешь полную самоотдачу, собранность, стремление жить в образе, прилежание, упорство в преодолении трудностей, — говорил режиссер В. Шахрай. — Чувствуется, что время, проведенное актрисой дома, от репетиции к репетиции, проходит для нее в поисках, в желании самостоятельно осмыслить советы режиссера и дирижера и добиться желаемого результата, с которым она и является на очередную репетицию» [51].

Сайра Киизбаева была артисткой широкого творческого диапазона. Безусловно, основным ее амплуа были лирико-драматические, психологически углубленные партии, в исполнении которых она, зачастую не знала себе равных. Однако нередко случалось, что ей приходилось воплощать на сцене и комедийные (или близкие к ним) образы. К ним можно отнести Гульчах-ру из музыкальной комедии У. Гаджибекова «Аршин малалан», сыгранную и спетую певицей еще в начале 40-х годов, Одарку из комической оперы украинского композитора Н. Гулак-Артемовского «Запорожец за Дунаем» и, отчасти, Оксану в опере П. Чайковского «Черевички».

С большим успехом выступала С. Киизбаева в «Запорожце за Дунаем», поставленном на кыргызской сЦене в ноябре 1950 года. Спектакль получился веселый и даже немного озорной, ему во многом способствовал прекрасный исполнительский ансамбль. Его составляли такие яркие артисты, работавшие тогда в театре, как А. Матеосов, П. Крупидор, В. Беклемишев, Ф. Оленева и другие. Вспыльчивая, но отходчивая, Одарка Киизбаевой сразу же полюбилась зрителям, хотя выступления в комедийных ролях были лишь эпизодом в ее творческой биографии.