Царствование императора Александра II

Кракова, и по соображении сообщенных оттуда конфиденциальных сведений с разведаниями, сделанными в Варшаве, вывела следующее заключение.

Нарциз Янковский, проживая в Империи и находясь в военной службе, вовсе не занимался политикою, но впоследствии, незадолго до приезда его в Варшаву, вероятно, вошел в связи с неблагонамеренными людьми и, по всему правдоподобию, с студентами в Киеве, где он бывал по семейным своим делам, ибо с этого именно времени замечается переписка его с помянутыми студентами. Не подлежит сомнению, что на Янковского имели влияние и другие лица, что он допущен к тайне зловредных намерений против нашего правительства и что даже был одним из главных деятелей. Происки его и связи имели место в Париже, Гейдельберге, Познани, Бреславле, Кракове, Киеве и Варшаве, но комиссия полагает, что в сем последнем городе они ограничивались приготовлением молодежи, собиравшейся у него, и что он не оставил там прямых участников, кроме разве Болеслава Денеля. скрывшегося в м. декабре, вероятно, заграницу.

После обнародования в минувшем октябре императора австрийского о перемене в образе правления всех отдельных частей империи положение дел в Галиции приняло новый оборот. Патриотические демонстрации перестали быть преступлением, доколе они не выходят за пределы закона, и на основании сего в м. декабре избранному в Лемберге членом депутации для подания в Вене прошения о допущении в Галиции в курсах учения польского языка профессору Смолке, который играл важную роль в событиях 1848 года, сделана была студентами факельная овация, на которую они испросили по телеграфу разрешение министра Шмерлинга¹⁷. Смолка с балкона своего говорил речь, которую народ слушал, сняв шапки, и потом мирно разошелся по домам.

ЭМИССАРЫ

странял возмутительные брошюры, выдавая себя за эмиссара, посланного Мирославским для разведания, можно ли в Познани и в Царстве Польском произвести возмущение, что Лисецкий снабжен французским паспортом, засвидетельствованным миссиею, и что по слухам он отправился уже чрез таможню Слупцы в города Лодзь и Люблин для свидания с его родственниками. По дополнительному же сведению, полученному равномерно из Познани, Лисецкий был в половине 1859 года в Иновроцлаве и Тржемешке, находя убежище у польских жителей среднего и низшего классов, отличавшихся в 1846 и 1848 годах демократическим образом мыслей, что 21 февраля прошлого года он отправился, как представляется вероятным, в западную Пруссию и что из перехваченного письма из Парижа (rue neuve St. Genevieve № 2) от 14 февраля действительное имя этого эмиссара, называющегося то Лисецким. то Гнатовским. есть Артюр Трок. Вместе с тем был доставлен и его портрет.

Вследствие сего приняты были как в Царстве Польском, так и в западных и вообще пограничных губерниях самые строгие меры к задержанию помянутого эмиссара, если он появится где-либо в пределах империи. Хотя по производству следствия над молодыми людьми в Варшаве и Вильне, обличенными в неблагонамеренных действиях, были сделаны ими некоторые указания на пребывание в тех местах эмиссара Лисецкого. но неположительные указания эти основывались единственно на слышанных речах и не могли служить к открытию следов эмиссара.

В сентябре прошлого года получены были частным образом сведения, что некто Антон Садовский, который бежал в 1848 году из австрийской армии в сардинскую, откуда в 1849 году перешел к Мадзини в войска Римской республики, а в 1852 году находился в Лондоне в распоряжении венгерско-польского революционного комитета, в истекшем году заказывал в Бельгии ружья и заплатил за них 16 сентября значительную сумму, говорил, что они назначаются в Италию, тогда как они отправлены были чрез Антверпен в Венгрию; 17 же сентября, объявив и о себе, что идет в Италию, отправился в Берлин в сопровождении трех других поляков, а оттуда вместе с ними 20 числа в Варшаву.

Сведения эти вместе с описанием примет помянутого Садовского переданы были наместнику Царства Польского и Виленскому военному губернатору. Князь Горчаков уведомил, что в 1845 году задержан был в Царстве подозрительный человек, выдававший себя за прусского подданного Антона Садовского и предъявивший паспорт, выданный ему на имя Хо-дацкого. у которого отобраны были две книги с возмутительными стихами, пара пистолетов, пули и форма для литья пуль, но что по доставлении сего человека в г. Калиш он успел из-под ареста бежать и не мог быть отыскан ни в тамошнем крае, ни в Пруссии. К сему князь Горчаков присовокупил, что за неимением ввиду примет сего последнего лица, не известно,

Царствование императора Александра II

515



Граф Дмитрий Николаевич Блудов

относятся ли прописанные о нем сведения к отыскиваемому ныне Антону Садовскому, но что, между тем, приняты самые деятельные меры для удостоверения, не находится ли злоумышленник сей в Царстве Польском.

ЦАРСТВО ПОЛЬСКОЕ

По доходившим в прошедшем году сведениям из Царства, тамошние поляки горячо сочувствовали событиям, совершившимся в Сицилии и Неаполе, как равно национальному движению в Венгрии и Галиции, но они оставались спокойными в ожидании, конечно, благоприятного для себя переворота внешней политики. Между тем, они обращали всю свою деятельность на развитие внутренних народных сил: улучшением нравственности низшего класса чрез воздержание его от пьянства и побуждения чаще посещать церкви; учреждением земских банков для освобождения сельской промышленности от разорительного влияния на оную евреев и, особенно, усовершенствованием земледелия, как главного в Польше источника народного богатства. Главным к сему орудием было учрежденное в 1859 году Земледельческое общество, которое в короткое время приняло огромные размеры, состоя в связи с подобными же обществами в Познани и Галиции, несмотря на строгое за оным наблюдение,

стало уже в начале минувшего года проявлять стремления к вредному для правительства политическому значению в Царстве, особенно в деле улучшения быта крестьян. Посему представилось необходимым ограничить влияние Земледельческого общества, закрыв провинциальные собрания оного, но главное сохранилось, однако же, в Варшаве. Означенная мера произвела между поляками неудовольствие, и против оной сильно восставали заграничные революционные польские журналы, которые, как объяснено выше, проникают тайным образом в Царство.

Из числа сих последних «Польские ведомости», орган Чарториского и вообще аристократической партии, поддерживая патриотизм поляков, постоянно советует им не предпринимать никаких преждевременных против правительства явных действий, которые могли бы только повредить отечественному делу. Напротив того, издаваемый также в Париже демократический журнал «Обзор польский», орган Мирославского и юной партии, беспрерывно возбуждает польскую молодежь к мятежу. По случаю же движения между Краковскими студентами, отправившими в мае месяце в Вену депутацию просить о вводе при обучении в университете польского языка, «Обзор польский», выхваляя этот поступок, старался действовать на умы обучающегося юношества и в прочих областях польских.

В июне месяце по поводу похорон вдовы полковника бывших польских войск Савинского, оказавшего храбрость при защите в 1831 году предместья Воля, сделана была со стороны Варшавских жителей патриотическая демонстрация. Они собрались на кладбище в числе нескольких тысяч человек, и когда священник назвал покойницу вдовою полковника Савинского. то толпа одним голосом закричала: генерала, генерала! чтобы доказать уважение свое к памяти отечественных своих героев.

В октябре последовали в Варшаве более важные беспорядки. К углам некоторых улиц прибиты были в ночное время воззвания и таковые же рассылались публике по городской почте, в театре разливали зловонную жидкость и на иллюминации обливали одежду зрителей купоросною кислотою с целию удержать публику от принятия участия в увеселениях и торжествах по случаю съезда в Варшаву монархов. Виновниками сих беспорядков обнаружены несколько человек несовершеннолетних учеников реальной гимназии и художественной школы, из коих наиболее причаст-ны: Филиппович, Тромбчинский. Клечинский. Семионтовский и Моравский. Все эти лица арестованы. Главный виновник Филиппович показал, что он получил помянутые воззвания в трех экземплярах по почте из Парижа с пересылкою из Познани в обертке, на которой адрес был написан рукою, похожею на почерк Болеслава Денеля*. и, отгадав цель, для кото-

* Денель, как выше объяснено, после отобрания у него письма на имя Янковского скрылся, как полагают, заграницу. (Примечание авторов документа.)

|>ой они были присланы, он вместе с Тромбчинским. Семионтовским и Моравским, списав некоторое число экземпляров, разослали оные по городской почте. С показанием Филипповича более или менее согласовались и показания прочих учеников, кроме Клечинского. сделавшего во исем запирательство. Эти самые лица оказались виновными в беспорядках, случившихся в театре и на иллюминации при содействии других учеников. Сверх этого при допросах открылось, что у Филипповича были собрания учеников, подобные тем, которые происходили у отставного поручика Янковского во время пребывания его в Варшаве и на которых побывали Филиппович. Тромбчинский и Клечинский. Следствие продолжается для доведения причастных лиц до более точных и полных сознаний, но полученные до сего времени достаточно уже обнаруживают источник действия виновных. Показания Янковского, вероятно, разъяснят это дело окончательно.

Основываясь на производстве означенного следствия, наместник Царства Польского отозвался, что, соображая открывшееся по оному, полученными из Кракова и других мест сведениями, он не сомневается в существовании между студентами всех областей прежней Польши зловредного сообщества, что цель оного доныне, по крайней мере, относительно Царства, ограничивается наведением на благомыслящих людей страха и что даже самая неблагонамеренная тамошняя партия не одобряет подобных попыток, представляющих, так сказать, ребяческие шалости, а между тем она не умеет или не может оный остановить. К сему князь Горчаков присовокупил, что он видит более действительную опасность в замеченном в Галиции и в Царстве сближении революционных деятелей, подобных Янковскому, с низшим классом, ремесленниками и поселянами, коих они привязывают к себе посредством раздачи пособия, не посвящая их до времени в тайны своих предначертаний, коих исполнение зависеть будет от оборота дел в Венгрии.

17/29 ноября, в годовщину польской революции, сделаны были приготовления к отслужению молебствия в церкви кармелитов, но это было предупреждено полициею, и вечером по обыкновению, принятому в Варшаве, на церковной площади перед изображением Богородицы происходило только церковное пение, на котором присутствовало значительное число жителей. Беспорядков не было, однако же, никаких.

6/18 декабря наместник давал у себя раут с нарочным намерением испытать расположение публики. К нему приехала, по обыкновению, вся бывшая в Варшаве польская знать, но в ночи брошены были два камня в окна квартир прусского консула и генерал-майора Иолшина. По разведа-нию оказалось, что намерение существовало сделать демонстрацию в большем виде, но что она была остановлена бдительностью полиции.

518

Всеподданнейшие отчеты III отделения

Накануне нового года вновь был у наместника съезд, во время которого не происходило на улицах варшавских никаких демонстраций. После того возобновлялось неоднократно кидание камней в окна и посылка безымянных писем насчет воздержания от увеселений. Подобные шалости делались и в Люблине.

Между тем, быстрые успехи революционной партии в Венгрии, смелое письмо Пестского епископа Цитовского к императору австрийскому, дарование конституционных прав, в числе прочих австрийских владений и Галиции, наконец, почти несомненное политическое подстрекательство извне, усилили волнение умов между поляками Царства. Следствием сего было то, что в Варшаве произошли демонстрации: 13 февраля, в годовщину Гроховской битвы, 15 - в день окончательного заседания Агрономического общества и 18 - при похоронах пяти лиц, убитых выстрелами русских солдат. Найденная при арестованных полициею 13 февраля зачинщиках прокламация Мирославского указывает на истинный характер бывших демонстраций. Направление оных выразилось столь же ясно в поданном епископом Фиалковским¹⁸ прошении на Высочайшее Имя Вашего Императорского Величества, в котором подписавшие оное лица под предлогом возбужденных на улицах беспорядков присвоили себе право охуждать* весь ход государственного управления.

Будущие события покрыты мраком, но могут быть крайне горестны, если меры к восстановлению порядка в Царстве будут приняты несвоевременно или несоответственно обстоятельствам. Каждый день для сего чрезвычайно драгоценен.

Кроме вышеизложенных обстоятельств, представляющих очерк политического положения Царства Польского, обратила там в 1860 году внимание личность польского выходца Михаила Лемпицкого. который вследствие начавшихся с 1857 года домогательств его объявить Вашему Императорскому Величеству мысли свои касательно блага России и Польши, получил в 1858 году дозволение прибыть из Кракова в Варшаву. Лем-пицкий. принадлежащий к религиозно-социальной секте, образованной в Париже выходцем из Вильно Товянским. изложив мысли свои об упадке в европейских государствах монархического начала и о средствах к восстановления оного силою веры и закона, выразил убеждение, что Ваше Императорское Величество вызваны провидением для спасения европейских престолов от разрушения чрез имеющую неминуемо последовать всеобщую революцию. Для этого он советовал, чтобы Россия и Польша соединились тесным союзом и чтобы той и другой даны были конституционные права, с полным признанием отдельных их национальностей, каковой союз, по его мнению, совокупил бы под скипетром России все славянские

* Так в тексте.

племена и открыл бы ей путь в Константинополь. Лемпипкий. признанный наместником Царства безвредным мечтателем, оставлен был на жительстве в Варшаве, где в поведении его не замечено ничего предосудительного. В октябре минувшего года Лемпипкий отказался принять присягу на верность подданства, коей требовали от него как от возвратившегося в Отечество изгнанника, объявив, что доселе все поляки без исключения лгут, обещая верность российскому правительству в Польше, и что таковою присягою он только помрачил бы прекрасные чувства, которые в глубине души питает к Вашему Величеству и которые выразил в своих письмах. В декабре Лемпипкий вновь обратился к наместнику с письмом, в котором выразил, что прежние предсказания его все сбылись и что, если с того времени, к несчастью, политика Франции воспользовалась теми выгодами, которые могли бы пасть на долю России, то сей последней все еще предстоит возможность предупредить грозящее отпадение от нее Польши, восстановив ее гражданскую независимость. К сему он присовокупил, что освобождение в России крестьян должно повлечь за собою и возрождение национальной жизни народов, соединенных под одним скипетром, для развития элемента цивилизации и устранения всех злоупотреблений власти, нравственного разврата, обеднения и всякого рода вреда и несчастий, проистекающих от настоящего неестественного отношения России к Польше, между тем, как сия последняя в высшей степени способна к слитию с Россией в одно могущественное государственное тело.

Для предупреждения вредного влияния, которое, при настоящих политических обстоятельствах, могло бы иметь на поляков распространение мыслей Лемпицкого. Ваше Величество Высочайше повелеть соизволили, отправить его на жительство в г. Самару, назначив ему там содержание и учредив наблюдение за его перепиской.

ЗАПАДНЫЕ ГУБЕРНИИ

Молодые люди в Западных губерниях вообще проникнуты вредным духом и заражены идеею о возможности восстановления независимости Польши. Польский патриотизм постепенно развивается в них ввиду политических событий настоящего времени, за которыми они следят с любопытством, усваивая себе господствующие в Европе революционные мысли. Приведенное выше мнение наместника Царства Польского, что между студентами всех областей прежней Польши существует род политического сообщничества, отчасти подтвердилось по наблюдению в минувшем году за студентами в Виленской и Киевской губерниях. В Вильно во время вакационного времени съехалось до 180 человек тамошних уроженцев, обучающихся в разных российских университетах и академиях.

520

Всеподданнейшие отчеты III отделения

По отзыву главного местного начальника, они вели себя, за немногим изъятиями, весьма дурно, показываясь на улице не иначе как в развратном виде, с отпущенными бородами, длинными по плечам волосами и проводя весь день в трактирах и винных погребах, где предавались порочным суждениям и громко распевали неприличные песни. Кроме того, замечено, что они раздавали своим знакомым привезенные с собой запрещенные сочинения и издаваемые в Париже «Польские ведомости»*.

В сентябре месяце получены были генерал-адъютантом Назимовым сведения, что в Вильно образуется общество, коего цель состоит в том, чтобы пробудить в народе усыпленный дух патриотизма, и что основателем оного бывший ученик виленской гимназии, мещанин Викентий Вит-ковский. при содействии дворянина Вишневского, также обучавшегося в той гимназии. При внезапном арестовании и обыске этих лиц у Витков-ского найдены: неоконченная брошюра собственного его сочинения под заглавием «Да возлюбим друг друга» и на тему «Да упадут троны из своего поднебесного величия и воссияет повсеместная свобода», а также восторженные патриотические стихи под названием «Тосты». По произведенному следствию оказалось, что Витковский. сын виленского сафьянного мастера, имеющий от роду 19 лет и преисполненный идей республиканских, возмечтав устроить движение в пользу восстановления Польши, в этих видах начал сближаться с учениками гимназии, с находившимися в отпуску студентами университетов и с ремесленниками, и что он приглашал сих молодых людей к себе в особую квартиру, где сам постоянно не жил, угощал их и возбуждал к пению вместе с ним неблагонамеренных польских песен, в числе которых одна начиналась словами: «За оружие, братцы, за оружие!». По собственному показанию Витковского. он имел намерение составить общество для изъявления в приезд Вашего Императорского Величества в Вильно вида уныния по поводу отказа в дозволении открыть там университет. Между тем, он уличен был сознанием ремесленника, из дворян, Ивана Наркевича. в обращенных к нему однажды

* в загородном месте следующих словах: «Если бы здесь были какие-либо замыслы для освобождения Отчизны, имел ли бы он желание принадле-

, жать к их товариществу?». Дворянин Карл Вишневский, также сын ремесленника, оставивший гимназию по причине крайней бедности его родителей, оказался человеком совершенно потерянным, который от разврата сделался беспамятным и тупоумным. Дабы получить деньги на свое содержание, он взялся приводить к Витковскому ремесленников и вообще сде-

, лался его соучастником в распространении замысла, ему известного. Вишневский показал на разных лиц, бывавших у Витковского. читавших

* Список бывшим в Вильно в отпуску студентам из разных университетов сообщен был министру народного просвещения. (Примечание авторов документа.)

Царствование императора Александра II

521

преступные его сочинения и певших у него патриотические песни, но в этих показаниях отчасти оказалась неосновательность, а иногда он сам себе противоречил, выказывая притом особую наклонность к оговору лиц, которых потом признал невинными. Вообще же из обстоятельств этого де-іііі ясно видно, что замысел Витковского не созрел и не получил развитие и той степени, чтобы сделаться опасным для общественного спокойствия страны. Вследствие сего генерал-адъютант Назимов, освободив аресто-нанных по сему дел ремесленников, двух братьев Наркевичевых. учителей Домбровского и Яковицкого. дворянина Янковского и еврея Асса (из коих последние два обвинялись только в имении у себя недозволенных цензурою книг), оставил всех этих лиц под секретным надзором; насчет же главных виновников Витковского и Вишневского вошел с представлением, дабы в избежание огласки не предавать их суду, но отправить обоих рядовыми в Отдельный Оренбургский корпус, на что и воспоследовало в м. декабре Высочайшее соизволение.

В ноябре месяце дошли частным образом сведения, что в Киевском университете составились между студентами польского происхождения общества с целью действовать в пользу польской национальности и что таковых обществ образовалось пять: Волынское, Подольское, Украинское, Царства Польского и Литовское.

Вследствие сего генерал-губернатор князь Васильчиков уведомил, что между студентами, русскими и поляками, действительно нет единства. Они разошлись на партии и составляют, так сказать, отдельные корпорации. Быть может, студенты польского происхождения делятся еще и на свои особые кружки: Подольский, Волынский, Украинский, Царства Польского и Литвы, по названию губерний или мест, которых они уроженцы, но об этом положительных данных у него, князя Васильчикова, нет. Хотя в действиях студентов не обнаружено еще неблагонамеренных целей, но не подлежит сомнению, что на них имеет влияние заграничная революционная пропаганда, в чем удостоверяет, между прочим, и обстоятельство дела задержанного в Кракове поручика Янковского, с которым находились в близких сношениях некоторые студенты, кончившие курс в Киевском университете, и находящийся там поныне студент Фома Тромб-чинский*. брат вышеупомянутого Адама, одного из главных участников в бесчинствах в Варшаве. До князя Васильчикова доходили также сведения, что студенты-поляки стремятся сближаться с простым народом и действовать на него внушением вредных понятий. По учрежденному в этом отношении надзору, два лица навлекли на себя подозрение. К сему князь

* Фома Тромбчинский подвергнут был допросам в Киеве, но оказал в ответах своих уклончивость и запирательство, а потому князь Васильчиков отнесся к наместнику насчет отправления его в Варшаву для уличения свидетелями. (Примечание авторов документа.)