Практические (семинарские) занятия описание рейтинговой системы При оценке результатов деятельности магистрантов в рамках дисциплины «Конкурентоспособность и инвестиционная привлекательность региона»

Воистину, никогда не знаешь наперед, где обретешь, а где потеряешь. Петербургскому оптико-механическому объединению, переживающему в смутные 90-е гг., как и всякое оборонное предприятие, не лучшие времена, посчастливилось найти свою нишу в совершенно неожиданном месте – в молодежных кругах Западной Европы.

25 мая 1996г. в Петербурге открылась выставка работ членов «Номографического общества», созданного двумя молодыми людьми из Вены. Именно им обязана своей растущей популярностью в Западной Европе устаревшая модель фотоаппарата ЛОМО. Петербургское объединение, свернувшее было производство фототехники, не только восстановило его, но и наращивает объемы выпуска.

В начале 90-х гг. фотоаппаратура ЛОМО практически потеряла спрос на российском рынке. Началось наступление дешевых импортных «мыльниц», удобных в обращении, хотя подчас и уступающих по качеству технике ЛОМО. Поэтому руководство объединения решило свернуть производство фотоаппаратов и сосредоточиться на более перспективных направлениях. Последние камеры «Смена 8М» были подарены питерским первоклашкам. Но вскоре стало ясно, что ЛОМО поспешило: производство фотоаппаратов пришлось восстанавливать.

«Демографическое общество» зародилось в 1992г. в Вене. Дело началось с обычной случайности: как-то один молодой венец приобрел по случаю в Праге дешевый и удобный фотоаппарат «ЛОМО-компакт автомат». Производимые с его помощью снимки и цена аппарата пришлись по вкусу многим его приятелям – студентам Венской академии искусств. Молодежь потянулась в Прагу, и уже, через несколько недель, «ЛОМО-компактами» были экипированы несколько десятков венских студентов. Ребята фотографировали друг друга по придуманным ими же правилам. В результате возник особый стиль фотографии: снимать нужно, не поднося камеру к лицу и не заглядывая в видоискатель. Карточки получаются «сюрными», но «ломографы» делают их сотнями тысяч, так что появление хотя бы одного удачного кадра гарантировано.

Когда снимков набралось достаточное количество, апологетам нового стиля пришла в голову мысль организовать свою выставку. Под нее-то и было зарегистрировано в Вене «Ломографическое общество». С тех пор экспозиции стали основным инструментом популяризации принципов «ломографии» и скромной российской фотокамеры «ЛОМО-компакт». Желающих вступить в ряды «ломографов» и купить питерский фотоаппарат оказалось неожиданно много. С этого момента забава европейской артистической молодежи стала обрастать всеми атрибутами прибыльного бизнеса. Естественно, основатели «Ломографического общества» попытались установить контакты с ЛОМО. Но первый факс из Вены пришел в Петербург ровно 1 апреля и был воспринят как остроумный розыгрыш. Знакомство состоялось в 1994г., когда выставка «ломографов» проходила в Москве. В июле 1995 года представители ЛОМО заключили с обществом первый контракт на поставку фотокамер, и с тех пор «ЛОМО-компакты» производятся исключительно на экспорт. Помощник гендиректора ЛОМО по связям с общественностью Лазарь Залманов заметил, что «ломографы» вовремя подсуетились, добившись статуса эксклюзивного поставщика фотокамер «ЛОМО-компакт». Их популярность в Австрии, Швейцарии и Германии выросла настолько, что в ЛОМО обращались уже несколько солидных фирм с выгодными предложениями о покупке камер.

На конец 1990-х гг. число купивших или желающих купить камеру «ЛОМО-компакт автомат» составляло 12 тыс. чел.

Вступительный взнос в «Демографическое общество» составлял 100 американских долл. Новый член организации получает камеру и список адресов фотоателье, где пленку «ломографам» проявляют с большой скидкой, и право участвовать в экспозициях и других мероприятиях общества.

Сегодня российские предприятия заняты поиском инвестиций. Многие пытаются найти их через западные фонды. Похоже, что подавляющая часть попыток российских предприятий найти деньги в западных инвестиционных фондах успеха не имеет: отечественные руководители не могут доказать привлекательность своих предприятий в качестве объектов инвестирования. Вот, что говорят специалисты о ситуации с инвестициями в России. А. Шохин, вице-спикер Госдумы: «У нас есть квалифицированная рабочая сила, богатые природные ресурсы, хорошие современные технологии. Россия добилась небольших успехов в области финансовой стабилизации. Все это должно подталкивать к вложению денег в Россию». Мнение Б. Златкис, руководителя департамента ЦБ и финансового рынка Министерства финансов: «В России норма прибыли намного выше, чем в странах с традиционно рыночной экономикой. За 5 лет существования РФ не было случаев отказа от оплаты долгов правительства или ненадлежащего исполнения обязательств». Однако существует целый ряд негативных факторов, отталкивающих иностранных инвесторов. Одни считают, что проблема в неадекватности финансовой отчетности, другие – в завышенном налогообложении. «Отпугивает нестабильность финансовых рынков, политическая нестабильность, законодательная нестабильность», – говорит А. Козлов, зам. председателя ЦБ России.

Весьма сомнительно, чтобы какой-либо западный производитель захотел или смог вложить деньги в такой рискованной ситуации. Кроме того, большую сложность представляет овладение спецификой российского рынка. В связи с этим, многие западные эксперты рекомендуют использовать промежуточные формы присутствия на рынке – альянсы с местными производителями. Это значительно облегчает включение в уже существующую систему связей, но не избавляет от длинного перечня серьезных рисков как для инвестирующей, так и для принимающей стороны. Даже если российская индустрия самостоятельно начнет реструктуризацию, ей не выдержать иностранной конкуренции без использования иностранного опыта и капитала. «Чтобы собственность была привлекательной для инвесторов, компания должна выпускать конкурентоспособную продукцию, быть финансово устойчивой и контролировать не только собственную собственность, но и область установления цен, обслуживание и т.д. Менеджмент должен связывать себя с компанией и понимать, что капитал, вложенный при большом риске, должен дать собственную отдачу», – говорит Дагмар Боттенбрух, руководитель группы исследований в области промышленности МS Securities – Bank Bruxelles Lambert.

Что касается иностранных инвесторов, при выборе объекта инвестирования они обращают внимание на сектор рынка, на котором работает фирма, то есть внимательно оценивают перспективность отрасли с позиций вложения капитала. Деньги вкладываются предпочтительно в телекоммуникации, аэрокосмическую промышленность, нефть, газ, нефтехимию.

Следующим важным моментом для иностранного инвестора является оценка руководства выбранной для сотрудничества фирмы. Ему важно понять, компетентно ли руководство, то есть видит ли перспективы развития отрасли и положение фирмы на рынке. Директора многих российских предприятий работают по упрощенной схеме: покупка сырья – производство – деньги – покупка сырья – производство. Когда же их спрашивают: «Что вы делаете для получения прибыли?», они отвечают: «Я закупаю сырье на три месяца, чтобы знать, что мое производство не будет простаивать». Руководство большинства фирм не представляет себе, как развивается отрасль, в которой работает предприятие, не знает своих конкурентов и конъюнктуру рынка, не видит ни угроз, ни перспектив развития и т. д.

Еще одна проблема, с которой сталкиваются инвесторы, – это нежелание российского руководителя разделить контроль за операциями компании. Тем не менее, стороны должны разделить контроль над вложенными финансовыми средствами. Иностранцы не только хотят быть в составе совета директоров, они, как правило, стремятся получить какие-то дополнительные права, страхующие их от непредсказуемого поведения русских.

Если руководство фирмы удовлетворяет их требованиям, инвесторы переходят к исследованию самой фирмы: «Как она построена, насколько стара, достаточно ли площадей под новое оборудование, где она находится, какие у нее коммуникации. Потом надо обратить внимание на то, как работают сотрудники. Оценить: понимают ли они, зачем работают, есть ли у рабочих контакт с начальством. Потом необходимо исследовать поставщиков, клиентов, конкурентов. Узнать у руководства необходимую информацию о поставщиках. Поговорить с ними, понять, можно ли иметь дело с такими поставщиками, позвонить нескольким клиентам и узнать, есть ли претензии», – говорит Юрий Дерби, бизнес-консультант, занимающийся экспертизой инвестиционных проектов в фонде «США – Россия». Но даже если фирма прошла испытания по вышеуказанным параметрам и иностранные компании выбрали ее в качестве объекта инвестирования, не исключается возможность неудачи. Поэтому используются следующие методы снижения рисков: четкое обозначение в договоре направления использования денег и разделение инвестиций на этапы. На сегодняшний день инвесторы рассчитывают на 45–50% прибыли от вложенного капитала. Как правило, финансовые ресурсы предоставляются с тем расчетом, что через 3–5 лет можно будет при необходимости выйти из бизнеса.

«Когда я и моя команда взялись за дело, перед нами предстали все возможные проблемы менеджмента, которые вы можете себе представить, и некоторые еще, которые, я надеюсь, не можете», – сказал Илья Клебанов о Ленинградской Оптико-Механической Организации, известной как ЛОМО, когда принял должность генерального директора в августе 1992г. Десятилетиями ЛОМО было алмазом в советском военно-промышленном комплексе, выпуская сложное оптическое оборудование: наводящие системы для снарядов, пушечные прицелы для танков, перископы для подводных лодок. Крах советской системы отнял у завода смысл существования. С двадцатью пятью тысячами рабочих в конце 80-х, в компании был избыток рабочей силы. Две трети ее продукции были никому не нужны. Четыре компании, объединившиеся, чтобы создать ЛОМО, учетверили количество задач. Каждый завод был вертикально интегрирован до абсурда. Компания до сих пор по максимуму использует давным-давно устаревшие дрели и другие машинные инструменты, которые нужны для производства линз. Из-за военной роли завода все действия были засекречены. Счета, ведущиеся по советским стандартам, не оставляли управляющим никаких идей о том, сколько стоит сделать каждый продукт, и является ли предприятие прибыльным или убыточным.

При старом режиме ЛОМО, как и тысячам других российских производителей, преднамеренно мешали стать нормальной компанией. «До 1992 наша задача была проста, – говорит Николай Шустов, сейчас технический директор ЛОМО. – Мы производили и поставляли в соответствии с планом. Центр решал все, включая, какие цены нам устанавливать. Зачем нам было даже думать о продажах или доходах?» От того, достигнут ли Клебанов и его команда успеха в преобразовании ЛОМО в настоящую компанию, зависит, сможет ли предприятие в индустриальном районе Санкт-Петербурга избежать судьбы ординарного предприятия. ЛОМО имеет уже доказанные неоспоримые успехи в высоких технологиях. Оно также получило существенную помощь, включая обучение по МакКинзи, консультирование по менеджменту, профинансированное Европейским Банком реконструкции и развития. Если не вытянет ЛОМО, то, что говорить о других, более мелких фирмах?

У ЛОМО было стартовое преимущество в гонке за адаптацией к рынку. Во времена социализма его репутация была высока. Вдохновленное идеей, что излюбленная военная компания может быть лучше, чем чисто гражданские компании в производстве потребительских товаров, оно начало диверсифицироваться еще в 70-х, производя камеры, микроскопы, аудиооборудование и кинопроекторы. После краха социализма ЛОМО сильно повезло в выборе нового босса. Клебанов был полон решимости модернизировать предприятие. Но с момента его избрания рабочим коллективом в 1992г. он встретил на своем пути весьма существенные политические барьеры. Министры обороны и промышленности в Москве пытались блокировать его назначение, ибо они знали – контролировать его будет невозможно. Потерпев неудачу, они впоследствии пытались остановить его, когда он ставил ЛОМО первым в очереди на приватизацию.

Когда Клебанов заявил в сентябре 1992г., что ЛОМО будет одной из первых компаний, выставленных на аукцион в обмен на ваучеры, московские бюрократы сказали, что такая компания не может быть приватизирована. Ему надо подождать до июня 1993г., до разрешения трансформироваться в акционерное общество, и до февраля 1994г., чтобы выставить акции на аукцион. Пока Клебанов разбирался с бюрократами, бизнес находился в свободном падении. В 1992г. радикальное правительство Егора Гайдара урезало военные закупки на 80%. Закупки тяжелого оборудования, такого как подлодки и танки – те самые предметы, для которых фирма производила компоненты, – зависли в воздухе. В следующем году комбинация опоздавших платежей и высокой инфляции означала, что компания не получила никакой прибыли с военного производства. Больницы и школы – большие потребители микроскопов и медицинского оборудования – были в не менее тяжелом экономическом положении: сокращения бюджета и инфляция повлияли на них не менее сильно.

В 1993г. общий оборот за год составил 11.3 млрд. руб. (12 млн. американских долл. в соответствии со средним курсом обмена валют за год). Продажи на одного работника ЛОМО – из 15000 – были какие-то 800 американских долл. И, несмотря на сокращение производства на 45% по сравнению с уровнем 1990г., ЛОМО все равно не продавало то, что производило. К концу третьего квартала 1993г. нереализованный товар компании был оценен в 10.2 млрд. руб., что было почти равно годовым продажам. Вопрос стоял так: проживет ли ЛОМО следующий год?

В этот момент, говорит Клебанов, «было ясно, что эволюция не работает, нужна революция». В октябре 1993г. он остановил все производственные линии, отправил всех рабочих домой и позвал 600 старших менеджеров в прокуренный конференц-зал, рядом со своим офисом.

Компания разделилась на бизнес-единицы, менеджерам которых впоследствии было поручено определять цели бюджета и продаж. Большинство менеджеров, вспоминая старые добрые времена пятилеток, просто пообещали то, что, по их мнению, босс хотел услышать. Один легкомысленно пообещал увеличить производство специализированных микроскопов до 1000 штук в месяц, и был сильно удивлен, когда Клебанов спросил его, как он собирается увеличить продажи от настоящего уровня до 300 в месяц. Всем было ясно, что некоторые отделения компании не имеют будущего. Например, подразделение по производству камер выпускало 1.5 млн. камер в год. Выглядели они ужасно, работали плохо и стоили больше, чем модели из Восточной Азии, наводняющие новый либерализованный российский рынок. Решения о будущем, наполовину успешных бизнес-единиц, таких как, микроскопы и медицинское оборудование, были более трудными.

Менеджеры этих подразделений выросли в обществе, где пожизненная работа была гарантирована, и никогда раньше они не принимали никаких решений. Поставленные перед выбором хорошего и плохого рабочего они обычно оставляли обоих, и делили их заработок; результатом был уход хорошего рабочего. По мере того как «революция» нового босса затронула все части компании, менеджеры стали более суровыми по отношению к непродуктивным рабочим. Результатом было сокращение персонала до 10 000 чел. В конце 1993г.

Клебанов нанес еще один удар. Чтобы предотвратить банкротство, он продал ненужный инвентарь и оборудование, часть из которого никогда даже не распаковывалась, поскольку центральные плановики никогда не затруднялись спросить ЛОМО, нужно им это или нет. Он начал искать возможные пути продать активы, не имеющие отношения к основной деятельности компании, как например, гостиница на берегу Черного моря. Также он ввел систему ежедневного отчета менеджеров о потоке денежной наличности. Была привлечена западная аудиторская фирма КРМО, чтобы привести отчеты в надлежащий вид. Это было весьма не просто. «Наше финансовое подразделение раньше называлось отделом экономического планирования, – говорит Владимир Дидук, финансовый директор. – Оно хранило бухгалтерские главные книги вместо управленческих счетов, которые могут что-то вам сказать о здоровье компании».

«МакКинзи» консультировала компанию с начала 1993г., заявляя, что если ЛОМО собирается выжить, оно должно конкурировать на мировом рынке. «Им удалось нас убедить, что если положиться на наше господство на технологически отсталом рынке, где спрос падал, мы долго не протянем, – говорит Дидук. – Но это поставило перед нами один большой вопрос: где может ЛОМО конкурировать на мировом оптическом рынке?».

Основанная на применении сложнейших технологий оптика не простой бизнес. На самой вершине уже давно господствует группа немецких компаний. Японские компании сейчас делают самые сложные системы, использующие оптику, но они еще не достаточно хороши, чтобы производить оптику самим. Высокоопытный и квалифицированный персонал, требующийся для работ, очень дорогой в Японии, и его трудно найти в таких странах, как Малайзия, где множество японских фирм установило свои низкозатратные заводы.

Технический директор ЛОМО Николай Шустов утверждает, что их большая оптика дешевле и лучше, чем аналогичная продукция зарубежных компаний, и западные фирмы не возражают. Телескоп с зеркальным диаметром 6 м, который ЛОМО сделало для обсерватории на Кавказе, до сих пор является самым большим оптическим телескопом в мире. ЛОМО могло бы быть весьма конкурентоспособной в производстве специализированного оборудования для мелкосерийного производства. Но ЛОМО также нужно делать товары массового производства, которые будут приносить более регулярный доход. Самая многообещающая область – это медицинское оборудование, в частности микроскопы и эндоскопы. Гибкие эндоскопы фирмы продаются за четверть цены японской модели. Но покупатели «богатого мира» больше беспокоятся о качестве, чем о цене, и на высококачественном рынке господствуют японские фирмы. На сегодняшний день ЛОМО приняло решение концентрироваться на продажах покупателям Средне-Восточной, Восточной Европы и Латинской Америки со средним доходом.

Однако чтобы достичь этих скромных целей, ЛОМО должно решить три неотложные коммерческие проблемы. Первая – это качество. Совместное предприятие с «Олимпусом» должно улучшить качество технических эндоскопов, которые используют для осмотра внутренних полостей и частей двигателей и других машин. Если союз окажется успешным, «Олимпус» займется их распространением и продвижением, возможно, под своим товарным знаком.

Вторая проблема – это неумение подать свой товар. У фирмы сохранилась убийственная привычка упаковки даже самой технологически сложной продукции так, что она выглядит как отбросы из 50-х гг.

Третья проблема – нехватка наличности. Фирме нужны деньги не только для того, чтобы разрабатывать новую продукцию, но и чтобы набирать смышленых выпускников. Сегодняшние начальные заработки – около 40 американских долл. в месяц, делают, почти невозможным, привлечь лучших работни ков из банков или торговли.

Другие проблемы находятся вне контроля ЛОМО. Правительство всегда платит с запозданием за военное и медицинское оборудование. Высокая инфляция и нестабильная валюта делают планирование более чем на три месяца очень сложным. Самое плохое, что местные поставщики ЛОМО сырья и компонентов хронически ненадежны. Компания думала о покупке контрольного пакета акций, но акции либо недоступны, либо очень дороги. Поэтому ЛОМО отчаянно ищет стратегического инвестора для получения оборотного капитала, помощи в улучшении качества и для создания сети распространения и сервиса на экспортных рынках.

Клебанов считает, что его компании нужно 50 млн. американских долл. И необходимость собрать такой капитал изменило отношение фирмы к своим акционерам, владеющим небольшими пакетами акций. Во-первых, главная цель управления – удержать любого, особенно сотрудников фирмы, от приобретения контрольного пакета акций. Компания хотела остановиться примерно на семи крупных инвесторах и большом количестве мелких. Эта стратегия частично была реализована: у фирмы теперь 25000 акционеров, но 90% обычных акций находятся у восьми инвесторов. Проблема в том, что некоторые из этих восьми акционеров – спекулянты, чей главный интерес по быстрому «намыть» зеленых, а не лелеять долгосрочное здоровье ЛОМО. По иронии судьбы, на надежды Клебанова сильно давят 30,9% доля акций правительства. Одна треть этих акций будет продана сотрудникам фирмы, которые смогут превратить старших менеджеров компании в богатых людей. Каждый получит до 1% акций компании, если она достигнет своих поставленных целей.

Оставшаяся часть акций предлагается потенциальным стратегическим инвесторам. Первый предполагаемый партнер ЛОМО, был отклонен, поскольку уже был занят поглощением родственной компании в Восточной Германии. «Олимпус», следующий на очереди, предложил расширить существующее совместное предприятие (маркетинг технических эндоскопов), продвигая производственную линию в Россию для медицинских эндоскопов третьего поколения, создавая базу для разработки четвертого поколения в Японии. Но ЛОМО эта идея не очень нравится: «Если мы это сделаем, мы останемся позади навсегда, и наше имя будет связано с устарелыми технологиями. Это японский ход», – проницательно замечает один старший менеджер.

Итак, Клебанову опять приходится опуститься с небес на землю. Вместо нахождения стратегического партнера, который бы купил пятую часть компании, он ищет группу «функциональных партнеров», которые бы взяли по 4–5% акций и помогли ЛОМО со специфичными проблемами, как например, установка экспортной сети. Но даже на этом уровне быть партнером ЛОМО – серьезный вызов. Один иностранный консультант выразил мнение: чтобы сделать производство более эффективным, установить финансовый контроль и начать маркетинг, потребуются как минимум 20 зарубежных менеджеров.

Любой инвестор, замышляющий подобное мероприятие, захочет знать ответ на один простой вопрос: удалось ли ЛОМО превратиться из военно-промышленного предприятия в настоящую компанию? Определенно фирма продвинулась вперед. В отличие от тысяч российских фирм, которые плыли последние три года по течению, она поставила перед собой фундаментальные цели и осуществила далеко идущие изменения. «Самое сейчас для нас важное – это отработать не то, что мы можем производить, а то, что мы будем продавать», – говорит Шустов, демонстрируя владение языком рынка. «Если вы выгоните лентяев, остальные будут работать лучше», – добавляет Дидук. Но фирма все еще борется за введение нормальных методов бухучета и управленческих структур и нахождение ниши на рынке.

В настоящее время ЛОМО¹ имеет сертификаты, подтверждающие соответствие системы качества предприятия международному стандарту ISO 9001 от всемирно известной компании ТЮФ (Германия) по гражданской продукции и от фирмы «Оборонсертифика» по продукции оборонного назначения, и выпускает широкую гамму продукции: медицинскую технику - микроскопы и эндоскопы, наблюдательные приборы - зрительные трубы, телескопы и приборы ночного видения. Деятельность ЛОМО охватывает и такие направления, как производство спектральных приборов, безопасных для глаз лазеров, специальной техники для армии, авиации, флота и космоса.

На ЛОМО работает около 3,5 тысяч сотрудников. Предприятие производит приблизительно 150 видов продукции. Примерно 50% объема продаж компании составляют экспортные поставки в США, Канаду, Германию, Австрию, Израиль и другие страны. В 2010 году ЛОМО удалось преодолеть знаковый показатель суммарной выручки - 3 млрд. рублей. При этом наблюдался рост продаж по основному виду деятельности – производство промышленной продукции – как в абсолютном (+ 56 369 тыс. рублей), так и в относительном (доля в суммарной выручке +3%) выражениях. На уровне свыше 700 млн. рублей стабилизировалась выручка от продаж научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ.