Глава 3. Ложь и обман, как движущие силы Февральской революции

Глава 3. Ложь и обман, как движущие силы Февральской революции

Февраль 1917 года – это точка, в которой сошлись интересы англичан и интересы внутренних заговорщиков. (В исторической литературе все даты Февральской революции обычно даются по старому стилю, ведь собственно говоря, по новому стилю она уже Мартовская, будем этому правилу следовать и мы).

Надо было немедленно действовать, затяжка могла привести к потере контроля над ситуацией. И руководство западных спецслужб дало своим агентам зеленый свет. Благо прямо накануне переворота у них появился легальный способ находиться на месте будущих событий и корректировать свои планы. В Петрограде проводится очередная Межсоюзническая конференция! Официальная ее цель – координация действий союзников в организации будущего наступления. Неофициальная – последние приготовления к перевороту. Совпадение, конечно, чисто случайное: до этой конференции все встречи по координации действий происходили во Франции. А вот накануне устранения русской монархии, финансируемого и подталкиваемого «союзниками», совет Антанты впервые проходит именно в русской столице! Пока генералы и дипломаты говорят о войне – заговорщики проверяют готовность к перевороту, дают последние инструкции и деньги. Делегаты прибывают в русскую столицу 3(16) февраля 1917 года, уедут 6(20) – го. Через две с половиной недели, 23-го февраля 1917 года в Петрограде начнутся беспорядки…

Тщательно подготавливая свержение русского царя, «союзники» не скупятся на выражение дружеских чувств к нему, его просто душат в объятиях. Их лицемерие не имело пределов: к 1916 году император Николай II отмечен высшими наградами Франции, Англии, Бельгии и Сербии. Был русский царь и фельдмаршалом Великобритании, хотя этого звания не имел даже английский король! Все это происходило в то время, когда участь империи Николая Романова была практически решена.

Эта книга посвящена не революционным процессам в России, поэтому мы пройдемся по февральским и октябрьским хроникам вскользь. Нас революционеры и их действия интересуют в первую очередь своей связью с нашими «союзниками» по Антанте. Скажу сразу: прямых доказательств финансирования англичанами и французами Февральской революции и заговора против русского царя нет. Есть огромное количество намеков, ссылок в различных книгах, наблюдений и логических выводов. Но именно логика событий поступков и действий неопровержимо подтверждает, что именно они организовали и оплатили уничтожение русского государства. К этому выводу начинаешь приходить и анализируя общее поведение Антанты. Об этом кричат и последовательность организации мировой бойни, и ее результаты, где России было уготовано место среди побежденных, хотя она три года воевала на стороне победителей! Доказательством причастности «союзников» к разрушению русской монархии являются сроки наступления революции, столь удачные, сколь и внезапные для всех…

"Закулисная работа по подготовке революции так и осталась за кулисами" – пишет в своих мемуарах Милюков. И вот уже – никем не организованные рабочие, сами, непонятно почему вышли на улицы русской столицы. Не ожидали такого развития событий думские заговорщики, готовившие дворцовый переворот, оказались не готовы помогавшие им генералы. Не подозревали о революции эсеры и большевики, сидевшие за столами уютных швейцарских кофеен и пивных. Не надеялся на нее в Цюрихе Владимир Ленин, не верил строкам нью-йоркских газет Лев Троцкий, Иосиф Сталин не подозревал, что доживает последние дни своей ссылки. Спокойно садился в свой поезд, отправляясь в Ставку в Могилев, русский император, с легким сердцем провожала его в ставку супруга.

Все должно было выглядеть так, словно события развивались сами собой и волны народного гнева потребовали смещения ненавистной монархии. Для этого нужны были беспорядки и беспорядки масштабные, способные сойти за народную революцию. Недовольная часть русской элиты была готова к действиям, но и ей не хватало повода. Керенский в своих мемуарах прекрасно определил их настроение: "Сцена для последнего акта спектакля была давно готова, однако, как водится, никто не ожидал, что время действия уже наступило".

И повод для недовольства людей был выбран безошибочный – хлеб. Продовольствия в России было в достатке – излишек хлеба, за вычетом собственного потребления и союзных поставок в 1916 году составил 197 млн. пудов. Но именно в феврале начались перебои в поставках. Очередная смута снова начиналась по сценарию 1905 года: демонстрации, войска, жертвы. С той только разницей, что в столице в 1917-м году стояли не отборные гвардейские полки, а их запасные части. К тому же только, что закончился призыв новобранцев, родившихся в 1898 году. Казармы были полны молодыми людьми 18 и 19 лет, которых из-за больших потерь призвали на службу ранее положенного срока. В случае столкновений с «народными» демонстрациями можно было смело предсказывать, что эти войска не будут эффективно бороться с бунтом.

Первый звонок русской трагедии прозвучал 18-го февраля: как и накануне "Кровавого воскресенья" на Путиловском заводе вспыхнула забастовка! Предприятие это по-прежнему было не простое, а оборонное и выпускало продукцию, от наличия которой в окопах зависела жизнь или смерть русских солдат. В демократической Франции завод, работающий на оборону и забастовавший в военное время, был бы оцеплен колониальными войсками, а все зачинщики были бы быстро арестованы, судимы и расстреляны. В "темнице народов", как нам представляют царскую Россию, не сдвинулся с места ни один городовой. Правительство полагало, что решение этой проблемы – дело самих рабочих и администрации.

Много странностей было в поведении властей в том феврале, с этого попустительства забастовщикам все и началось. Зерно бунта в зародыше не подавили. И тут сама природа, казалось, выступила против России. В феврале в центральной России ударили сильные морозы до минус 43®. Это привело к выходу из строя свыше 1200 паровозов, что в свою очередь и затруднило подвоз продовольствия. В столице начались перебои с продуктами, поэтому 19 – го февраля власти объявили о введении в городе хлебных карточек. Помимо всего этого, в Петрограде упорно распространялись абсолютно беспочвенные слухи о предстоящем голоде. Естественно, горожане стали закупать больше хлеба, что усилило нехватку продуктов еще сильнее. Хлеба не стало, но только черного, белый, чуть подороже, лежал свободно! У магазинов выстроились огромные очереди, в которых громко ругали правительство. Оставалось «правильно» объяснить недовольному населению причины возникших трудностей. Это был тот самый, присущий только монархиям, недостаток: в лавки не завезли булку, а во всем виновато самодержавие!

Непонимающий серьезности ситуации, после окончания консультаций с «союзными» делегациями, прибывшими на конференцию, Николай II спокойно отбыл в свою Ставку в Могилев. 22-го февраля он покинул с виду спокойную столицу. Царя часто упрекают в том, что он покинул Петроград в самый ответственный момент. Но основания для отъезда были у русского монарха веские: он командует вооруженными силами страны и должен быть в Ставке. Причин для особого беспокойства не было. Несмотря на то, что день открытия заседаний Государственной думы, 14-го февраля, планировался как начало рабочих демонстраций, благодаря четким действиям охранного отделения беспорядки были предотвращены, произведены аресты. Последние в истории русских жандармов…

Запланированные выступления не состоялись. Бастовало лишь до 20 тысяч рабочих. На двух заводах рабочие вышли было с пением революционных песен и криками: "Долой войну", но были рассеяны полицией. На Невском проспекте студенты и курсистки собирались толпами, но тоже были разогнаны. Казалось, столица успокоена и Николай II может спокойно отправляться руководить боевыми действиями. Но, уезжая и ощущая тревожную ситуацию в своей столице, царь отдает приказ отправить в Царское Село с фронта надежные части. На всякий случай. Разве мог он предполагать предательство высшего военного руководства?!

"В половине февраля, – писал министр внутренних дел Протопопов, – Царь с неудовольствием сообщил мне, что приказал генералу В.И. Гурко прислать в Петроград уланский полк и казаков, но Гурко не выслал указанных частей, а командировал другие, в том числе, моряков гвардейского экипажа (моряки считались революционно настроенными)". Исследователь февральских событий Иван Солоневич пишет: "Это, конечно, можно объяснить и глупостью; это объяснение наталкивается, однако, на тот факт, что все в мире ограничено, даже человеческая глупость. Это была измена. Заранее обдуманная и заранее спланированная".

Помимо невыполненных военных приготовлений, царь перед отъездом принял премьера князя Голицына и оставил в его распоряжении свой подписанный указ о роспуске Думы. В случае необходимости надо было проставить дату и уведомить депутатов, что они могут отправляться по домам. После этого поезд монарха отправился в Могилев, в Ставку.

На следующий день после отъезда монарха, в городе, как по команде, неожиданно начались серьезные беспорядки. "23 февраля было международным женским днем. Его предполагалось в социал-демократических кругах отметить в общем порядке: собраниями, речами, листками – напишет позднее Троцкий в своей "Истории русской революции" – Накануне никому в голову не приходило, что женский день может стать первым днем революции. Ни одна из организаций не призывала в этот день к стачкам".

Никто к забастовкам не призывает, но они начинаются. Стихийно, сами собой, просто так. Однако тот факт, что обострение ситуации началось сразу после отбытия Николая, уже заставляет задуматься о «стихийности» народного гнева. Императрица, оставшаяся в Царском селе посылает мужу на следующий день письмо: "Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разбили Филиппова, и против них вызывали казаков. Все это я узнала неофициально (курсив мой – Н.С.)".

Вот это чрезвычайно важно! Информационная блокада царской семьи – обязательное условие успешности переворота. Она вступает в завершающую фазу – в городе уже революция, а царица узнает об этом не от тех, кто должен ее информировать по долгу службы. Николаю II его приближенные тоже ничего не докладывают, а из сообщения жены он может понять, что приключились сущие пустяки. Царь не знает, что сейчас в Петрограде решается судьба династии, вопрос жизни и смерти его страны и его семьи. А ведь он мог понять, что ждет его, просто почитав стенограмму думских заседаний!

Позже деятели Временного правительства вину за расстрелянную семью Романовых будут перекладывать на большевиков. В этих обвинениях правды ровно столько же, сколько и лукавства. Тот же Керенский именно в день, когда планировались предотвращенные демонстрации и беспорядки, 14 февраля 1917 года в своей речи в парламенте заявил: "Исторической задачей русского народа в настоящий момент, является задача уничтожения средневекового режима немедленно, во что бы то ни стало… Как можно законными средствами бороться с теми, кто сам закон превратил в оружие издевательства над народом? С нарушителями закона есть только один путь борьбы – физического их устранения".

Председательствующий Родзянко прервал выступление Керенского вопросом, что он имеет в виду. Ответ последовал незамедлительно: "Я имею в виду то, что совершил Брут во времена Древнего Рима". Это прямое подстрекательство к мятежу. Такого в адрес монархии в России еще никто не позволял себе говорить! Но ведь не самоубийца же он – за такие высказывания – призыв к государственному перевороту и убийству царя – полагается смертная казнь и в мирное время! О военном и говорить нечего. Но не надо беспокоиться за Александра Федоровича – ничего ему не будет. Он из тех немногих, кто знал о «союзных» планах значительно больше других. Керенский осмелел настолько потому, что знает – Николаю II на троне сидеть остались считанные деньки. Не получилось сегодня раскачать лодку – ее раскачают ровно через неделю. Постоянные оговорки "по Фрейду" торчат из всех мемуаров будущего главы Российской республики. Действия, которые он на этом посту совершит, будут еще более красноречивы…

Но не всегда читал царь парламентские хроники, он был главнокомандующим русской армией, и для таких мелочей времени у монарха уже не оставалось. Из столицы же рапортовали о практически полном спокойствии. Вот и супруга снова пишет ему в письме 25-го февраля о событиях в Петрограде как о незначительных мелочах: "Это хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, – просто для того, чтобы создать возбуждение, и рабочие, которые мешают другим работать".

Скажите честно, получив такое письмо от жены, вы бы бросили все и немедленно отправились бы в столицу? Многие историки, упрекающие царя в бездействии, удосужились бы сначала почитать эту переписку. Однако Николай осознает необходимость наведения порядка, только в его списке дел на день, вопрос этот отнюдь не самый важный. На первом месте, как всегда, положение на фронтах. Уже вечером 25-го февраля он посылает командующему Петроградским гарнизоном генералу Хабалову телеграмму: "Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. Николай".

Отправив строгую телеграмму в Петроград, столь часто цитируемую историками, в своем дневнике он запишет: "26 февраля. Воскресенье. В 10 часов пошел к обедне. Доклад кончился вовремя. Завтракало много народа и все наличные иностранцы. Написал Аликс и поехал по Бобруйскому шоссе к часовне, где погулял… Вечером поиграл в домино".

О беспорядках ни слова. План заговорщиков идет как по маслу – точка кипения уже близка, а царь спокойно гуляет и поигрывает в домино, явно не осознавая размера грозящей опасности. Он отдает приказ, не понимая, что выполнить его уже почти невозможно.

Разворачиваясь по заранее заготовленному сценарию, беспорядки росли как снежный ком. 23-го февраля на улицы Петрограда вышло уже 88 тыс. бастующих рабочих и работниц с криками "Долой войну!" и "Хлеба!". В основном это были представительницы прекрасного пола. Причина проста – по новому стилю этот день соответствовал 8-му марта – международному женскому дню. Тысячи факторов, случайных и подготовленных, складывались в эти дни против Российской империи. Военное руководство столицы могло, имело шанс спасти страну. Однако вместо решительных действий, которые как мы теперь знаем, спасли бы миллионы жизней, командующий генерал Хабалов запретил применять оружие! Подстрекаемый агитаторами, народ собирается в толпы – солдаты и казаки бездействуют. Полиция борется с беспорядками изо всех сил, но ей тоже запрещено применять оружие. Почувствовав свою безнаказанность, 24-го февраля движение расширилось, снова не встречая противодействия. В этот день бастовало уже 197 тыс. рабочих. Появились красные флаги. Наступал решительный момент – если сейчас не восстановить порядок, потом может быть уже поздно.

На улицах Петрограда простой хлебный бунт? Нет, простых бунтов такого размаха не бывает! Нам, наблюдающим всевозможные бархатные, розовые и оранжевые революции на территории бывшего СССР легче поверить, что и в 1917 году за кулисами беспорядков стояли западные спецслужбы. Забастовщики ведь должны что-то кушать, а значит, кто-то должен их простой оплатить. Кому все это выгодно – тот и платит. Вот эта справедливая мысли и является границей, за которой историки и политики делают из правильного посыла неправильные выводы. Анализировать надо не Первую мировую войну, не предвоенный период. Необходимо уйти значительно глубже в толщу истории и вспомнить, кто постоянно мутил воду в мировой политике и претендовал на мировое господство. Надо хорошенько вспомнить, кто неоднократно на протяжении XIX века пытался ослабить и уничтожить Россию сначала шпагой Наполеона, а затем кривыми турецкими ятаганами. Ответ на вопрос, "кто был историческим и геополитическим врагом Российской империи" и есть ответ на вопрос о таинственном авторе нашей революции.

Ленин прямо пишет о причастности «союзников» к Февралю: "Весь ход событий февральско-мартовской революции показывает ясно, что английское и французское посольства с их агентами и «связями», давно делавшие самые отчаянные усилия, чтобы помешать сепаратным соглашениям и сепаратному миру Николая Второго с Вильгельмом IV, непосредственно организовывали заговор вместе с октябристами и кадетами, вместе с частью генералитета и офицерского состава армии и петербургского гарнизона особенно для смещения Николая Романова".

Глава военной миссии Франции в Петрограде генерал Жанен позже простодушно рассказывал, что ему докладывали об английских агентах, которые платили солдатам запасного Павловского полка на Миллионной улице по 25 рублей, чтобы они выходили из казарм и не подчинялись своим офицерам.

25-го февраля по правительственным сведениям бастовало уже 240 тыс. человек! В этот день пролилась первая кровь: на Знаменской площади был убит полицейский, пытавшийся вырвать флаг у демонстранта. Затем новая неприятность – казаки впервые отказались разгонять мятежную толпу. Кое-где, пока еще робко, как проба сил, уже были выброшены лозунги "Долой самодержавие!". Зато начинаются погромы, грабежи магазинов и избиения полицейских. Гарнизон столицы большой: это почти 200-тысяч, но не солдат, нет – новобранцев! Зато полицейских на весь миллионный город всего 3300! Избиваемая полиция начинает применять оружие для самозащиты, но войска продолжают быть пассивными наблюдателями.

Распоряжения военного министра генерала Беляева, вселяли в толпу уверенность в собственной безнаказанности: "Целить так, чтобы не попадать", "Стрелять так, чтобы пули ложились впереди демонстрантов, никого не задевая…". Такие приказы во время революции может отдавать министр по защите окружающей среды, но никак не главный военный в России! Мотивация такого странного поведения в решительный час не менее удивительна – "какое ужасное впечатление произведут на наших союзников трупы на петроградской мостовой"! А как поступили бы в подобном случае в демократической Англии? Ответ можно дать не приблизительный, а совершенно точный – стреляли бы залпами, до полной ликвидации бунта. Не хватило бы ружейного огня, англичане бы смело применили артиллерию.

Именно так они и поступили почти год назад в Дублине. Напомню, что Ирландия в свое время была присоединена к Британии отнюдь не добровольно и война давала ирландцам шанс на освобождение. Мятеж произошел в пасхальный понедельник 24-го апреля 1916 года. Около 1500 волонтеров были поддержаны двумястами членами профсоюзной милиции и Ирландской гражданской армии. Они захватили несколько зданий в центре Дублина и выпустили "Прокламацию о создании Ирландской Республики". Английские власти не стали проявлять преступной медлительности и не дали выступлению охватить всю страну. За считанные часы к Дублину было стянуто мощное подкрепление, и если соотношение сил в понедельник было примерно 3:1, то уже к среде – 10:1, естественно, не в пользу повстанцев. Двадцать тысяч британских солдат взяли город в кольцо. Однако плохо вооруженные восставшие оказали неожиданно сильное сопротивление. Тогда ни минуты не колеблясь, 28-го апреля англичане подтянули к городу артиллерию и корабли. Главной мишенью британское командование избрало почтамт, где укрывались основные силы повстанцев. В результате обстрела был разрушен весь прилегающий к нему квартал Сэквилл Стрит и убиты тысячи мирных жителей. «Союзников» это ничуть не тревожило. Им было абсолютно плевать на общественное мнение и произведенное впечатление – они методично давили мятеж! И своего добились – в воскресенье 30-го апреля сложили оружие последние из повстанцев. Вот так решались подобные вопросы в демократических странах: как сказал бы Бисмарк – "железом и кровью".

У нашего самодержавия генералы были «демократами» не в пример британским – и в результате погубили всю страну! Подстрекательство и деньги, раздаваемые «союзной» агентурой, придают бунту второе дыхание. В день, когда Николай II повелел беспорядки прекратить, они наоборот вышли на новый уровень: В городе стреляли, появились многочисленные убитые и раненые. Поведение толпы было также провокационно, как и в 1905 году. «По-хорошему» не расходились, затем из толпы или из-за угла кто-то стрелял в солдат и те отвечали залпом. Оружие в течение 26-го февраля применялось неоднократно. Толпы начали разбегаться. В ночь на 27 февраля в Думе был обнародован заранее заготовленный царский указ о ее роспуске. Именно тогда всем и показалось, что беспорядки окончены.

Но военные заговорщики, используя ситуацию, делали все возможное для того, чтобы помешать подавлению бунта. Великий князь Александр Михайлович по телефону беседует со своим братом, находящимся в Петрограде. Он знает о приказе Николая II отправить в столицу гвардейские части с фронта, поэтому и изумляется Великий князь, ответу брата на вопрос о состоянии дел:

"– Дела в Петрограде обстоят все хуже и хуже, – нервно сказал он. – Столкновения на улицах продолжаются, и можно с минуту на минуту ожидать, что войска перейдут на сторону мятежников.

– Но что же делают части гвардейской кавалерии? Неужели же и на них нельзя боле положиться?

– Каким-то странным и таинственным образом приказ об их отправке в Петербург был отменен. Гвардейская кавалерия и не думала покидать фронт".

Странности и таинственность. Никуда от них не деться в разговоре о наших революциях!

Утром 27-го февраля случилось худшее, что могло случиться: военный бунт. Тимофей Кирпичников, унтер-офицер учебной команды лейб-гвардии Волынского полка, убил своего начальника капитана Лашкевича. Русский солдат во время войны убил выстрелом в спину безоружного русского офицера! Это был первый выстрел в длинной цепи русской междоусобицы. Это была первая смерть, открывшая счет океанам братской крови, пролитой в Гражданскую и Великую Отечественную. Временное правительство позже чествовало Кирпичникова, как "первого солдата, поднявшего оружие против царского строя". Но настоящая награда нашла «героя» позже…

Невероятно переплетутся судьбы участников февральских событий. Все перемешается, вся страна встанет на дыбы. Сразу после Февраля генерал Л.Г. Корнилов, будущая икона Белого движения, наградит Кирпичникова Георгиевским крестом и произведет его в офицеры (подпрапорщики). Через год, уже во время Гражданской войны, к другому герою Белого движения полковнику Кутепову, с просьбой обратится офицер по фамилии Кирпичников. Заметив, что его фамилия не произвела должного впечатления, он достанет из кармана газетную вырезку, рассказывавшую о его «подвиге», и выложит ее на стол. Кутепов, в том самом Феврале пытавшийся усмирить бушующий Петроград, с интересом взглянет на виновника мятежа: "А, так это вы убили своего безоружного начальника!" И прикажет его расстрелять…

После убийства первых офицеров началось самое страшное. Был разгромлен арсенал, истреблена полиция, сожжен окружной суд и выпущены арестанты из тюрем. Толпы восставших смяли оставшиеся верными войска. Власти в Петрограде больше не было. Не ожидавшие такого развития событий думские заговорщики пытаются понять, как направить «стихийный» мятеж в нужное им русло.

