Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик



бет202/212
Дата16.06.2016
өлшемі3.37 Mb.
#140327
1   ...   198   199   200   201   202   203   204   205   ...   212

625

В прозе Макиавелли тоже ощущается забота о красоте стиля - в

соответствии с представлениями того времени. Он рядится в римскую тогу и

подражает Боккаччо - например, в своих проповедях собратьям, в описании чумы

и в речах, которые он вкладывает в уста исторических персонажей.
Однако "Князя", "Рассуждения", "Письма", "Описания", "Диалоги об

ополчении" и "Историю" [1] Макиавелли пишет спонтанно, здесь все внимание

его приковано к конкретным вещам; погоню за красивыми словами и фразами он

как бы считает ниже своего достоинства. Именно тогда, когда он не думал о

форме, он стал мастером формы. Сам о том не помышляя, он обрел итальянскую

прозу.
1 Де Санктис имеет в виду "Историю Флоренции"

У Никколо Макиавелли мы видим черты Лоренцо, его неверие и

насмешливость, - черты, которыми была отмечена вся итальянская буржуазия

того времени. Он обладал той же практичностью, той же проницательностью -

умением понимать людей и события, - которые сделали Лоренцо первым среди

князей и которые были характерны для всех итальянских государственных

деятелей Венеции, Флоренции, Рима, Милана, Неаполя тех лет, когда жили

Фердинанд Арагонский, Александр VI и Лудовико, по прозвищу Мавр, и когда

венецианские послы писали живые, умные донесения о жизни при дворах, где они

были аккредитованы.
Искусство существовало, но науки еще не было. Лоренцо был художником.

Макиавелли предстояло стать критиком.


Флоренция все еще была сердцем Италии: народ еще сохранял там свой

особый облик, еще был жив образ родины.


Свобода не хотела умирать. Понятий "гибеллин", "гвельф" больше не

существовало - их сменила идея древнеримской республики, идея, порожденная

классической культурой; она крепла вопреки всесильным Медичи, так как

опиралась на традиционную тягу флорентийцев к вольной жизни и на

воспоминания о славном прошлом. Свобода и политическая борьба поддерживали

крепость духа и сделали возможным появление Савонаролы, Каппони,

Микеланджело, Ферруччо и незабываемое сопротивление войскам папы и

императора. Независимость, слава родины, свободолюбие - эти моральные силы

еще более подчеркивались контрастом, который они составляли с разложением,

царившим при дворе Медичи.


По своей культуре, по вольному образу жизни, по характерной для него

насмешливости и любви к каламбуру и шутке Макиавелли примыкает к Боккаччо, к

Лоренцо и ко всей новой литературе. Он не признает никакой религии, а посему

мирится с любой из них; превознося мораль вообще, он в обыденной жизни

перешагивает через нее. Дух его закалился и окреп в делах и в политической

борьбе, а в период вынужденного безделья и одиночества он отточил свой ум.

Совесть его не молчала: свобода и независимость родины - вот что волновало

Макиа-



626


велли. Практический склад его недюжинного ума не давал ему предаваться

иллюзиям и удерживал в рамках возможного. Увидев, что свобода утрачена, и

помышляя лишь о независимости, он попытался использовать как орудие спасения

все тех же Медичи. Разумеется, это тоже было иллюзией, соломинкой, за

которую хватается утопающий, это было утопией, но утопией человека сильной и

молодой души, человека пламенной веры. Если Франческо Гвиччардини сумел

вернее оценить и точнее почувствовать положение Италии, то только потому,

что совесть его к тому времени умолкла, окаменела. Образ Макиавелли в памяти

потомков окружен любовью и ореолом поэтичности именно благодаря его твердому

характеру, искренности его патриотизма и благородству стиля, благодаря тому,

что он сумел сохранить мужественность и чувство собственного достоинства,

которые выделяли его из толпы продажных писак. Влияние, каким он

пользовался, далеко не соответствовало его заслугам.


Его считали не столько государственным деятелем, человеком действия,

сколько писателем, или, как принято выражаться ныне, кабинетным ученым. А

его бедность, беспорядочный образ жизни, плебейские привычки, "шедшие

вразрез правилам", как с укором говорил ему безупречнейший Гвиччардини,

отнюдь не улучшали его репутацию. Сознавая свое величие, он не снисходил до

того, чтобы пробивать себе дорогу с помощью тех внешних, искусственных

приемов, которые так знакомы и так доступны посредственностям. На потомков

он оказал огромное влияние: одни его ненавидели, другие превозносили, но

слава его неизменно росла. Имя его продолжало оставаться знаменем, вокруг

которого сражались новые поколения в своем противоречивом движении то

вспять, то вперед.
У Макиавелли есть небольшая книжка, переведенная на все языки и

затмившая все остальные его произведения: это "Князь". Об авторе судили

именно по ней, саму же книгу рассматривали не с точки зрения ее логической,

научной ценности, а с моральной точки зрения. Было признано, что "Князь" -

это кодекс тирании, основанный на зловещем принципе "цель оправдывает

средства", "победителей не судят". И назвали эту доктрину макиавеллизмом.


Много было предпринято хитроумнейших попыток защитить книгу Макиавелли,

приписать автору то одно, то другое более или менее похвальное намерение. В

итоге рамки дискуссии сузились, значение Макиавелли умалили.


Такую критику нельзя назвать иначе, как педантской. Жалка также и

попытка свести все величие Макиавелли к его "итальянской утопии", к мечте о

создании Италии, которая ныне стала реальностью. Мы хотим воссоздать его

образ целиком, установить, в чем же состоит его подлинное величие.


Никколо Макиавелли прежде всего олицетворяет собой ясное и серьезное

понимание того процесса, который протекал неосознанным, начиная от Петрарки

и Боккаччо вплоть до второй половины XVI века.



Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   198   199   200   201   202   203   204   205   ...   212




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет