Отраслевого профсоюза

Собственно, вот я проиллюстрировала результатами исследований те выводы, которые я представила чуть раньше. Можно сказать, что исходя из того, что я представила, сектор в настоящее время разобщен, не солидаризирован и не консолидирован. Нельзя, конечно, сказать, что он абсолютно разобщен, абсолютно не консолидирован и абсолютно не солидаризирован, но я думаю, это совершенно точно, что он в значительной мере разобщен, в значительной мере не солидаризирован, и в значительной степени не консолидирован.

Тезис первый. Сектор, действительно, как оказывается, даже в сегменте наиболее коммуникационно активных НКО представляет собой мало взаимодействующий сектор. Кстати, я представлял самые первые результаты исследования на Social Camp в Ярославле, месяц назад буквально, среди, в общем-то, самых что ни есть активистов, то есть, представителей самой активной части. Я им некоторые вещи представил, говорю – «почему?». «А зачем? - спрашивают уже они - «у нас есть локальная проблема, в нашем микрорайоне, и наша организация создана для решения этой проблемы». О чем, так сказать, может идти речь в рамках какой-то большой коммуникации? То есть, нет предмета для объединения, сектор локализован в своих действиях, в основном, все организации в той или иной степени решают локальные, частные, так сказать, проблемы, и в этом смысле нет предмета для консолидации.

Второй важный тезис, который здесь, в рамках исследования, может быть, не так выпукло прозвучал, но в интервью довольно сильно был представлен. В секторе в довольно большой массе, присутствуют GONGO- организации, созданные государством, или еще другие организации, созданные бизнесом фактически. То есть, получается, что критической массы НКО, которые представляли бы, собственно гражданские инициативы – ее нет. Фактически, влияние крупных аттракторов, более серьезных аттракторов - это государства и бизнеса - это влияние на сектор действует разобщающе, они его разрывают. Если бы само ядро, не связанное с государством или бизнесом, было бы больше, тогда присутствие и GONGO и бизнес-ориентированных НКО не было бы столь критичным. То есть, во всех секторах и в других странах это есть, и не Бог весть, какая беда, но соотношение у нас другое. У нас, действительно, получается много НКО, созданных другими стейкхолдерами, чем, собственно, гражданские объединения, созданные снизу. Это второй важнейший фактор.

И третий, я бы отметил такой факт, который, кстати, в рамках даже наших исследований просто по населению, по гражданам, показывает, что в России принципиальным фактором, главной причиной отсутствия общественной консолидации является сверхбольшая дифференциация - либо в доходах, либо в социальных статусах, либо, собственно говоря, в этом ресурсном обеспечении – слишком большая. То есть, грубо говоря, и сектор в данном случае не настолько однороден, не настолько гомогенен, чтобы там возможна была вот эта кристаллизация и консолидация, он слишком разный именно в смысле ресурсного обеспечения, это фиксировали многие наши респонденты: «Мы вот такая маленькая организация, а там вот эти большие. У нас нет ничего общего, у нас не может быть общих интересов».

Вот, собственно, 3 основных тезиса. Заканчиваю я последним тезисом, который тоже выносится на обсуждение. Может быть, у нас возникла такая гипотеза в результате этого анализа, что, может быть, это объективное состояние очень естественное, и по-другому быть не может? Кстати, мы сделали дайджест по западной литературе, выяснилось, что, вообще-то говоря, нет и в других странах таких серьезных объединений, ассоциаций от третьего сектора. Может быть, это природа некоммерческого сектора такова, что он может быть только горизонтальным, только плоским, как сейчас говорят, в смысле плоский социальной структуры? То есть, в нем могут быть только сетевые консолидации, сетевые взаимодействия, без появления некоторых субъектов, которые выходили бы на чуть-чуть высший уровень иерархии. Если это так, то тогда все, что мы тут представляли, на самом деле не является, так сказать, серьезной проблемой, а является только констатацией, пониманием вот этой природы сектора, и тогда не надо тратить время на всякие разные сожаления, почему мы не можем собраться все вместе, а строить другие форматы взаимодействия, строить локальные ассоциации, строить территориальные и сетевые взаимодействия. В этом смысле, возможно, нужен, условно говоря, не Съезды некоммерческих организаций, которые бы принимали общее решение, а те самые гражданские форумы, которые были раньше, которые фактически носили характер этого самого сетевого взаимодействия. То есть, нет некоторой общей программы, съехались, обменялись опытом – разбежались. Вот эти тезисы, которые мы выносим на обсуждение.

Значит, теперь у меня тут, в рамках данного заседания, две роли, так получилось, что с одной стороны как ведущий, а с другой стороны, частично представляю наше исследование. Сейчас я больше не представляю наши исследования. Я постараюсь дальше работать как сопредседатель клуба. Если есть вопросы на уточнение самого материала, то… Я, кстати, потом Вячеславу Ивановичу обязательно про Общественную палату скажу, напомните мне, пожалуйста, там у нас были вопросы по этому поводу, спасибо. Итак… Ольга Михайловна.

Опять же, вы говорите, что в других странах тоже, действительно, не наблюдается наличие таких вот всеобщих профсоюзов, условно говоря, некоммерческого сектора. Я это подтверждаю, я тоже не видела таких объединений, за исключением, может быть, каких-то маленьких стран, где, я помню, в свое время очень завидовала, когда представители какой-нибудь Словении, небольших стран, говорили: «А у нас вот прошел всесловенский форум НКО, и все НКО в нем участвовали» [смеются]. Я думала: «Вот здорово». А у нас непонятно вообще, учитывая не только количество, но и географический масштаб распределения этих организаций. Поэтому, наверное, действительно напрашивается вывод о том, что, как говорить о создании какой-то ассоциации всех НКО, может быть, и сложно сейчас, но говорить о каких-то… Интересно, мне кажется, обсудить, исследовать еще момент мотивов, действительно, этих консолидаций. То есть, в каких случаях организации консолидируются? В основном это временные объединения? То, что мы видим на практике, на самом деле, когда организации объединяются ввиду каких-то угроз. Хотя иногда, конечно, как с этими иностранными агентами, когда уровень угрозы уже переходит некие границы, то уже становится, действительно, даже в такой сложной ситуации, когда, казалось бы, нужно объединиться, но действительно начинается вот эта борьба за выживание. И хотя действительно желание консолидироваться осознается, но в реальности происходит с трудом, насколько все поглощены самосохранением. Ну, не все, а та часть некоммерческого сектора, которую это затрагивает. Что я еще хотела сказать? Ладно, тогда, наверное, пока остановлюсь на этом.