Польские племена в VI – IX вв

Хозяйство

Начиная с VI века в польских землях распространяется стабильное пашенное земледелие, главным орудием в котором служит соха. Новые территории осваиваются при помощи выжига леса, соха позволяет поднимать ранее недоступные почвы. Каждая семья имела в пользовании (но еще не в частной собственности) 40-50 га земли, из которых вспахивали на волах около 10 га, в то время как оставшийся клин лежал под паром или был занят угодьями. Самой популярной зерновой культурой было просо, а не рожь или пшеница, потому что именно просо давало максимальный урожай, который составлял от сам-два до сам-четырех. Животноводство было представлено в основном крупным рогатым скотом, постепенно распространялось и свиноводство, причем пасти скот приходилось еще в лесу, кормить в зимний период в основном собранной загодя листвой. В ремесле главную роль играло пока домашнее производство тканей и керамики, только кузнецы начинали обособляться благодаря важности и сложности их профессиональных навыков в отдельную и весьма уважаемую группу. Что касается торговли, то она велась в основном иностранными купцами и местной племенной аристократией. Вывозили мех, воск, рабов, янтарь, иногда соль, ввозили вооружение и предметы тогдашней роскоши – хорошие ткани, украшения, вина.

Социально-политическая структура польских племен

В догосударственную эпоху, какой для Польши оставался период VI – IX вв. социальные структуры невозможно отделить от политических (властных, потестарных). Сама власть, ее распределение и разделение внутри семьи, общины, племени, союза племен выступает структурообразующим фактором социальной дифференциации. В известном смысле власть оказывается первичнее и экономики, и социальных отношений.
Семья составляет первый и базовый уровень социально-политической организации общества. Первенство и власть мужчины – главы семьи неоспоримы. Его авторитет и воля служат главной гарантией и хозяйственного преуспеяния, и внутрисемейного согласия, и статуса семьи внутри общины. Это не означает однако, что власть семейного лидера непременно деспотична и жестока. Его главная задача, как подчеркивают некоторые историки, – не столько командовать, судить и наказывать, сколько примирять, объединять, консолидировать, поскольку семейная солидарность служит оплотом благополучного существования каждого члена семьи. Функции и труд женщины в этом социальном организме не менее важны, чем трудовой и организующий вклад мужчины. Поэтому патриархальность социальных устоев не означала угнетенного и приниженного положения женщины в семье. Скорее наоборот, вследствие жизненной важности женского труда и заинтересованности семьи в детях как будущей рабочей силе, женщины занимали самостоятельное и достойное место в древнепольских племенах. Плохо было только слабым, неработоспособным и бесплодным, которым грозило самое страшное из всех возможных несчастий – изгойничество, изгнание из семьи, что означало неминуемую скорую кончину. Отсюда же и упомянутое выше жестокое отношение к старикам.
Кровная связь и потребность выживания и трудовой солидарности были главным интегрирующим механизмом большой семьи, препятствуя ее распаду на малые, нуклеарные семьи. На втором уровне социальной организации древнепольских племен – на уровне общины-ополя – интеграция обеспечивалась уже иными потребностями – нуждой в коллективном освоении новых земель, согласованной хозяйственной деятельности всей общины, в совместной борьбе с грозящими каждой семье опасностями (агрессивные соседи, разбойники, голод, болезни), психологическими и религиозно-культовыми факторами.
На уровне ополя властные функции руководителей уже отделялись от хозяйственных. Главой общины выступал избираемый на общинном собрании (вец, вече) жулан. Он возглавлял ополчение, руководил судом, созывал собрания, представлял общину в ее внешних связях. Что представляла собой при этом внутриобщинная племенная "демократия"? Ее центральным институтом был, видимо, не вец, собрание всех взрослых мужчин общины, а сход глав семейств, которые только в случае затруднений или очень важных вопросов обращались к созыву веца, во время которого участники криками одобрения или неодобрения реагировали на предлагаемые решения.
Наряду с интегрирующими силами внутри общины действовали и дифференцирующие, разлагающие общинно-родовую солидарность факторы. Отдельные семьи занимали со временем лидирующее положение, опираясь, однако, не столько на накопленные богатства, которые в любой ситуации в то время оставались вполне эфемерными, сколько на численность членов семьи, преобладание в ней мужчин, приобретенный во время военных столкновений авторитет, в конце концов просто на превосходство физической силы и силы характера. Именно из таких семей рекрутировалась общинно-племенная аристократия, в руки которой соплеменники передавали функции регулярной военно-политической деятельности. Выделявшаяся на этой скорее функционально-психологической чем экономической основе элита составляла ядро дружины, чьим местом пребывания становились гроды. Дружина же в свою очередь становилась ядром государственного аппарата и будущего военно-феодального сословия.
Каково было соотношение коллективных и индивидуальных начал в древнепольской общине? Разложение уравнительно-коллективистских традиций выражалось не только в социальном выдвижении некоторых семей, но и в обособлении отдельных индивидов. Изгоями из общины становились не только самые слабые, но и некоторые выдающиеся по силе или умениям люди, которые или образовывали элитарную профессиональную группу (как кузнецы, ювелиры, наиболее искусные гончары и ткачи, волхвы) или, нарушив принятые в общине нормы, бежали в лес и становились бандитами. Соседнее племя могло завербовать их на военную службу, поместив в гроде, снабдив средствами к существованию и обязав защищать племенные территории. Такие изгои как раз и создавали. по всей вероятности, основную массу профессиональных дружинников.
Провести границу между общиной и малым племенем, составляющим третий уровень социально-политической организации древнепольского общества в догосударственный период, довольно трудно. Можно предположить с большой степенью уверенности, что его составляли 20-30 общин, объединенных общей территорией проживания, общим языческим культом племенных предков и тотемов, общими особенностями языка и общими интересами в отношениях с соседями. Географические описания IX – X вв. и некоторые другие источники позволяют насчитать в общей сложности 40-50 таких малых племен на польской территории. Политическим институтом самоуправления были вечевые племенные собрания, объединявшие жуланов и глав семейств, в случае же нужды – и всех взрослых и лично свободных мужчин племени. Этот племенной вец избирал князя, главной задачей которого было предводительствовать дружине и племенному ополчению. Он же был хранителем племенной казны, если таковая существовала, и мог в некоторых случаях вершить суд от имени племени. Однако во всем этом – равно как и во всем остальном – он сильно зависел, с одной стороны, от веца, с другой – от племенной аристократии. Власть князя зиждилась не на собственности или богатстве и даже не на насилии как таковом, а на личном признаваемом племенем авторитете.
Наконец, четвертую, высшую ступень организации польских славян в VI – IX вв. составляли так называемые "большие племена" или союзы племен. Это были очень непрочные военно-политические объединения ряда племен одной территории, ведшие войны друг с другом и с соседями вне польских земель. Именно они, однако, стали зародышем общепольской государственности. Каждое из этих "больших племен" тяготело к одной из польских исторических областей: висляне и лендзяне к Малой Польше, поляне – к Великой Польше, мазовшане к Мазовии, гоплане – к Куявии, слензяне – к Силезии, поморяне – к Поморью. Собрание вождей "малых племен", жупанов и старейшин общин, то есть вец "большого племени", избирало "великого князя", который возглавлял дружину и ополчение и не обязательно должен был быть выходцем из польских племен. Союзы племен можно рассматривать как протогосударственные образования на территории Польши.
Скудость источников не позволяет сказать, насколько зрелыми были социально-политические структуры древнепольского общества к X веку, как именно они складывались и функционировали. Так или иначе, в середине X века мы сталкиваемся с уже достаточно развитой дружинно-государственной организацией в польских землях – и это дает право предполагать, что уже в IX веке Польша перешагнула рубеж, отделяющий догосударственный, общинный строй – от государственного, феодального.

                       Культура древнепольских племен

Материальная культура древних поляков ничем существенным не отличалась от материальной культуры других европейских "варварских" народов на той же ступени развития. Что же касается духовной культуры – она строилась на общеславянской языческой основе, включая культ основных языческих богов и божеств, существ низшего порядка (лешие, водяные, домовые и пр.), почитание племенных и родовых героев и предков, большую и весьма сложную систему ритуальных действий. Искусство носило, разумеется, прикладной характер, подчиняясь или практическим, или религиозно-магическим нуждам.

       Польша в X – начале XII вв.: государство и политическое развитие

В предшествующие десятилетия отечественная наука рассматривала любое государство как машину для подавления одного класса другим. Нельзя сказать, что это полностью неверно. Однако верно и то, что природа государства не исчерпывается одной лишь репрессивной функцией. Государство выступает и как мощная творящая сила в истории. С точки зрения самоорганизации общества государство есть важнейшая ступень в обуздании стихийных сил социального развития, существеннейшее завоевание прогресса. Поэтому есть все основания вести отсчет собственно исторического бытия того или иного народа с момента складывания государственности.

                           Генезис польской государственности

В польском прошлом государство вступает на историческую арену в IX – X вв., однако первые десятилетия его существования не освещены источниками, которые позволили бы описать генезис польской государственности. Во второй же половине X века государство первой династии польских правителей – Пястов – предстает как уже сложившаяся и достаточно развитая военно-административная машина. Основной источник для восстановления польской истории этого времени – Хроника Галла Анонима, написанная только в начале XII века – доносит некоторые отголоски событий и процессов IX – начала X вв. Из нее видно, что уже в IX веке произошла консолидация великопольского "большого племени" полян, которые стали покорять соседние племена. Одновременно с завоеваниями шло строительство гродов, формировалась постоянная и довольно многочисленная дружина, вместе с дружиной обособлялась в особую социальную группу племенна аристократия, чьим источником существования становилась собираемая с подвластного населения дань.
Хроника Галла Анонима доносит до нас предания, из которых мы узнаем о легендарном родоначальнике польских правителей, простом крестьянине Пясте, вознесенным промыслом божьим на престол, и о трех его полулегендарных преемниках – Земовите, Лешке и Земомысле. Они сумели подчинить своей власти не только Великую Польшу, но и Мазовию, Куявию, часть Поморья, земли лендзян. Их резиденцией был грод Гнезно, который разрастался по мере военных успехов полян.

                  Организация польского государства в X – XI вв.

Первым монархом, о котором сохранились более достоверные данные, был Мешко I (около 960 – 992 гг.). Западноевропейские и арабские источники X века описывают его государство как сильный и разветвленный организм, опирающийся на сеть гродов, которые перестали быть центром племен или ополь, став опорой власти польского князя, центрами сбора дани и резиденциями небольших дружинных гарнизонов во главе с княжескими наместниками. Со временем эти гроды превращались в феодальные замки. При наследнике Мешка I, Болеславе Храбром (992-1025), по сведениям Галла Анонима, в ряде наиболее крупных центров (Гнезно, Познань, Влоцлавек, Гдеч), были сосредоточены многочисленные дружинные отряды (в общей сложности больше 10 тыс. рыцарей и щитников). Такое войско могло существовать только благодаря системе централизованной государственной эксплуатации зависимого населения, которая состояла в регулярном сборе дани-налога. Вся подчиненная князю территория рассматривалась соответственно как его собственное владение (патронимиум), единый хозяйственный домен, управляемый представителями княжеской администрации и поделенный на ряд административных округов (Великая Польша, Силезия, Краковская, Сандомирская, Мазовецкая, Ленчицко-Серадзская, Куявская и Поморская земли). При великокняжеском дворе сложилась система государственных должностей (канцлер, воевода, казначей, чашники, стольники, конюшие и пр.), которая в основных своих элементах воспроизводилась и на уровне локальной администрации в крупнейших градах. Глава округа, будущий каштелян, при помощи своих подчиненных собирал подати, организовывал дружину, вершил суд от имени князя. Как и все раннесредневековые правители, польский монарх проводит едва ли не всю жизнь в седле, перемещаясь со своей дружиной из одной земли в другую и утверждая тем самым свою власть и авторитет на местах. После принятия христианства Польше в 966 году рядом со светской администрацией стала складываться и церковная.
Характерная особенность такой системы государственной организации в том, что именно государство в лице князя и его дружинников выступает феодальной корпорацией, централизованным образом эксплуатирующей подвластную князю страну. Лишь постепенно, по мере наделения представителей князя на местах иммунитетными привилегиями дружинник из представителя государства превращается в феодала, получающего в частное условное владение, за которое он должен служить князю, те или иные заселенные территории. Государственная организация, таким образом, предшествуют феодальной, а вся общественная система может быть определена и как система государственного феодализма.

                      Основные вехи политического развития

Главное организующее начало политической жизни всякого раннесреднекового общества – это война. Внутриполитические перемены и события выступают чаще всего как следствие военно-политических конфликтов. Не является исключением и Польша X начала XII веков.
Правление Мешко I (до 992 г.) ознаменовано территориальной экспансией великопольского государства, которое подчинило себе Силезию, Поморье, часть Малой Польши. Другое важнейшее событие этого времени – продиктованное во многом политическими соображениями принятие христианства в качестве государственной религии в 966 году и символическая передача польских земель под опеку римского престола. Еще одним рубежом в правлении Мешко I стало оформление системы военно-государственных институтов польской монархии, установление системы централизованной государственной эксплуатации населения.
Правление Болеслава Храброго (992 – 1025) отмечено присоединением к его державе Кракова в 999 г., заключением тесного военно-политического союза с императором Священной Германской империи Оттоном III во время так называемого Гнезненского съезда 1000 г. Этот союз сопровождался и созданием самостоятельной гнезненской архиепископии, что гарантировало Польше церковно-политическаю независимость от немецкой церкви. Сближение с Германией сменилось периодом длительных войн с преемниками Оттона III в 1002 – 1018 гг. После заключения Булишинского мира с Империей в 1018 г. Болеслав предпринял победоносный поход против Киевской Руси и присоединил к Польше ряд городов в Галицкой Руси (1018 г.). Апогеем политической деятельности Болеслава стала его коронация в 1025 г.
На правление Мешко II (1025 – 1034 гг.) пришелся ряд поражений: корона и часть приобретенных земель были потеряны, в стране вспыхнули внутренние усобицы, принудившие Мешко II к бегству из Польши, монархия погрузилась во политический и социальный кризис.
Апогей этого кризиса падает на правление Казимира I Восстановителя (1034 – 1058): едва ли не всю территорию Польши в 1037 г. охватило народное восстание, направленное и против шедшей полным ходом феодализации и против пустившей корни в стране церкви. В польской историографии оно называется иногда социально-языческой революцией. Последствия этого социального взрыва были катастрофическими: сложившаяся государственно-административная и церковная системы были почти разрушены, чем воспользовался чешский князь Бржетислав, предприняв в 1038 году опустошительный поход против Польши. Тем не менее Казимиру удалось отстоять независимость польского княжества, успокоить страну и восстановить поколебленный социальный, государственный и церковный порядок.
Правление Болеслава II Смелого или Щедрого (1058-1081) ознаменован участием Польши в конфликте папы Григория VII и германского императора Генриха IV, принесшим Болеславу королевскую корону в 1076 г. Однако в 1079 г. он столкнулся с феодальным заговором, возглавленным его братом Владиславом и, возможно, краковским епископом Станиславом. Хотя Болеслав решился даже на казнь Станислава, силы его оказалось недостаточно, чтобы удержать власть в стране, и он вынужден был бежать в том же 1079 г. в Венгрию.
Переход власти к его брату Владиславу I Герману (1081-1102) означал победу центробежных сил феодальной оппозиции над центральной властью. Фактически от имени Владислава страной правил его воевода Сецех, что означало вступление Польши в полосу новых политических усобиц и феодальной раздробленности.
Правление Болеслава III Кривоустого (1102-1138) привело к временной победе над силами оппозиции в ходе борьбы с Сецехом и братом Болеслава Збигневом. Во многом это было результатом успешных войн за воссоединение и христианизацию Поморья. В своем завещании в 1138 г. Болеслав пытался предотвратить распад страны на отдельные княжества и уделы, вводя правило принципата в наследование великокняжеского престола, то есть передав верховную власть старшему из четырех сыновей. Однако этот государственный акт уже не мог остановить неизбежных процессов децентрализации, и после смерти Болеслава Польша вступает окончательно в период феодально-политической раздробленности.

Польша в X – начале XII вв.: экономическое и социальное развитие

                        Население и внутренняя колонизация
Основная польская территория в это время охватывала около 250 тыс. кв. км. На ней проживало к рубежу X – XI вв. от 750 тыс. до 1 млн. человек. Плотность заселения была, естественно, неравномерной. Плотнее других были заселены центральная Силезия, центр Великой Польши, запад Малой Польши, Куявия и Поморье. Леса снимали в то время громадные пространства, а незаселенные области были особенно обширны на границах между регионами.
Гроды, становясь военно-административными центрами Польского государства, постепенно обрастали ремесленными слободами и давали приют рынкам, деревни оставались небольшими, но все-таки крупнее прежних, объединяя до 10-15 дворов. Их местоположение по-прежнему не было стабильным, поскольку население осваивало все новые и новые земли. Базовой производственной и социальной ячейкой вместо большой семьи становилась  малая, обрабатывавшая в двух полях 8-9 га земли.
Эта внутренняя колонизация, как установили в последнее время историки, началась сравнительно рано – уже в XI-XII вв., то есть еще до того, как развернулась так называемая "немецкая колонизация". С одной стороны, первопроходцами, выжигавшими и корчевавшими лес выступали люди или целые семьи, по тем или иным причинам оказавшиеся вне общины. В ходе такой стихийной крестьянской колонизации могла переместиться на новое место и целая деревня. С другой стороны, монастыри использовали зависимое население для организованного освоения новых земель. Когда рабочих рук не хватало для расчистки новой пахоты, светские феодалы и церковь приглашали переселенцев, предоставляя им – в отличие от остальной части зависимых крестьян статус "свободных гостей", госпитов. Они несли определенные повинности в пользу владельца земель, но могли в любой момент его покинуть, не имея, однако, никаких прав на обработанный надел. Разработка юридических норм для "свободных гостей" привела к фиксации правового статуса и других крестьян. Подчеркнем, впрочем, что в XI – XII вв. все эти процессы только разворачивались, приобретя действительный размах лишь в XIII – XIV вв.

                                    Сельское хозяйство

Земледелие и скотоводство развивались с X века не только в крестьянских хозяйствах, но и в феодальных вотчинах. Именно последняя составляет новшество, не знакомое предшествующим эпохам. Ее предназначение было в том, чтобы обеспечивать всем необходимым дружину великого князя и обеспечить сбор государственной ренты-налога с крестьянства. Грод и княжеская вотчина были тесно связаны друг с другом. Вотчины X – XI вв. были исключительно княжескими, в XII веке они стали переходить в руки отдельных семей формирующегося феодального сословия.
Главное место при этом в княжеском, а позднее частнофеодальном вотчинном хозяйстве занимало не земледелие, а животноводство, которым занималась часть из живших в вотчине крестьян. Наряду с этим специальные люди отвечали за организацию охоты, которая была не только спортом и развлечением, но и важным подспорьем в снабжении дружины мясом, особенно солониной накануне больших походов. Еще одну группу работников вотчины составляли ремесленники, чаще всего имевшие и свой надел земли. Возникавшие вслед за княжескими частновладельческие вотчины были организованы схожим образом, хотя и в меньшем масштабе.
В традиционном крестьянском хозяйстве подсечно-огневая система постепенно в X – XII вв. уступила место стабильному пашенному земледелию, хотя на периферии колонизация сопровождалась и выжигом леса. Господствующей системой землепользования было двухполье, только в XII веке ей на смену начинает приходить трехполье (выделение наряду с яровой пашней и паром озимого поля). Единственной системой удобрения было сжигание стерни, которая после сбора урожая оставалась очень высокой, так как во время жатвы обрезали серпом лишь колоски. Навоз использовался только в огородах.

жүктеу/скачать 0.51 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: