Всеподданнейшие отчеты Ш отделения

различных народностей, из числа коих особенно деятельными оказались венгерский и итальянский. Сей последний, по-видимому, пользовался скрытным покровительством пьемонтского правительства, ибо Мадзини неоднократно проживал тайно в Генуе, откуда он родом, и был терпим местным начальством, несмотря на предуведомления парижской префектуры.

Брошенные в 1858 году в Париже бомбы Орсини доказали крайнюю опасность, которая грозила французскому престолу, воздвигнутому на революционном основании, от сопротивления идеям итальянской эмансипации. Вскоре после того Людвиг Наполеон объявил себя торжественно защитником угнетенной Италии и вместе с тем воздвигнул начало возрождения национальностей. Мадзини и его приверженцы оставлены были на время в стороне; но вызванная миром в Виллафранке реакция побудила пьемонтское правительство опять протянуть руку Мадзини. Рядом с ним стал Гарибальди⁴, и этим началось торжество революции. С того времени пламя мятежа все более и более распространяется, и во всей почти Европе готовятся политические перевороты. Французское правительство внешнею своею политикою и твердостию внутреннего управления старается охранять у себя порядок, но и во Франции демократическая партия очень сильна: число приверженцев общества Марианны, по частным сведениям, дошло до 200 000 человек. В Германии так называемая национальная партия, имевшая свои собрания во Франкфурте на Майне, Эйзе-нахе и Кобурге, проникнуто республиканским духом и грозит опасностью престолам государей. Ею руководят находящиеся в Лондоне германские демократы, ибо неоднократно мнения помянутой партии были отголоском демократического журнала «Герман», издаваемого в Лондоне выходцем Кинкелем, которого недавно заменил Бауер. Они оба известны как самые деятельные члены демократического комитета. Особенное же внимание обращает на себя ныне волнение умов в Венгрии, Польше, Черногории, во всех придунайских и греческих областях Турции. Доказательством тому служит: а) скрытный привоз в эти области и в Молдавию на сардинских и английских судах военных снарядов; б) стечение значительного числа венгерских и польских выходцев в Молдавии, а именно в Яссах и Галацах, где местное начальство оказывает им снисхождение, несмотря на настояние Австрии, требующей их высылки; в) существование в Генуе комитета из Коссута. Клапки и Пульского⁵. для распоряжения помянутыми выходцами, готовыми вооружиться, как сообщают оттуда дипломатические агенты, и вторгнуться по первому сигналу в Венгрию для распространения там мятежа; г) поездки Коссута. Клапки и Тюрра в минувшем декабре в Константинополь и, наконец, д) отправление из Парижа в Геную, Турин, Неаполь и Капреру Людвига Мирославского. о котором полу-

Царствование императора Александра II

505

Политики видят в совершающихся приготовлениях к сильной народной борьбе признаки слияния итальянского вопроса с венгерским, польским и возобновляющимся восточным вопросами. Близкая будущность, может быть, подтвердит эту догадку; но между тем, орудие, избранное для задуманных планов, достаточно уже доказывает чисто революционный, демократический характер сих последних.

О ПОЛЬСКИХ ВЫХОДЦАХ

Польская эмиграция состоит из выходцев 1832 и 1848 годов. Первые, по числу их и по нравственному влиянию, гораздо важнее последних, которые большею частию оставили Польшу в молодых летах по увлечению к праздной жизни, не имея твердых политических убеждений. Общее число польских выходцев не превышает ныне 1500, из коих 300 находятся в Англии, 100 - в Бельгии и Швейцарии и остальные - во Франции. В Лондоне бедные выходцы получают от правительства гласное незначительное пособие, а в Париже с 1852 года таковое выдается негласным образом префектурою. Лондонские поляки почти исключительно принадлежат к

506

Всеподданнейшие отчеты III отделения

демократической партии. Замечательнейшие между ними суть: Антон За-бицкий. редактор журнала «Demokrata polski», Зенкович, Штолышан. Фаддей Забицкий. Жаба. Тхоржевский и Свентославский. Лица эти составляют демократический польский комитет. Из небольшого числа польских аристократов в Лондоне заслуживают внимание только Жульчев-ский. секретарь и кассир существующего там литературного польского общества, учрежденного покойным лордом Стуардом. и полковник граф Вержинский. отчаянный патриот; но и эти два лица находятся под влиянием парижских польских аристократов как обладающих богатством и весом в обществе. Главнейшие из них суть: князья Чарториские (отец Адам, с двумя его сыновьями - Витольдом и Ладиславом); Ладислас Замойский. Ксаверий Браницкий. Ледуховский, Рыбинский и Барзиковский. Все они пользуются благосклонностью и знакомством принца Наполеона⁶. Редакторами журнала этой партии «Wiadomosci polskie» суть выходцы Клачко и Вронтновский. заклятые враги России. Главами демократической польской партии в Париже суть Мирославский и Высоцкий⁷. Оба они знают военное дело и обучают оному в Батиньольской школе, в которой находятся 275 сыновей польских выходцев. Школа эта состоит под ведением выходца из Вильно доктора Голензовского и под покровительством принца Наполеона*.