Николай II, отдав распоряжение о подавлении беспорядков, далее получал успокоительную информацию. Главу государства не информируют о событиях чрезвычайной важности. Те военно-думские круги, что планировали добиться низложения монарха, арестовав его, корректируют свои старые планы. Цель все та же: добиться отречения, скрывая информацию сначала и преувеличивая размеры бунта потом.

Тем более неожиданной для Николая II прозвучала телеграмма председателя Государственной Думы Родзянко: "Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт пришел в полное расстройство. Растет общественное недовольство. На улицах идет беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя…"

Беспорядки уже достигли нужного накала. Теперь пришла пора шантажировать ими царя. Арестовать монарха в Ставке невозможно, необходимо, чтобы он оттуда уехал. Так ему события и подаются. Монарх должен приехать в столицу, чтобы на месте разобраться в случившемся и просто сформировать новое, ответственное перед Думой правительство. До его отбытия из Ставки речи об отречении нет! Это понятно, ведь в распоряжении Николая II многомиллионная армия, а на стороне бушующего мятежа – пьяные новобранцы и погромщики. Одна – две верные дивизии наведут в столице порядок за считанные часы. Ярким примером, что так могло быть успешное сопротивление мятежникам в самом Петрограде отряда полковника Кутепова. Под его командой всего 500 солдат, но и с этой горсткой верных присяге людей успешно сопротивляется. Однако, не будучи поддержанным, терпит поражение.

Благодаря дезинформации Николай II не до конца понимает размеры случившегося. В свой дневник царь записал: "27 февраля. Понедельник. В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия! Был недолго у доклада. Днем сделал прогулку по шоссе на Оршу. Погода стояла солнечная. После обеда решил ехать в Царское Село, поскорее и в час ночи перебрался в поезд".

Он решает ехать, полный беспокойства за свою семью, находящуюся в Царском селе, т. е. всего в нескольких десятках километров от военного мятежа. Бунтовщики легко могут напасть на дорогих его сердцу детей и безгранично любимую супругу. Перед отъездом он решает направить для подавления бунта генерала Иванова. 28-го февраля Николай запишет в дневник"… Лег спать в 3, так как долго говорили с Н.И. Ивановым, которого посылаю в Петроград с войсками водворить порядок. Спал до 10 час. Ушли из Могилева в 5 час. утра. Погода была морозная, солнечная. Днем проехали Вязьму, Ржев…".

Советские историки всегда старались обрисовать Февраль как некую неполноценную революцию, противопоставляя ее «полноценному» Октябрю. Сложность задачи состояла в том, что одновременно надо было показать, с каким трудом была сброшена царская власть, и приписать именно большевикам все заслуги в деле свержения самодержавия. Поэтому эпизод с посылкой генерала Иванова вообще не упоминался. Потому, что к его остановке ленинцы никакого отношения не имели.

Сейчас у историков задача диаметрально противоположная. Это Октябрь был предательством и ошибкой, а вот Февраль мог дать России процветание и свободу. Доказать эти сетования документально невозможно, представить Февральскую революцию заговором неудобно. Оттого и рождаются в среде писателей и публицистов странные «кентавры» сетований на несбывшиеся надежды с «ма-аленькими» историческими неточностями. Так вот и с генералом Ивановым, носившим редкое сейчас отчество Иудович.

Яркий пример искажения истории в угоду конъюнктуре – книга В.Л. Стронгина «Керенский». Открываем ее и читаем: "Стало известно, что царь и Ставка двинули на Петроград войска с фронта, возглавляемые генералом Ивановым, наделенным диктаторскими полномочиями".

Не случайно в таких книгах вы не найдете ни одной цифры. Расчет на незнание и эмоции.

Подумайте, сколько же войск направил Николай на подавление революции, если население Петрограда около двух миллионов человек, а взбунтовавшийся гарнизон почти 200 тысяч? Десять, двадцать, пятьдесят тысяч?

Не будем гадать, просто скажем правду. Правду, которую не хотят говорить защитники заговорщиков, подтолкнувших Россию к краю обрыва, а потом и вовсе спихнувшие ее под откос. Генерал Иванов шел усмирять Петроград с отрядом георгиевских кавалеров в 800 человек! Но даже эти солдаты могли еще спасти ситуацию. Пока сам царь не остановил их движение на столицу! Сделал он это, полностью дезинформированный, запутанный и преданный своим ближайшим окружением, своими родственниками, своим парламентом. Сделал исходя из своего понимания блага России и для того, чтобы избежать кровопролития. Тем самым упустил последний шанс сохранить страну и избежать дальнейших потрясений.

Февраль победил потому, что власть не стала его подавлять, а вовсе не потому, что так велико было стремление народных масс к свободе! Февраль – это не революция в классическом смысле, когда, несмотря на сопротивление власти, восставшие ее сметают. Это заговор, причем заговор неудачников, которые не организуют события, а плетутся у них в хвосте. И только предательство всех тех, кто должен бунт подавлять, приводит к его победе.

Судьба страны балансирует на весах истории. 27 февраля ситуация еще абсолютна неясна, царь отрекаться и не собирается. Вооруженными мятежниками громятся государственные учреждения и фактически захвачена столица. И все. Есть старая законная власть, и есть беснующиеся толпы, которые рано или поздно будут разогнаны. Для того чтобы мятеж перерос в революцию, должен возникнуть новый властный орган. Вот тут оппозиционеры в Думе словно получают какой-то сигнал. Растерянные депутаты, «неожиданно» решаются организовать новые властные органы. И не один даже, а сразу два(!) новых центра власти, противоборство которых и составит потом всю дальнейшую драму русской революции.

"Совершенно случайно" это происходит, в один день, в одном и том же здании – в Таврическом дворце! Подумайте, откуда такое единодушие? Бунт ведь могут и подавить. Создание в такой ситуации нового правительства – явная государственная измена. Но хитрость в том и состоит, что под флагом борьбы с анархией Временный комитет думы организуется не для ее ликвидации, а для демонтажа существующей власти!

Думские деятели создают Временный комитет Думы – фактически новое революционное правительство. Его председатель – Родзянко. В составе все главные заговорщики: Милюков, Гучков, Львов, Керенский. Левые партии тоже торопятся, и в тот же день создают Петроградский Совет рабочих депутатов, и выбирают его временный исполнительный комитет. Председателем исполкома выбрали лидера меньшевистской фракции Государственной думы Чхеидзе, а его заместителями членов Думы: меньшевика Скобелева, Стеклова – Нахамкеса и…"независимого депутата" Керенского. Таким образом, Александр Федорович Керенский стал связующим мостом между Советом рабочих и солдатских депутатов и Временным комитетом Думы, который взял на себя верховную власть. Он решителен и смел. В эти дни он и составит свою бешеную популярность и головокружительную карьеру. Такая «всенародная» любовь представителей двух образующихся центров власти именно к этой персоне вполне оправдана. К созданию обоих Керенский приложил руку лично! Просто потому, что Керенский знает, что будет дальше, а остальные к живительному источнику знаний, бьющему из резидентуры «союзных» спецслужб, не припадают.

Только нерасторопность столичных властей позволила депутатам снова собраться в Таврическом дворце. Никто не принял никаких мер, чтобы не допустить распущенных парламентариев в здание Думы. Хватило бы трех десятков солдат и пары решительных офицеров, чтобы прикладами за десять минут в точности выполнить царский указ. Но караула нет, и депутаты свободно проходят в здание. Собравшись там, они принимают решение: указу о роспуске подчиниться, считать Думу не функционирующей. Вот здесь и появляется энергичный Керенский. С его подачи возникает мысль выполнить указ лишь на половину. Считать Думу распущенной, но депутатам не разъезжаться и немедленно собраться… просто на частное совещание. Не боялся Керенский призывать к цареубийству, теперь не боится он и нарушить царский указ. Именно Александр Федорович звонит в колокольчик для сбора депутатов в Большой зал заседаний. Это погребальный звон русской монархии. Керенский наперед знает будущие события и ведет своих коллег по заранее намеченному плану – срочно сформировать новый властный орган. Пришло время сформировать новую власть, за это ничего, кроме славы и почестей, уже не будет.

В это же время, только чуть позже начинает свою работу Петроградский Совет. В том же здании, в соседнем помещении. Это совсем не случайно, что второй орган власти, располагается там же, где и первый. Об этом нам рассказывает сам Керенский: "Еще одним важным преимуществом Совета было психологическое воздействие размещения его в Таврическом дворце. В глазах политически неискушенных обывателей из-за непосредственной близости Совета к новому правительству этот институт представлялся им в какой-то мере равнозначным правительству и посему обладавшим властью в пределах всей страны".

Хитро поступили отцы основатели Петроградского Совета. Но кто же они? Много «чудес» мы наблюдали в истории русской революции, еще больше ждет нас впереди. Имена можно при желании найти прямо в мемуарах самого Александра Федоровича Керенского:

"У меня в памяти живо стоит воспоминание о нашей встрече с М. В. Родзянко в одном из коридоров Таврического дворца приблизительно в 3 часа пополудни того же дня (27-го февраля- Н.С.). Он сообщил, что член Думы от меньшевиков Скобелев обратился к нему с просьбой предоставить помещение для создания Совета рабочих депутатов, дабы содействовать поддержанию порядка на предприятиях.

– Как вы считаете, – спросил Родзянко, – это не опасно?

– Что ж в этом опасного? – ответил я. – Кто-то же должен, в конце концов, заняться рабочими.

– Наверное, вы правы, – заметил Родзянко. – Бог знает, что творится в городе, никто не работает, а мы, между прочим, находимся в состоянии войны".

Вот круг и замкнулся. Скромничает Керенский – именно он и инициировал создание Совета, он же и помог ему расположиться под крылом правительства, чтобы спроецировать на себя его авторитет. Так один человек смог заложить основы будущего Двоевластия.

"Передайте союзникам, – писал в июле 1918 года генерал Алексеев, одному из своих соратников, – что я считаю, что главным образом А.Ф. Керенскому Россия обязана уничтожением своей государственности". О деятельности незабвенного Александра Федоровича мы поговорим еще неоднократно. И странности его поведения на самых высоких государственных постах будут нам ясно говорить, чьи интересы Керенский отстаивает, какие цели преследует.

Итак, органы будущей власти уже сформированы, но чтобы они смогли полноценно запустить процесс развала России, надо чтобы нынешняя царская власть исчезла. Поэтому седовласый генерал Алексеев вместе с другими военными участниками заговора, ставившего целью перемены на троне, готовился оказать давление на царя, чтобы добиться его отречения. Военные возлагали большие надежды на регентство (при малолетнем царевиче Алексее) великого князя Михаила Александровича, брата царя. Монарх передвигается по своей стране с минимальной охраной. Мы помним, что на подавление мятежа он отрядил целых 800 штыков, а его личный конвой еще меньше. Арестовать, изолировать Николая будет несложно.

Дальнейшие события надо изучать пристально. Именно в хронологии и таится ответ на вопрос, кто все это замыслил. Итак, Николай в поезде направляется в столицу. Чтобы он ехал, не беспокоясь о своей безопасности, ему ничего не сообщается о появлении сразу двух новых центров власти. Наоборот Родзянко, в тот же день 27-го февраля шлет царю новую телеграмму, из которой можно понять, что именно решения монарха могут ситуацию изменить:

"Занятия Государственной думы указом Вашего величества прерваны до апреля. Последний оплот порядка устранен. На войска гарнизона надежды нет. Запасные батальоны гвардейских полков охвачены бунтом. Убивают офицеров. Примкнув к толпе и народному движению, они направляются к дому министерства внутренних дел и Государственной думе. Гражданская война началась и разгорается. Повелите немедленно призвать новую власть на началах, доложенных мною Вашему Величеству во вчерашней телеграмме. Повелите отмену Вашего высочайшего указа вновь созвать законодательные палаты. Возвестите безотлагательно высочайшим манифестом. Государь, не медлите. Если движение перебросится в армию, восторжествует немец и крушение России, а с ней и династии неминуемо. От имени всей России прошу ваше величество об исполнении изложенного. Час, решающий судьбу вашу и Родины, настал. Завтра может быть уже поздно. Председатель Государственной думы. Родзянко".

В действительности именно крушение Династии приведет к разрушению России. Поэтому, так важно добыть отречение царя. Председатель Государственной думы Родзянко отбивал телеграмму не только царю. 1-го марта он отправил сообщения генералам-заговорщикам Алексееву в Ставку и Рузскому в Псков о принятии власти Временным правительством под председательством князя Львова и просил отозвать войска, посланные царем в Петроград. Рузский немедленно доложил об этом Николаю, и вечером 1-го марта последовало его роковое повеление генералу Иванову ничего не предпринимать. Для фактического ареста и задержания монарха, Временное правительство уже отдало приказ железнодорожникам: царский поезд не пропускать и блокировать. Николай запишет об этом с удивлением: "1 марта. Среда. Ночью повернули с М. Вишеры назад, так как Любань и Тосно оказались занятыми восставшими… Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор. Доехать до Царского не удалось. А мысли и чувства все время там! Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!"

"…Временный комитет принялся за свою главнейшую задачу – ликвидацию старой власти. Ни у кого не было сомнения, что Николай II более царствовать не может" – вспоминает Милюков. Цель номер один для всех заговорщиков, «знавших» и не знавших будущее, вечером 1 марта была одна и та же – отречение. Но единодушие в среде думцев лишь видимое. Дальше предстояла первая «развилка», где первая часть заговорщиков неожиданно поняла, что события развиваются совсем не так, как они себе представляли. Ощущение, что явные договоренности, имевшиеся накануне Февраля, вдруг странным образом начали нарушаться, не покидает, когда листаешь мемуары и воспоминания участников тех событий.

Первым почувствовал себя неловко именно глава кадетов Милюков. Утром 2-го марта, выступая перед толпой о составе Временного правительства, он объявил о том, что Великий князь Михаил Александрович будет регентом и что решено установить в России конституционную монархию. Почему он так говорит – понятно. Таковы, собственно говоря, и были цели дворцового переворота, замышлявшегося в Думе и армии. Но разрушительным силам требуется не перемена лица на троне, а скатывание страны к хаосу и анархии.

Керенский, который знал куда больше партнеров по Думе, пишет в своих мемуарах совершенно открыто: "С присущим ему упорством он принялся отстаивать свое мнение, согласно которому обсуждение должно свестись не к тому, кому суждено быть новым Царем, а к тому, что царь на Руси необходим. Дума вовсе не стремилась к созданию республики, а лишь хотела видеть на троне новую фигуру. В тесном сотрудничестве с новым царем, продолжал Милюков, Думе следует утихомирить бушующую бурю. В этот решающий момент своей истории Россия не может обойтись без монарха. Он настаивал на принятии без дальнейших проволочек необходимых мер для признания нового царя".

Милюков протестует, он говорит о том, что России нужен царь, а без него страна погибнет. Силам, чьи желания будут осуществлять Керенский, на службу которым он отдаст свой незаурядный ораторский талант нужно совсем другое. Поэтому Александр Федорович выводы делает моментально: "Заявление Милюкова вызвало бурю негодования всех солдат и рабочих, собравшихся в Таврическом дворце. Однако в ночь с 1 на 2 марта почти единодушно было принято решение, что будущее государственное устройство страны будет определено Учредительным собранием. Тем самым монархия была навечно упразднена и сдана в архив истории".

Отличить наивных заговорщиков, от тех, кто потом будет сознательно губить собственную Родину очень легко. Надо просто понять их логику. Вот и попробуем это сделать. Какие варианты выхода из кризиса были у России в Феврале?

Первый – Николай II остается на троне. Это не устраивало никого. Второй – отречение в пользу наследника Алексея Николаевича, при регентстве брата бывшего монарха Михаила Александровича. Только эти два варианта были абсолютно законны. Именно поэтому их и постарались избежать. Третий вариант, к которому и склонят в итоге Николая, – отречение в пользу брата Михаила. Четвертый вариант – установление в России Республики, за, что так горячо ратовал Керенский. Эти два варианта, вложены друг в друга, как матрешки, и являются незаконными.

Пойди события по пути вариантов один или два, может, и стояла бы Российская империя до сих пор. После развития событий по другим вариантам шансов на спасение уже не было. Давайте разбираться. Законом о престолонаследии вообще не предусматривался вариант отречения помазанника Божьего. Однако в случае такого поворота дел, согласно порядку престолонаследия, царем становился сын Николая, цесаревич Алексей. В силу своего малолетства править самостоятельно он не мог и должен был получить опекуна-регента. Таковым умеренные заговорщики и мыслили Великого князя Михаила Александровича. Для России это был наилучший выход. Благодаря отречению страсти успокаивались, мятеж заканчивался, и страна могла продолжать войну до победного конца. Конечно, были бы изменения, связанные с некоторым урезанием прав монарха и переменами в высших эшелонах, но в целом государственный строй изменился бы минимально.

Минимально, по сравнению с теми потрясениями, что предусматривались вариантами три и четыре. «Союзники» не могли допустить перехода престола к малолетнему Алексею. Ведь главной помехой на пути уничтожения страны становится именно возраст наследника! Чтобы быть уверенным в успехе, надо движение страны к распаду и гибели не просто направлять и прогнозировать, а возглавлять. Для этого разрушители России должны взять в свои руки всю полноту власти: Династия должна полностью уступить ее новым властным центрам – Временному правительству и Петроградскому Совету. В случае передачи власти малолетнему цесаревичу этого не произойдет. Власть остается в руках Династии. Степень сговорчивости Михаила Романова и остальной части семьи небезгранична. Опекуны цесаревича могут согласиться на думское правительство, но они никогда не согласятся переломать весь государственный механизм страны. При наведении порядка в стране снова надавить на власть уже не получится. Повода для бунта уже не будет: на троне мальчик, который ни в чем не повинен. Убрать же его от власти законным путем невозможно.

Его отца заставляют уговорами и угрозами передать власть. Михаил Романов тоже может отречься от престола. Они взрослые люди, и вольны сами решать, хотят ли они царствовать. Малолетний наследник не может отречься – его отречение недействительно в силу юридической недееспособности малолетнего ребенка. И еще один важный момент: опекун наследника может поменять правительство, отправить его в отставку. В случае если увидит, к чему ведут Россию керенские и милюковы. Такие полномочия у опекуна есть. Как вы будете в таком случае разрушать страну и принимать безумные декреты, (о которых мы поговорим в следующей главе)? Никак.

Зато Временное правительство, никому не подотчетно, его никто не может отправить в отставку. Потому, что его никто не выбирал и не назначал! Оно себя назначило само. А его преступную деятельность, никак кроме как путем переворота, не сорвать, а это уже и есть хаос и анархия, нужные «союзникам»! Получается заколдованный круг: стоит во главе страны такое правительство и губит ее, хочешь свергнуть злодеев, и получаешь тот же результат.

На пути «союзного» плана пусть малолетний, но монарх, и его властные полномочия, переданные на время опекуну. Это можно обойти, если принять конституцию, при которой власть русского монарха сократится до чисто представительских функций. И опять – таки, забрав власть, направить государственный корабль России прямо на скалы. Но сделать это также не позволяет… возраст Алексея Николаевича!

Взрослый государь Михаил может присягнуть новой измененной конституции. Малолетний цесаревич Алексей – нет! Значит и конституцию при нем не изменить. Возраст наследника полностью блокировал все изменения государственного строя. При объявлении цесаревича новым государем процесс уничтожения России останавливался в самом начале. Удалось бы миновать Гражданскую войну, болезни и разруху. Поэтому единственным выходом для врагов России оставалась передача власти не Цесаревичу Алексею, а Великому князю Михаилу Александровичу. Его можно заставить отречься или ввести новую конституцию. Следовательно, необходимо заставить царя отречься именно в пользу своего брата. Это нарушение закона. Но разве в ситуации, когда на улицах революция, до буковок закона ли?

"Если здесь есть юридическая неправильность… Если Государь не может отрекаться в пользу брата… Пусть будет неправильность!.. Может быть, этим выиграется время… Некоторое время будет править Михаил, а потом, когда все угомонится, выяснится, что он не может царствовать, и престол перейдет к Алексею Николаевичу…" – рассуждает В.В. Шульгин, известный монархист, принимавший отречение у Николая II. Так думали умеренные заговорщики, сторонники сохранения царской власти. Этого желали военные. Казалось, их цель близка: Николай II, не устраивавший их персонально, от власти отстранен. При регенте Михаиле, все будет по-другому.

Именно на этом и «поймала» их «союзная» агентура. Поэтому, когда лидер кадетов делает заявления о введении регентства, те, кто знал больше Милюкова, сделают вид, что согласны с ним. На самом деле все идет по плану, в котором монархии в России места нет. Керенский ведь проговорился в своих мемуарах, что "монархия была навечно упразднена и сдана в архив истории".

Обратите внимание на даты: это очень важно! Николай II отрекся в середине дня 2-го марта. А Керенский решил судьбу института монархии утром 2-го марта, т. е. до формального отречения венценосца! Допустим, что отречение императора было очевидным фактом еще до формального подписания самой бумаги Николаем, но почему тогда сторонник регентства Милюков, который был на том же самом собрании, понял события наоборот! Керенскому ясно, что царя нет и более уже никогда не будет, а его коллеге это невдомек. Такое может быть только в одном случае – Керенский знает куда больше Милюкова. Поэтому именно он поведет нашу страну уверенной рукой в ее страшное будущее. Обратите внимание, что будущий главный «демократ» России безапелляционно хоронит монархию еще и до того, как Михаил Романов отрекся от престола! Брат царя сделает это на следующий день, 3-го марта, а 2-го Великий князь Михаил Александрович еще даже не знает, что царь отречется в его пользу. О свалившемся на его плечи бремени власти Михаил узнает из телеграммы, в середине 2-го марта. Он только еще начнет обдумывать ситуацию, а Керенский уже знает, каково будет его решение.

Как мы знаем, вся Февральская революция сведется к образованию Временного правительства, которое соберет Учредительное собрание, и только этот орган должен будет решить, монархической или республиканской быть нашей стране. Но Керенский все уже знает наперед, он уже все решил за русский народ, и спрашивать мнения рядовых жителей России не нужно. Все дальнейшие игры в демократию всего лишь красивый спектакль призванный прикрыть неприглядную деятельность по развалу России, которую развернуло Временное правительство и А.Ф. Керенский с самого первого дня своего нахождения у власти.

Керенский прожил долгую жизнь – 89 лет и скончался в Лондоне 11-го июня 1970 года. Говорят, что под конец жизни он спросил своего собеседника: "Знаете, кого бы я расстрелял, если бы мог вернуться назад, в 1917-й? Себя, Керенского…"

Теперь мы понимаем, чего добивались деструктивные силы, и какой вариант развития событий их устраивал. Именно его реализацией они и начинают заниматься. Первый этап – отречение в пользу Михаила.

Роковым днем для русской монархии стало 2 марта 1917 года. В дневнике Николая II в этот день появилась очередная запись:

"… Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство без Думы будет бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии, нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!"

Эти последние строки монарха очень любят цитировать. И правда – зная, как развивались события, сложно с Николаем Романовым не согласиться. Именно так он будет называться после своего отречения. Фактически этого и потребовал командующий Северным фронтом генерал Рузский, который блокировал движение царского поезда к столице. Давления одного командующего фронтом было мало – Николай колеблется. Тогда генерал Алексеев разослал всем главнокомандующим телеграмму, в которой изложил требования Думы об отречении царя и просил их высказаться по этому поводу. Но чтобы настроить командующих фронтами, у которых царь просит совета, на нужный лад, генерал Алексеев обманывает и их. В начале посланной телеграммы он дописывает несколько слов, от себя. "Упорство же Государя способно лишь вызвать кровопролитие" – вот те слова, после которых почти все высшие военные чины России поддержали требование отречения Николая II. Естественно, они не представляли, что именно отречение и приведет очень быстро страну к катастрофе!

Ответы командующих положили на стол царя. Поразительно, из какого количества лжи и обмана выросла Февральская революция! Когда тонкие листочки телеграмм упали на стол монарха, его снова обманули, показав только те ответы, где речь шла об отречении. Телеграмму командира Гвардейского конного корпуса Хана Нахичеванского, сообщавшего о готовности гвардейской конницы умереть за своего Государя, ему не показали. Не увидел Николай и ответа командира конного корпуса графа Келлера, лучшего кавалериста империи. Да и остальные военные не настаивали, а рекомендовали отречься во имя спокойствия страны! Они просили государя отказаться от трона в пользу сына – об уничтожении или свержении монархии никто и не помышлял!

Воспользовавшись «стихийными» беспорядками военные заговорщики просто воплощают свой старый план. Они не подозревают, что «случайные» и «загадочные» выступления рабочих и солдат для того и организованы, чтобы направить события совсем в другое русло. Военное окружение используется для создания у Николая иллюзии, что вся страна хочет его отречения. Вожди армии – люди, которым он безгранично доверял, находили, что оно пойдет на благо страны. Кроме чувства любви к Родине, заговорщики угрожают гибелью царской семьи в случае его упорства. Вестей от жены царь не получает и не может знать, что реальная опасность его близким не угрожает. Раз так – он не видит смысла упорствовать. Обманутый самодержец соглашается передать власть.

Обратите внимание, как ловко, поэтапно власть будет передана от Николая Временному правительству. Сначала он отрекается в пользу Михаила, и только потом тот в свою очередь передает власть «временщикам». Сделано это потому, что даже под угрозой смерти Николай II не отдал бы свои полномочия никому, кроме представителя царской династии. А отречение в пользу Михаила уже нарушающее закон, дает возможность нарушить его и Михаилу, передав права не следующему по старшинству Романову, а Временному правительству.

Чтобы запустить механизм русской смуты, Николай сначала должен отречься в пользу брата, а не сына. Он же, естественно, подписал отречение в пользу сына цесаревича Алексея Николаевича. Регентом становился Великий князь Михаил Александрович, Верховным главнокомандующим – Великий князь Николай Николаевич, председателем ответственного министерства – князь Львов, командующим войсками Петроградского военного округа – генерал Корнилов. Царь сделал все так, как хотели умеренные заговорщики. Желавшим разрушения России и части в темную используемых думцев, этого было мало. Чтобы не допустить публикации царского манифеста, после которого отыграть назад будет почти невозможно, они направляют к царю делегацию для обсуждения условий отречения. Настоящая их цель – убедить его отречься в пользу брата Михаила.

В ожидании делегатов Николай Романов повелел задержать манифест об отречении в пользу цесаревича. Они прибыли в Псков поздно вечером 2 го марта и Николай после краткого колебания отрекся от престола за себя и за наследника в пользу своего брата. Почему он нарушил закон о престолонаследии, достоверно узнать невозможно. Историки говорят, что причина – состояние здоровья больного гемофилией цесаревича Алексея. Однако поверить этому сложно, каково бы ни было состояние здоровья наследника, никто его не может «отодвинуть» от престола. Даже собственный отец. Вероятнее всего, заговорщики – генералы, державшие царя под арестом, объяснили ему, что при передаче власти сыну, и он и все остальные члены семьи Николая, будут убиты бунтовщиками в Царским селе. То, что сын, дочки и жена находятся в опасности, царь знает. А вот где находится его брат – царю достоверно неизвестно. Если отдать власть ему – он, вероятно, сумеет спасти страну и навести порядок. И семья самого Николая II не пострадает…

Итак, первый этап плана заговорщиков был блестяще выполнен. Власть переходила к Михаилу Романову, но и это была лишь ступенька, а не цель. Теперь приходилось уже водить за нос тех, кто помогал на первом этапе, но мог помешать на последующих. Председатель Думы Родзянко и Керенский толкают депутатов и министров новообразованного Временного правительства на ликвидацию монархии вообще и создание республики. Военные этого вовсе не желают, поэтому приходится их обманывать. Генерал Рузский присутствовал при отречении и собирается разослать манифест о воцарении Михаила Александровича по всей стране. На рассвете 3-го марта Родзянко вызвал генерала Рузского по телеграфу и потребовал документ народу и войскам не объявлять. Удивленному генералу председатель Думы сообщил, что при известии о возможном сохранении монархии вечером 2-го марта в Петрограде вдруг вспыхнул сильнейший солдатский бунт. Взбунтовавшиеся войска якобы требуют низложения династии, грозя в противном случае смести всех. Эту же ложь Родзянко передал вслед за тем и Алексееву, прося и Ставку задержать манифест. Генералы удивлены, слегка смущены, но распоряжение выполняют, хотя в некоторые места манифест уже был передан. Приходится телеграфировать туда и просить задержать его обнародование. Такая чехарда привела в итоге к страшной путанице. Такой, что командующий Черноморским флотом адмирал Колчак прямо таки взмолился в своей телеграмме, прося объяснить, кто же является высшей властью в стране.

Никакого нового бунта в Петрограде, конечно, не произошло. Просто заговорщикам нужно было выиграть время для «обработки» Михаила. Седовласый глава русского парламента бессовестно врал, словно карточный шулер. Такого генералы представить себе не могли. Наступал последний этап в захвате власти.

"А.Ф. Керенский еще накануне вечером в Совете рабочих депутатов объявил себя республиканцем" – вспоминает глава кадетов Милюков. Снова именно Керенский буквально за волосы тащит Россию вперед, форсируя события и как локомотив двигаясь к конечной цели – уничтожению монархии. Он опережает даже решения собственной партии: 2-го марта на конференции петроградских эсеров принимается резолюция только о "подготовке Учредительного собрания пропагандой республиканского образа правления". Но 3-го марта с утра именно Керенский убеждает депутатов в необходимости добиться отречения Михаила. Аргументация проста – якобы другого варианта народ не примет. Под народом понимаются толпы погромщиков и разнузданных солдат. Остальная Россия безмолвствует, ничего не говорит и многомиллионная армия. Однако красноречие Керенского ведет депутатов в сторону их собственных скрытых стремлений. В случае ликвидации монархии, члены Временного правительства автоматически становятся высшей властью в России. Конечно, большинство из них не желало будущей катастрофы, но Керенский явно был не один, кто сознательно толкал Россию к обрыву. Но, безусловно, он – главное действующее лицо, основной персонаж этих важнейших дней. На стороне сохранения конституционной монархии один Милюков.

Казалось бы движущая сила переворота – честолюбие беспринципных политиков. Нет. Так спокойно и хладнокровно идти на полное изменение государственного строя России во время мировой войны можно, только имея гарантии поддержки их «союзниками». Переворот одного члена Антанты – это не просто его внутреннее дело, от этого зависит судьба всей войны, а следовательно, и остальных участников блока. Керенский знает, что гарантии поддержки англичан и французов у него есть. В случае поражения ему обеспечат безопасность и вывезут из России. Так и случится – только не в Феврале, а уже после Октября. Был Керенский верным «союзником» англичан, вот его и вывезли на британском миноносце от большевистской расправы – скажут историки. Но Николай Романов был еще более верным соратником Лондона, однако его никуда не вывезли, хотя возможность такая имелась всегда. Интересные получаются параллели!

Керенский позвонил Великому князю Михаилу Александровичу и договорился о незамедлительной встрече с членами Временного правительства и Временного комитета Думы. После страстных споров вся делегация направилась на квартиру княгини Путятиной на Миллионной улице дом 12, где находился Романов. Руководители всех партий Думы, за исключением Милюкова настаивали на отречении, т. е. вернее, на передаче власти Временному правительству до Учредительного собрания. Главное действующее лицо спектакля – Керенский: в мемуарах он называет вещи своими именами, а Великому князю Михаилу он говорил совсем другое: "Великий князь Михаил Александрович объявил, что примет трон только по просьбе Учредительного собрания, которое обязалось созвать Временное правительство. Вопрос был решен: монархия и династия стали атрибутом прошлого. С этого момента Россия, по сути дела, стала республикой, а вся верховная власть – исполнительная и законодательная – впредь до созыва Учредительного собрания переходила в руки Временного правительства".

Шантаж, демагогия и угрозы – вот тот инструмент, что позволил обмануть и Михаила, сказав ему, что форму правления для страны должен выбрать сам народ. Мягкотелый Михаил Романов радостно согласился на эту лазейку для ухода от ответственности и опасности расправы. Тем временем, его отрекшийся брат тоже внимательно следил за развитием событий, но еще был далек от мысли, что его попросту обманули. Обманули дважды: первый раз, убедив отречься в пользу брата, и второй раз – добившись отречения Михаила. 3-го марта появляется очередная запись в дневнике Николая: "… Алексеев пришёл с последними известиями от Родзянко. Оказывается, Миша отрекся. Его манифест кончается четыреххвосткой для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились – лишь бы так продолжалось дальше".

Через несколько дней Николай Романов встретит свою мать, императрицу Марию Федоровну и дядю, Великого князя Александра Михайловича. Тяжелая сцена описана последним: "… Мария Федоровна сидела и плакала навзрыд, он же неподвижно стоял, глядя себе под ноги и, конечно, курил. Мы обнялись. Я не знал, что ему оказать. Его спокойствие свидетельствовало о том, что он твердо верил в правильность принятого им решения, хотя и упрекал своего брата Михаила Александровича за то, что он своим отречением оставил Россию без Императора.

– Миша, не должен был этого делать, – наставительно закончил он. – Удивляюсь, кто дал ему такой странный совет".

Бывшему царю еще непонятно, что цепь роковых событий отнюдь не случайна и брата его обманули те же заговорщики, что обвели вокруг пальца самого Николая. А вот Керенский знает, что все уже решено и события развиваются по «союзному» сценарию. Снова он проговаривается в своих мемуарах. Демонстрирует "дар предвидения": по договоренности с Думой Михаил может в будущем принять власть монарха, если его попросит Учредительное собрание. Вопрос только отложен, под таким соусом и уговаривали Михаила отречься – у Александра Федоровича Керенского "монархия и династия" уже "стали атрибутом прошлого"! Снова он знает более всех присутствующих, опять понимает события в их истинном смысле. Это еще один «ясновидящий», вроде пана Пилсудского и финских социал-демократов…

Отречение Михаила Романова окончательно расчистило путь к катастрофе. За «бескровным» и «демократическим» Февралем в дымке истории уже начинал появляться мощный силуэт кровавого и трагического Октября. В истории нашей страны неотвратимо наступал период, о котором никто из февральских деятелей не мечтал.

Многим из них он сулил смерть, многим изгнание. «Герои» Октября получали свою награду в подвалах НКВД, когда Сталин приводил в исполнение смертные приговоры "врагам народа". Многие «герои» Февраля получили по заслугам еще раньше. Почти все думские деятели отправились в изгнание и вместо власти получили ее полное отсутствие, а вместо свободной демократической России, ради которой все якобы затевалось, – красный Советский союз. Всю оставшуюся жизнь они писали мемуары, а на самом деле огромные оправдательные записки перед потомками. Мучила ли их совесть неизвестно…

Мучила ли совесть генерала Гурко, после Февральской революции арестованного Временным правительством и заключенного в Петропавловскую крепость теми, ради которых он изменил своему государю? Что чувствовал генерал Алексеев, назначенный после революции на пост главнокомандующего, который до него занимал так веривший ему Николай? Раскаивался ли он в предательстве царя, буквально сразу отправленный в отставку Временным правительством? Что думал в свою последнюю минуту, умирая в тифозном бреду в Екатеринославле в самом начале Гражданской войны? Что почувствовал командующий Балтийским флотом адмирал Непенин, своей телеграммой также поддержавший отречение государя и ровно через два дня после этого убитый в Кронштадте "неизвестным в штатском"? Вспоминал ли высланный большевиками в Пермь Михаил Романов о своем малодушном уходе от верховной власти? Какие последние мысли были в его венценосной голове, когда, несмотря на заверения Ленина, что к нему нет никаких претензий, он был похищен и расстрелян сотрудниками ЧК? Думал ли генерал Рузский о своей измене присяге, когда под шутки пьяных красноармейцев в буквальном смысле слова рыл себе могилу? Раскаялся ли, стоя на ее краю, когда чекисты рубили ему голову шашкой, заставляя вытягивать шею и нанося по четыре-пять ударов? Мы этого не знаем. Одно известно точно – в истории России наступал один из самых страшных ее этапов.

Но он наступал не сам – его тщательно готовили те, кто пришел к власти. Временное правительство…