Янко Слава
(Библиотека
Fort/Da
) ||
slavaaa@yandex.ru
147
это не столько самозабвение, сколько повышенное самообладание, которое
отличает его от всех
других формообразований духа. Так, историческое сознание в тесной связи с почвой исторической
жизни, на которой оно вырастает, обретает собственную возможность исторически относиться,
исторически понимать.
Поэтому оно не является, подобно сознанию своего победоносного
развития в историческое сознание, непосредственным выражением жизненной действительности.
Историческое сознание уже больше не полагает пределом собственного понимания жизни
традицию, в рамках которой оно стоит, продолжая таким простым и наивным освоением унасле-
дованного эту традицию. Напротив, оно осознает себя в рефлексивном отношении к самому себе и
к традиции, в которой оно стоит. Оно понимает само себя, исходя из своей истории.
Историческое
сознание есть способ самопознания.
Такой ответ указывал бы путь к более глубокому определению сущности самопознания, которое
стало необходимым. И
в самом деле, Дильтеевские устремления, которые, как оказалось,
потерпели неудачу, вылились в попытку, «исходя из жизни», сделать понятным то, каким образом
самопознание порождает научное сознание.
Дильтей исходит из жизни: сама жизнь сориентирована на осознание себя. Мы
обязаны Георгу
Мишу активной разработкой той тенденции в философствовании Дильтея, которую воплощает
философия жизни.
Она основывается именно на том, что в самой жизни уже заложено знание.
Само внутреннее восприятие, которым характеризуется переживание,
содержит нечто вроде
возврата жизни к себе самой. «Знание имеет место, оно без осознания связано с переживанием»
[VII, 18]. Такая же имманентная рефлексивность жизни, однако, определяет и тот способ, каким,
согласно Дильтею, в жизненной взаимосвязи воз-
Достарыңызбен бөлісу: