Новая философская энциклопедия в четырех томах научно-редакционный совет

Α Ρ ХАТ (пали arahant, санскр. arhat—достойный)—в «ортодоксальном» буддизме тхеравады высшая ступень, которой может достичь последователь Будды, принявший монашеские обеты. С целью достижения этого результата он изучает дисциплинарные правила и приступает к четырехчастному нравственному тренингу (шала): 1) отказ от нанесения вреда — вреждения (ахимса) непосредственно и даже опосредованно всем живым существам и культивирование сострадания к ним (каруна); 2) избежание присвоения чужого имущества не только словом, но и мыслью, а также зависти; 3) верность обету целомудрия, включающему не только воздержание от совокупления,· но и от плотских желаний; 4) правдивость—избежание любой лжи и отсутствие лукавства. За нравственным тренингом следуют упражнения в контроле над чувствами, в постоянном внимании к себе и в культивировании сорадования живым существам (майтри). После этого можно приступать к уединенному созерцанию, затем к ступеням медитации (четыре дхьяны) я, наконец, к обретению сверхспособностей (напр., видение прежних собственных и чужих реинкарнаций) и совершенства всеведения (Дигханикая I. 63-85).

В классификациях тхеравадинской сотериологии архат— четвертая и завершающая ступень совершенствования, которой предшествуют стадии «вступившего в поток» сансары с целью пересечь его (сотапанна), «возвращающегося один раз» в сансару (сакадагамин) и «невозвращающегося» в нее (анагамин). От этих стадий ступень архата отличается тем, что он, т. е. архат, уже в этой жизни должен войти в нирвану. В главе, посвященной архатам, составитель «Дхаммапады» характеризует «достойного» следующим об
разом (ст. 93—94): «У него уничтожены желания, и он не привязан к пище; его удел—освобождение, свободное от желаний и условий. Его стезя как у птиц в небе, трудна для понимания. Чувства у него спокойны, как кони, обузданные возницей. Он отказался от гордости и лишен желаний. Такому даже боги завидуют» (пер. В. Н. Топорова). В текстах «Виная-питаки» архат характеризуется как «высший человек» (уттараманусса). Архатами считались ближайшие ученики Будды—Ананда, Сарипутта, Маудгальяяна и практически все видные деятели раннебуддийской монашеской общины (также некоторые монахини). Архатом всех архатов является сам Будда—«совершенный, достигший высшего просветления, наделенный [превосходным] знанием и поведением, блаженный... учитель богов и людей» (Дигха-никая I. 49 ел.).

Однако уже вскоре после кончины Будды в его общине начались дискуссии на предмет безукоризненности идеала архата, которые привели к первой значительной схизме в истории буддийской общины — самоотделению махасангхиков, когда после т. н. второго буддийского собора в середине 4 в. до н. э. Махадэва заявил, что даже «совершенный» монах-архат, достигнув нирваны, может подвергаться телесной «нечистоте» и не обладать всеведением. Полемический трактат тхеравадинов «Катхаваттху» («Пункты дискуссии»), ядро которого сложилось, вероятно, в 3 в. до н. э., свидетельствует о полемике буддийских «ортодоксов» с «еретиками» о возможности телесной нечистоты у архата, его способности обладать теми же «сверхсилами» (иддхи), что и Будда, а также о возможности для мирянина достичь тех же результатов (разделы II—IV). Сомнения первых «еретиков» стали почвой, на которой выросла последовательная критика идеала архата как такового у махаянистов, которые в «Вималакиртинирдеша-сутре» (2 вв.) и в «Саддхармапундарика-сутре» (ок. 3 в.) противопоставили эгоцентрическому идеалу архата альтруистический идеал бодхисаттвы.

Аристотель впервые дает семантическое описание архе («Метафизика» V l, 1012b34 слл) и различает: 1) эпистемо-

Лит.: Лебеде« А. В. Об изначальной формулировке традиционного тезиса ΤΗΝ ARCHN ΥΔΩΡ ΕΙΝΑΙ, «Balcanica. Лингвистические исследования». M., 1979, с. 167—176; Lumpe A. Der Terminus «Prinzip» (αρχή) von den Vorsokratikem bis auf Aristoteles;—«Archiv für Begriftsgeschichte», Bd. l. Bonn, 1955, S. 104-16.

АРХЕДЕМ ('Αρχέδημος) из Тарса (2 в. до н. э.)—греческий философ-стоик, вероятно, ученик Диогена Вавилонского (Index Stoic. Here. col. 48). По сообщению Плутарха (De exil. 14, 605 b).переехал из Афин в Вавилон и Основал там собственную школу. В целом следовая сложившейся догме. Особенно интересовался логикой и вместе с Антипатром из Тарса снискал славу выдающегося стоического диалектика; отдельно занимался грамматикой и риторикой (Diog. L. VII 55; 68; Quint. Inst. or. 1116,31; Epict. 114,11 etc.). В физике («Об элементах» — Diog. L. VII 134) занимался, в частности, проблемой времени (Plut. De comm. not. 41, 1081 ef). В этике пытался уточнить идеи Диогена Вавилонского и Антипатра, предложив свою формулу «конечной цели» («жить, исполняя все надлежащее» — Diog. L. VII 88). Фрагм.: SVF III, 1-22. Лит.: см. к ст. Стоицизм.

Лит.: fSrkG. S., Raven /. E., Schoßeid M. The Presocratic Philosophers, 2 ed. СашЬг., 1983, p. 385-89.

«Археология знания» (1969) Фуко—это трактат о методе. В этой работе Фуко стремится осмыслить тот путь, которым он ощупью двигался в своих предыдущих работах,

Дискурсивная формация (формация—явный отголосок марксистской системы понятий) — это результат многосторонней критико-реконструктивной работы. Она фиксирует общее поле объектов (не слова и не вещи), типы высказываний об объектах, способы материального воплощения высказываний (то, что позволяет им накапливаться, повторяться), основные стратегии их функционирования. Высказывание — элементарная единица дискурсивной формации, но не позитивно данный «факт». Совокупности высказываний строятся согласно безличным правилам, которые не принадлежат ни гносеологическому субъекту, ни конкретному индивиду, но некоему по-структуралистски анонимному субъекту дискурсивной практики. Эти правила выявляются в процессе подстановок, исключений, смещений тех или иных дискурсивных элементов. Между дискурсивными формациями и высказываниями как их главными единицами существует своего рода круговая зависимость: высказывания образуют формации, а формации порождают высказывания. Закономерности этого общего поля взаимодействий нельзя назвать ни эмпирическими, ни идеальными; они определяются на уровне «реальности высказываний» или «исторических a priori»— своего рода «архивов», в которых хранятся не вещи и не бумаги, а набор правил (образования предметов, понятий, высказываний). Такой архив всегда конечен и ограничен, но сама эта ограниченность «позитивна», поскольку она задает веер возможностей высказывания и действия в тот или иной исторический период.

Т. о., археология знания заменяет традиционную ось понятий эпистемологии (сознание—познание—наука) новой осью (дискурсивная практика — знание — наука). Главный акцент археологии знания — на «дискурсивных практиках», порождающих «знание» (savoir). Особый статус «знания» не предполагает высокой степени теоретизации n формализации, свойственных собственно «науке», но требует внимания к многообразию связей и разрывов внутри дискурсивного материала в самых различных областях. В обосновании археологии знания Фуко отмежевывается как от структурализма (структурное исследование—это лишь часть археологического поиска), так и от философий, опирающихся на понятие субъекта и идеологию гуманизма. Целью археологии знания остается разрушение культурно-исторических предрассудков, противостояние навязываемым нам «антропологическим универсалиям». «Психическая болезнь», «преступность», «сексуальность» и, конечно, сам «человек—все это слова, понятия, практики (дискурсивные и недискурсивные), содержание которых исторически изменчиво. И потому от исследователя требуется не восхождение к «конституирующей субъектив

ности», а нисхождение к «конституированной объективности», к тем конкретным практикам, посредством которых субъект строит себя в поле опыта — в жизни и в познании.

Архит плодотворно занимался всеми науками пифагорейского квадривиума (арифметика, геометрия, гармоника и астрономия), которые считал родственными (В 1), возможно, потому, что их объединяет теория пропорций. Он первым решил знаменитую проблему удвоения куба (А 14), найдя две средние пропорциональные между двумя заданными величинами (a'.x^-.y^y.la, отсюда х^а³). Введя в геометрию принцип движения, способствовал становлению кинематической теории движения небесных тел, выдвинутой его учеником Евдоксом Книдским. Полагают, что ему принадлежит восьмая (арифметическая) книга «Начал» Евклида. Арифметика Архита была тесно связана с гармоникой: доказав, что между числами, находящимися в отношении (п+1): п, невозможно найти среднее пропорциональное (А 19), он продемонстрировал, что основные гармонические интервалы, напр., октава (2:1), кварта (4:3), квинта (3:2), а также целый тон (9:8), не могут быть разделены пополам. Эти и другие исследования Архита (А 16—17, В 2) завершили пифагорейскую гармонику, развитую впоследствии Евклидом и Птолемеем. Его изыскания в акустике сочетали математику с эмпирическими наблюдениями и опытами, хотя и не всегда вели к верным результатам: вслед за Гиппасом он считал, что высокие звуки движутся быстрее, чем низкие (В 1). В астрономии, вопреки канонической впоследствии схеме, Архит выступал против ограничения космоса звездной сферой: «Окажись я на краю Вселенной, т. е. на сфере неподвижных звезд, мог бы я вытянуть вовне руку или палку или нет?» (А 24). Будучи основателем механики и, вероятно, оптики, он поставил их на прочную математическую основу. «Механические проблемы» Аристотеля опираются на «Механику» Архита, к его школе принадлежал изобретатель первой катапульты Зопир из Тарента. Интересно, что Архит находил время и на изобретение детских игрушек (А 10). Хотя сведения о философии Архита скудны, видно, что он оставил след во многих ее разделах. В этике он выступал против гедонизма и за подчинение чувств разуму (традиционно пифагорейские мотивы), сам являясь образцом самообладания и гуманного отношения к слугам (А 7—9). В его физических взглядах проявился математический подход: всякое движение происходит согласно пропорции (αναλογία). В «природном», круговом движении—это «пропорция равенства», ибо «оно единственное возвращается к самому себе» (А 23а); пример—круговращение небесных тел. Причиной механического движения является «неравное» (А 23), напр., неравные плечи рычага.

Первая поездка Платона в Южную Италию (388) положила начало его долгой дружбе с Архитом. В 361 благодаря помощи Архита Платону удалось вернуться в Академию из небезопасной поездки к тирану Сиракуз Дионисию Младшему. Будучи важным источником знаний Платона о пифагореизме, Архит стимулировал и многие общие его идеи: о правителе-философе, о благотворном влиянии математики на душу, о четырех точных науках как преддверии диалектики и др. Математика, в которой Архит был главным экспертом в своем поколении, служила образцом для теории идей Платона и логики Аристотеля. Последний посвятил философии Архита два специальных труда (А 13). В эпоху эллинизма Архиту, как и многим другим пифагорейцам, было приписано множество поддельных философских трактатов.

Фрагм.: DK I, 421—439; Лебедев. Фрагменты, с. 447—459. Псевдоэпиграфы: Thesleff Я. (ed.). The Pythagorean Texts of the Hellenistic Period. Abo, 1965; Sileiak T. (hrsg.). Archytas Tarentinus. Über die Kategorien. В., 1972.

Лит.: Жмудь Д. Я. Наука, философия и религия в раннем пифагореизме. СПб., 1994; KraffiF. Dynamische und statische Betrachtungsweise in der antiken Mechanik. Wiesbaden, 1970, S. 149ff.; Wierden B. i. van der. Die Pythagoreer. Z., 1979; Mathieu B. Archytas de Tarente: pythagoricienne et ami de Platon.—«Bulletin d'Association G. Bude», 1987, p. 239—255; Lloyd G. E. R. Plato and Archytas in the Seventh Letter.-«Phronesis», 1990, 35, p. 159—173; Huffman С. A. Archytas of Tarentum, Cambr. (Mass.), 2000. См. также лит. к ст. Пифагореизм. Л. Я. Жмудь

Арьядэва считал, что истинно-сущее можно реализовать Практически, опровергая («опустошая») все лже-идеи. Такова задача мадхьямики как полемической философии

В Китае «Щата-шастра» Арьядэвы—основной источник школы сань-лунь («Три трактата»). Тибетцы причисляют Арьядэву к «шести драгоценностям» буддийской философии, наряду с Нагарджуной, Асангой, Васубандху, Дигнагой и Дхармакирти.

Лит.: lùcd G. Рге-Dignaga Buddhist Texts on Logic from Chinese Sources. Baroda, 1929; Gokhaie V. The Hundred Letters. A Madhyamaka Text by Aryadeva. Hdlb., 1930; iang K. Aryadeva's Catuhsataka. Cph„ 1986.

В. П. Андросов

АСАНГА (санскр. Asanga) (ок. 315—390 или 5 в.) —теоретик и возможный основатель буддийской школы йогачара в Индии. Родился в Пурушапуре (совр. Пешавар, Пакистан). Как и его средний брат Васубандху, сначала стал монахом-сарвастивадином и достиг высокой степени духовного совершенства. Не удовлетворившись доктриной пустоты, принятой в раннем буддизме, он переработал ее, заложив, т. о., теоретические основы махаянистической школы йогачара. Проповедовал учение своей школы во •многих частях Индии, основал 25 монастырей. Обратил в сподвижника йогачаров своего брата Васубандху и побудил его к написанию нескольких сочинений в защиту махаяны.

В тибетском каноне Асанге приписываются 19 трудов, среди которых «Йогачарабхуми-шастра» («Наставление по основаниям йогачары»), «Абхидхармасамуччая» («Сумма абхидхармы»), «Махаянасанграха» («Компендиум махаяны»), «Махаянасутра-аланкара» («Украшение махаяны»), комментарий на «Праджняпарамиту» и др. Асанга обогатил буддийское учение концепцией сознания-сокровищницы (алаявиджчяна), место которого он определил в системе элементов-дхарм, разделив пятую скандху на три группы (читта, манас и виджияна) и отождествив читту с сознанием-сокровищницей (манас при этом он называл объектом сознания-сокровищницы); обоснованием положения об идеальном характере природного мира; учением об идеале бодхисаттвы; развитием учения о трех телах Будды и др. идеями. Он внес вклад и в развитие буддийской логики, высказавшись в «Махаяна-абхидхарма-сутре» по поводу правил проведения диспутов.