Глава 2. Королевства Арагон и Кастилия в первый период Столетней войны (1337-1360)

Таким образом, в данной главе проанализированы три ключевые проблемы: «война двух Педро» в контексте англо-французских противоречий, гражданская война в Кастилии и установление династии Трастамара и возобновление Столетней войны в 1369 г. как следствие пиренейской политики Англии и Франции. Разрешение этих проблем потребовало обращения к широкому кругу источников. Группу репрезентативных нарративных источников составляют материалы хроник. Материалы пиренейского историописания представлены кастильской «Хроникой Педро I» и арагонской «Хроникой Педро I». Многие представления о событиях, характерные для французской стороны, в частности образ Педро I, отражены в анонимной «Хронике первых четырех Валуа». В данной главе использовались и данные английской хроники Т. Уолсингема. Но наиболее информативным источником по анализируемым нами проблемам следует считать «Хроники Англии, Франции и соседних стран» Ж. Фруассара, автора, специально бывавшего на местах описываемых им событий, опрашивавшего очевидцев и стремившегося дать широкий взгляд на события Столетней войны. Данные нарративных источников корректируются и дополняются данными документальных источников. В данной главе они представлены текстами договора в Бретиньи 1360 г. и воззваний, распространяемых их канцелярии Карла V. Зачастую важным моментом (подтверждением определенной дипломатической позиции или стремлением ее изменить) были политически обусловленные династические браки. Поэтому в данной главе используются и генеалогические источники.

Некоторое ухудшение внешнеполитического положения Арагона началось непосредственно после восшествия на престол Педро IV. Виной всему был досадный казус на его коронации. В нарушение требований церемониала, Педро, а не архиепископ, возложил корону¹⁶⁷. Разумеется, номинальный сеньор тут же объявил коронацию недействительной. Другим шагом, вызвавшим недоразумение, стал эпизод с приемом депутации от Барселоны. Давний арагонский обычай требовал от новых королей после коронации совершить путешествие по стране, в каждой из областей которой он принимал депутации местного населения, знакомился с местными традициями. Особое внимание в таких поездках предшественники Педро IV уделяли Барселоне – подлинному финансовому центру арагонской державы. Поэтому бурей негодования в центре Каталонии отреагировали на вызов представителей Барселоны в Лериду, где их и принял король. Разумеется, оба этих случая ясно показывают главную цель Педро – максимальное укрепление королевской власти, которая, с одной стороны, была бы независимой от любых внешних авторитетов, с другой, диктовала бы свою волю, не считаясь с местными обычаями. Конфликты с Папством и гражданами Барселоны, были, безусловно, неприятными, но существенно дестабилизировать обстановку не могли.

Реальным кризисом стал вопрос о земельных пожалованиях, сделанных Алиеноре Кастильской и ее сыновьям Фердинанду и Хуану королем, Альфонсо IV. Подтверждение даров отца означало бы, что в Арагоне образовался бы оплот кастильского влияния. Признать владения законными Педро не мог, как не мог король пойти на открытый конфликт. Затягивание времени привело к вмешательству Альфонсо XI Кастильского. Посланник из Кастилии прибыл в Арагон для урегулирования этого деликатного вопроса. Необходимость мира с Кастилией для совместной борьбы с мусульманами привела к тому, что права на все земли Алиеноры были подтверждены. Благоприятное разрешение этой проблемы отразилось на разгроме мусульманских войск при Саладо в 1340г. Но потенциальная возможность влиять на дела в Арагоне через племянников у Альфонсо XI сохранялась. Это было весьма мощным средством давления в случае ухудшения арагоно-кастильских отношений.

Ликвидация мусульманской угрозы, стабилизация внутриполитической обстановки позволили Педро IV обратиться к средиземноморским проблемам. Выше было сказано, что главными задачами были восстановление целостности державы Хайме I и дальнейшая борьба за ключевые острова Средиземного моря. Королевство Мальорка, превратившееся в прямого конкурента Арагона на торговых путях, было вассалом Педро IV, о чем сообщается в самом начале обширной третьей главы хроники Педро IV¹⁶⁸. Подчиненное положение Мальорки было обозначено еще в завещании короля Хайме I. В нем он ясно обозначил, что для подтверждения своего держания короли Мальорки должны были регулярно бывать в Арагоне. Следовательно, единственный путь к законному захвату острова лежал через доказательство того, что король Хайме III Мальоркский был вероломным вассалом. Это давало юридически безупречное основание для конфискации лена. Требовалось искусственно создать ситуацию, в которой Хайме пришлось бы нарушить вассальные обязательства. Такой ситуацией стало требование принесения оммажа. Уклонение Хайме III от этой процедуры предоставило в руки Педро IV правовые аргументы. Момент для присоединения Мальорки к Арагону был выбран очень удачно, ведь островное королевство было очень ослаблено эпидемиями и непомерными налогами. Завоевание Мальорки прошло сравнительно легко, не в последнюю очередь из-за расположения жителей острова к арагонцам. В случае с городом Пальма, подтверждение старых добрых обычаев открыло ворота Педро IV. В марте 1344 г. он объявил о восстановлении державы Хайме I. Однако пока в руках Хайме III оставались запиренейские сеньории, оставался и шанс на реванш. Права на них можно было продать, а на вырученные деньги оплатить услуги наемников. Благо, имелся и покупатель, король Франции. Несмотря на неудачное начало Столетней войны, казна Франции все еще оставалась полной. После продажи прав были наняты войска, расположенная к Хайме королева Джованна Неаполитанская предоставила необходимые корабли для транспортировки войск. Поражение Хайме III в битве при Льюкмайоре окончательно закрепило переход Мальорки во владение Арагонского дома. Однако несомненный успех умножил и число противников Педро IV. Сын Хайме III, Хайме IV, остался жив, более того, он сумел заключить крайне выгодный для себя альянс, женившись на той самой Джованне Неаполитанской.

Борьба в Средиземноморье выразилась не только в восстановлении державы Хайме I. Борьба за ключевые острова Средиземного моря, необходимая для удержания лидирующих позиций Арагона, неизбежно приводила к столкновению с конкурентами. Таким конкурентом была Генуя. Эта торговая республика находилась на пике своего могущества. Основным яблоком раздора между двумя державами была недавно приобретенная Арагоном Сардиния. Связи между Сардинией и Генуей издавна были прочными, их невозможно было разорвать быстро. К тому же арагонское правление весьма сильно раздражало островную элиту. В этой связи логичным выглядит как восстание на Сардинии 1347 г., так и обращение восставших именно к Генуе. Характерной чертой этого этапа противостояния в Средиземноморье было заключение союзов между итальянскими городами-республиками и пиренейскими государствами. Внутренние противоречия в Италии между Генуей и Венецией оказались связанными с противоречиями на Пиренеях. Эта связь проявилась в заключении арагоно-венецианского и генуэзско-кастильских союзов. Разумеется, открытый союз с противником не мог способствовать улучшению отношений между Арагоном и Кастилией. Ввиду примерного равенства сил арагоно-венецианский альянс не смог добиться решительного перелома, несмотря на победу объединенных флотов в Босфоре 13 февраля 1350 г. и экспедиции во главе с самим Педро IV на Сардинию, продлившуюся почти год. Урегулирование противоречий между Генуей и Венецией способствовало прекращению борьбы вокруг Сардинии. Без генуэзской поддержки восстание было подавлено.

Урегулирование сардинской проблемы, борьба с Хайме III проходила на фоне тяжелейшего внутреннего кризиса в Арагоне. Попытки усиления королевской власти неизбежно сталкивались с традиционными нормами права. В подобной обстановке малейшая попытка короля нарушить традиционную норму могла привести к войне между королем и коалицией недовольной знати. В случае Педро IV такой попыткой стало требование присяги верности его единственной наследнице Констанции, так что противостоянии короля и Унии знати было вызвано поводом династическим. Причина же крылась в политике короля, направленной на ущемление прав знати. В Унию были вовлечены брат короля, граф Урхельский, инфанты Фердинанд и Хуан. Последние помогли восставшим наладить контакты с Альфонсо XI Кастильским, который оказал Унии определенную помощь. Граф Урхельский управлял Валенсией, так что восстание против короля охватило значительную часть Арагона. На фоне борьбы с Мальоркой руки Педро были связаны, в 1347 г. ему пришлось подтвердить привилегии Унии. Перелом наступил только на следующий год, когда войска мятежников были разгромлены при Эпиле. Разгром восстания можно объяснить внезапной смертью графа Урхельского, без которого взять руководство борьбой было некому. В период от подавления Унии до начала «войны двух Педро» ситуация в Арагоне стабилизировалась, а положение Педро IV укрепилось. Проблема наследования престола оказалась успешно разрешенной. В 1350 г. от брака с Алиенорой Сицилийской рождается сын, Хуан. В 1356 г. рождается второй сын, Мартин. Мир с Генуей и завоевание Мальорки давали столь необходимую передышку.

В целом, положение Арагона к середине 50х гг. XIV в. можно охарактеризовать как относительно стабильное. Но сил для новых войн и конфликтов не было, Педро IV очень нуждался в передышке, времени для перегруппировки сил. Хотелось бы отметить, что в первое двадцатилетие правления Педро IV благоприятные арагоно-кастильские отношения дали весьма серьезную трещину. Вмешательство Кастилии во внутренние кризисы в Арагоне, заключение союзов с противником – все это существенно охлаждало отношения.

Без сомнения, инициатива в развязывании «войны двух Педро» принадлежит Кастилии. Но главным вопросом остается то, как всего за шесть лет (с 1350 г., смерти Альфонсо XI, по 1356 г., принятое начало конфликта) Кастилия эволюционировала от вполне мирных отношений с Арагоном до прямой войны. Ответ видится нам в той политике, которую проводил новый король Педро I. И, как мы попытаемся показать ниже, эта политика отчасти определялась личными устремлениями монарха.

Ситуация, в которой оказалась Кастилия после смерти Альфонсо XI, отчасти напоминала арагонскую 20 лет назад. Но имелись и весьма значительные отличия. В Кастилии, как и в Арагоне, так же имелась группа людей, имевшая все шансы опасаться нового короля. Речь идет о любовнице Альфонсо XI, Леоноре де Гусман и ее 10 детях, бастардах Альфонсо XI. Как видно, потенциальное сопротивление могло быть гораздо более сильным. К тому же, один из бастардов, Фадрике, был гроссмейстером рыцарского ордена Сантьяго¹⁶⁹. В случае конфликта ресурсы ордена и его войска могли быть использованы в борьбе. Другим важным отличием было то, что Педро I, в отличие от своего арагонского тезки, был, во-первых, человеком гораздо более импульсивным, склонным принимать решения, не просчитывая их последствий, а во-вторых, находился под сильным влиянием матери, королевы Марии Португальской. Следовательно, при принятии важнейших политических решений в вопросе бастардов Трастамара примешивалась давняя застарелая вражда между двумя женщинами. Все это делало ситуацию в Кастилии в целом гораздо менее управляемой, неверные шаги имели далеко идущие последствия. Следует отметить, что в разразившейся смуте обострение обстановки было прямо инициировано королем. Клан Трастамара в лице Энрике почти сразу же принес оммаж новому королю. Но в этом вопросе компромисса для Педро быть не могло. Единственным вариантом для Педро оставалось устранение Энрике и его братьев. Помимо Энрике Трастамарского и его братьев, в Кастилии имелся и другой фактор, грозящей дестабилизацией. У Хуана Нуньеса де Лара, одного из могущественнейших сеньоров, имелись династические основания претендовать на престол Кастилии; он был был правнуком великого короля Альфонсо X (по линии инфантов де ла Серда). Таким образом, круг потенциальной оппозиции королю оказывался несколько больше, чем в Арагоне, в случае конфликтов, репрессии приобрели бы гораздо больший размах.

Правда, кровавый период в истории Кастилии начался благодаря другому эпизоду, в чем-то случайному, но ясно показавшему, что положение Педро I весьма непрочно. В конце лета 1350 г. король слег в постель из-за некоей болезни¹⁷⁰. По-видимому, состояние его было настолько тяжелым, что Хуан Нуньес де Лара решился выдвинуть претензии на корону. Разумеется, без внимания больного Педро это не осталось. Его успешное выздоровление означало, что в стране вот-вот начнутся казни. Первым на очереди, разумеется, был глава клана Лара. Его устранение, с одной стороны, позволило провести массовые конфискации земель, пополнить королевскую казну¹⁷¹. С другой, прозвучало четким и недвусмысленным сигналом для Энрике Трастамарского и его братьев. На относительную безопасность они могли рассчитывать только в своих собственных владениях. Необходимо подчеркнуть, что казнь Хуана Нуньеса де Лара (как и все последующие казни) – это во многом показатель значительных изменений в системе кастильской государственности. Речь идет о резко усилившихся возможностях королевской власти. Этот процесс получил юридическое обоснование еще в «Семи партидах» Альфонсо X. Именно в них впервые обоснование и закрепление получила мысль о том, что «король есть император в своем королевстве»¹⁷². Поскольку королевская власть становилась, таким образом, одной из высших ценностей, король получал большие возможности для борьбы с теми, кто покушался на его права или представлял для него угрозу. Выше упоминалось, что король Санчо IV вероломно убил Лопе Диаса де Аро. Отсутствие крупных волнений после этого события показало, что ограниченные репрессии против отдельных сеньоров кастильское общество выдержать в состоянии, тогда как массовые и немотивированные способны нарушить связь между королем и народом. Последующие шаги Педро подтвердили, что опасаться стоит всем, кто был хоть как-то связан с кланом Лара. Например, в Бургосе был схвачен и вероломно, с нарушением данного самим королем слова, убит вассал Хуана де Лара Гарсиласо де ла Вега¹⁷³. Очевидная невиновность де ла Вега, убийство прямо в покоях короля нанесли колоссальный ущерб репутации короля. Но на этом крайне необдуманные шаги Педро I не закончились. Верхом безрассудства стал насильственный захват Леоноры де Гусман, ее заточение в замке Кармона, а затем и убийство уже в замке Талавера¹⁷⁴. Итак, уже первые шаги нового короля Кастилии обозначили, что борьба между графом Трастамарским и Педро I будет кровопролитной и бескомпромиссной. В репрессиях первых лет правления отчетливо видны две тенденции: совмещение политического расчета и личных чувств при выборе жертв и тенденция к расширению круга нелояльных власти, включение в проскрипционные списки абсолютно невиновных людей. Для Энрике Трастамарского, потерявшего мать и тестя (он был женат на дочери Хуана де Лара) вооруженная борьба оставалась, по сути, единственным средством выжить.

Фактором, отчасти замедлившим упадок Кастилии, следует признать деятельность первого министра короля Хуана Альфонсо де Альбукерке. Соратник еще Альфонсо XI, он в полной мере разделял политику предшественника Педро, был способным и талантливым администратором. Парадоксально, что несмотря на стремление избежать неприятностей для Кастилии, два его шага, как представляется, косвенно способствовали упадку Кастилии. Первый – это устроенное Альбукерке знакомство короля с Марией де Падилья. Расчет его, по-видимому, строился на том, чтобы с ее помощью влиять на короля, уже тяготившегося опекой Альбукерке и хотевшего править самостоятельно. Но Падилья не хотела быть пешкой в руках Хуана Альфонсо. Более того, король так ей увлекся, что спустя несколько дней после свадьбы с Бланкой Бурбонской бросил законную жену и фактически сбежал к возлюбленной. «Французский брак» был делом рук первого министра, горячего сторонника франко-кастильского союза. Так, спасаясь в Португалии от казней Педро, в разговоре с посланниками из Кастилии он упомянул об этом, как об одном из главных своих достижений ¹⁷⁵. Впрочем, не только его одного. После истории с проектом женитьбы тогда еще инфанта Педро на принцессе из дома Плантагенетов (оставшегося нереализованным из-за эпидемии чумы 1348г.: принцесса Джоанна скончалась на пути в Кастилию) во Франции хотели укрепить альянс при помощи традиционного средства – брака. В этих условиях побег короля к Падилье выглядел прямым вызовом Франции. Давление, оказываемое на Педро, через Папу Римского никак не способствовало нормализации отношений. А прошение, поданное уже Педро в римскую Курию, с целью признать брак незаконным, усугубило разрыв. История с Марией де Падилья имет, как представляется, три важных следствия. Во-первых, размывание основ франко-кастильского союза. Во-вторых, закономерное в условиях складывающейся изоляции Кастилии стремление к союзу с Англией, гегемоном в то время. В-третьих, история вокруг Бланки Бурбонской сказалась и на ситуации внутри Кастилии. Неразумная политика Педро I сделала невозможным опору на традиционные структуры и элиты. Поэтому ему приходилось опираться на новых людей, своим положением целиком обязанных королю и только королю. Например, брат Марии, Диего де Падилья, получил пост гроссмейстера ордена Калатрава¹⁷⁶. При этом, предыдущий гроссмейстер, Хуан Нуньес де Прадо, был насильственно смещен, а позднее убит¹⁷⁷. Все это делало положение Педро I все менее прочным.

Бланка Бурбонская, пусть и косвенно, оказала влияние и на крупнейший кризис в Кастилии до начала «войны двух Педро» - Толедское восстание 1354 г. Разумеется, борьбу, развернувшуюся в 1354 г., и восстание нельзя сводить только к брачным делам короля. Причины кроются в том, что имелась довольно значительная группа лиц, пострадавшая от действий короля Педро. Одним из главных был Хуан Альфонсо де Альбукерке, к тому времени уже скрывающийся от гнева короля в Португалии. Уже немолодой человек, к тому же находящийся в изгнании, Альбукерке вряд ли стремился начать интриги против короля. Поэтому вдвойне неожиданной была для него новость о том, что в Португалию прибыло кастильское посольство, добивающееся его выдачи. В Португалии в принципе всегда стремились не вмешиваться в дела Кастилии и так же не допускать влияния на собственную внутреннюю политику. Особенно это было характерно для короля Афонсу IV, к тому моменту уже находящемуся на склоне лет. Например, опасаясь потенциального усиления Кастилии через Инес де Кастро (саму родом из Кастилии, чей брат был одним из влиятельнейших людей при Педро I), он приказал казнить ее. Поэтому положение Хуана Альфонсо было как никогда шатким. В случае особенно сильного нажима со стороны им могли пожертвовать. Но пока, находясь под португальской защитой, он отверг предъявленные ему обвинения. Логика подсказывала Хуану Альфонсо, что единственным выходом остается заключение альянса между бывшим первым министром и Энрике Трастамарским. Им удалось заключить между собой соглашение, предполагающее, в том числе, и устранение Педро I с престола, замену его на инфанта Педро Португальского, внука короля Санчо IV¹⁷⁸. Можно констатировать, что антикоролевская коалиция была создана при косвенном участии самого короля.

Первые действия против Педро I сразу же выявили, что недовольных королем в Кастилии было очень много. Захват Фадрике, братом Энрике Трастамарского, замка Монтель подтолкнул многих выступить против короля. В частности, союзником Энрике Трастамарского стал Фердинанд де Кастро, брат очередной королевской фаворитки Хуаны де Кастро¹⁷⁹. Это увлечение короля привело к довольно тяжелым последствиям для Кастилии. О влиянии Хуаны в тот момент говорит хотя бы то, что в обращении к ней предписывалось использовать слово «королева». Именно ради нее в Авиньон было направлено королевское письмо с просьбой о расторжении церковного брака, что вызвало ухудшение отношений с Францией. Однако она пробыла в королевском фаворе недолго. Отказ короля от Хуаны де Кастро способствовал переходу всей Галисии к восставшим, ведь Фердинанд де Кастро был наиболее крупным сеньором в этой области¹⁸⁰. В этих условиях Педро стремился установить контроль над всеми, кто хоть как-то мог помочь восставшим или установить с ними связь. Королева Бланка Бурбонская была помещена в Толедо, под надзор Хуана де Инестросы, дяди Марии Падилья. Маневр с заключением Бланки в Толедо следует признать откровенно неудачным. Косвенно это способствовало восстанию жителей против Инестросы и королевских чиновников, переходу города под контроль Фадрике. Фактически взятие Толедо означало, что сил для продолжения борьбы у короля нет. В городе хранилась королевская казна, оставшись без средств, он был вынужден пойти на переговоры с Энрике Трастамарским, даже несмотря на то, что ему удалось устранить Хуана де Альбукерке. Ввиду отсутствия сил, Педро I пришлось принять условия восставших. Как показало время, ненадолго. Без советов Альбукерке среди победителей начались разногласия, находившемуся фактически под домашним арестом Педро удалось сбежать. Благодаря дальновидности своего казначея, утаившему часть денег, королю удалось набрать армию и постепенно отвоевать Кастилию. Падение крепости Торо в январе 1356 г. означало, что власть Педро I восстановлена. Несмотря на успехи Энрике Трастамарского и его сторонников, победа была пока невозможной. Это объясняется как небольшими силами, бывшими в их распоряжении, так и тем, что королевская власть не была дискредитирована окончательно. Ситуация пока не располагала к установлению новой династии, причем в результате вторжения.

Итак, к 1356 г. сложились объективные и субъективные причины для развязывания «войны двух Педро». Почти 30 лет мирных отношений между Арагоном и Кастилией остались в прошлом. С одной стороны, исчерпала себя главная цель сотрудничества – Реконкиста. Победа при Саладо обеспечила для обоих королевств мир. С другой, в условиях этого мира с мусульманами, дали знать о себе давние противоречия между королевствами. Это и локальные проблемы, вроде спорных ленов Хуана и Фердинанда Арагонских, и глобальная, средиземноморская. Продолжение борьбы Арагона за лидерство в этом регионе привело к тесным итало-испанским контактам, выразившимся в заключении ряда союзов. Откровенно антиарагонский союз Кастилии и Генуи не способствовал хорошим отношениям между двумя королевствами. Все это представляется объективно способствовавшим превращению арагоно-кастильских противоречий в полномасштабную войну. Приход к власти Педро I лишь способствовал ускорению этих процессов. Наличие целого клана Трастамара, ненависть короля к графу Энрике существенно обострили данную проблему. Кроме того дестабилизирующим фактором следует признать немедленно начавшиеся казни. Учитывая, что во внутренней смуте серьезную роль сыграли арагонские инфанты Фердинанд и Хуан, а также поддержку, оказанную Педро IV восставшим, война против Арагона в какой-то степени служила средством спасения режима самого Педро I. Сказанное выше позволяет сделать вывод о том, что война была более желанной в Кастилии.

Сам повод для войны был найден довольно мелкий. В гавани Сан Лукар де Баррамеда были задержаны арагонские корабли¹⁸¹. Отметим, что согласно данным «хроники Педро IV», груз на этих кораблях предназначался для Франции¹⁸². То, что галеры направлялись именно во Францию, подтверждает и кастильская «хроника Педро I»¹⁸³. Из цитированного отрывка видно, что французские чиновники спокойно могли совершать торговые операции в Барселоне, никаких препятствий им не чинилось. Более того, автор хроники прямо сообщает, что галеры предназначались для борьбы против короля Англии¹⁸⁴. Из этого можно сделать вывод, что антифранцузские настроения в Арагоне сошли на нет, с бывшим противником уже свободно торговали, что в будущем могло стать основанием для сближения. Также видно, что с момента начала Столетней войны Англия не проявляла к своему пиренейскому союзнику большого интереса, поскольку Педро IV дал согласие на формирование флотилии, цель которой ему была прекрасно известна. Тем не менее, «война двух Педро», по крайней мере в начале, была явлением внутрипиренейским. Логичным было и то, что после развязывания войны стороны принялись искать себе союзников. Кастилия могла рассчитывать на определенную поддержку от Португалии, прежде всего в области войны на море. Основанием для такой помощи были хорошие личные отношения между Педро I Кастильским и Педру I Португальским. Последний не забыл о жесте доброй воли со стороны Кастилии, выданных убийцах Инес де Кастро. Тогда как Арагон мог опереться на Энрике Трастамарского и кастильцев, находящихся на службе в Арагоне. Процедура натурализации давала возможность переходить от сеньора к сеньору. Так посланцы, отправленные к Энрике Трастамарскому во Францию, по происхождению были как раз кастильцами¹⁸⁵.

Инициатива в боевых действиях тоже принадлежала Кастилии. Первые же шаги показали, что арагонская оборона была довольно слабой, а многие важные города не были должным образом укреплены. Поэтому кастильские войска взяли Тарасону без особого труда. Стоит отметить, что в походе были почти все представители тогдашней элиты Кастилии, гроссмейстеры орденов Калатрава и Алькантара. Начавшаяся война на Пиренеях привлекла внимание Папы Римского. После поражения при Пуатье и пленения короля Иоанна II Папство стремилось не допустить еще одной войны. Поэтому кардинал Вильгельм Болонский был назначен посредником между двумя королями. Легату удалось заключить годичное перемирие¹⁸⁶, выгодное скорее Арагону, так как у кроля Педро IV появлялось время для реорганизации обороны. В течение 1358 г., срока перемирия, обстановка в Кастилии стремительно ухудшалась. В ходе очередной волны репрессий были казнены братья Энрике Трастамарского Фадрике и Тельо, инфант Хуан Арагонский¹⁸⁷. Причем все казненные были верны Педро I, они успешно сражались против Арагона. Все это до крайности сужало круг людей, на которых можно было опереться, делало пространство вокруг трона разряженным. После окончания перемирия боевые действия возобновились. Было очевидно, что подлинным сердцем арагонской империи является Барселона. Поэтому главный удар пришелся именно по ней. Но сил кастильского флота оказалось недостаточно для успешной блокады города, как не хватило сил и для захвата Ибицы. Стоит отметить, что Арагон пытался контратаковать, причем временами довольно успешно. Ввиду недостатка сил, эти контратаки в основном проходили в форме конных рейдов, аналогичных рыцарским шевоше. Один из таких набегов привел к разгрому кастильских сил у Аравианы 22 сентября 1359 г. Это был, без сомнения, разгром кастильских сил, усугубившийся гибелью в бою Хуана де Инестросы, одного из последних верных Педро I людей.

В условиях очевидной неспособности Кастилии добиться решительного перелома, поражения при Аравиане, провала осады Барселоны и Ибицы, старания кардинала Вильгельма увенчались успехом. 3 мая 1361 г. в Туделе между королями был подписан мир¹⁸⁸. Главными его условиями стал возврат завоеванных территорий и отказ от помощи Энрике Трастамарскому. Собственно, для самого Энрике этот пункт особенной угрозы не представлял. Во Франции его ожидал теплый прием. Выиграл от этого договора и Арагон, ведь Педро IV получил время для восстановления сил.

Тудельский договор предшествовал главному политическому шагу правления Педро I заключению англо-кастильского договора 1362 г. К этому моменту было уже очевидно, что Кастилия находилась в международной изоляции. Франко-кастильский союз, очевидно, себя исчерпал. После шагов Педро I не могло быть и речи о нормальных отношениях с Францией. Причем к 1361 г. исчезла последняя опора этого союза. Умерла принцесса Бланка Бурбонская, брак которой должен укрепить взаимоотношения между двумя странами. К этому момента опосредованное французское влияние было связано уже с противником Педро, графом Трастамарским. На его стороне уже успел выступить граф Фуа, контакты с Францией были уже установлены. Не мог сложиться и полноценный союз Кастилии с Португалией. Цели двух королевств были слишком разными. Поэтому единственной европейской страной, заинтересованной в союзе с Кастилией, оставалась Англия. В этом заключался последний шанс для усиления позиций для Кастилии.

Начало 70х гг. XIV в. совпало с определенными трудностями в делах обоих королевств, так что борьба за обещанные Энрике II земли началась не сразу. Требовать выполнения обещаний Педро IV помешали претензии Хайме IV Мальоркского на запиренейские территории. В борьбе за них он опирался на ресурсы прежде всего Неаполитанского королевства и помощь со стороны герцога Анжуйского. Занятый этой проблемой, король Арагона пока предпочитал не напоминать Энрике II об обещанных землях. Значительные трудности так же испытывала и Кастилия в самом начале правления Энрике II. Установление, причем с помощью силы, новой династии создавало ситуацию, в которой недостаток легитимности монарха способствовал возникновению претензий на престол. В частности, такие претензии предъявлял Педру Португальский, несостоявшийся претендент на корону Кастилии времен восстания 1354 г. Борьба с Португалией не позволила приступить к разрешению спорных проблем в отношениях с Арагоном. Помимо претензий со стороны Португалии, угрозу представляли и замыслы одного из могущественнейших людей в Англии, Джона Гонта, герцога Ланкастерского. Женатый на одной из дочерей Педро I, он считал себя полноправным наследником покойного короля. Титут короля Кастилии использовался в официальных бумагах герцога Ланкастера, наряду с королевской печатью. Но предпринять попытку реального вторжения в Кастилию ему удалось спустя лишь десятилетие. Разрешение при посредничестве все того же кардинала Болонского португало-кастильских споров о короне позволило приступить к выяснению спорных вопросов с Арагоном. Как Педро IV, так и Энрике II, не были настроены продолжать борьбу. Поэтому возвращение к статусу-кво с выплатой денежной компенсации Арагону разрешило все противоречия. Мир между двумя королевствами получил подкрепление в виде традиционного средства – брачного альянса. Алиенора Кастильская стала женой наследника арагонской короны Хуана.