Кочевники Евразии (в калейдоскопе веков и тысячелетий). Спб.: Мажор, 2005. 320 с

ведет к возникновению реальной общности. Объективно мы можем говорить о ге-
неалогических сегментах, например, внутри семьи у кочевников-казахов /отец и его дети 
до их выделения, после которого они прекращают свое существование/» /175. - С. 132/. 
Модель социальной организации, построенная Н.Э.Ма-сановым, основывается на 
«ведущих», «приоритетных», по его мнению, отношениях - экономических. Они, как 
определяющая система координат, влияют на все многообразие взаимоотношений между 
людьми в процессе общественной жизни и в их отношениях с окружающей природой. 
Данная концепция целиком построена на примате материального, вещественного над 
другими ценностями. К тому же его монография построена на изучении экономической 
жизни казахского общества конца XIX - начала XX в.в.* 
*В публицистических статьях Н. Э. Масанов придерживается диаметрально противоположной позиции. 
Он постоянно обвиняет современных казахов в приверженности родовым порядкам, к определенным родам 
и т.д.
228
Открытие Н.Э.Масанова, к сожалению, не произволе переворот в исторической 
науке. Те положения материалистического понимания истории, относящиеся ко 
всей писаной истории и гласящие, что все социальное формируется экономиче-кой 
системой, и противоречия в социальной сфере, в первую очередь, диктуются 
классовыми интересами живут в сознании многих историков. Причем наше 
понимание и восприятие марксизма можно отнести к категории вульгарных, 
поскольку сильно искажает суть этого учения. Обратимся к «Введению к критике 
политической экономии»: «Если речь идет о производстве, то всегда речь идет о 
производстве на определенной ступени общественного развития - о производстве 
общественных ин-дивидиумов.Производство вообще есть абстракция, но абст-
ракция понятная, поскольку она действительно выдвигает общее, фиксирует его и 
тем самым избавляет нас от повторений... Определения, прикладываемые ко 
всякому производству вообще, как раз и должны быть отброшены, чтобы за 
единством не были забыты существенные различия. Это может случиться уже 
потому, что как субьект - человечество, так и объект - природа, являются теми же 
самыми.
В этом игнорировании различий лежит, например, вся мудрость современных 
экономистов, утверждающих вечность и гармонию существующих социальных 
отношений и доказывающих, что никакое производство невозможно без орудия 
производства, хотя бы этим была только рука, и что никакое производство 
невозможно без предшествующего накопления труда, хотя бы этот труд 
представлял собою всего лишь сноровку, которую рука дикаря приобрела и 
закрепила путем повторных упражнений. Капитал, между прочим, есть такое ору-
дие производства, он также является результатом предшествующего 
объектированного труда» /172..- С.43/.
Сами по себе хозяйственные отношения и община как базовая опора в понимании 
хозяйственных отношений не существует вне родовой организации у степных 
народов. О казахах начала XX в. Н. А. Логутов пишет: «Какую бы сторону, как об-
щественной, так и семейной жизни того времени мы не взяли
229
- мы всюду сталкиваемся с всеобъемлющим значением рода» /159.-С.46/.
В сущности, кочевой род и является хозяйственной единицей, без чего невозможно 
функционирование общества. Но социальные ценности зависят не только от 
существующих хозяйственных, экономических отношений. Основные социальные 
ценности общества выработаны в основной сфере их деятельности, т.е. в сфере 
родства. Вся конструкция социаль-i юй организации построено по типу 

родственных отношений. Только на высших уровнях социальной организации 
отношения родства заменены политическими отношениями, носящими несколько 
ритуальный характер.
Только верхняя часть айсберга завершающая социальную конструкцию 
свидетельствует о том, что социальная организация перекрывает существующие 
родственные отношения и выходит за пределы его. Происходит переплетение двух 
форм связей - политических и родственных.
Осмыслению специфики социальной организации народов Великого степного 
пояса мешает и недопонимание со стороны многих исследователей особенности 
природы кочевого рода. Исследователи, в частности тот же Н.Э.Масанов, отрицая 
всеобъемлющую роль кочевого рода, в первую очередь, исходит от априори 
неправильного отождествления кочевого рода с первобытным. Он неоднократно 
пытается найти у казахов атрибуты кровнородственного рода первобытности 
охотников и собирателей эпохи камня: «Даже понятие «родового кладбища» на 
поверку оказывается мифом, поскольку рядом с мужем у всех кочевников 
захоронивается его жена, являющаяся членом совершенно иного генеалогического 
линиджа, а не его сестра - член его генеалогического сегмента, которая в свою оче-
редь захоронена на совсем другом кладбище - рядом со своим мужем. Поэтому 
рода нет и никогда не было в природе, но был и до сих пор есть у некоторых 
народов генеалогический счет родства»/175. - С. 132/.
Жаль, но в существующих трудах по африканской или же австралийской общине 
готовые рецепты по анализу социаль-
230
ной организации степных народов Евразии отсутствуют. Вопреки Н.Э.Масанову мы 
можем заявить, что род и генеалогические связи были у степных народов. Но они 
существовали в форме социальной организации. Родовое начало выступает 
основополагающим условием существования данной социальной организации. 
Безусловно, среди внешних черт родовой организации, ярко проявляемых в 
экономической сфере, в хозяйственной и совместной деятельности сородичей, легко об-
наруживается и поддается изучению община. В самом деле, эти признаки не всегда 
отражают внутреннюю суть и сущность родовой организации и ее культуры. Так 
называемые внутренние связи родовой организации степных народов гораздо сложнее 
изучать. Поскольку в целом, они представляют собой отражение самодостаточной 
этносоциальной организации. 
В основе этносоциальной организации лежат различные типы и уровни социальных 
связей, проходящих по линиям территориальной, потестарно-политической, 
хозяйственной структур. Генерализирующей линией в этом клубке сложных взаи-
моотношений служат отношения и система родства. Род у степных народов основывается 
на родстве уже отдаленном от природы, благодаря тому он призван регулировать все 
разнообразие форм существования этноса. Род, являясь стержнем этносоциальной 
организации, превращается в универсальный принцип. 
Таким образом, в общественном плане кочевой род больше считается политической 
единицей, т.е. явлением совершенно другого порядка, чем кровнородственные группы 
первобытности. Это достаточно ярко иллюстрируется на примере взаимоотношения 
казахских родов, которые имеют стратифицированный характер. В каждом из казахских 
жузов есть поколения, претендующие на старшинство в данном союзе /см. соответ-
ствующие разделы/. На примере Младшего жуза, где старшинство поколения Алим-улы 
над остальными четко оговаривается в различных фольклорных источниках, служащих 
прецен-дентом в общественно-политической жизни, Л.Мейер пишет: «Во время бывших 
народных сеймов первородство алимулин- 

231
цев строго соблюдалось, их мнения и приговоры были обязательны для байулинцев и 
семиродцев, но не наоборот, на приговор бия семиродского и байулинского в частном 
деле можно было аппелировать бию алимулинскому, и он имел право уничтожить 
приговор» /180. - С.4/. 
В изучаемой нами этносоциальной организации генеалогические связи играли по сути 
роль административно-территориальных отношений и фактически служили гарантией ста-
бильности кочевого общества. В принципе, форма социальной организации, потестарно-
политический строй и традиционные социальные отношения во многих элементах 
воспроизводят существующие формы связи между родами. Социальная организация - 
явление сложного порядка, чем мы предполагаем, и наши поверхностные представления 
не всегда соответствуют действительному положению вещей. В первую очередь, это 
относится к такому важному составляющему социальной организации казахов как 
сословия. Необходимо уточнить, что под этим термином следует понимать различные 
группы элитарного характера, вошедшие в состав казахского общества с четко 
определенными правами и обязанностями. Для каждой из этих групп кроме 
определенного социального статуса свойственны и специфические формы 
этнографического поведения /включая особенности материального плана/. Сословный 
фактор в казахском обществе существенно дополняет родовую организацию, особенно в 
части определения социальных статусов определенных групп. Социальное положение 
человека в казахском обществе, да и в кочевых обществах вообще, определяется в 
большинстве не столько имущественным положением, сколько принадлежностью к тому 
или иному социальному слою. 
Многие специфические черты социальной организации народов Великого степного пояса 
проясняются при анализе структуры существующих сословных групп. В этом плане ка-
захский материал представляет оригинальную возможность для реконструкции наиболее 
сложных социальных систем кочевников Евразии. 
232
Социальная организация Великого степного пояса может быть понята при 
внимательном отношении к тем маргинальным регионам, которые входили в состав, 
или находились под влиянием кочевников Великой степи. В ее структуру фактически 
постоянно входили южные регионы - Туркестано-Таш-кентский и спорадический 
Мавераннахр, на востоке - Восточный Туркестан, Кашгария и другие города, 
Поволжье, Северный Кавказ и Южная Сибирь. Для внутреннего строя кочевников 
характерны некоторые элементы эгалитаризма и родовой демократии. Но в их 
взаимоотношениях с оседлыми, составляющими эти принципы, абсолютно не 
действуют, наоборот их можно характеризовать как неравнозначные, неравноценные. 
Большинство этих регионов существовало в качестве постоянных данников, 
обязанных за защиту и мир расплачиваться материально. В то же время, кочевники и 
оседлые народы -полноценные составляющие одной социальной организации, игроки, 
действующие в одном поле. Как в политическом, так и в социальном плане 
взаимоотношения кочевников Великой степи с различными этническими группами в 
маргинальных /периферийных/ территориях нельзя рассматривать как взаи-
моотношение с внешним миром. 
Социальная организация кочевников Великого степного пояса Евразии всегда в свой 
состав включала ряд общин, не укладывающихся в привычные рамки кочевого рода, 
не входящих в родовую организацию или в известные сословные группы. Так, в эпоху 
средневековья в южных оазисах обитали согдийские общины, органически вошедшие 
в состав древнетюр-кских государств. Исторические источники средневековья говорят 
о расширении зоны влияния согдийских купцов при некоторых каганах, когда 
передовые группы согдийских поселений смело идут на заселение территории 

северных степей: Сибири, Монголии, Восточного Туркестана и т.д. В новое время 
основное население южных городов и поселений составляли сарты, занимавшиеся 
активной торговлей в самых глубинных степных районах. В социально-этническую 
организацию казахов входили десятки субэтнических групп, стоявшие вне 
233
родовой организации и вне основных районов обитания кочевых племен. Внутри 
Великой степи всегда находились группы еще не включенные в генеалогическую 
организацию казахов и потому еще не пользующиеся всеми прерогативами постоян-
ных компонентов социальной системы. 
Таким образом, суть и содержание социальной организации могут быть выявлены 
только при подробнейшем изучении всех ее составляющих. Одним только 
определением ее структуры как «сегментарночггратифицированной» - этот вопрос не 
решить. В то же время нельзя сбрасывать со счетов и имущественные моменты: 
благосостояние, определяющее во многом логику действия различных социальных 
групп. Однако, изучение социальной организации требует эволюционного подхода 
/учета исторического времени/, дифференцированного отношения /учета 
исторического пространства/. 

жүктеу/скачать 2 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: