530
сообразной, но также и там, где не приходится говорить о полагании целей и выборе средств, как в
случае жизненных условий, мы тем не менее можем мыслить эти условия лишь под углом зрения
целесообразности, понятой как взаимная согласованность всех частей
22
. Также и здесь целое
предшествует частям. Даже в учении об эволюции понятием приспособления можно пользоваться
лишь с большой осторожностью, поскольку это понятие предполагает неприспособленность как
природное условие — как если бы живые существа были сначала помещены в некий мир и лишь
после этого начали к нему приспосабливаться
23
. Подобно тому как приспособленность составляет
здесь само жизненное условие, точно так же при господстве идеи целесообразности понятие
познания определяется как естественная подчиненность человеческого духа природе вещей.
Однако в современной науке подобное метафизическое представление о принадлежности
познающего субъекта объекту познания лишено всякого значения. Ее методический идеал
гарантирует возможность после каждого сделанного шага возвратиться к тем элементам, из
которых она строит свое познание,— и напротив, конституируемые телеологическим значением
единства типа «вещи» или органического целого теряют в глазах научной методики свои права.
Критика вербализма аристотелевско-схоластической науки, которую мы бегло рассматривали
выше, особенно способствовала распаду былой соподчиненности человека и мира, лежавшей в
основе философии логоса.
И тем не менее современная наука никогда полностью не отрекалась от своего греческого
происхождения, сколь бы остро, начиная с XVII столетия, она ни осознавала самое себя и те
безграничные возможности, которые перед ней раскрываются. Как известно, действительный
трактат Декарта о методе, его «Правила», этот подлинный манифест современной науки, впервые
увидел свет лишь много лет спустя после смерти автора. Тогда как его рассуждения о
совместимости математического познания природы с метафизикой, напротив, оказались задачей,
поставленной перед целой эпохой. И прежде всего немецкая философия от Лейбница до Гегеля
предпринимала постоянные попытки дополнить новую науку физики философской и
спекулятивной наукой, обновляющей и сберегающей наследие Аристотеля. Напомню лишь о
возражениях Гёте Ньютону, в равной мере разделявшихся Шеллингом, Гегелем и Шопенгауэром.
Достарыңызбен бөлісу: |