Першя народы средней азии в составе арабского ха. Шфата

Над различными проблемами истории таджикского народа в эпоху сред­невековья работал целый отряд исследователей. Дать общий очерк достигну­том) ими по всем направлениям исторического знания и уложиться в отведен­ный нам объем просто невозможно. Поэтом у мы были вынуждены ограничить­ся в самом сжатом виде и чрезвычайно выборочно, характеристикой лишь двух проблем: 1. Изучение политической и социально-экономической истории; 2. Город и ремесло. К с ожалению, пришлось отказаться от обзора новых ис­следований по археологии, науке, литературе, культурной жизни и дополнитель­ного (библиографического указателя.

Политическая и социально-экономическая история

За истекшее время, вопросы, связанные с историей Аравии накануне ис­лама, возникновением и развитием ислам.а детально изучались советскими учеными, которые исследовали весь спектр источников. К тому же с 1983 г. успешнб функционирует -Советско-Йеменская комплексная экспедиция, осуще­ствляющая археологические, этнографические, исторические, историко-геогра-фические, лингвистические, архитектурные и антропологические исследования в Южном Йемене. Появились капитальны* монографические исследования¹.

Новое освещение получила проблема обжцественного строя Южной Аравии накануне ислама. Деталько и глубоко исследовавшая эту проблему Л. В. Негря пришла к заключению, что «до возникновения государственного образования в Медине развитие родо- племенной ор-ганизации в Аравии шло по пути соз­дания различных форм межплеменных и межродовых союзов, что таило в себе потенциальную возможность перерождения институтов общинно-родового строя в институты классового общества и вело к становлению государства. С воз­никновением государственности в Медине дальнейшее развитие родо-племенной организации по этому пути стало невозможно. Заключение новых межплемен­ных союзов на старой основе запрещалось. «Нет союзов в исламе», — провозгла­сил Мухаммад. Грабительские набеги как социальное явление, несшее на себе основную нагрузку внешнеэксплуататорской деятельности ислама, запрещен­ные государством в его пределах, были исп ользованы последним с целью за­воевания соседних стран.» ² Эту трактовку полностью поддержал П. А. Грязне-вич.^э

Пути становления средневекового общества в Южной Аравии (Йемен) де­тально, изучены М. Б. Плотровским. В его монографии читатель найдет ос­вещение политической истории, хозяйственно й жизни, соотношения кочевников и оседлых, структуры общества, борьбы вероучений и многих специальных вопросов. По заключению М. Б. Пиотровского, Южная Аравия следовала по пути генезиса феодализма «с ясным превалированием античных начал», т.е. с сохранением значительных элементов древнего социально-экономического на-

'Обзор—см.: Грязнев ич П. А. Проблемы изучения истории возникновения ислама. — В кн.: Ислам. Религия, общество, государство. М., 1984.

^гНегря Л. В. Общественный строй Северной и Центральной Аравии в V—VII вв. Автореф. канд. дисс. М., 1978, с. 17—18. См. также: Негря Л. В. Из истории классообразования в раннесредневековой Аравии.— «Народы Азии и Африки», 1975, № 4; она же. Общественные отношения в доисламской Аравии V—VII вв. — В сб.: «История и идеология стран Востока». М., 1978.

^аГрязневич П. А. Проблемы изучения..., с_ 10—11.

369

следия Этот путь становления феодализма Южной Аравии» находился под влиянием процессов, которые происходили в V—VII вв. в кочевом и оазисном обществе Внутренней Аравии, где сказывались новые формы политической экономической зависимости и идеологии, нашедшее свое дальнейшее развити в исламе и в общине Мухаммада. В некотором приближении и, разумеете^, с оговорками Внутренняя Аравия может быть отнесена к дофеодальной прр-тофеодальной стадии общественного развития или же сопоставима с типбм генезиса феодализма непосредственно из родо-племенного строя «варваров».¹

Итак, речь идет о том, что при всей специфичности развития отдельных
областей Аравии в ней складывались феодальные отношения.² I

Был предпринят (М. Б. Пиотровский) анализ идейно-политической ситуа­ции в Аравии VII в. Он «...позволяет говорить о существовании там проро­ческого движения, частью которого была деятельность Мухаммада. Анализ же составляющих элементов его власти пророка может служить наглядным /при­мером того, как история использует традиционные представления и инсти/гуты, развивая их и вливая в них новое содержание».³ Занимались проблемой проис­хождения ислама и другие исследователи, в частности, П. А. Грязневич.г Ис­лам, сыгравший важную роль в истории и истории культуры таджикского и других народов Средней Азии и Казахстана, за последние два десятилетия, освещался во многих трудах советских ученых, которые изучали его с; пози­ций религиеведения и истории культуры, издали много важных источников.⁵ На русский язык были переведены некоторые работы выдающихся зарубеж­ных исламоведов.⁶

