Всеподданнейшие отчеты III отделения

своей стороны, приняв новость эту с жадностию, предавались разным нелепым толкам и, теряясь в догадках, вдруг удивлены были известием по телеграфу о благополучном возвращении Государя в С.Петербург. По сведениям, полученным тогда из Франкфурта, герцогства Нассауского, Бельгии и Рейнских провинций, известно, что везде заметно было глубокое впечатление, произведенное внезапным появлением российского императора на берегах Рейна в такую эпоху, когда политические страсти, казалось, достигли высшей степени брожения и когда совершившееся недавно сближение различных тайных обществ давало возможность польским выходцам простирать в даль преступные свои замыслы. Появление Государя в тех странах в такое время показало всем всю великость духа Его и действие спокойной совести! На всех лицах выражалось благоговейное изумление и даже преданность, и, между прочим, один известный республиканец во Франкфурте при виде Государя выразился следующими словами: «Смотрите, это великолепный движитель (locomotive), который все увлекает за собою!».

Хотя во время пребывания Его Величества за границею не было обнаружено никакого злодейского умысла; но не менее того замечено было необыкновенное движение между польскими выходцами и в клубе Лелеве-ля. По этому случаю в Великом герцогстве Нассауском и во Франкфурте на Майне приняты были самые деятельные меры и разосланы были агенты в Бельгию и даже во Францию для бдительного наблюдения за польскими выходцами.

О расположении умов в Варшаве

Помещаемая ежегодно в адресе, подносимом Палатами королю французов, статья о восстановлении Польши год от году теряла свое значение даже в глазах самых восторженных и легковерных поляков. Они сами, наконец, убеждались, что включаемые в адрес выражения о симпатии французов к полякам суть одни простые фразы. Но в нынешнем году надежды их на это пробудились с прежнею силою после речи первого французского министра, маршала Сульта⁶, который в Палате Пэров между прочим объявил, что французский кабинет самым молчанием своим относительно восстановления Польши не одобряет настоящий образ правления и порядка вещей в Царстве Польском. Слова Сульта разнеслись в Варшаве с быстротою молнии, произвели различные толки и воскресили все сумасбродные надежды патриотов. Более же всего обрадовала их повторенная многими французскими журналистами фраза, что «в глазах Франции Польша 1814 года не погибла». Слова эти, при всей нелепости своей, произвели сильное впечатление на шаткие умы поляков, которые, по национальной своей гордости, думают, что эти слова суть выражение общего мнения всей Франции и будто один король Людовик Филипп противится восстановлению независимости Польши.

Царствование императора Николая I

229

Государь Император, удостоив дважды в прошедшем году присутствием Своим Варшаву, Сам видел дух жителей оной, и сердце Его должно было радоваться, получив удостоверение в возможности изменить совершенно чувства того края под твердым, но кротким правлением фельдмаршала князя Паскевича.

Расположенные в Царстве Польском войска наши приняли распространившиеся при заключении восточного трактата слухи о войне с восторгом и тем с большим нетерпением ожидали прибытия Государя Императора, что надеялись из уст Его Величества услышать объявление похода.

Положение дел в Кракове

Положение дел в Кракове не улучшается. Сенат не имеет там ни той власти, ни той силы, которая могла бы внушить должное уважение к верховному судилищу. Молодые люди являют собою жалкую картину развращения умов, зараженных ядовитым потоком революционной литературы, которою пропаганда наводнила всю республику. Вместе с сим ненависть к австрийцам ежедневно возрастает, между тем как число тех, кои желают окончательного присоединения республики к Царству Польскому, увеличивается в той же соразмерности.

При нынешнем расположении умов поляков, мечтавших с европейскою войною поднять знамя свободы, еще сильнее, нежели когда-нибудь, порицаются в Польше принимаемые правительством меры и всякое новое постановление. Таким образом, Высочайший Указ об отмене в Западных

230

Всеподданнейшие отчеты III отделения

губерниях Литовского Статута⁷ и употребления в делопроизводстве польского языка произвел в Варшаве сильное впечатление, возбудив опасения, что и в Царстве Польском со временем последуют подобные важные перемены. Равно и другой Высочайший Указ, которым строжайше запрещается употреблять титулы, непризнанные Герольдиею, произвел громкий ропот, особенно между поляками: ибо число присвоивших себе дворянское достоинство и высшие титулы в Польше весьма значительно. Ропот сей утих только при новом распоряжении правительства, дозволившем жителям Царства Польского доказывать права свои на дворянское достоинство еще в продолжение одного года. Милость эта принята была тем с большею благодарностию, что от беспрерывных политических переворотов, во все времена терзавших Польшу, подлинные дипломы и документы были повсюду разметаны, и затруднительное отыскание их было единственною причиною, что многие фамилии несвоевременно представляли доказательства о своем происхождении.

Другое благоприятное впечатление на поляков произвели государственные преступники, получившие Всемилостивейшее прощение. Воз-вратясь ныне из Сибири в Польшу, они сделались предметом общего любопытства, и те, которые принимают в них особенное участие, были удивлены, когда, вместо жалоб на ужасы дальнего заточения, услышали описание уединенного, но совершенно спокойного пребывания ссыльных в Сибири.

Слух о предполагаемом в настоящем году распространении рекрутской повинности на евреев в Царстве Польском принимается с благословениями от всех жителей христиан и нашел многих приверженцев даже между самыми евреями, которые надеются этим средством освободиться от множества единоверцев, погруженных в глубокую нищету и не имеющих возможности когда-либо улучшить судьбу свою.

Равно и слух об ожидаемых вскоре переменах в таможенном тарифе относительно ввозимых из заграницы в Царство Польское товаров делается в публике более и более достоверным и всех радует.

Злоумышления

Минувший 1840 год не представляет случаев, которые бы обнаруживали важные злоумышления внутри России, кроме того, шаткое положение поляков требовало бдительного внимания над ними, и принимались меры к остановлению не только вредных действий, но и самых намерений злоумышленников.

В Вильне и Киеве учреждены особые комиссии для строжайшего исследования, не существуют ли там тайные общества, по тому случаю, что в апреле месяце двое студентов бывшей Виленской Медико-Хирургической Академии и один ученик тамошней гимназии намеревались бежать за гра-

Царствование императора Николая I

231

ницу, а задержанный по этому же случаю дворянин Заливайко. между прочим, объявил, что в Вильне существует тайное общество под именем «Человеколюбие»; в Киеве же перехвачены письма тамошних жителей с польскими выходцами, и из писем сих рождалось подозрение о существовании там тайного общества, называемого «Союз мести». Комиссия Ви-ленская деятельно продолжает свои розыскания; что же касается до Киевской, то оная обнаружила подлог упомянутых писем.

С другой стороны, получены были сведения, что польские выходцы предполагают распространить свои действия в южных губерниях России. По этому случаю в Одессе и Бессарабии учреждена постоянная тайная полиция, присоединенная к карантинному управлению в Одессе, под непосредственным ведением Новороссийского генерал-губернатора для неусыпного наблюдения за поступками и сношениями людей разного звания, приезжающих туда из заграницы.

Еще в отчете за 1839 год было упомянуто, что после предуведомления князя Меттерниха в С.Петербург приезжал отставной полковник французских войск граф Дорер, который, основываясь на словах племянника своего дворянина Александра Жеребцова. объявлял о существовании в России и Царстве Польском политического заговора. В 1840 году Жеребцов был вытребован в С.Петербург. Произведенным строжайшим следствием открыто, что заговора никакого нет, но что сам этот молодой человек, от сближения с людьми ветреными и наслушавшись об одних предположениях насчет возможности заговора, а еще более от собственного своего легкомыслия и разгоряченного воображения, составил в голове своей несуществующий заговор, распространяя молву о нем за границею и склоняя других к участию в оном. Этими мыслями Жеребцов столько был занят, что, по собственному его сознанию, сам он был совершенно уверен в действительности небывалого заговора и, если б представился случай, то немедленно сделался бы действующим лицом какого бы ни было политического общества.

Еще получено было от Лондонского посольства нашего сведение, что из числа польских выходцев Северин Чапский. отправившийся из Лондона в Познань, и двоюродный брат его граф Карл Чапский. жительствующий в Лондоне, по уму и средствам своим имеют сильное влияние на своих соотечественников и питают самые вредные для нашего правительства замыслы. Для предупреждения их преступных намерений III отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии сделано сношение о строгом наблюдении в пограничных губерниях, дабы Чап-ские, в случае покушения их проникнуть в наши пределы под чужими именами, были немедленно задержаны. Подобное распоряжение сделано и относительно других двенадцати польских выходцев.

232

Кроме того, в течение 1840 года были получаемы доносы от разных лиц с изъявлением желания объявить тайны о политических злоумышле-ниях. Одни из доносителей были вытребованы в С.Петербург; другие домогались того же или даже личного представления Государю Императору; но как просьбы их, по собранным сведениям, оказывались неуважительными, то и были оставляемы без внимания*. Вообще в продолжение года употребляемо было самое бдительное наблюдение за всеми происками злоумышленников и строжайший надзор за приезжающими в пределы государства иностранцами, особенно в летнее время, и здесь действовали, с одной стороны, деятельные внешние сношения, а с другой - усердная помощь генерал-губернаторов на западной границе империи и обер-поли-циймейстеров в столицах.

К РОССИИ

Публика вообще, одобряя союз наш с Англиею, не отступает от мысли, что дружественные наши сношения с Франциею были бы невыразимо полезны для положения пределов распространяющейся торговле Англии, которая со временем будет вредна для всей Европы. Но при этом случае даже и те, которые видят всю пользу нашего союза с Францией, полагают, что достигнуть сих дружественных отношений нет возможности, ибо Франция не имеет правительства.

Австрия находится и ныне в тех же отношениях к России, как и прежде. По общему мнению она не желает с нею разрыва, но из предосторожности сближается и с Франциею, чтобы сохранить свою степень в Европе, если Россия усилит свои дружественные связи с Англиею.

При кончине прусского короля Вильгельма III^s Россия и вся Европа ожидала больших политических перемен, но, к счастию, опасения были напрасны, ибо в сущности положение наше и отношения к нам Пруссии остались те же, исключая того, что народная к нам ненависть выказывается более прежнего.

* В отчете о действиях III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии видны распоряжения как по полученным из заграницы известиям, так и по доносам. (Примечание авторов документа.)

Царствование императора Николая I

233

Несмотря на дружеское наше отношение к Англии, по общему мнению и по течению дел видно, что держава сия, как прежде, так и ныне, подозревает Россию в интригах к разрушению английского могущества в Индии и влияния в Средней Азии, ибо при усилении нашего влияния в Азии пострадала бы торговля Англии.

Насчет Швеции мнение общее говорит, что государство сие в случае европейской войны увлечено будет с народною партиею в войну против России, и потому должно державы сей остерегаться.

Таким образом, Россия, как и прежде, по общему мнению, в отношении внешнем не имеет искренних союзников.

О журналисте Дюране.

Здесь нельзя умолчать о журналисте Дюране. который явил собою разительный и вредный пример необыкновенной гибкости ума, в высшей степени способного с равным искусством защищать и проповедовать самые противоположные мысли. Издавая «Франкфуртский журнал», Дю-ран был ревностным поборником монархического правления и защитником законного порядка; силою красноречия своего, а более неоспоримою основательностью доводов он всегда с блестящим успехом опровергал клеветы и лжеумствования революционных журналов. Но тот же Дюран вдруг решился оставить это возвышенное поприще и, видя смуты во Франции, предположил себе другую цель, воспользоваться расположением умов и под благовидным предлогом спасти Францию от ужасов анархии, ей угрожающей, возвести на престол Франции династию Наполеона. Для достижения этой цели он основал в Париже в 1839 году журнал под именем «Капитолий», в котором, лаская и либералов и наполеонистов, надеялся соединением этих партий и силою красноречия своего уничтожить замыслы демократов, стремящихся к возобновлению республики, и приуготовить переворот в пользу Людовика Бонапарте⁹, а вместе с сим утвердить прочный союз между Франциею и Россиею. Такая быстрая перемена действий Дюрана дала повод к оскорбительному для достоинства России заключению не токмо журналистов, но и самого французского кабинета, будто бы наше правительство поощряет политическую интригу Дюрана. Независимо от возникавшей по этому обстоятельству дипломатической переписки в журнале «La Presse» помещена была статья, писанная нашим агентом, в которой были решительно опровергнуты оскорбительные для России наветы и объявлено, что если Дюран как редактор «Франкфуртского журнала», получал некоторое пособие от нашего правительства за помещаемые опровержения ложных статей насчет России,

то со времени основания им журнала «Капитолий» всякое с нашей стороны сообщение с ним прекращено. Здравомыслящая часть французской публики совершенно одобрила как эти статьи, так и действия в сих обстоятельствах нашего поверенного в делах графа Медема¹⁰. Наконец, и сам Дюран написал сильное возражение противу помянутых наветов, помещенное в журнале «Капитолий». Лучшим же доказательством того, какого мнения наше правительство о принце Людовике Бонапарте, могло служить французскому правительству сделанное распоряжение, когда разнеслись слухи о намерении этого принца прибыть в Россию, дабы ему не был свидетельствуем нашими миссиями паспорт на проезд в Россию, а вместе с тем было бы воспрещено ему дальнейшее следование в наши пределы, если бы он, несмотря на означенное распоряжение, вознамерился перейти границу. Нынешний редактор «Франкфуртского журнала» барон Вринц с успехом продолжает редакцию в том же монархическом духе, каким она отличалась в предшествовавшие годы.

Впрочем, потеря журналиста Дюрана принесла нашему правительству очевидную пользу, ибо в последнее время «Франкфуртский журнал», несмотря на то, что он находился под непосредственным наблюдением шефа жандармов, начал приходить в ощутительный упадок, а заступивший место Дюрана барон Вринц под тем же влиянием и наблюдением издает его с большею благонамеренностию. Что же касается до немецких журналов, то к прискорбию должно сказать, что они не столь охотно принимают, как прежде, статьи от наших агентов, и странно, что Германия, так сильно восставшая против Франции, ныне очевидно выказывает свое недоброжелательство к России!

СВОД МНЕНИЙ НАСЧЕТ ВНУТРЕННЕГО СОСТОЯНИЯ РОССИИ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ ЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ

При наблюдении над внутренним состоянием России одною из важных перемен в 1840 году представляется окончательное присоединение греко-униатов к православию¹¹. Перемена эта, замечательная не только в религиозном, но и в политическом отношении, совершилась спокойно и утверждена на прочном основании: ибо новоприсоединенные православные, с охотою принимая все правила греко-российской церкви, теснее будут сближаться с русскими и самою национальностию. Столь полезное для нашего государства событие, естественно, произвело возражения и неудовольствие в недоброжелателях России. Даже приязненные нам журналисты, особенно легитимистской партии (католики), сильно негодовали против этой правительственной меры, по мнению их, посягающей на права Папы.

Царствование императора Николая I

235

Суждения в публике ныне более, нежели когда-либо, имеют предметом внутреннее благоустройство, и общая молва гласит, что на этот важный предмет не обращается довольно внимания. Повсюду слышны жалобы на злоупотребления и лихоимство; повсюду жалобы эти приводят к заключению, что злоупотребления не могли бы достигать до такой степени наглости и бесстыдства, если бы в начальники губерний избираемы были люди более достойные. По общему мнению, весьма немногие губернаторы соединяют в себе такие качества и в этом обвиняют вообще особ, близких к Государю Императору: ибо Его Величеству невозможно знать лично во всех отношениях тех, которые предназначаются в начальники губерний.

Строгая справедливость требует, однако же, сказать, что мнение сие неосновательно. Главные начальства напрягают все свои усилия к искоренению лихоимства между мелкими их подчиненными, и по возможности их усилия увенчиваются успехом, ибо ежели зло сие и существует, то далеко не в такой степени, как бывало прежде, когда сами начальники были причастны сему пороку. Здесь более, нежели где-нибудь, видна вся польза бдительного наблюдения, производящего очевидную боязнь между мелкими чиновниками, - боязнь сия делает их осторожными, а это уже есть выигрыш, - искоренение же совершенно злоупотреблений зависит от улучшения нравственного воспитания должностных людей.

О становых приставах

Другие жалобы обращены на становых приставов, которые с 1837 года определяются в виде земских начальников, имея каждый под своим ведением округ, составленный из нескольких селений и деревень. Цель этого учреждения не подлежит никакому осуждению; но опыты показали, что, независимо от злоупотребления лиц, в самом учреждении находятся недостатки и становые пристава не оправдывают ожиданий правительства. Жалобы на это столь общи, что необходимо надлежало собрать ближайшие сведения как о настоящих недостатках, так и о средствах к улучшению сего учреждения. Из сведений, доставленных Министерством Внутренних Дел, гражданскими губернаторами, предводителями дворянства и жандармскими штаб-офицерами, видно, что главный недостаток происходит от дурного выбора в становые пристава чиновников, и оттого, что им не дано довольно средств исполнять свои обязанности. Быв назначаемы от Короны, в становые пристава определяются люди малоспособные и необразованные, необходимое следствие недостаточного жалования, и единственно по этой причине звания сего не принимают на себя люди хорошие и способные, так что, по общему мнению, как равно и из возникшей по сему предмету переписки, обнаруживается, что звание становых приставов есть только прибавление к тем злоупотреблениям, кото-

236

Всеподданнейшие отчеты III отделения

рые происходили от исправников, с тою только разницею, что жалобы на исправников можно было относить к вине выбиравшему их дворянству, тогда как вопли на становых приставов справедливо укоряют правительство.

Хотя назначение флигель-адъютантов и жандармских штаб-офицеров для наблюдений за рекрутскими наборами принесло в отношении существовавших до сего времени злоупотреблений, неисчислимую пользу, но жалобы повсеместны на частые наборы.

После гибельной засухи и истребления огнем в 1839 году многих городов и селений, провидению угодно было и в 1840 году посетить часть России бедствием неурожая, от которого наиболее пострадали губернии: Московская, Тульская, Калужская, Орловская, Рязанская, Тамбовская и Енисейская. Если бы Бог не благословил почти повсеместно яровые хлеба и если бы не отеческое о подданных попечение Монарха, то губернии сии подверглись бы всем ужасам голода. По Министерству Внутренних Дел, несмотря на неоднократные представления предводителей дворянства, долго не было предпринимаемо мер к отвращению сего бедствия. А между тем, с истощением запасов цены на хлеб беспрерывно возвышались и наконец достигли до необъятной степени. От этого поля в некоторых местах не были засеяны и даже яровым хлебом. Падеж, наиболее в Калужской губернии, истребил множество скота. Помещики, раздавши весь хлеб свой и деньги на прокормление крестьян своих, оставались сами в величайшей нужде. От совершенного недостатка в пропитании и прекращения многих работ города наполнились нищими и особенно в Москве стекались они отовсюду во множестве как к месту, исстари гостеприимному; на больших дорогах и на станциях толпы голодных окружали проезжих, на коленях прося помощи. Замечательно, что эти несчастные нигде почти не употребляли насилия и не нарушали общественного спокойствия. Народ погружен был в глубокое уныние, но не предавался отчаянию, оставаясь в уверенности, что Царь прострет щедрую длань к своему народу. Так и было. Едва достигла до Престола весть о постигшем Отечество наше бедствии, как повелением Его Величества немедленно приняты были самые бдительные меры к отвращению ужасов нищеты и голода. Дозволенный привоз хлеба из-за границы; командирование министра внутренних дел¹² и нескольких флигель-адъютантов с огромною суммою денег для раздачи нуждающимся в городах и селах; пожалованные дворянам некоторых губерний заимообразно суммы на обсеменение полей, а мелкопоместным и безвозвратно; выдача из кредитных установлений помещикам, наиболее потерпевшим от неурожая, надбавочных ссуд для засева озимых полей; отсрочки на два года платежа долгов государственному казначейству по губерниям Тульской, Калужской, Рязанской и Тамбовской; и, наконец, распоряжение о наполнении ныне же магазинов семенами - вот меры, ко-

237

Хотя при таковых бедствиях вообще дух народный не изменял чувству преданности к установленным властям, однако нельзя умолчать, что одно из распоряжений правительства было вредно в своих последствиях: частые и строгие подтверждения о понуждении помещиков к оказанию помощи крестьянам произвело то, что многие из них, находящиеся в хорошем быту, беспокоили господ своих!

Таковое недоверие к помещикам или, лучше сказать, несоблюдение в совершенной тайне от простого народа понудительных распоряжений правительства породило в народе дурное понятие, что помещики обязаны всегда, и без особенных к тому причин, кормить крестьян своих, а помещиков поставило в затруднительное положение и произвело между ими ропот, тем более справедливый, что банк в самое трудное для них время прекратил выдачу ссуд и капиталов.

Неосновательное мнение крестьян насчет обязанностей помещиков тем более для них приятно, что мысль о свободе тлеет между ими беспрерывно и в смутных обстоятельствах обнаруживается более или менее опасными вспышками. Мы видели разительные тому примеры в 1839 году во время пожаров и в 1840-м имеем новый опыт, как простой народ легковерен, и до какой степени наглый обманщик, красно говорящий черни, самыми нелепыми рассказами и провозглашениями легко может возмутить и увлечь к беспорядкам. В Калужской губернии в селе Силькови-чах во время ярмарки явился крестьянин Барышев и начал разглашать, что последовал указ, которым крепостные люди призываются к переселению в Кишинев с освобождением из помещичьего владения и что он прислан оттуда по воле правительства для приглашения их переселиться. Слова эти мгновенно разнеслись в народе, и в несколько минут собралась около провозгласителя многочисленная толпа; дабы речь Барышева была слышнее, поставили его на возвышение, и таким образом он продолжал провозглашать свободу и призывать к переселению. Хотя присутствие духа станового пристава остановило беспорядки, не менее того разглашения Барышева имели последствием большие побеги по направлению к Киши-

238