1 Джорж С. Клейсон Самый богатый человек в Вавилоне
жүктеу/скачать 474.63 Kb. Pdf көрінісі
|
| 9 4
них был никто иной, как твой дед Арад Гула. Он был торговцем ковриками. Он продавал их домашним хозяйкам, ходя из одного конца города в другой, сопровождаемый ослом, доверху нагруженным ковриками, и черным рабом, который вел его. Обычно он покупал две лепешки для себя и две лепешки для своего раба, при этом он всегда старался поговорить со мной, в то время как те его ждали. Твой дедушка сказал мне однажды слова, которые я потом всегда вспоминал: — Мне нравятся твои лепешки, дружище, но больше всего мне нравится твоя прекрасная предприимчивость, с которой ты предлагаешь свой товар. Этот дух предприимчивости способен повести тебя далеко по пути к успеху. Ты можешь себе представить, Хадан Гула, что значили эти слова ободрения для раба-мальчишки, одинокого в огромном городе, бьющегося изо всех сил, чтобы найти способ, как выйти из своего унизительного положения? По мере того, как шли месяцы, я продолжал добавлять деньги в свой кошелек. Я уже чувствовал приличный вес своего кошелька, висящего на моем поясе. Работа оказалась самым лучшим моим другом, точно так, как однажды сказал Мегиддо. Я был счастлив, но Свасти продолжала беспокоиться: — Я боюсь, что твой хозяин проводит слишком много времени в игорных домах, — осуждала она. Однажды я встретил на улице своего друга Мегиддо и был чрезвычайно обрадован. Он вел трех ослов, нагруженных овощами, и направлялся на рынок. — Мои дела идут очень хорошо, — сказал он. — Мой хозяин ценит меня за хорошую работу и назначил меня старшим. Видишь, он доверяет мне торговать на рынке, а также посылает помощь для моей семьи. Работа помогает мне справиться со своей великой бедой. Однажды она поможет мне выкупить свою свободу и у меня снова будет моя собственная ферма. Время шло, и Нананаид стал со все большим нетерпением ожидать моих возвращений после уличной торговли. Как только я возвращался, он тут же с нетерпением начинал считать и делить наши деньги. Он стал также убеждать меня искать другие рынки и расширять круг своих продаж. Часто я выходил за городские ворота, чтобы предложить свой товар надсмотрщикам рабов, которые работали на строительстве стен. Я очень не хотел возвращаться к этим ужасным зрелищам, но надсмотрщики оказались щедрыми покупателями. Однажды, к своему удивлению, я увидел Забадо, который стоял в ряду других рабов и ждал, когда его корзину наполнят кирпичами. Он согнулся и был изможден, его спина была покрыта рубцами и кровоподтеками от ударов кнутом. Мне было жаль его, и я протянул ему лепешку, которую 9 5 он сразу сунул в рот, как голодное животное. Увидев жадность в его взгляде, я сразу ушел, боясь, как бы он не схватил весь мой поднос. — Почему ты так упорно работаешь? — спросил меня Арад Гула однажды. Почти тот же самый вопрос ты задал мне сегодня, помнишь? Я сказал ему те слова, которые говорил Мегиддо о работе, а также рассказал ему, как работа стала моим лучшим другом. Я с гордостью показал свой кошелек с деньгами и рассказал ему, как я собираю деньги, чтобы выкупить свою свободу. — Когда ты станешь свободным, что ты будешь делать? — спросил он. — Тогда, — отвечал я, — я намерен стать торговцем. И тут он доверительно сообщил мне такое, чего я никогда не мог предположить. — Разве ты не знаешь, что я тоже раб и стал компаньоном своего хозяина? — Подожди, — прервал его Хадан Гула, — я не хочу слушать, как лживыми словами порочат моего деда. Он не был рабом. Его глаза сверкали гневом. Шарру Нада оставался спокойным. — Я уважаю его за то, что он сумел быть выше своего несчастья и стал одним из видных жителей Дамаска. А ты, его внук, отлит из той же формы? Ты в достаточной степени мужчина, чтобы прямо смотреть в лицо истинным фактам, или же ты предпочитаешь жить в плену ложных иллюзий? Хадан Гула выпрямился в седле и сдавленным от глубокого волнения голосом ответил: — Моего деда все любили. Его добрые дела были неисчислимы. Когда наступил голод, то разве не на его деньги было закуплено зерно в Египте и разве не его караваном доставлено в Дамаск и роздано людям, чтобы никто не умер от голода? А теперь ты заявляешь, что он был презренным рабом в Вавилоне. — Если бы он остался рабом в Вавилоне, можно было бы его презирать, но когда он, благодаря собственным усилиям стал большим человеком в Дамаске, то боги, действительно, предали забвению его несчастья и удостоили своим признанием, — ответил Шарру Нада. — После того, как он сказал мне, что был рабом, — продолжал свой рассказ Шарру Нада, — он поведал мне, сколько тревог и волнений ему пришлось пережить, чтобы заработать и выкупить свободу. Он впал в большое беспокойство и начал сомневаться, а должен ли он это делать. Он стал опасаться, что у него больше не будет удачных продаж, и боялся потерять поддержку хозяина. Я начал упрекать его за его нерешительность: — Не держись больше за своего хозяина. Почувствуй себя свободным человеком. Действуй, как свободный человек, и преуспевай, как он. Реши для себя, чего ты хочешь достичь, и тогда |