300
рефлексивности, Гуссерль — вывести конституцию исторического мира из «жизни сознания».
Правомерен вопрос, не деформируется ли в обоих случаях специфическое содержание понятия
жизни теоретико-познавательной схемой подобного выведения из конечных данностей сознания.
Как Гуссерль, так и Дильтей оказываются здесь перед одинаковой трудностью. Имманентные
данности рефлексивно опрошенного сознания содержат в себе «Ты» не непосредственно и не
первично. Гуссерль справедливо подчеркивает, что «Ты» не обладает характером имманентной
трансценденции, который присущ предметам мира внешнего опыта. Ибо всякое «Ты» — это alter
ego, то есть оно понимается исходя из ego и одновременно также как нечто отрешенное от него,
самостоятельное, как само ego. В труднейших исследованиях Гуссерль пытался прояснить
аналогию между «Я» и «Ты», которую Дильтей чисто психологически интерпретировал как
заключение по аналогии, свойственное вчувствованию, на пути интерсубъективности совместного
мира. Он был достаточно последователен, чтобы никоим образом не ограничивать при этом
теоретико-познавательную прерогативу трансцендентальной субъективности. Но и у Гуссерля, и у
Дильтея онтологическое предрешение является одним и тем же. «Другой» сперва постигается как
воспринимаемая вещь, которая затем, благодаря вчувствованию, становится «Ты». У Гуссерля,
безусловно, такое понятие вчувствования мыслится чисто трансцендентально
21
, но все-таки оно
ориентируется на имманентность самосознания и явно недостаточно сориентировано на
выходящий далеко за рамки сознания круг жизни
22
, к которому оно намеревается вернуться.
Итак, в действительности у обоих мыслителей осталось неразвернутым спекулятивное содержание
понятия жизни.
Дильтей только в полемических целях пытается противопоставить точку зрения
жизни метафизическому мышлению, а Гуссерль просто не имеет представления о связи этого
понятия с метафизической традицией, в особенности — со спекулятивным идеализмом.
В этой связи чрезвычайно актуальное значение имеют опубликованные, не так давно, к
сожалению, очень фрагментарные рукописи из архива
графа Йорка
23
.
Хотя уже Хайдеггер прямо
опирался на гениальные замечания этого выдающегося человека и признавал за его идеями неко-
торое превосходство над работами Дильтея, но данному отношению всегда противостоял тот факт,
что Дильтей оставил после себя обширный жизненный труд, в то время
Достарыңызбен бөлісу: |