Прежде чем проникнуть в Среднюю Азию, арабы разгромили Сасанидскую державу и захватили, в частности, Иран. Процесс завоевания .арабами Ирана теперь получил детальное и всестороннее освещение в труде А. И. Колесни­кова.⁷ Особую ценность книге придает ее обширный III раздел «Арабы и по­коренное население Ирана». Здесь рассматриваются два типа экспансии* ис­лама на Востоке: «насильственное», т.е. силой оружия» и мирное, подразуме­вающее заключение мирного договара между победителями и побежденными.

¹ Пиотровский М. Б. Южная Аравия в раннее средневековье. Становление
средневекового общества. М., 1985, с. 172—173. .

²См. об этом Надирадзе Л. И. Проблемы феодальных отношений в ха­лифате VII—IX вв. Автореф. докт. дисс. М., 1975.

³Пиотровский М. Б. Пророческое движение в Аравии'VII в. — В кн,: Ислам. Религия, общество, государство. М,, 1984, с. 25.

^АГрязневич П. А. Происхождение ислама (Состояние и перспективы ис­следования).— В кн.: Ислам и его роль в современной идейно-политической борьбе развивающихся стран Аз_ии и Африки. М. — Ташкент, 1980.

^Помимо указанных выше, см.: Ан-Наухбах'ти, ал-Хасан ибн Нуса. Ши­итские тексты. Пер. с араб., исслед. и комментарии С. М. Прозорова. М., 1973; Ал-Газали. Воскрешение наук о вере. Пер. с араб., исслед. и коммент. В. В. Наумкина. М., 1980; Ислам в истории народов Востока. М., 1981; Араб­ские страны. История и современность. М., 1981; Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока. М., 1982; Очерки истории арабской культуры V—XV вв. М:„ 1982; Ислам. Краткий справочник. М„ 1983; Ислам. Религия, общество, государство. М., 1984 и многие др. См. также: Коран. Пер. и комментарии И. Ю. Крачковского. Изд. П. М., 1986.

Эти два типа имели значение для пс<:ледуюццих. взаимоотношений мусульман­ской, администрации" и населения. При этом: большая часть территории Са-санйдского Ирана была завоевана, «мирым» путем. Договор включал в не* которых случаях требования принять ислам в других случаях, (их, было боль­шинство) политическое подчинение с уплатой дани или подушного налога. Тог­да! население сохраняло религию и обычаи предков. Земли сохранялись за прежними владельцами, Массовая ислдмизацкяначалась много позже. Далее А., И. Колесников рассматривает вопрос об иранских союзниках арабов и пер­вых^ иранских мусульманах, иранской администрации на завоеванной арабами территории, об; основании арабских поселений в Иране и арабской админи­страции и др., Все эти материалы очень важны и для объяснения ситуации и в Средней Азии, для,которой источники бол«е скудны.

,, Цосле 1972, г. б,ыла проведена определенная работа по изучению истории
отдельных периодов и,династий, эпохи развитого средневековья, Средней Азии,
изданы статьи и несколько кнйт. , ... • .;. - • ,.

В Саса'нйдскую эпоху «наибольшим политическим могуществом обладали владетели' Хорезма, Исфиджаба, Саганиана». В Саганиане' правила династия МухтаДжидов. И после падения Сам амидов Саганиан оставался под властью своих эмиров.¹ Вот, собственно говоря;, все, что было написано В. В. Бар-тольДом относительно Саганиана в саманидское и постсаманйдское время. Ис­следование письменных иг нумизматических источников позволило значитель­но расширить представление об истории Сагаийана в эту эпоху. Выдающийся английский ^востоковед К. Э. Восворт, изучив многочисленные письменные ис­точники,-ряд из. которых-не был использован В. В. Бартольдом, впервые дал очерк политической истории Саганиана в X—XI вв. История этого владения рассматривается не изолированно,,, а в тесной связи с другими владениями.² В заключительной части своей работы он излагает содержание «особо важной» статьи Е., ,А. Давидович, ^посвященной саганианским монетам XI в. и анализу их значения как исторического источника.³ Новые находки саганианских мо­нет позволили Э. В. Ртвеладзе выявить имена ряда ранее неизвестных са­ганианских правителей, уточнить даты их пр»авления, установить степень их зависимости от центральной власти.

В высшей степени результативным оказалось изучение Е. А. Давидович саманйдских монет Ахсикета— средневековой столицы Ферганы. Уже в конце IX в. Ахмад бен Асад положил начало ферганскому уделу со столицей в Ахсикете, как: об этом свидетельствует его монета, выпущенная в 890—-91 гг. Удалось установить имена и последовательность правителей Ахсикета в кон­це IX ^ первой четверти X в. «Пять первых владетелей Ахсикета были не­зависимыми не только фактически, но и формально, и демонстративно под­черкивали свою самостоятельность тем, что имя главы династии вовсе не упо­минали на своих монетах даже в качестве сюзерена. Лишь шестой владетель, получивший Ахсикет с помощью центральной власти, чеканя монету от свое-

'Бартольд В. В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия. — Соч., т. 1. М., 1963, с. 293.

2

Во&шоПк С. Е. Тле ги1егз оГ Спаепал1уап ш еаг1у Ыагшс Итев — „1гап", уо1. XIX. Ьопс1оп, 1981.

Давидович Е. А. Клад саганианских монет второй четверти XI в. как исторический источник.—-В кн.: Письменные памятники Востока. Историко-филологические исследования. Ежегодник 1968. М., 1970.

''Ртвеладзе Э. В. Саганианские медные ф«льсы мухтаджидов X в. — В кн.:
Средневековый Восток. История. Культура. Источниковедение. М„ 1980; он же.
К истории денежного обращения в Саганиане VIII — начале XIII в. — «Эпи­
графика Востока», вып. XXIII. Л., 1985. ^;

371

■■■■■■ ■:>■■:. . ■ >'^;

■. ■ ;.:Л'Г."■: ■■ ■■ ■:■ ■■ '".

Книга 3. М. Буниятова включает детальное рассмотрение проблем возник­новения, развития и гибели государства Хорезмшахов — Ануштегинидов. Зна­чительная часть сведений, сообщаемых автором, ранее не была известна. Боль­шую ценность представляют главы, лосвяцценные военной организации, струк­туре государственного аппарата, городам им селениям, монетному чекану и де­нежному обращению, культурной жизни и судьбе хорезмийцев, покинувших ро­дину. Уже этот перечень показывает богатство содержания книги. Приведен­ные в ней данные позволяют представить весьма конкретную картину важней­ших сторон жизни в государстве Ануштегинидов. Это очень важно для вы­явления специфических черт государсгва Хорезмшахов. Следует подчеркнуть, что в книге приведены материалы, связанные н& ■только с Хорезмом, но и с многими другими областями Средней Азии.

Ряд пробей истории XIII в. (после м онгольского нашествия) исследован монографически. Так, Е. А. Давидович посвятила книгу денежному хозяйству Средней Азии после монгольского завоевания в XIII в¹. Содержание книги зна­чительно шире. Наряду с публикацией и исследованием собственно нумизма­тического материала в книге содержится (на основе письменных и археоло­гических источников) анализ социально-экономического развития Средней Азии. Он приводит Е. А, Давидович к совершеино новым выводам и заключениям. Обычно время после монгольского завоевания до конца XIII в. в историчес­ких трудах рисовалось черной краской или же создавались надуманные кон­цепции (например, Б. Шпулера). На само«м деле, согласно Е. А. Давидович, социально-экономическая жизнь пережила три этапа. Рубежом первого и вто­рого этапов был курултай 1251г.;тр>етий этап связан с денежной реформой купца—правителя Масуд-бека 1271—72 гг. И если второй этап был временем оживления городской жизни и денежной торговли в некоторых районах Сред­ней Азии, то на третьем этапе созрели условия и объективные предпосылки для серьезного развития городской жизнн и внутренней денежной торговли во многих районах Средней Азии. В книге Б. Г. Гафурова (стр. 459—461) все это излагается на основании и со ссылкой на изданную в 1970 г. статью Е. А. Давидович, поэто-му очень кратко и обобщенно. Книга Е. А- Давидович позволяет значительно углубить и конкретизировать это изложение. Этому спо­собствует также публикация текста и перевода бухарского вакфа 1299 г., т.е. относящегося к самому концу XIII столетия. Публикация документа предва­ряется содержательным «Введением», в котором, на основании письменных ис­точников, дается анализ положения Бухарьщ и ее округи в 1220—1299 гг. Ав­торы «Введения» (А. К. Аренде, А. Б. Хашлидов, О. Д. Чехович), проанали­зировав эти источники, в том числе — текст вакфной грамоты, солидаризируют­ся с общим заключением; Е. А. Давидович.²

Истории XIV—XV вв. посвящено немало исследований и публикаций. Часть из них посвящена социально-экономической проблематике. История денежного обращения XV—первой четверти XVI в. освещена в капитальной монографии Е. А. Давидович.³ Первая час?ь работы — источниковедческое исследование, где анализируются надписи монет и надчеканов". Здесь выявляются денежные единицы — согласно мои етным надписям, устанавливаются термины, обознача­ющие те или иные монетные единицы, и вьйясняется их реальное содержание.

Бухарский вакф XIII в. Издание текста, пер. с арабского и персидского, введения и комментарий А. К. Арендса, А. Б . Халидова, О. Д. Чехович. М., 1979.

Во второй части изучаются важнейшие проблемы денежного обращения. Мно­го внимания уделено проблемам монетной политики и формам эксплуатации монетной регалии. Здесь рассматривается политика в отношении веса монет,! масштаба цен и формам эксплуатации монетной регалии. Выявлено нескольч? ко кризисов денежного обращения, четыре денежные реформы и т.д. Наряду/ с денежными реформами общегосударственного (например, Улугбека, МухаМма*' да Шейбани-хана и др.) значения, в книге исследуются и реформы «локаль­ного» характера в частности проведенная правителем Гиссарского владенш Хосроу-шахом в 1500—1502 гг. Из письменных источников извлечены сведени» о размерах вознограждения различных категорий средне — и низкооплачивае­мых людей. Очень глубоко разработан вопрос о периодизации и локальных вариантах чекана и обращения монет. Автор выделяет восемь этапов чекана И обращения медных монет. Проводится сопоставление Центрального Маверан-нахра с одним из «провинциальных» центров — Гиссаром, При этом выясни­лось, что регион Гиссара за XV в. догнал центральную часть Мавераннахра но уровню развития производства товаров широкого потребления, по роз­ничной торговле и степени вовлечения сельского населения в товарно-денежные отношения. Заключает книгу раздел, содержащий постановку вопроса об относительном — за эпоху феодализма — места периода XV — нач. XVI в. с точки зрения развития товарного производства. Как установи­ла Е. А. Давидович, это время было «пиком» интенсивного развития товар­ного производства и вовлечение городского и части сельского населения в то­варно-денежные отношения— ни раньше; ни нозже такого не была. ^: •

Трудно переоценить общеисторическое и методологическое значение итога исследования: «Нам представляется, что историки должны обратить присталь­ное внимание на тот отрезок времени, который, по нумизматическим данным, выглядит таким «особенным». Ведь это явление не могло быть изолирован­ным, это, безусловно, лишь/ одно из звеньев в цепи фактов. Но это звено важно уже по одному тому, что оно требует искать остальные. Нумизматика показывает, что к рубежу XV—XVI вв. вызревали какие-то особые условия; очевидно, в области товарного производства создавались некоторые объектив­ные предпосылки для зарождения капитализма, которые, однако, Не получи­ли дальнейшего развития.»¹

Наряду с проблемами социально-экономической истории, историки занима­лись исследованием роли отдельных выдающихся личностей XV в., СЫгравшиХ важную роль в историческом процессе. Внимание специалистов привлек в част­ности Ходжи- Ахрар (1404—1490 гг.)—крупнейший духовный феодал второй половины XV в*, активно участвовавший в политической жизни своей эпохи. В советской исторической литературе он чаще всего рассматривался как реак­ционный деятель и даже ■«- обскурант, ..как сказано в книге Б. Г: Гафурова Ходжи Ахрар являлся «...одной из наиболее мрачных фигур в истории на­родов Средней Азии».

В дальнейшем по этому вопросу разгорелась дискуссия между двумя видными ^специалистами. О. Д.-Чехович, публикуя документы, связанные с де­ятельностью Ходжи Ахрара, дала его характеристику, используя впервые мно­гие ранее неиспользованные письменные Источники. При этом она пришла к выводу, что «...выдавая себя за защитника угнетенных, Ходжа Ахрар в дей­ствительности был прямым пособником эксплуататорЪв: он помогал им в тех случаях, когда народ не подчинялся грубой силе и требовалось более тон­кое, духовное орудие угнетения»³.

¹ Давидович Е. А. История денежного обращения..., с. 323. Для эпохи Улуг­бека см. также: Давидович Е. А. Свидетельство Даулатшаха о размерах зе­мельной ренты при Улугбеке. — В кн.: Письменные памятники Востока. Ис­торико-филологические исследования. Ежегодник. 1971., М., 1974.

²Самаркандские документы XV—XVI вв. (О владениях Ходжи Ахрара в Сред­ней Азии и Афганистане). Факсимиле, критический текст, перевод, введение, примечения и указатели О. Д. Чеховйч. М., 1974. См. также: Чехович О. Д. О социальной роли и политической деятельности Ходжи Ахрара. — В кн.: Бартольдовские чтения. 1982. Год шестой. Тезисы. М., 1982.

374

А. Н. Болдырев в блестящем исследовании¹ привел много фактов, кото­рые, напротив, свидетельствуют в пользу Положительной роли Ходжи Ахрара и указал на необъективность и непоследовательность, проявленные прежними исследователями. Он подчеркнул, в частности, то,, что Ходжи Ахрар активно боролся «... с идущей от монгольского завоевания традицией хищнического ограбления народа, узаконенного произвола насильников...», т.е. с «чингисха-новщиной». И далее он пишет: «...установившаяся в нашей науке отрица­тельная характеристика Ходжи Ахрара вынесена без достаточным учета всей совокупности изве-стных первоисточников (житий, писем, собственных со­чинений Ходжи-Ахрар) , в отрыве от исторической обстановки, без попытки воссоздать и оценить его идейно-этическукз концепцию, т.е. без должного ис-торико^филологичеркого и методологического обоснования»

Конечно, вопрос нккак нельзя считать решенным — здесь требуются углуб­
ленные монографические исследования, учет всех сторон исторического иссле­
дования, I

Основательным явллется труд Б. А. Ахмедова, посвященный Балхскому ханству XVI — первой половине XVIII вв.^г «В работе предпринята попытка не только воссоздать политическую историмз Балхского ханства, занимавшего огромную территорию, простирающуюся с севера на юг между областью Хисар и горами Гиндукуш и с запада на восток меэкду реками (надо — рекой. — В.Л.) Мургабом и Бадахшаном, но и раскрыть *го социально-экономическое поло­жение, политические и торговые связи с Индией, Ираном и Россией и выявить место этого удельного владения в судьбах Бухарского ханства, от которого оно находилось в номинальной зависимости. На основе письменных источников рассматривается политико-экономическое положение подвластных Балху горо­дов* характеризуются занятия населения как городского, так и сельского, определяется примерная топография Балха — главного города владения.»³

В позднее средневековье территории ж югу от Гйссавекого хребта на протяжении длительного времени (хотя и нжё постоянно) входили в Балхское владение. В книге Б. А, Ахмедова в главе о территории и главных городах Балхского хнства приведены многочисленные данные из позднесредневековых письменых источников о ряде городов и областей Южного Таджикистана (Куляб, Гиссар и др.)

Социально-экономическим проблемам XVI в. и последующего времени пос­

Понимание отдельных; проблем, связанных с наиболее сложным периодом истории Средней Азии, средневековьем, временем формирования важнейших экономических, идеологических институтов, наконец, государств и народов, в значительной степени сдерживается отсутствием или фрагментарностью дан­ных письменных источников нарративного :харахтера. Трудно переоценить й этой связи значение дашных эпиграфики.. Принципиальная возможность полу­чения конкретных результатов по вопросам культурно-исторического круга при анализе эпиграфических памятников была доказана еще В. В. Бартольдом.

Он подчеркивал, что основные проблемы истории Маверннахра могут быть

Представляется, что результаты эпиграфических исследований ученых Тад-1 жикистана — А. М. Мухтарова и Л. Н. Додхудоевой позволили в определенной мере дополнить наши представления по истории и истории культуры таджикского народа в период с XI по XIX вв. Так, изучение эпиграфических памятников Кухистана XI—XIX вв., проведенное А. М. Мухтаровым, способствовало пот ниманию эволюции такого важного института, как дехканство, лучшему уяс­нению административных функций казиев. Важным моментом исследования явилось выявление целого ряда ранее не известных каллиграфов-резчиков XIV—XVI вв. Стихотворные эллегии на таджикском языке, выбитые на на­могильных камнях, явились образцами народной поэзии, процветавшей в этом горном крае.

Украшением кухистанской коллекции является надпись — автограф Бабура, выбитая рукой прославленного правителя.

Самаркандская коллекция намогильных камней — кайраков XI—XIV вв,