Между польскими демократами еще заслуживают внимания Быстро-жевский. находившийся в Карее во время последней восточной войны⁸; Островский, деятельнейший политический интригант, который уже в 1837 году был изгнан из Франции; Яновский и Ходзько⁹. корреспонденты лондонского журнала «Demokrata polski»; Хоеикий. пишущий брошюры и статьи под именем Charles Edmond: и, наконец, Елзановский. редактор демократического журнала под названием «Przeglad rzeczy polskich» (revue polonaise). Из числа помянутых демократов принц Наполеон оказывает особое внимание Хоецкому. который слывет его секретарем и другом, и Мирославскому. которого он в истекшем году лично представлял императору. В надежде на желанное соединение партий демократической с аристократическою принц сблизил Мирославского с Замойским. но общих от сего последствий до сего времени не было, хотя доходили сведения из Лондона, что и там видны старания о сближении двух партий для единодушного стремления к общей цели. В Париже, где польская эмиграция сделалась орудием французской политики относительно России, выходцы уже с лета минувшего года, по поводу итальянских и венгерских дел, находились в постоянном движении. Совещания их у князя Чарториского и у

* В этой школе был 11 августа торжественный акт, на котором адъютант принца Наполеона раздавал медали и где произнесены были патриотические речи, кончавшиеся пением гимна «Еще Польша не погибла». (Примечание авторов документа.)

принца Наполеона повторялись часто. В них участвовал, кроме вышеупомянутых лиц, и граф Понятовский. делающий пособия неимущим полякам, и тут зашла речь о сформировании польского легиона для совокупного действия с итальянцами и венгерцами. Раздражение парижских поляков сообщилось, наконец, и лондонским под влиянием ультралиберальных английских журналов, в том числе «Daily news», в котором помнились самые злые статьи после Высочайшего путешествия Вашего Императорского Величества в Вильно и в Варшаву. Вообще свидание трех Монархов в сем последнем городе очень взволновало заграничных поляков, при несомненном подстрекательстве со стороны французского пра-нительства.

29 ноября польские выходцы праздновали тридцатую годовщину последней их революции. В Лондоне на празднестве этом произнесены были разные речи, доказывающие надежды эмиграции на восстановление Польши. В Париже поляки с нетерпением ожидали речи князя Адама Чарториского. соединившегося с ними после богослужения в польской библиотеке. В сущности, содержание его речи заключало следующие мысли: «Между тем, как для всего человечества наступила новая эра, эра справедливости, и в политические соображения Запада входит также священное право национальности, в одной только Польше возобновляется жестокая система, которая на короткое время было прекратилась. Но не следует ни отчаиваться, ни торопиться. Угнетатели Польши ослаблены и ослеплены, что доказывается последним собранием их в Варшаве. Среди поляков, напротив того, оказывается счастливый прогресс и сознание прежних ошибок, ограждающее от возобновления оных. Следует выжидать событий. Галицийские поляки, конечно, не упустят употребить перепорот в их положении¹⁰ для общей пользы, и жизнью одного члена Польши оживятся и все прочие. В русской Польше улучшение положения крестьян, удерживаемых варварскими законами в рабстве, составляет предмет особых стараний со стороны владельцев заселенных имений, и они готовы понести величайшие жертвы для счастливого решения сего жизненного вопроса». Затем, отдав похвалу познанским полякам за единодушное поддержание на законном поприще их народных прав, князь Чарториский предупреждал обитателей прочих польских провинций, чтобы они не поддавались коварным искушениям полиции, по примеру прусской, уличенной в недавнем времени в вызове познанских поляков на политический замысел. Упомянув о проекте составления польского легиона в Италии, Чарториский сказал, что никто не усомнится в сочувствии поляков к итальянскому вопросу и в готовности их сражаться вместе с итальянцами против Австрии, но что, тем не менее, поляки не захотят »мешаться во внутреннюю их борьбу и никогда не решатся поднять

508

оружие против столицы католического мира. Наконец, он изъявил благо-дарствие Всевышнему за дозволение находящимся в Болгарии польским выходцам содействовать религиозному движению болгар к воссоединению с всемирною церковью, движению, которое лишает Россию навсегда влияния ее на эту страну.

Речь Чарториского была отправлена из парижского «bureau de presse» в Геную, Турин, Милан и во все департаменты Франции под адресом префектов для напечатания в тамошних журналах, откуда она перешла во все периодические издания Европы.

Согласно с духом этой речи посланы из Парижа наставления к полякам в Царстве, чтобы ничего не предпринимать до устройства судьбы крестьян, так как в настоящем положении вещей сии последние обратились бы против мятежных дворян и граждан, но что должно стараться внушить крестьянам, будто польское дворянство исторгло у Царя льготы в их пользу.

Между тем, главные надежды польских выходцев, как в Париже, так и в Лондоне, основаны на событиях, готовящихся в Венгрии. Они рассуждают следующим образом: или возмущение в Венгрии, в котором поляки примут участие, будет выгодным для их собственного дела, или же Венгрия, быв преобразована Австриек», даст полякам большую нравственную силу, дабы требовать преобразования Польши.

О РУССКИХ ВЫХОДЦАХ

В 1860 году число русских, оставивших Отечество и явно присоединившихся к оппозиции против законного правительства, увеличилось несколькими лицами. Лица эти суть следующие: 1) Князь Петр Долгоруков", сочинитель книги под заглавием «La vérité sur la Russie». Издав оную в Париже в начале минувшего года, он вскоре после того отправился в Лондон и сблизился там с Герценом и Огаревым. По дошедшим сведениям, помянутое его сочинение признано и за границею злостным помрачением всего существующего в России порядка, ее истории и царствующей в ней Династии и повредило ему во мнении всех благомыслящих людей. В Лондоне неодобрение Долгорукова выразилось еще ярче в высшем кругу тамошнего общества по причине заключающейся в означенной книге клеветы на покойного князя М.С. Воронцова, которого имя пользуется в Англии большим уважением. По поводу сей же клеветы ожидает Долгоруко-ва в Париже, куда он вызван судом, уголовный процесс¹², и каков бы ни был исход сего последнего, но он, вероятно, уронит его еще более в общественном мнении. Долгоруков издает с прошедшей осени русский журнал под заглавием «Будущность», который печатается в Лейпциге. До сего

Царствование императора Александра II

509

2) Князь Юрий Голицын, бежавший из России вследствие навлеченного им на себя справедливого взыскания за непозволительную переписку с Герценом. По ограниченности его умственных способностей, Голицын, прибыв в Лондон, не мог подвизаться на литературном поприще, и, нуждаясь в средствах к жизни, он извлекает таковые из музыкального его таланта, давая концерты в Лондоне и в разных городах внутри Англии. Концерты его возбуждали вначале особенное любопытство англичан, а самое предприятие это, как необыкновенное со стороны русского аристократа, заслужило похвалу Герцена в «Колоколе». Герцену посвящено было одно из петых на концертах сочинений Голицына. По отзыву находящегося при посольстве нашем в Лондоне священника Попова, к которому обращался Голицын, сей последний едва ли решился на бегство из Отечества по причине политических его убеждений, но скорее по расстроенным сто денежным обстоятельствам.

3) Некто Кислеев или Кистельцев. молодой человек 28 лет, называющий себя доктором медицины, между тем, как другие считают его священником, и занимающийся в Лондоне переводом на русский язык Библии иод именем Вадима. Священник Попов только слышал о нем, но не видал его, ибо вообще русские выходцы не ходят в посольскую церковь. 17/29 ноября, в день празднования польскими выходцами годовщины их революции, Кислеев (Кистельцев) присутствовал на этом торжестве и говорил речь в пользу революции*.

4) Иеродьякон Агапий (состоявший при посольстве нашем в Афинах), который, поссорившись с архимандритом, бежал в Лондон. Священник Попов полагает, что иеромонах Агапий (до пострижения в монахи называвшийся Андреем Гумницким) участвует с Кислеевым в переводе Библии.

Все помянутые выходцы пристали к обществу Герцена и Огарева, которые, с своей стороны, продолжают вредные свои издания и сношения с революционною пропагандою в Лондоне. По секретным сведениям, кроме помянутых лиц, находятся за границею еще другие русские подданные, которые, не огласив враждебных чувств своих к законному правительству, тем не менее, тайно участвуют в революционных замыслах и издании вредных сочинений. В недавнем времени сделалось известным, что двое русских, Дитмарс. отставной офицер, и Мечников", отставной чиновник, сражались в войсках Гарибальди.

* На полях карандашная помета императора: «Откуда есть?» и далее пером: «Его Величеству доложено, что происхождение Кислеева положительно еще не дознано».

510

Всеподданнейшие отчеты III отделения

ПОЗНАНЬ

* Wiadomosci polskie, издаваемый в Париже орган аристократической партии, недавно запрещен в Пруссии. (Примечание авторов документа.) ** Так в тексте.

ве национальной партии, все почти народонаселение присутствовало на церемонии, и знатнейшие граждане несли гроб на большое пространство.

ГАЛИЦИЯ

Пример Венгрии имел нравственное влияние на Галицию в том отношении, что жители обеих земель заметно сблизились в своих чувствах. Между прочим, это довольно резко выразилось прошедшим летом в некоторых пограничных местах, где существуют заведения минеральных вод: посетители, венгерцы и поляки (в том числе и уроженцы русской Польши), попеременно переходили несколько раз одни к другим, устраивали балы, обеды и прогулки в национальных костюмах, провозглашали тосты ла Венгрию и Польшу, пели патриотические песни и во время национальных плясок, которые исключительно только были допускаемы, раздавали трехцветные кокарды и букеты. Наиболее оказывалось патриотическое движение в Кракове между студентами: они домогались ввг :а польского языка в учебных курсах, отправив для сего депутацию в Вену; прибили на улице своего инспектора, удержавшего их в университете для предупреждения демонстрации; во время утренних их прогулок, известных под названием «Маювек», пели песни времен мятежа 1830 года и имели частые сходки в одном из городских кофейных домов. По поводу этих сходок получено было в июне месяце местным начальством безымянное письмо, что студенты составили между собою нечто вроде тайного общества. Назначенное по сему предмету следствие до сего времени продолжается. К нему оказались прикосновенными и обучавшиеся в Краковском университете уроженцы Царства Польского: Левенгард и Свионтковский и бывший студент Киевского университета Милович¹⁵-* Более всех оказался замешанным по этому делу отставной поручик российских войск Нар-циз Янковский, на которого было сделано указание в помянутом безымянном письме. Выехав до получения сего письма в Париж, Янковский при возвращении в минувшем сентябре был арестован на границе и доставлен в Краков. Сначала тамошнее начальство предполагало передать Янковского в Россию, коль скоро он не окажется против австрийского правительства виновным, но передача его длилась весьма долго**. Австрийское правительство даже явно уклонялось от сообщения сведений о ходе сего дела наместнику Царства Польского¹⁶, который официально о том отнесся, считая нужным и с своей стороны войти в разыскания о

512

Поручик Нарциз Янковский, сын умершего помещика Киевской губернии, после увольнения в 1857 году из Ольвиопольского уланского полка жил около трех лет в Варшаве, посещал там разные курсы и неоднократно выезжал во внутренние места Царства для обозрения образцовых хозяйств. Он заводил знакомства с варшавской молодежью, открывал у себя собрания, на которых происходило чтение разных сочинений, и, кроме того, занимались у него фехтованием и стрельбой из пистолета. 6 мая Янковский отправился в Краков, где записался в ученики художественной школы и находился в постоянных сношениях с студентами, а в июне уехал чрез Познань и Бреславль в Париж. При арестовании Янковский очень смутился и успел некоторые свои бумаги уничтожить, а другие даже проглотил. Из захваченных бумаг особенно возбуждает подозрение: писаный его рукою очерк программы польского демократического комитета в Париже вместе с инструкциею образования тайных обществ для произведения одновременно во всех местах Польши вооруженного восстания и записка чужою рукою о передаче ему 100 брошюр 15 и 30 июня «Przeglad rzeczy polskich» для взятия их с собою в Варшаву*. Из бумаг Янковского еще видно, что ему поручались при отъезде письма в Познань для переговоров об установлении путей для пересылок, что он имел письменные сношения с помянутыми студентами Свионтковским и Миловичем. а равно с студентом Киевского университета Фомою Тромбчинским. который находился прежде в Варшавской медицинской академии. Оказалось еще, что Янковский дал взаймы 600 рублей матери вышеозначенного студента Ле-венгарда и что он делал денежное пособие некоему его другу Ивану, находящемуся в Париже. Затем в Варшаве узнано, что за Янковским во время отсутствия его оставалась квартира и что приставленный к оной служитель имел поручение все получаемые письма на имя его господина отправлять к нему в Краков. Слуга этот, получив приказание представлять таковые пред** в варшавскую полицию, передал, однако ж, одно письмо знакомому Янковского, служащему в варшавской лютеранской консистории Болеславу Денелю. По отобрании письма оно оказалось от некоего Осипа, двусмысленного содержания.

Варшавская следственная комиссия, по рассмотрению всех бумаг Янковского, как найденных в его квартире, так и переданных в копиях из

* В этих книжках польского обзора заключаются враждебные статьи о российском, австрийском и прусском владычестве над Польшею и изъяснение убеждения, что найдется Гарибальди и в Польском отечестве, которое полагает свои надежды особенно на юношество. (Примечание авторов документа.) ** Так в тексте.